Красной нитью через всю жизнь

Драко терпеть не мог министерскую столовую. При посещении сего места он неизменно думал, что волшебники, работающие над созданием Министерства магии в 1707 году, крайне неумело воспользовались расширяющими чарами, поэтому здесь были невероятно высокие потолки и тотальная нехватка мест для посетителей. Тем не менее, о себе отцы-основатели сумели позаботиться должным образом, создав на одной из стен небольшое, выступающее над выходом застекленное помещение, откуда, как на ладони была видна вся столовая. Отдельное помещение наверху было еще одной традицией, своеобразной данью совету волшебников, которые занимались магическими организационными вопросами еще до учреждения Министерства магии. Это пространство неизменно занимали верховные судьи Визенгамота, самые старшие из них, а ступени двух железных винтовых лестницы, находившихся по бокам, сами по себе двигались вверх, подобно маггловскому эскалатору, только с помощью магии. Теперь этот уголок напоминал ресторан наличием скатертей на четырех размещенных там столах и старинных резных стульев с красной обивкой. И хотя там могло поместить еще как минимум два стола, никто их туда не ставил, оставляя простор для передвижения обедающих там волшебников. И кроме этого даже не планировалось создание каких-либо дополнительных этажей, которые могли бы сделать столовую более просторной хотя бы после прохождения девяти кругов ада очереди, когда еда уже была получена сотрудником, и он может присесть за стол. Конечно, вряд ли в 1707 году при создании Министерства магии под землей в самом центре Лондона предполагалось наличие такого большого числа сотрудников, как теперь, благодаря Гарри Поттеру, сделавшим работу в Министерстве такой популярной. И дело было даже не в том, что десятки волшебников рассматривали Министерство в качестве самого потенциально перспективного и престижного в Англии места работы. После победы над Темным Лордом, будто бы сильнейшим Акцио оно притянуло к себе таких же волшебников, как Грейнджер, мечтающих изменить все устаревшие бесполезные порядки волшебного мира. Обычно к тринадцати часам дня министерскую столовую быстро заполняли волшебники всех уровней и возрастов, и, в отличие от Большого зала в Хогвартсе, здесь не было четкого разделения для разных отделов, каждый садился там, где было свободно, не считая отдельного помещения на верхнем ярусе. Однако, закономерность в том, какие столы из общего зала лучше всего годились для трапезы, Драко понял. Среди столов была определенная иерархия, которую Драко уяснил еще после первого месяца работы. Столики верхнего яруса, конечно, были неприкосновенны. Там обедали самые почтенные судьи Визенгамота: работа в Министерстве самого младшего из них уже насчитывала более семидесяти пяти лет. Далее были столики, размещенные по двум углам столовой у выхода, удобные своей удаленностью от основного потока министерских сотрудников и очереди за едой. Одним из плюсов угловых столов было также то, что с верхнего яруса старших судей все происходящее за ними можно было рассмотреть лишь подойдя к панорамному окну вплотную, что не могло остаться незамеченным, но попасть под их наблюдение во время обеда, сидя за столом, не представлялось возможным. С недавних пор за одним из таких столов, справа от выхода, обедал Люциус Малфой. Рядом с ним размещались сотрудники фонда «Под крылом Дракона». Столики у стойки выдачи еды считались самыми неудобными из-за насыщенного запаха кухни, шума, а также толкающихся в очереди волшебников. Столики в центре зала составляли собой основную часть, и здесь закономерность была простая: чем ближе стол к проходу, тем больше вероятность быть задетым и потревоженным, а, значит, тем хуже. Там, обычно, где-то в середине, обедал новый министр магии — Кингсли Бруствер. Драко, работа которого теперь была под наблюдением куратора, не успел прийти в столовую раньше, чтобы занять приемлемые