Make a wish when a Blackbird flies

Прошёл месяц, и жизнь в госпитале стала для Фрэнка более чем невыносимой. Слова Мэтта оказались чистейшей правдой: стоило ему исчезнуть, как все призраки выбрались наружу. Фрэнк, терзаемый ужасающими образами и звуками, просидел в изоляторе всю ночь. На следующее утро, когда о нём всё же вспомнили, подростка нашли в углу покачивающимся вперёд-назад и бормочущим что-то себе под нос. Стало ещё хуже: они были везде. Фрэнк не мог ходить по коридору, не мог даже есть, не впадая в истерику и не крича из-за тех без конца шепчущих отвратительных существ. Такое поведение не осталось не замеченным врачами и медсёстрами, которым становилось всё сложнее и сложнее контролировать Айеро. Очень скоро он дошёл до того, что начал бояться спать и выходить из комнаты, но в то же время подросток ненавидел одиночество. Конечно, медикаменты, которые все старательно проталкивали ему в горло, не помогали, а, напротив, лишь усугубляли и без того плачевное состояние. Он уже не помнил, как выглядел его отец, как звучал голос матери и были ли у него друзья. Фрэнк подавал признаки жизни только во время консультаций с Макензи, который упорно продолжал убеждать подростка в том, что тот безумен. И это медленно начинало работать. Но однажды что-то изменилось. Это произошло через неделю после Рождества, хотя Фрэнк не мог знать этого наверняка, так как вокруг не было ни единого календаря, да и никто в больнице, как ни странно, сей праздник не отмечал. Подросток осознавал, что над городом сгустилась тьма, а сам он сидел на кровати в своей комнате, не позволяя себе сомкнуть глаз, чтобы не попасться в их лапы. Фрэнк сжимал руками уши, основная функция которых не представляла на тот момент никакой ценности. Он пытался игнорировать всё: крики, шёпот, маниакальный хохот — все эти нестерпимые звуки в его голове. Но затем подросток услышал кое-что другое. Это был голос, но он не казался злобным или несущим в себе угрозу, он не звучал так, словно его обладатель хотел причинить боль. Это был голос, помогающий заснуть, голос, всегда вызывающий улыбку. И прямо сейчас он говорил... Айеро не мог разобрать. Он говорил... — Ты не сумасшедший. Борись, Фрэнк. Для Фрэнка этот голос был невероятно успокаивающим, поддерживающим. Что-то внутри него щёлкнуло, и он вскочил на ноги. — Заткнитесь! — кричал подросток. — Заткнитесь! Вы, все! Я слышу вас! А теперь просто заткнитесь! — остановившись, он судорожно вздохнул. Фрэнк ждал целую минуту. Воцарилась тишина. Стало тихо. Ни голосов, ни смеха — они окончательно исчезли. Фрэнк улыбнулся и издал короткий триумфальный смешок. Наконец-то он обрёл спокойствие, наконец-то он сможет заснуть. Подросток хотел было опуститься на койку, как вдруг шум иного рода остановил его. Эта помеха оказалась ещё более раздражающей: громкое тиканье висевших высоко на стене часов, которых он не замечал ранее, действовало на нервы. Встав, Айеро уставился на них, вслушиваясь в мерное постукивание, пока не пришёл к умозаключению, что этот звук хуже всех голосов вместе взятых и он не сможет отправиться в царство снов, покуда не избавится и от этого сводящего с ума фактора. Он перетащил кровать к противоположной стене, расположив её прямо под проклятыми часами. Его передёргивало, когда металлические ножки соприкасались с каменным полом. В то время, как изголовье плотно прижалось к стене, Фрэнк установил койку вертикально, соорудив самодельную лестницу. Он вцепился в обжигающую холодом перекладину и поднялся до того места, где часы были в зоне досягаемости. Их дизайн выглядел довольно простым: они оказались белыми и круглыми, а стрелки на циферблате — чёрными. Единственное, что немного выходило за пределы нормы, — это их расположение на стене: часы не висели на гвозде. Однако, несмотря на это, достать их не составило большого труда. Айеро вновь перевёл на несколько секунд взгляд на