Красной нитью через всю жизнь

Август 1996 год; перед шестым курсом Драко медленно брел позади своей матери по Косому переулку в прохладный августовский полдень на исходе лета. Покинутые владельцами магазины, разбитые витрины со стеклом на тротуаре, которое некому было убрать, интересовали его не больше мелкой старинной брусчаткой под ногами. Перемена атмосферы этого места, настороженные люди, плакаты с лицами Пожирателей смерти на каждом шагу были очевидными последствиями при решительном намерении Темного Лорда взять под контроль власть над волшебной Англией. Это было только лишь начало пути, причем, не самое кровавое. Но тогда Драко волновала только его собственная судьба. Несправедливая судьба. Воодушевление от получения Темной метки исчезло в ту же ночь, когда он остался с ней наедине. Ее разглядывание при свете одной-единственной свечи навевали все более и более мрачные мысли. На него в один момент свалилась немыслимая ответственность, которая может стоить ему жизни, а самое главное — жизни его матери. Все это время отец всевозможными способами отговаривал Темного Лорда от того, чтобы клеймить Темной меткой Нарциссу. Теперь, когда Волдеморту снова вздумается принять в свои ряды еще одного представителя семейства Малфоев, Драко обязан этому воспрепятствовать. И он не имел ни малейшего понятия о том, как это можно было сделать. Он знал только одно: матери ни в коем случае нельзя становиться Пожирателем смерти, она этого не вынесет. Драко казалось, что даже он был слишком слабым для своей новой роли, но признаться в этом кому-либо, кроме себя, равносильно смертельному заклинанию. Его самым верным спутником, не отпускающим его никуда, особенно по ночам, стала сильнейшая тревога. Каждый день он ощущал себя так, будто на огромной скорости на него летит Хогвартс-экспресс, а он стоит под Петрификусом прямо на рельсах у него на пути. Вместе с этим Драко чувствовал злость, очень часто. Она была беспричинной и находила выход чаще всего в пререканиях с матерью. И он не хотел на ней срываться, особенно в те моменты, когда она волновалась за него и проявляла заботу, но не было ничего лучше, чем короткое удовлетворение и спокойствие, когда злость была выпущена. Его мать, конечно, не могла знать, почему он злился так сильно и позволял этой злости вырываться при ней. Главной причиной была его беспомощность. Темная метка стала личным дементором, высасывающим из него всю радость, стоит только на нее посмотреть. Его начали одолевать бесконечные сомнения о том, что действительно правильно, и что ему делать тогда, когда нет никакого выбора?.. Ступая по Косой аллее быстрыми короткими шагами, Нарцисса часто озиралась по сторонам и бросала взгляды на Драко. Было удивительно, что приняв Темную метку, они шли покупать учебники в Хогвартс. В голове это просто не укладывалось и вызывало раздражение, которое готово было выплеснуться на мать в любой момент. — Драко, идем в магазин мадам Малкин, — сказала Нарцисса, останавливаясь у двери с вывеской «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Зачем ему нужна была парадная мантия, он понятия не имел, это стало просто исполнением прихоти матери, лишь малая плата за ее терпение и заботу. Когда мадам Малкин снимала мерки, Драко невольно дернулся, стоило ей прикоснуться к его левому предплечью. Нарцисса ходила по магазину, трогая ткани разных мантий и костюмов, будто бы ей действительно это было интересно. Драко видел лишь ее личный способ отвлечься таким образом от всех происходящих в семье ужасов. На что она надеялась, когда привела его в этот магазин? Будто бы купив новые парадные мантии, смерть обойдет ее единственного сына стороной, ведь он еще не успел их надеть. Так она говорила, что приобрела свадебное платье задолго до помолвки с Люциусом, потому что верила, что чем раньше у нее будет платье, тем быстрее в жизни наступит момент для того, чтобы она смогла его надеть. Драко усмехнулся мыслям о том, что сейчас они купят ему ту самую мантию, в которой его и оставят навсегда в древнем семейном склепе Малфоев. Главное, не