места, и мог надеяться только на Гермиону и Поттера, но что-то ему подсказывало, что они об иерархии столов знать не знают и едят, как обычно, где придется. За половину дня работы о кураторе по имени Уэйн Смит получилось узнать лишь то, что он старшего самого Драко всего на два года, а также закончил Пуффендуй (что не ему прибавило уважения в глазах Драко). Выполнял свою работу он добросовестно, то есть не давал Драко отвлечься ни на минуту. Заставил раз за разом переставлять печати на сертификатах участников товарищеских матчей Англии по волшебным шахматам по какой-то понятной лишь ему системе; вместе с этим дал задание перепроверить наличие всех исправлений в новом регламенте качества метел для квиддича, а перед самым обедом поручил сделать поздравительную рассылку участникам гонок на метлах 1988 года с приглашением на новые гонки уже в качестве зрителей — цены билетов были указаны на обороте. Для выполнения этого задания пришлось спускаться в архив для того, чтобы добыть адреса этих людей. В тот момент Драко и смог сбежать на обед, потому что наставник, казалось, никуда выходить из Отдела магических игр и спорта до окончания рабочего дня не собирался. И опоздание на обед стоило Драко того, что Гермиона оказалась за самым ужасным столиком, который Драко только мог себе вообразить — вместе с Люциусом Малфоем. С ними же также был и Поттер. Заметив Драко первой, Гермиона махнула ему, и он тут же отметил, что она сидела как раз по правую руку от Люциуса, а стул рядом с ней был свободен. Не вспомнив о том, что целью прихода в столовую был обед, Драко поспешил к ним, дабы услышать все, что может наплести этим двоим отец, пока его нет рядом. Одна мысль так и не укладывалась в голове у Драко, пока он преодолевал разделявшее их расстояние: как Люциусу удалось уговорить сесть Гермиону и Гарри к нему за стол, не Империусом же? Или да? — Приятного аппетита, — сказал Драко, присаживаясь рядом с Гермионой. — Здравствуй. Пристально наблюдавший за каждым движением Драко Гарри Поттер молча кивнул на его приветствие. — Драко, мы тебя заждались, — сказал Люциус совершенно будничным тоном. — Сегодня на обед вкуснейший ростбиф. Кажется, здесь, наконец-то начали готовить что-то сносное. В мое время службы в Министерстве здешнюю еду есть было невозможно. Но это было, конечно же, очень давно. Драко тогда было около шести лет. Драко отметил спокойствие и даже некую отрешенность отца, пока тот, опустив взгляд, отрезал очередной кусочек ростбифа, сидя безупречно выпрямив спину. Будто бы в такой компании они обедали уже не первый раз, и выглядело это убедительно. Того же нельзя было сказать об остальных присутствующих за столом: Поттера, который нахмурившись смотрел то на Люциуса, то на Драко и, казалось, был готов достать палочку и обезоружить кого угодно и в любой момент; и Гермионы, которая то и дело коротко поглядывала на всех, чаще всего на Драко, оценивала обстановку и явно не могла понять, чего ей ожидать и как именно ей себя вести. Так же Драко сразу обратил внимание на то, что ее левая рука находилась внизу, под столом, и он никак не мог увидеть, сняла ли она кольцо. Заметил ли его уже Поттер и был ли зол в том числе из-за этого? Сказал ли ей уже что-то о кольце отец? А вдруг он его уже успел забрать? Ведь она сказала, что будет всегда его носить, сдержала ли она обещание? — Да, отец. Но тогда здесь обедали только сотрудники низших звеньев, а такие, как ты, могли перемещаться по каминной сети куда угодно, даже в другую страну. Помнится у тебя был даже свой личный камин в кабинете, и мы отправлялись обедать в Италию. — Кстати, тогда эта процедура была намного проще, — с энтузиазмом ответил Люциус, пытаясь увести разговор в сторону от его министерский привилегий. — Любой сотрудник мог переместиться даже в Грецию, поужинать на берегу моря с прекрасным видом на закат. У Министерства магии тогда были прекрасные отношения со многими