Красной нитью через всю жизнь

В эти первые несколько молчаливых мгновений между тем, когда Драко узнал неожиданную гостью, стоящую на прогнившем пороге дома в Паучьем тупике и тем, когда тишину разрушили первые слова, невозможно было думать. Будто бы какое-то черное пятно отделило Драко от этого мира, выбило из реальности, и время остановилось. Все, что он почувствовал тогда напоминало очень затянувшуюся трансгрессию, абсолютную потерю контроля над происходящим, когда единственное, что можно было делать — это ждать, пока ноги снова не почувствуют землю под ногами. Но земли все не было. В этот раз нацеленность, настойчивость, неспешность не могли помочь остановить давящее со всех сторон сразу ощущение и внезапную нехватку воздуха, несмотря на то, что с открытой дверью в дом проник прохладный порыв летнего вечернего ветра. Что ж, Гермиона оказалась права, это было что-то важное. Что-то, что может действительно все испортить в только что начавшейся долгожданной идиллии. Жизнь чуяла запах счастья Драко, подобно обозленной собаке, что чует страх, и наносила один за одним укусы именно тогда, когда у Драко все было хорошо. И в этот раз ему были подброшены нежданные проблемы, да еще и к самому порогу его дома. Такая удобная доставка даже превосходила совиную почту. Белоснежная рубашка, что была надета на Пэнси, казалось, выполнена из мрамора иначе нельзя было объяснить отсутствие на ней хоть одно складки. Черная твидовая юбка, в которую была заправлена рубашка, была короче, чем она позволяла себя раньше, и Драко отметил, что бедра и ноги Пэнси стали стройнее. Пряди ее волос с левой стороны были убраны за ухо, а на мочке уха вызывающе блеснула сережка с крупным бриллиантом. Такое украшение могло бы стать прекрасным дополнением к изысканному образу на мероприятии подобному благотворительному вечеру отца, на очередной магической ярмарке тщеславия, но точно не на мрачной улице небольшого индустриального Коукворта. Благодаря своей идеально выглаженной рубашке, которая совершенно точно была приведена в такой вид не одним заклинанием, вычурным бриллиантовым серьгам, гладким блестящим волосам, которые даже за ухо были убраны идеально, Пэнси выглядела слишком чужой, лишней, не вписывающейся. Казалось, она и не была живым человеком вовсе, а походила на куклу, возможно, любимицу хозяйки, которая могла часами приводить ее внешний вид в идеальное состояние и украшать ее всем самым красивым, что только для нее имелось. Но ее глаза все еще оставались наполненными жизни. Взгляд черных глаз Пэнси Паркинсон впивался в Драко, ожидая от него нарушения затянувшегося молчания. Она смотрела на него, приподняв голову, так как была намного ниже, и Драко, зачем-то, неосознанно медленно расправил плечи и выпрямился, чтобы казаться еще выше. — Так и будем стоять на пороге? — спросила Пэнси, и уголки ее губ растянулись в улыбке, хотя на самом деле это было нервное и неестественное ее подобие, старательно исполненное девушкой, которая не умела держать свои эмоции под контролем. Она была открытой книгой для Драко и раньше, оставалась и теперь, после войны, после разлуки. Он не думал о ней ни разу после того, как они разошлись в Хогвартсе. Она уезжала с отцом в Испанию на лето и, кажется, они договаривалась что-то обсудить по ее возвращению. Что-то относительно их двоих. Но ведь лето еще даже не закончилось, зачем ей возвращаться так рано? Хотя и в конце лета Драко был бы удивлен ее появлению. — Пэнси. Тебе лучше уйти, — сказал Драко твердо, наблюдая за ее блестящими глазами. Она издала нервный смешок и опустила голову, посмотрев на свои черные туфли из драконьей кожи. Когда она подняла взгляд на Драко, он узнал в них прежнюю наигранность и неестественность: она всегда старалась, но у нее не получалось быть как актриса волшебных театров, которые она так любила. Возможно, этот взгляд был взят из какого-то дорогого и нашумевшего спектакля, обязательно о любви, потому как смотрела она только