говорить об этом маме. Для мантии Драко выбрал темно-зеленый цвет. Когда мадам Малкин уже облачила его в красивую ткань и проводила манипуляции волшебной палочкой, чтобы подогнать ее под его размер, Нарцисса сказала: — Затем лучше зайти во Флориш и Блоттс. И только после этого… — Думаю, я в состоянии сам решить, в какой магазин отправиться следующим. Очень тебе благодарен за помощь в банке, но я уже не ребёнок, если ты случайно не заметила, мама. Я прекрасно могу сам купить всё, что мне нужно. — Ну что ты, милый, твоя мама совершенно права, сейчас никому не стоит ходить в одиночку, и дело тут вовсе не в возрасте… — Куда булавками тычете! Поосторожней, пожалуйста! , — сказал Драко, раздраженный тем, что в их разговор с матерью посмела ввязаться какая-то дешевая швея. Он отдернул рукав и подошел к зеркалу. Хватило несколько секунд, чтобы он заметил в отражении зеркала появившуюся в магазине Грейнджер вместе со своей неизменной свитой. Эта внезапная встреча его удивила и даже немного отвлекла. Он почти перестал о ней думать и был готов ее увидеть только в сентябре, в Хогвартсе. Сердце резко подскочило к груди и волна раздражения накрыла его мощной и громкой волной. Да какого черта она вообще его волнует?! Он стал Пожирателем смерти, грязнокровки должны были волновать его только в качестве добычи для Волдеморта. А что, если Волдеморт действительно захочет, чтобы Драко стал каким-то охотником за грязнокровками? И поставит ему план, как на самой настоящей министерской работе, только это будет не план по количеству регистрации кентавров, а по жестокому уничтожению. А что, если Волдеморт в качестве доказательства верности ему, прикажет убить Грейнджер, прямо в Хогвартсе? Ведь ему ни что не помешало приказать убить Дамблдора. Поттер ему был необходим именно живой, но на его друзей такое правило совсем не распространялось. А зная, что охота уже давным-давно началась, Грейнджер свободно разгуливала себе по Косому переулку, в сопровождении бесполезных дружков, где из главных умений, по мнению Драко, у одного было выжить в детстве после смертельного проклятия, а у другого — выжить в условиях дикой конкуренции за еду с братьями. Нет, Грейнджер не хватило одного предупреждения тогда, в лесу, на Чемпионате мира по квиддичу. Ей нужно было всюду мелькать своей лохматой головой, чтобы наконец-то нарваться на неприятности. Идиотская отвага делала из нее самую легкую мишень на свете. И, Мерлинова борода, откуда вообще мог взяться такой безобразный синяк у нее под глазом и почему никто до сих пор ей его не вылечил? — Если тебя удивляет, мама, что это за вонь, так сюда только что вошла грязнокровка, — произнес он как можно более язвительно. Желание задеть ее и получить свою порцию внимания в свой адрес в тот момент жгло его сильнее метки при вызове Волдеморта. Может, ему удастся натолкнуть ее на мысли, что встреча с какими-нибудь другими сыновьями Пожирателей смерти может закончиться для нее более плачевно, чем любые сказанные в ее сторону самые грязные слова. Тебе здесь не место, Грейнджер. Тебе здесь не место. Но он не получил того, чего хотел. Поттер и Уизли уже направили на него палочки, а она, как это часто бывало, не вступала в его игру. Не отвечала ему напрямую, игнорировала его жадный взгляд. Он, как раз, был в большей степени прикован к ее подбитому глазу и любопытство буквально пинало Драко изнутри, заставляя хотя бы спросить, что же произошло на самом деле. Гермиона зашептала: —Не надо, не связывайтесь, честное слово, не стоит он того… Это Драко почти рассмешило. Как же она выглядела глупо, совсем не догадываясь, ни на секунду не допуская даже мысли, что перед ней настоящий Пожиратель смерти! Заклятый враг грязнокровок, таких, как она. Следующую фразу Драко произнес открыто издеваясь: — Ага, как будто вы посмеете колдовать, когда не в школе. Кто это тебе глаз подбил, Грейнджер? Я хочу послать ему цветы! К защите чести Грейнджер подключилась даже мадам Малкин, которая резко его одернула: — Довольно! Мадам… прошу вас… После перепалки его матери и Поттера они направились «Твилфитту и Таттингу», но эта встреча еще очень долго не выходила у Драко из головы. Теперь, когда он принял Черную метку, он больше не имеет право на проявление такого ребячества. Надежда на лучшее умерла с появлением черепа и змеи на его левом предплечье, другого пути больше не существовало. Он чувствовал, что его душу уже нельзя спасти, и Грейнджер, которая неосознанно отвлекла его от мрачных мыслей, больше никогда не сможет сделать этого так, как в магазине одежды на все случаи жизни. *** С минуты на минуту Драко ожидал появления Гермионы на крыше старой заброшенной ткацкой фабрики в Коукворте. Слева над ним возвышалась огромная поржавевшая зловещего вида труба. Казалось вот-вот порыв ветра снесет ее прямо на главный цех, на котором и находился Драко, или же на десятки одинаковых полуразрушенных обветшавших домов, плотно прижатых друг к другу. С громким хлопком Гермиона появилась перед ним, сжимая в руке оставленную ей в конверте монету, и огляделась. Помимо трубы, разбитой крыши и непривлекательных домов внизу, за ее спиной, вдалеке протекала узкая полувысохшая река с неким подобием рощи возле нее. Низкие облака сгущались над городком и духота говорила о скором приближении дождя. Драко стоял в нескольких шагах от нее, не решаясь подойти. — Привет, — тихо сказала она. — Здравствуй, Гермиона. — Ты объяснишь мне, что происходит? Драко, наконец, преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял ее. — Прости, я не мог написать раньше, — сказал он ей тихо, почти шепотом, нежно убирая локоны за ее ухо. — Я был в Министерстве. Отец узнал о моем отстранении и пришел на помощь. Гермиона с беспокойством посмотрела на Драко: — Он помог? — Да. Он помог, — с неудовольствием ответил Драко. — Просто так? — Не совсем… — Драко, это как-то связно с нами? В ее глазах он читал нетерпение и… страх? Неужели она боялась? Боялась его потерять? — Ты что, Грейнджер, — мягко сказал он. — Думаешь, что я могу оставить тебя из-за прихоти моего отца? Ты серьезно? Теперь? — Я уверена, что он мог попросить что угодно за свою услугу. —Ты права. Но я больше не хочу жить с навязанными идеями о том, как я должен поступать. Никто не будет больше решать за меня. Самое важное решение в своей жизни я уже принял — я хочу быть с тобой. Я сказал тебе об этом на крыше Лондона, я говорю тебе это снова на крыше, Коуворта. Я готов тебе говорить это постоянно, где бы мы ни оказались, какая жизнь бы нас ни ждала — магическая или маггловская. Я никогда и ни с кем не чувствовал себя таким спокойным и счастливым, как с тобой. Я ощущаю единство с тобой. Мои метания прекращаются, я знаю, что я нужен, у меня появляется смысл. Помнишь, я сказал тебе, что не понимаю, для чего была сохранена моя жизнь? Вот для чего! Малфой переводится как «вероломство». Меня тошнит от всего, во что мне приходилось бездумно верить и поддерживать, но мой путь абсолютно другой. Он связан с тобой. И если бы не ты, я давно бы уже сгинул. Мне страшно думать о том, что это было начертано мне судьбой. Но нет. Я здесь. И ты со мной. Ты — мое спасение. И ты всегда им была. Он мягко взял ее за плечи и повернул в сторону Коукворта. — Я не познакомил вас. Это Коукворт. Местечко гиблое, да, это не только на первый взгляд, — усмехнулся он и продолжил говорить тихо над ее ухом, крепко обнимая сзади. — Здесь находится дом, в котором я собираюсь жить. Вчера я весь день приводил его в порядок, но ни одно заклинание не способно превратить его хотя бы во что-то более менее достойное тебя. Тот маггловский дом тоже не был достоин, конечно. Поэтому я не прошу тебя переезжать ко мне сейчас, хотя каждая минута, проведенная без тебя, потрачена бесполезно. Я не могу вернуться в поместье, а маггловский дом… в общем, в него тоже не могу. Теперь там живут магглы. Зато этот дом принадлежит мне и это только первый шаг на пути к той жизни, которую выбрал я сам. Я ни за что бы не обрек тебя на жизнь в таком месте, поэтому, будь уверена, я смогу заработать на все, но это займет какое-то время. Я прошу тебя просто подождать. Гермиона обернулась и