зарубежными заведениями, заключены серьезные взаимовыгодные сделки, в том числе, касаемо свободного придвижения по каминам из Министерства магии. Все это для служащих нашего Министерства. Но с 1993-го года каминная сеть Министерства очень резко сократила количество подключенных к ней каминов. В целях безопасности. Краем глаза Драко заметил, как губы Гермионы мгновенно раскрылись, чтобы что-то сказать, но тут же, будто бы быстро передумав, закусив губу, она сохранила молчание. Она догадалась, что речь идет о том времени, когда впервые за историю существования Азкабана, из него был совершен побег. Сириусом Блэком. — Зачем Министерству магии сотрудничество с зарубежными ресторанами, а не с самими министерствами? — спросил Гарри. Тон его был грубым, в чем Драко не мог его винить. Можно было догадаться, что за один стол с Малфоем Гарри Поттер по собственной воле никогда бы не сел. Ни с одним из них. — О, я выразился не совсем корректно. Сотрудничество, конечно, было с владельцами этих заведений. А владельцами, в свою очередь, были очень разные люди, связанные с магическими учреждениями своей страны. Судьи, руководители, министры. Тогда несколько событий практически уничтожили Отдел магического сотрудничества. Последим кнатом стало убийство Бартемиуса Крауча, главы отдела на тот момент. Да, этот человек был прекрасен на своей должности. Осмелюсь выразить свое скоромное мнение о том, что таких прекрасных дипломатических отношений с министерствами других государств не было на моей памяти ни при одном руководителе. Очень талантливо. После ареста своего сына он раскрылся с новой стороны и сделал много полезного для всего министерства. Посвятил всего себя работе. Вы, наверняка знаете, что он так и не смог принять выбор сына и навсегда отказался от него? В этот момент Люциус перевел взгляд на Драко, но никто кроме него, не успел уловить этот многозначительный взгляд. Драко фыркнул. — Да, конечно. Талантливое руководство заключалось в том, что он с одними министерскими коррупционерам заключил договоры на свободное перемещение от одного шикарного ресторана к другому, где другие министерские коррупционеры могли потратить министерские деньги, — небрежно сказал Драко. — Весьма примитивная интерпретация. И странно слышать это от тебя, Драко. Не припомню, чтобы министерская коррупция раньше тебя не устраивала — ответил Люциус, с презрением сжав губы, и тут же продолжил, не дав никому вставить слово. — Но эта ниша давно терпит убытки, поэтому не так популярна. Намного прибыльнее открыть, к примеру, магазин, чем ресторан. Драко заметил, как Гермиона и Гарри многозначительно посмотрели друг на друга. — В этом плане я могу похвалить ваших друзей за предприимчивость. Братьев Уизли, — улыбнулся Люциус и сделал паузу для глотка чая. — Кстати, совсем недавно ваш лучший друг, Рональд, официально стал совладельцем, ведь так? И взгляд Люциуса был направлен отнюдь не на Гарри Поттера. Он ожидал ответа от Гермионы. Гермиона выдержала его ожидающий ответа взгляд и не спешила нарушить воцарившееся над столом неловкое молчание. Она не постаралась тут же сказать что угодно, лишь бы спрятаться от пристального холодного взгляда, не стала мяться и что-то выдумывать, а именно этого и ожидал Люциус, Драко прекрасно знал этот трюк. Но он не сработал, Гермиона смотрела на Люциуса так, будто бы ответ должен предоставить он. — Откуда такая осведомленность, отец? — спросил Драко, чувствуя, как спокойствие и самообладание возвращались к нему. Опасения на счет того, что Люциус мог расстроить, обидеть или подавить Гермиону пока Драко не присоединился к ним, рассеивались, как дымка над сваренным зельем. Его обычные провокации с ней не могли сработать. — Такие крупные магические сделки не проходят без свидетелей. Но, конечно, лично при этом присутствовать я не мог в силу моей занятостью главным проектом, фондом. Но оформлением занимались кое-какие министерские