такие. И, возможно, этим взглядом она хотела растопить образовавшийся между ними лед. Но «Титаник» врезался в айсберг. — Тебе разве не интересно, как я узнала, где ты живешь? Ты совсем не защитил этот дом магией? Но мне, кстати, было бы интересно осмотреть дом, где жил профессор Снейп. Может, устроишь мне короткую экскурсию? — она снова театрально улыбнулась, и старание быть обворожительной еще сильнее выдало ее невероятное волнение. Драко не видел ее такой нервной даже на СОВ, когда она беспомощно что-то лепетала перед Макгонагалл, путая слова. — Это не музей, — вдруг сказала Гермиона, которая вышла их гостиной и стала за спиной Драко, скрестив руки на груди. Драко обернулся и увидел ее — спокойную и серьезную. Ее голос звучал тихо и строго и уверенно, но Драко боялся именно этого — прямого столкновения Пэнси и Гермионы, прошлого и настоящего. Или лучше было сказать прошлого и бесконечного. К удивлению Драко, Пэнси не выглядела ошеломленной. Возможно, она могла узнать обо всем благодаря газетам или же злым языкам, для которых главной темой обсуждения уже который день является союз героини войны и Пожирателя смерти. И ни в коем случае не бывшего Пожирателя смерти, потому что для них бывших не бывает. Похоже, как и для Пэнси. Черные глаза посмотрели с прищуром на Гермиону, на несколько секунд в них промелькнуло привычное презрение, но затем снова переключились на Драко, будто бы они были там одни. Ничто не должно было отвлекать ее в момент спектакля. Она смотрела на него так, как смотрела, когда он подходил максимально близко, сжимал в объятиях, притягивал к себе и обнимал. Когда касался рукой ее лица, губ, носа, ресниц, когда она была живой и настоящей, беспечной, такой глупой, податливой. Неинтересной, обыкновенной, понятной, но всегда отзывчивой. Всегда рядом, когда нужно, не попадается на глаза, когда он того хотел. Была ли она его единственным другом? Сложно было сказать, ведь к другу должна быть хоть какая-то симпатия, но ее не было. Друг от безысходности? Или никем никогда не была? Но мог ли он тогда в Хогвартсе заметить в ее глазах нечто большее, чем безмолвное согласие на все ради достижения своих собственных, корыстных и простых целей, осуществление которых было возможно благодаря удачному замужеству с Малфоем? Нет, он не мог заметить этого раньше, но сейчас, кажется, осознание начинало проливаться на него как свет выглянувшего из-под облаков в дождливый день солнца. — Ты выглядишь просто отлично, — сказала она тихо. — Черты твоего лица стали еще более мужественными, но, конечно, я всегда знала, что ты будешь с возрастом только лучше. — Я не нуждаюсь в твоей оценке, — также тихо ответил он, прожигая Пэнси взглядом, но этим ее было невозможно оттолкнуть. И хотя она абсолютно точно понимала, что этот взгляд означал, что ей немедленно нужно уйти, в этот раз она решила его проигнорировать. И почему он просто не мог закрыть перед ее носом дверь, когда уже рядом стоит Гермиона и наблюдает за тем, как бессовестно глаза Пэнси рассматривают Драко?.. — Кажется ты не в духе. Но нам нужно поговорить, Драко. Это очень серьезно, — сказала Пэнси, и голос ее на последнем слове дрогнул. У Драко не было причин ей не верить, все же, такое волнение могло быть вызвано чем-то действительно важным, но важное в ее понимании может не является таковым с точки зрения Драко, поэтому он лишь тихо сказал: — Нет. Уходи сейчас же. И невольно его взгляд осмотрел крохотную узенькую покрытую мраком улочку, чтобы убедиться, что там никого нет. — Драко, — произнесла она, непонимающе глядя на него, будто бы все пошло не по плану. Она была уверена, что Драко обязательно захочет с ней поговорить, а теперь, видя обратное, не верила, что такое возможно. Драко холодно смотрел на нее ожидая, пока она уйдет. И тогда она посмотрела на него умоляюще. На короткое мгновение ему стало ее жаль, конечно, но это не было поводом для разговора, и вряд ли сама Пэнси обрадовалась таким чувствам