взяла его лицо в свои ладони: — Драко, мы вместе это сделаем. Ты больше не один. Позволь мне помогать тебе, разделить это все с тобой. Я поражена твоим поступком, твоим стремлением жить самостоятельно и строить все с нуля. Я буду рядом, вдвоем мы сможем сделать все, что угодно! У нас ведь всегда вдвоем получалось лучше. Драко улыбнулся, чувствуя тепло радости внутри. Все было как тогда, в Выручай-комнате, он жил, только когда был рядом с ней. Ее немыслимое влияние, которому он никогда не мог противостоять, достигло своего пика. Тогда, на крыше в Лондоне, он поставил все на кон и победил, его риск оправдался. Он мог бы никогда не решиться сказать ей о том, что хочет быть с ней вместе, навсегда остаться с красной нитью и разделенными с ней воспоминаниями. Непреодолимая связь и подталкивающая друг к дургу судьба, наконец, смогли объединить их такие разные, по-своему трудные пути. — Гермиона, мне очень трудно описать чувства, которые я испытываю сейчас к тебе. Я твой. Я буду благодарен до конца жизни тебе за то, что ты смогла оставить все привычное ради меня. Этот поступок невозможно переоценить. И я готов ради нас на все. Однако, находиться в Англии для нас обоих может стать в какой-то момент невыносимо. Ненависть общественности еще не набрала нужных оборотов, а все к этому идет. Травля — это самое безобидное, что может быть. Речь идет о полной изоляции, о нападках, разрушении жизни, опасности. Ты готова будешь на последний шаг — оставить Англию и уехать вместе в будущем? — Уехать? Драко, я чего-то не знаю? Это действительно необходимо? — Это лишь вопрос, но учитывая нашу ситуацию, обстоятельства могут сложиться именно таким образом. — Далеко? — Канада, Северная или Южная Америка. — О Боже, Драко, но чем мы будем там заниматься? — Я заработаю денег на первое время, продам кое-что. В каждой из этих стран есть магические сообщества, им все равно, кем мы были в Англии. — А говоря «уехать в будущем», какое именно время ты имеешь в виду? — Сложно сказать, — ответил Драко и отвел взгляд. — Скоро? — Возможно. Гермиона глубоко вздохнула: — Если это действительно необходимо, мы можем уехать. Но я прошу тебя подумать хорошенько — люди всегда будут говорить что-то, осуждать и ненавидеть. Просто плевать на них! Есть те, кто нас поддерживает, например, Гарри. Со временем и остальные привыкнут. Они просто не знают тебя настоящего! — И не узнают. Знаешь только ты. — Ну… тогда мы просто научимся их игнорировать! — Гермиона, — твердо сказал Драко, глядя ей прямо в глаза. — Я, конечно, говорю о том, если нам придется это сделать. Если вдруг мне придется, ты поедешь со мной? — Да. Конечно. Драко коротко кинул, несколько минут молча смотря в ее глаза. — Ты сказал, что находящийся здесь дом находится в твоей собственности? — прервала молчание она, переходя с острой темы на нейтральную. — Да. Думаю, должен предупредить тебя сразу перед его посещением, кому он принадлежал. Потому что у тебя есть кое-какие неприятные воспоминания, связанные с этим волшебником. — О ком ты? — О профессоре Снейпе. После его смерти дом достался мне, его крестнику. — Ты будешь жить в его доме? Драко, но мы можем жить у меня, я снимаю комнату в Хэрроу, на северо-западе Большого Лондона. В другой комнате проживает приятная пожилая леди, — заметив холодный взгляд Драко, она тут же добавила. — Или же мы можем снимать жилье вместе, пополам. — Нет. — Почему? — Скажи, ты просто не хочешь идти туда? — Ну, я… — Думаешь, там тебя встретит его призрак или стена увешана его колдографиями, начиная со школьных времен? Там нет ни одного упоминания о том, кто раньше там жил. Кроме, пожалуй, заставленных от пола до потолка книгами шкафов. Я мог бы и не говорить тебе, чей это дом. Гермиона поджала губы: — То есть, соврал бы мне? — Слишком громко сказано. Грейнджер, там действительно страшно, только Снейп здесь не причем. Но ты же, вроде как, из Гриффиндора, — сказал Драко и взял ее за руку. — Кроме того, там есть кое-что, что должно тебе очень сильно понравиться. — Ты это про книги? — Нет. Я приготовил маггловскую пищу.