знакомые. Прибыль у магазина просто невероятно огромная, — учтиво улыбнулся Люциус, видимо, в попытке смягчить взгляд Гермионы. — Никакое министерское жалование с этим не может сравниться. — Их прибыль заслужена и вас не касается — сухо сказал Гарри. — Безусловно! — горячо подтвердил Люциус. — Я лишь глубоко восхищен прекрасным сочетанием изобретательности и предприимчивости. Давно на моей памяти не было настолько коммерчески успешных и к тому же, интересных проектов. В этот момент что-то внутри Драко, давно забытое и бесполезное будто бы очнулось, стряхнуло с себя пыль прошлого и дало о себе знать: детская зависть, конкуренция за внимание и жгучее желание одобрения отца в нем закричало о том, что папа не может так говорить о Уизли! Папа всегда высмеивал Уизли! Папа не может никем восхищаться! Ведь так было всегда! Казалось, что ему снова одиннадцать, Гарри Поттер только что отверг его рукопожатие, а Гермиона уже начинает обходить его по всем предметам. Только волосы отца больше не идеально спадают на плечи, подол мантии не подбит соболиным мехом, цвет глаз больше не такой яркий, Поттер — уже давно не мальчишка, а поникший, уставший и грустный взрослый волшебник, выглядящий старше своих лет, а Гермиона… Гермиона взяла его за руку под столом, даже не изменившись в лице, но то, как она коротко сжала его пальцы, отвлекло Драко на секунду, а затем она полностью вернула его в реальность, сказав: — Но, наверняка, вы хотели поговорить с нами о чем-то таком же коммерчески успешном и интересном, мистер Малфой? Иначе вы вряд ли нас с Гарри пригласили для обсуждения… «социально полезного для молодых волшебников дела». — Мисс Грейнджер, вы правы, но лишь отчасти. Все же Вы, как я думаю, понимаете, что социально полезные дела редко бывают прибыльными. Итак, как вы все знаете, наш фонд оказывает на сегодняшний день финансовую поддержку уже более чем тремстам волшебникам. Нашими партнерами и спонсорами уже стали Комитет по квиддичу Международной конфедерации магов, Аптека «Слизень и Джиггер» и «Котлы Потаж». Сейчас мы ведем переговоры с создателями одной из самых значимых и самых узнаваемых в волшебном мире, по версии Ежедневного пророка, продукции. Знакомой каждому волшебнику с детства. С мистером и миссис Флум. Гермиона и Гарри переглянулись в недоумении, но Драко, понял, о ком идет речь еще во время объяснений отца, ведь он не преувеличивал о значимости их товаров. — Создатели шоколадных лягушек, — пояснил Драко. — Верно. Мистер и миссис Флум невероятно сильно хотят выпустить три совершенно новые, легендарные золотые карточки для шоколадных лягушек. Вырученные с продаж деньги пойдут на содержание вдовам, сиротам и попавшим в затруднительное после войны положение, — сказал Люциус. — А вам — почет и слава на века. — Откуда нам знать, что эти деньги действительно пойдут на содержание нуждающихся волшебников, а не прямиком в ваш личный сейф в Гринготтсе? — вспыхнув, спроси Гарри. — Мистер Поттер, вся необходимая отчетность содержится в моем кабинете в южном крыле, в любой момент вы, а также мисс Грейнджер и приглашенные вами эксперты, если они потребуются, будете радушно приняты мной или моими заместителями просто для экскурсии или тщательной сверки всех произведенных выплат, как вам будет угодно. Кроме того, так как само Министерство магии осуществляет финансовую поддержку и занимается некоторыми делами фонда, еженедельно финансовая информация отправляется самому министру магии, насколько я знаю, вашему хорошему другу. Вы всегда можете поинтересоваться об организационных процессах у него лично. Или вы хотите сказать, мистер Поттер, что министр магии не заметил бы происходящих прямо перед его носом денежных махинаций самого яркого и крупного фонда с таким провокационным организатором, вроде меня? Не уверен, что за кем-то еще здесь следят настолько же тщательно, как за мной, — сказал Люциус и его взгляд устремился куда-то вверх. Проследив