по отношению к себе. — Как видишь, я не один, а нам с тобой не о чем разговаривать. — Хотя бы пару минут, — сказала Пэнси и голос ее дрогнул. — Или шанса больше не представиться! — Пэнси, — устало произнес Драко. — Разговор в одностороннем порядке это — монолог. Я уверен в том, что не хочу его выслушивать. — Но почему? Это не займет много времени, обещаю. Ты ведь даже не знаешь, о чем я хочу поговорить! — Что именно из слова «нет» тебе не понятно? — холодно спросил Драко, вынужденно перейдя на такой тон. Она умела быть настойчивой, а ему не хотелось, чтобы это ее качество раскрылось во всей красе именно сейчас, крадя время у них с Гермионой. Беспокойный взгляд Пэнси перемещался с предмета на предмет в поисках решения, и тогда она сказала: — Драко, пожалуйста, я трансгрессировала неподалеку отсюда и за мной увязались несколько магглов, я не могу трансгрессировать так скоро опять! Может быть, ты хотя бы проводишь меня до места трансгрессии? — Можно воспользоваться камином, — внезапно сказала Гермиона и две пары глаз уставились не нее. Гермиона прошла обратно в гостиную и добавила, глядя на немой вопрос Драко: — Возможно, там действительно есть магглы, и нам не стоит себя компрометировать. — Да, — оживленно ответила Пэнси и закивала. — Я согласна, я воспользуюсь камином! Драко пропустил Пэнси, в глубине души благодаря Гермиону за такое решение, пусть и непонятное ему самому и невозможное в обратной ситуации, если бы на пороге их дома оказался Рон Уизли. Но Пэнси определенно воспользовалась бы временем в короткой прогулке до места трансгрессии, чтобы сказать Драко все намеченное ей. Гермиона уже сидела на диване и разливала чай в две цветные кружки для них, когда Пэнси, замедлив шаг, оказалась посреди гостиной и огляделась, но камин, который был ее целью, остался без какого-либо внимания. К Драко пришло внезапное осознание, что она использовала этот шанс просто, чтобы попасть внутрь и все-таки высказаться. Она быстро оглядела книжные полки, лестницу на второй этаж и даже стеклянный чайник на столике. Драко стоял позади Гермионы, за диваном, и оба они непонимающе наблюдали за нервно осматривающейся, дрожащей, будто бы от холода, Пэнси. Когда ее взгляд остановился на маггловской гирлянде с желтыми огоньками, она издевательски хихикнула и посмотрела на Драко. — Ух ты, у вас тут что, «котел, полный крепкой, горячей любви»*? При свете ламп, в том числе тех самых упомянутых Пэнси, Драко еще больше убеждался, что она находится в каком-то нервном истощении, возможно, на самой грани и ситуация, в которой она оказалась, только усугубляла положение. И, тем не менее, она все еще скрывала это состояние, уверенная в том, что ей это удастся, что ее насмешливость и идеальный вид запутают кого угодно. Но Драко не был в их числе. Казалось, это заметила и Гермиона, которая наблюдала за ней пристальным и обеспокоенным взглядом. — Да это просто вау, — сказала Пэнси, скрестив руки на груди и начав ходить по комнате влево и вправо, а затем резко остановилась и посмотрела на Драко. — Да ты просто чертов гений! Выбраться вот таким образом из всей этой херни с Волдемортом! Просто охренеть какой план! Браво! Или это Люциус придумал? Я до последнего не верила! — Не было никакого плана. Не утешай себя этой мыслью. Пэнси усмехнулась. — Да ладно тебе. Ты заигрался, Драко. Я пришла, чтобы предложить тебе жить у нас в поместье. Драко не сдержался и издал смешок, совершенно неуместный в такой ситуации, но уверенность Пэнси в том, что она — его единственная, поражала. Однако на этом Пэнси не остановилась и эту его реакцию тоже намеренно проигнорировала. — Я поняла, что со своим отцом ты пока что в ссоре, — продолжила она. — Поживи у меня, ты же знаешь, как я тебе рада. Все будет как в то лето перед пятым курсом, ты же помнишь? Самый сладкий август. — Пэнси, — угрожающе сказал Драко. Она все еще осматривалась, избегая лишь Гермионы. — Поразительно. Ты, выросший с золотой ложечкой во рту, оказался здесь. Лучше убраться отсюда, пока это не просочилось в прессу. — Лучше тебе убраться отсюда. Немедленно. — А что, — спросила Пэнси, с вызовом глядя на Драко. — Я помешала еще одной ночи любви? — Ну хватит! — резко сказала Гермиона. — Ой, Грейнджер, закрой рот, умоляю! — внезапно грубо прервала ее Пэнси. — Не мешай общаться волшебникам. — Едва ли это относится к тебе, ведь ты своей палочкой не сможешь сотворить даже Лапифорс*, — ответила Гермиона. — Закройся, Грейнджер, ты свою палочку украла у какого-то волшебника, — сказала она, указывая на палочку Гермионы, которая лежала рядом с ней, на диване, по левую сторону. А затем ее взгляд упал на руку Гермионы, которая находилась рядом с палочкой. Ее глаза округлились в ужасе. Грудь начала подниматься от частых вздохов, и она убрала за ухо часть волос с правой стороны. Взгляд все также был прикован к руке. К кольцу. Драко затаил дыхание, а Пэнси внезапно рассмеялась нервным и безумным смехом. — Ты что, ей предложение сделал?! ЕЙ?! Этой вонючей… — Пэнси, вон отсюда, — сквозь зубы сказал Драко, не позволяя ей закончить начавшееся оскорбление, и быстро подошел к ней, пытаясь схватить за запястье. Она успела отпрянуть от него, но ее взгляд снова стал вызывающе жадным, выпивающимся в Драко. — …ГРЯЗНОКРОВКЕ, — истерично закончила Пэнси. — ТЫ - грязный предатель крови! Как ты мог?! КАК ТЫ МОГ?! Тут взгляд Пэнси переместился на Гермиону, которая уже встала с дивана, беспокойно наблюдая за происходящим, сжимая в руке волшебную палочку. Заметив ее, Пэнси со всей злостью быстро выплюнула, выглядывая из-за плеча Драко: — А ты, заучка тупая, только попробуй меня заколдовать, отправишься в Азкабан как миленькая, понятно? У меня теперь такие связи, ебнешься! — Драко крепко сжал ее руку, Пэнси, подводя к камину: — Приди в себя, что ты творишь?! Еще более взволнованная Пэнси, начала бормотать себе под нос: — А я видела в газете фото. Грейнджер в черном платье… благотворительный вечер… Потом вручение орденов… Красная мантия Грейнджер… И неужели ты… ты, — она подняла взгляд на Драко и внимательно посмотрела на него. — Такой красивый, как древнегреческий бог, с чистейшей волшебной кровью в венах, теперь живешь посреди каких-то… РАЗВАЛИН? С ГРЯЗНОКРОВКОЙ?! В этот момент Драко умоляюще посмотрел на Гермиону, которая была готова использовать свою палочку в любой момент. — Гермиона, — обеспокоенно сказал Драко, посмотрев на нее. — Я не хочу, чтобы ты это все слышала… — Драко, она не в себе, — сказала Гермиона, чем вызвала вспышку гнева Пэнси. — А ТЫ ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЯЗНЫЙ РОТ! Я пришла к Драко, тебя здесь вообще не должно быть, поганая мерзкая надоедливая тварь! В этот момент Драко достал палочку и произнес заклинание, создавшее между ним с Пэнси и Гермионой полупрозрачный щит, чтобы Гермиона не могла услышать ни одного оскорбления больше. Гермиона посмотрела на Драко. Он лишь покачал головой. Пэнси и Драко оказались ближе друг к другу, чем следовало, в какой-то момент она сама приблизилась и снова, подняв голову, посмотрела на него. Они оказались в тишине, где было слышно только тяжелое дыхание Пэнси, но Драко смотрел все это время на Гермиону, и взгляд его просил о понимании. — А я-то о тебе одном постоянно думала, — вмешалась Пэнси, вновь обращая внимание на себя. — Пока ты развлекался. Что, грязная маггловская дырка вскружила голову? Я считала ты намного выше этого! — Замолчи, Пэнси, ты не понимаешь, что несешь — серьезно сказал Драко. — О, еще как понимаю, можешь меня заавадить, я и после смерти буду говорить, что ты променял великую волшебную чистоту на соитие с мерзопакостной уродкой-магглой! Все святое, что только у тебя было, ты ПРЕДАЛ! Твой род веками сохранял чистоту волшебной крови ради усиления магических сил, но ты просто… проебал ВСЕ! — Пэнси, даже если бы не было Гермионы, я никогда не женился на тебе, — внезапно твердо прервал Драко, зная, что в самую последнюю очередь