за взглядом отца, Драко заметил, что он смотрит прямо на верхний ярус, где располагалось обеденное помещение для старейших волшебников, и как раз один из них, в белоснежной мантии и короткой седой бородой поспешно отходил от окна, откуда наблюдал за их угловым столом. — Наш ответ нет, если Флумам нужно наше участием, они свяжутся с нами напрямую, без каких-либо посредников. А ваши документы и отчеты по выплатам не составит труда подделать. Идем, Гермиона, здесь с самого начало все было не ладно, — сказал Гарри и уже встал со стула, как Драко сказал резко: — Тащишь Гермиону за собой, даже не спросив ее мнения, Поттер? Прямо как на поле битвы? Гарри опешил. Он растеряно взглянул на Драко, и постепенно его выражение лица приняло крайне оскорбленный вид, и скрыть это было невозможно. — Пожалуйста, давайте не будем принимать никаких поспешных решений. Особенно, говорить что-то необдуманное, — тут же начала Гермиона, не позволяя кому-либо высказаться, попутно вставая из-за стола. Тогда же Драко заметил, что два пальца — безымянный и мизинец, а также вся ладонь левой руки перебинтованы. — Мы подумаем над вашим предложением, мистер Малфой. Возможно, посетим ваш фонд в ближайшие дни. — Благодарю, мисс Грейнджер. Желаю вам поскорее приручить покалечившую вас сову. Или… воспользоваться исцеляющим заклятием. Хорошо, не правда ли, что мы — волшебники? — улыбнулся Люциус Гермионе, но она уже что-то говорила на ухо Поттеру и поспешно уводила его из зала, поэтому не стала обращать внимание на сарказм Малфоя. Когда они отошли на приличное расстояние и скрылись в толпе, из-за стола молча поднялся Драко, стараясь не смотреть на своего отца, зная, что и для сына найдутся презрительные ухмылки. — Надо собираться так почаще. Я давно не проводил время так уморительно. А тебя, Драко, сегодня в семь ожидает Нарцисса. В нашем с ней поместье. Не задерживайся. Кто знает, как потом ты будешь жалеть об этих потерянных драгоценных минутах, которые можно было провести рядом со своей семьей, в доме, где вырос. Драко лишь сжал губы и молча, без прощального слова или взгляда покинул отца. Пылая от злости, Драко быстро направился к лифту, пробираясь сквозь толпу работников Министерства, но прямо у выхода кто-то взял его за руку и пошел рядом. — Зачем ты сказал это? Ему было больно, — тихо сказала Гермиона. Драко посмотрел ей в глаза пару мгновений, затем перевел внимание на ее волосы, шею, на ощущение ее ладони в своей руке и легкого, исходившего от нее сладкого аромата духов, чтобы успокоиться. — А тебе, значит, не было больно? Страшно, грустно, одиноко? — Идти за Гарри было мое решение. Драко крепче сжал руку Гермионы и перед лифтом повернул направо, в узкий полуосвещенный коридор, в конце которого находилась одна-единственная черная железная дверь. Открыв дверь палочкой, они оказались перед покрытой пылью каменной лестницей, которой, казалось, уже давно больше никто не пользовался. Темное помещение было освещено только небольшими окнами на пролетах между этажами, свет уже не зажигали, круглые лампы на стенах с большой буквой «М», эмблемой Министерства магии, также были покрыты пылью и грязью. Драко осмотрелся и сказал: — Мы ходили здесь с папой, когда я был маленьким. Я даже учился перепрыгивать через две ступени сразу, в поместье мне не разрешала этого мама, опасаясь, что я могу упасть. Но даже тогда здесь никого не было… Гермиона внимательно смотрела за тем, как Драко осматривался, находясь, видимо не с ней, а в тех воспоминаниях, и легкая улыбка заиграла на его губах. Это продлилось несколько секунд, после улыбка погасла и его брови сошлись вместе, когда он взял левую руку Гермионы и осмотрел повязку, а затем достал свою палочку. — Как ты успела это сделать до того, как отец позвал вас? — спросил Драко, и взмах палочки растворил бинты на ее руке. На безымянном пальце снова заблестело платиновое кольцо с рубинами и бриллиантами. — Буквально в последнее мгновение. Волшебница в белой шляпе преградила твоему отцу путь, тогда-то я это и сделала. Вид у него, конечно, был премилый. Он может быть очень располагающим к себе. Но я поняла, что вряд ли он спешит меня поздравлять. — Это ты точно заметила, — сказал Драко, оперившись на поручень и притягивая к себе в объятия Гермиону. — Но его предложение — это очень интересно. — Поэтому ты сказал такую грубость Гарри? — Не только. — Тогда зачем? — Я действительно так считаю. — Драко, никто не тащил меня на эту войну. Гарри никого туда не тащил и хотел действовать в одиночку, просто… — Да-да. Просто он ни черта бы сам не смог. — Конечно же, смог! — У нас с тобой на этот счет разные мнения. Лучше не уходить от темы. Гермиона еще несколько минут подумала, кусая губу, а затем выдохнула и спросила: — Ну, хорошо. Чем же его предложение интересно? — Он, конечно, же просто хочет на вас заработать и очень неплохо. Ты себе представить не можешь, какое огромное количество шоколадных лягушек продается ежегодно. И не ради шоколада. Ради коллекции карточек. Есть абсолютно помешанные на них волшебники, для которых важно собрать коллекцию самим — не обмениваясь и не покупая недостающую карточку. Так можно искать одну карточку годами. Даже один процент с продажи — это отличные деньги. Поттер прав, что отец заберет эти деньги себе. Да, только, пожалуйста, не дай ему узнать, что я так сказал. Думаю, отец изменил условия в свою пользу и преподнес как «общественно полезное» и, по всей видимости, безвозмездное, благотворительное предложение. Чушь соплохвостая. Мы заключим договор с Флумами напрямую. — Что? Драко, это просто немыслимо. Да, сейчас я зарабатываю немного, но это понятное дело, я просто в самом начале пути, зато все деньги, что у меня есть я заработала собственным трудом, а такой доход, как процент с прибыли от шоколада, который даже не я делаю, на мой взгляд, более, чем незаслуженный. И еще: мне не нужно быть на вкладыше от шоколадной лягушки, это какое-то... позерство, в конце концов. Кто я такая, чтобы быть среди таких же шоколадных лягушек, которые продаются вместе с Мерлином или Дамблдором… — Послушай, если эти деньги не нужны тебе, потрать их на благотворительность, как и предполагалось, но так ты будешь уверена, что они потрачены с пользой, — сказала Драко серьезно, глядя ей в глаза. — Так или иначе, вы трое — история. Вы точно рано или поздно появитесь на карточках и лучше, если вам за это заплатят. Кстати, я миллион лет не покупал шоколадных лягушек. Но я буду скупать их ящиками, чтобы мне попалась там ты — Гермиона Грейнджер — самая умная ведьма своего поколения. Драко провел рукой по ее волосам и ответил на ее смущенную улыбку нежным поцелуем, а затем добавил: — Но каждую карточку с Уизли я буду взрывать сразу же, задери его Моргана. Ладно. Вообще-то, я хотел тебе кое-что отдать. Драко на мгновение прервал их объятия и залез в карман мантии. После чего, смущенно опустив глаза, на раскрытой ладони протянул Гермионе медный ключ: — Это ключ от дома в Паучьем тупике. Я не знаю, как часто ты захочешь там бывать… Но если захочешь — приходи в любое время и чувствуй себя как дома. Приходи туда как… в Выручай-комнату, хотя бы просто посидеть почитать в тишине. Конечно, там не так уютно и интересно. Но мы там тоже можем поссориться, — Драко усмехнулся и поднял свой взгляд на нее. Она, улыбнувшись, взяла ключ и спрятала в карман мантии. — Сегодня я отправлюсь к матери в поместье. И я… — Я буду скучать, — сказала Гермиона серьезно то, что постеснялся произнести Драко. С этими новыми чувствами приходилось разбираться ежеминутно: внезапный прилив храбрости придавал силы, чтобы кричать о том, что он ее любит, такие же внезапные порывы смущения не давали ему произнести самых простых милых слов, которые так непринужденно говорила она — всегда искренне и честно. — Я буду скучать, — тихо повторил он, целуя Гермиону. И, вместе