Пэнси переживала за сохранение чистоты крови в магической Англии и на первом месте у нее всегда останутся собственные интересы. Несколько минут она смотрела в глаза Драко, будто бы в поисках подтверждения того, что это не блеф, а самая настоящая правда. И глаза ее внезапно наполнились непрошенными слезами. Больше не было ничего театрального, наоборот, он видел, как по-настоящему она пытается собрать всю волю в кулак, чтобы никто не видел ее слабости, но слезы неконтролируемо покатились градом по ее бледным щекам. И он не отвел взгляд, а встретился с ее болью. Он понимал ее. Еще недавно он был в такой же ситуации, которая завершилась для Драко победой над судьбой, и он с уверенность мог сказать, что любовь дает силы, чтобы прощать, ждать и получить награду за это. Но Пэнси не ждала такая же счастливая история преодолевающей все любви. Ведь Драко любил, любил по-настоящему, а Пэнси как будто бы совершенно определенно и точно не умела этого делать. Не умела же? Он смотрел на крупные слезинки, лишь догадываясь, о чем она может плакать. О том, что ей не досталась фамилия Малфой, а также их поместье и деньги? О том, что чистота ее крови перестала быть ценностью? О том, что она больше не может быть с ним рядом? Или о чем-то большем? — Почему она? — прошептала она, сквозь душившие ее слезы, так, что ее мог услышать только Драко. И тогда он решил ответить честно, а другого бы ответа она не приняла. — Я люблю ее. Это был первый раз, когда он сказал ей что-то про любовь, но про любовь не к ней. Никогда еще он не был с Пэнси так честен, так серьезен и искренен. Поэтому ее напряженная рука, которую держал Драко, перестала сопротивляться и как-то странно обмякла. Пэнси громко глотнула и отвела взгляд, затем кивнула в пустоту, будто бы решив что-то для самой себя, а затем посмотрела на руку Драко, сжимающую ее запястье. Пару мгновений она смотрела на это, затем высвободив руку, вытерла ею слезы, быстро подошла к камину, взяла порох и произнесла громко: — Виллоус-хаус. Как только пламя в камине погасло, Драко обернулся, снял защитное заклинание и стремительно подошел к Гермионе, заключая ее в крепкие объятия. — Прости за это. Прости, прости — шептал Драко, прижимая ее голову к груди. Она подняла полный беспокойства взгляд и спросила: — Что ты сказал ей? Драко убрал за ухо выпавшую прядь ее волос и пригладил несколько раз. — Сказал, что люблю тебя. Гермиона ответила на его объятия и прижалась сильнее к его щеке. Когда они снова сели на диван, Драко взял руку Гермионы и поцеловал. Еще долго оин сидели на диване, обнимая друг друга, молча переживая все произошедшее с ними. — Ты не должна была слышать все эти гадости, — тихо сказал Драко. — Мне очень жаль. Я поставил щит именно ради этого. — Ее реакцию можно понять. Драко посмотрел на задумчивую Гермиону и подумал о том, что никакие ссоры детства и издевательства, прошлые обиды и нынешние не позволят Гермионе не проявить сочувствие даже к Пэнси. Когда-то ее сочувствие спасло его душу в Выручай-комнате и он бесконечно сильно влюблен в ее свет, которым она могла так щедро делиться и теперь Драко грелся в нем и ощущал его в себе самом. И представив на минуту, что он все мог это потерять, окажись Гермиона более ревнивой или склонной доверять тому, что говорят о нем другие люди, он почувствовал к Пэнси сильное отвращение. Все, что он имел, могло быть утеряно если и не навсегда, то на долгое время. — То, что ты предложила воспользоваться ей камином было… по-грейнджеровски, -сказал Драко. - Я думал ты ее терпеть не можешь. — Честно говоря, раньше я действительно терпеть не могла Пэнси. Из всех людей в Хогвартсе, она, пожалуй, была самой неприятной Злая, насмешливая, глупая и заносчивая. Но потом я поняла кое-что о ней, и мне стало ее жаль, — сказала Гермиона. — И что же? — Она была такой, чтобы нравиться тебе. — Что? — Да, — заверила Гермиона, изучая удивленное лицо Драко. — В своих пакостях она не видела границ только лишь