с этим он ощутил приятно разлившееся по телу тепло от того, что смог сказать ей о так часто мучавшем его со времен Хогвартсе ощущении: ему ужасно не хватало ее рядом постоянно, и раны в душе, образовавшиеся от ее отсутствия, наконец-то, начинали затягиваться. И неизменно ярко исцеление ран происходило в те ночи, когда они оставались вдвоем, в нежных объятиях друг друга, разговаривая, пока внезапно, вместе не провалятся в сон. Или когда она покрывала маленькими поцелуями его лицо. Когда прижимала к груди, гладила по волосам. Или же, когда он задыхался от страсти и желания, целуя ее в темноте, но с титаническим усилием останавливаясь, чтобы не уничтожить трепет и нежность, царящие между ними. Боясь спугнуть животным низменным возвышенное светлое — в ней или, что еще хуже, в себе. И, крепко прижимая Гермиону к себе на запыленной закрытой лестнице, под размеренное приглушенное гудение министерской толпы за дверью, поцелуй Драко становился все настойчивее, руки сжимали ее талию все крепче, а она начинала ему отвечать. Она отвечала ему каждый раз: она принимала его ласки, принимала его настроение, его страсть или нежность и, конечно же, принимала всякое их прекращение. Когда его глубокий поцелуй вызвал ее короткий возбужденный вздох, практически сорвавший ему голову, он решил остановиться, ожидая, что Гермиона, как обычно, примет его правила. Но она этого не сделала. Она крепче притянула его за шею, не давая отстраниться, жадно целуя в губы, будто это была их последняя встреча. Ее дыхание было быстрым и тяжелым, а движения порывистыми и не связными. Сначала она крепко обнимала его за шею двумя руками, затем одна рука переместилась к его волосам, а другая скользнула на плечо, затем с волос рука переместилась на шею, а потом к его груди, но вторая рука все также придерживала за плечо, как будто бы она могла его удержать. Он отвечал не ее поцелуй, при этом наблюдая за ее движениями, пытаясь понять, от чего вдруг наступило такое исступление и не последний ли раз она его целует, в самом деле? Решив как можно скорее это выяснить, Драко стал отвечать на ее поцелуи прерывисто, пытаясь оторваться и задать свой вопрос, но Гермиона отчаянно прошептала: — Драко, пожалуйста… Что вызвало еще больше вопросов: пожалуйста… что? «…не прерывай наш последний поцелуй?» — Гермиона, — Драко взял ее за плечи, отстранил и с беспокойством посмотрел в глаза, пытаясь отыскать ответ. — Ну почему? — взмолилась она, но Драко также непонимающе смотрел на нее. — Я… я не понимаю. — Конечно, я не умею быть соблазнительной, но почему ты отстранился сейчас? Просто покажи мне, что и как нужно делать и я пойму, — сказала она, нервничая, опуская взгляд и убирая прядь выбившихся волос за ухо. — Я научусь. Драко в мгновение смягчился и начал ласково гладить ее руки, плечи, волосы. Поймав ее взгляд, он прошептал: — Невозможно быть соблазнительнее, чем ты сейчас. Такая красивая и такая… беззащитная, — тыльной стороной руки он прикоснулся к ее горящей от смущения щеке. — Гермиона, не здесь. Просто немного потерпи. — Я просто хочу знать, — упрямо сказала она. — Просто поговорить, что не так. — Я тебя понял. Не здесь. Гермиона коротко кивнула, заправила за ухо другую прядь, скрестив руки на груди. — Да, для такой гриффиндорки потерпеть будет трудно, — улыбнулся он. — А такой слизеринец будет мучить меня, сколько захочет, — с обидой сказала она. Драко усмехнулся: — А тебе нужно точное время и место? — Это бы все упростило. — Ну, хорошо, — улыбнулся Драко. — Сейчас я должен идти в свой Отдел магических игр и рабства, а к такому разговору нужно подготовиться. Я пришлю тебе официальное приглашение с указанием времени и места. — Приглашение на… разговор? — Да. На интимный разговор — и, поцеловав ее в лоб, он быстро направился к двери, открыл ее взмахом палочки и, обернувшись напоследок, сказал: — Ты безумно соблазнительная. И железная дверь с грохотом за ним закрылась.