потому, что хотела впечатлить тебя. У нее будто бы не было ни компаса, ни рамок, и ее несло туда, куда подует ветер твоих идей. Мне кажется, что она даже не задумывалась никогда о том, что правильно, а что нет. — Но я никогда не заставлял ее ничего делать, — сказал Драко и расположился на диване поудобнее, постепенно, расслабляясь, с интересом слушая Гермиону. — Верю. Если бы ты заставлял, она бы, вероятно, сопротивлялась. Наверное, твое одобрение было заслужить очень сложно, если она в этом потеряла себя. — Почему ты так думаешь? В этом всем и есть она. Может быть, она как раз таки нашла себя благодаря мне? — Драко усмехнулся, но встретил серьезный взгляд Гермионы. — С ней было действительно что-то не так! — Я понял, понял, — сказал Драко и взял со стола свою чашку чаю. — Но почему нас должно это волновать? — Может, потому что причина этому — ты? — Я, вообще-то не должен нести ответственность за чьи-либо чувства, — отмахнулся Драко и добавил. — Кроме моего единственного исключения — тебя. — Возможно, тебе стоит обо всем поговорить с ней. Объясниться. — Того, что я ей сказал сегодня более, чем достаточно. Как будто бы ты что-то объясняла Уизли. — Ну-у-у, — замялась Гермиона, закусив губу, что заставило Драко выйти из расслабленного состояния, приподняться и требовательно посмотреть на Гермиону. — Да ладно? О, святая Моргана, да он меньше всех на свете заслуживает каких-то объяснений твоего поступка! Он же конченый осел! В том, что он тебя потерял, виноват только он сам. Ему и так было предоставлено слишком много шансов, а он умудрился их все просрать. Драко сел ровно и слегка отстранился. Мышцы напряглись так, будто через минуту его ожидает дуэль с Роном Уизли на кухне его дома. — Мы просто поговорили. Это связано с моими чувствами, с моей совестью, понимаешь? — она заглянула в глаза Драко. — Это такой яркий пример закона подлости, что даже смешно: я плакалась тебе о нем в Выручай-комнате, а потом во мне появились эти чувства, заполняя постепенно все только мыслями о тебе, всеми этими беспокойствами и желаниями приходить в Выручай-комнату, чтобы видеть тебя, когда стала к нему равнодушной, Рон начал обращать на меня внимание! — Закон подлости? — нахмурился Драко. — Или закон Мерфи — это шутливый философский принцип, заключающийся в том, что если есть вероятность, что может случиться какая-то неприятность, то она обязательно случится, — пояснила Гермиона. — Мне приятно, что ухаживания Уизела ты называешь неприятностью. — Неприятность скорее заключалась в том, что я осознала наличие чувств к тебе, когда между нами больше ничего не могло быть... Но после тебя мне нужно было бы еще десять таких же Выручай-комнат, чтобы плакаться о тебе. — Ну, никого на эту роль лучше, чем я ты бы не нашла, — сказал Драко. — Определенно, — улыбнулась Гермиона, хотя Драко все еще сохранял напускную серьезность, показывая свое недовольство разговором с Роном глядя перед собой на камин. — Он расстался с Лавандой… — Безмозглой трещоткой, — исправил Драко, взглянув на Гермиону взглядом требовательного преподавателя, а затем снова перевел взгляд на камин. Гермиона снова улыбнулась, вспомнив придуманное для нее прозвище в Выручай-комнате. — Да, именно так. И после этого мне предложили все, о чем я когда-либо мечтала. — Это ты о рыжих неуклюжих ласках? — спросил Драко, коротко взглянув на Гермиону, прищурившись. Гермиона смутилась под его взглядом. — Что-то вроде того… Драко поджал губы и кивнул. — Ты помнишь тот раз, когда мы сидели в Выручай-комнате, перед нападением Пожирателей смерти? — тихо спросила Гермиона и Драко взглянул на нее. День его рождения, когда он заколдовал Уизли в коридоре, когда они сидели вместе в ее кресле, так близко, а Драко мог трогать ее волосы, ощущать рядом. Да он помнил каждое мгновение того раза, как и любого другого с ней. Драко кивнул. — Конечно, до того раза я тоже чувствовала это с тобой, — замялась Гермиона, пытаясь несвязно объяснить что-то, чего смущалась, опуская взгляд. — В общем, мои представления о чувствах между двумя людьми были очень... нереалистичными. Гермиона взглянула на Драко, но он лишь приподнял брови, ожидая продолжения или хоть какого-то пояснения. Она прочистила горло и продолжила. — Я думала, что романтические отношения — это дружба, прежде всего. Нужно быть на одной стороне, бороться за что-то одно, понимать друг друга, проводить вместе время и не уставать от этого. А еще, конечно, быть надежными и всегда помогать. — Ну, ты и с Поттером дружила, с ним никаких романтических отношений тебе не хотелось. Насколько я знаю. — Конечно, Гарри только мой друг. Но я смотрела на все это очень… поверхностно. Мне казалось абсолютно естественным то, что после стольких лет дружбы мы должны быть с Роном вместе, мы принимаем друг друга и знаем. Любые кризисы могут быть преодолены. Я читала, что самые крепкие браки основываются на дружбе. К счастью, тогда появилась Лаванда Браун. — Да неужели? Ведь она тебе изрядно добавила душевных терзаний, — сказал Драко, с интересом наблюдая за Гермионой. — Да, но благодаря ей я отдалилась от Рона и Гарри. А потом начался совершенно новый этап. Выручай-комната. — Да, именно там твоя жизнь изменилась навсегда, — по-доброму усмехнулся Драко, но Гермиона сказала: — Именно там и изменилась, — серьезно сказала она и взяла его руку и погладила. — С тобой все было по-особенному. На миг Драко затаил дыхание: конечно, все было по-особенному, ведь то, что он испытывал к ней, невозможно было скрыть даже под миллионом слоев издевательств и злости. — От близости к тебе меня бросало то в жар, то в холод. И это просто от присутствия рядом, а когда ты касался… Эти ощущения были такими сильными, что больше ничто не смогло их перебить. Я честно пыталась все забыть, выбросить из головы, как будто ничего не было, но моя вера на любви, основанной на теплой дружбе пошатнулась тогда. Об этом не пишут в книгах, мне кажется, такое просто невозможно описать. — Возбуждение, — торжественно произнес Драко, смутив Гермиону сильнее, но он в действительности торжествовал. Все, что она ему хотела сказать сейчас это то, что он открыл для нее новый неизведанный мир приятных ощущений даже не прикасаясь к ней так, как оно того требовало. Гермиона снова прочистила горло и уже более смело и деловито сказала: — В общем, да. Получается, что так. И зная, что с Пэнси у тебя были более близкие отношения, чем просто дружба… — Нет, — резко перебил Драко. — Там не было дружбы. И близости в том виде, в каком ты думаешь, тоже. Я понимаю, о чем ты беспокоишься. Драко взял Гермиону за подбородок и посмотрел в глаза. — Я помню, Гермиона. Помню о нашем разговоре. — Может, сейчас самое время? — Я придумал для него отличное место. Поверь, ты узнаешь обо всем первая, — весело сказал Драко и поцеловал Гермиону в лоб, понимая, что ни Пэнси, ни кто-либо еще уже не способен разрушить ту близость, что была между ними. *** Появившись в пламени большого старинного камина родового поместья Виллоус-хауса, не такого большого, чем поместье Малфоев, но интересного своей древней историей обитавших в нем чистокровных волшебников семьи Паркинсон, Пэнси быстрым и твердым шагом направилась на второй этаж. Приводя себя в порядок на ходу известными ей заклинаниями от красноты глаз, для ровного тона лица и естественного румянца, отмечая про себя, что для Грейнджер могла только оживлять каменных кроликов, а такая женская магия была для нее непостижима, Пэнси оказалась перед дверью кабинета своего отца. Там он должен был пить огневиски и читать газету, как всегда. И Пэнси не ошиблась. Ворвавшись без стука, она застала его с сигарой в зубах и газетой в руке. Быстро убрав сигару, он удивленно воскликнул: — Пэнси! Что такое? Почему ты вламываешься без предупреждения? Второй раз за вечер. — Папа, можешь связаться завтра с мистером Ривасом и сообщить ему радостное известие. Я согласна принять предложение и выйти за него замуж.