них, после чего бросил на пол с такой высоты, что они с грохотом упали циферблатом вниз. Некоторое время он вслушивался в тишину, затем, осознав, что никакие посторонние звуки его больше не беспокоят, растянул губы в улыбке и, стоя лицом к стене, принялся спускаться вниз по лестнице-кровати. Фрэнк резко остановился, когда увидел гвоздь, на котором, по идее, должны были висеть часы. По какой-то причине что-то упорно заставляло подростка достать его. Так он и поступил. Айеро с лёгкостью вызволил гвоздь из плена и в тот же миг услышал, как кто-то, стоявший позади него, произнёс: "Он идёт", напугав его настолько сильно, что тот ослабил хватку и упал. У Фрэнка не было времени на мысли о боли, пронзавшей спину, потому что стоило ему только вскрикнуть, как койка со скрипом начала падать прямо на него. Он перекатился на другую сторону. Кровать повалилась на пол, зацепившись за его волосы. Шум, конечно, насторожил кого-то, и в тот же момент послышалось копошение. Когда дверь открылась, Фрэнк как ни в чём не бывало сидел на своей койке. Вошедшим оказался медбрат с фонариком и ключами в руке. Его встревожил крик Фрэнка, и он решил по пути заглянуть в комнату Айеро, чтобы проверить, что случилось. Находясь прямо под дверью, медицинский работник услышал странные звуки. В первую очередь медбрат посмотрел туда, где должна была находиться кровать, затем сконфуженно перевёл взгляд на то место, где она стояла сейчас. Фрэнк с вызовом смотрел на него. — Я услышал шум, — в конце концов произнёс медицинский работник. — Это не я, — быстро ответил пациент. Мужчина промолчал. Он не выглядел молодо: медбрат был жирным и старым и напоминал педофила. — Ты передвигал кровать? — вдруг спросил он. Фрэнк отрицательно покачал головой. — Почему ты не спишь? — мужчина сделал несколько шагов вперёд. — А? Уже слишком поздно, ты должен спать. — А Вы не должны находиться в моей комнате, — заметил подросток. Медбрат пребывал в ступоре несколько секунд, после чего продолжил: — Ложись в постель, — сказал он, оказавшись достаточно близко, чтобы положить руку на плечо Фрэнка и заглянуть ему в глаза. "Борись", — прошептал тот же самый голос, который ранее предупреждал Айеро о приближении медицинского работника и призывал дать отпор другим голосам, но тем не менее звучал, подобно поверженным. Фрэнк отбросил руку медбрата в сторону и произнёс твёрдое "нет". Тот лишь сжал его ещё сильнее и попытался опрокинуть на койку. — Просто расслабься, Фрэнки, — произнёс мужчина с улыбкой. Его голос звучал чересчур спокойно. Фрэнк продолжал бороться до тех пор, пока медбрат не ударил его по лицу, к своему несчастью, не зная, что у подростка в руке. Мужчина отшатнулся, проведя рукой по лицу. Всё произошло слишком быстро. Минуту он держался за глаз, отходя назад, но затем взглянул на ладонь и зашёлся нечеловеческим криком. Заржавевший чёрный гвоздь застрял в его глазнице, откуда небольшим водопадом лилась кровь. Фрэнк наблюдал за развернувшимся на сцене действом, застыв на месте, а медбрат продолжал кричать, пытаясь остановить кровотечение, но каким-то образом он лишь загнал гвоздь ещё глубже. Айеро не знал, как поступить. Он понимал, что скоро на ор, несомненно, сбегутся все работники, дабы узнать, в чём дело, и поэтому единственным выходом из ситуации, пришедшим в его голову, оказался побег. Дверь до сих пор была открыта. Подросток во мгновение ока вылетел в коридор, словно его задница пылала в огне. Он повернул налево, потом ещё раз налево, затем совершил пару поворотов, прежде чем осознал, что заблудился. Фрэнк знал, что должен был спуститься по лестнице, но просто не мог её найти. Он бегал по кругу, пока его, к сожалению, не обнаружили. Двое мужчин поджидали его в коридоре, когда он в очередной раз свернул за угол. Фрэнк попытался развернуться и побежать в обратном направлении, но третий работник стоял прямо за ним. Ничего не говоря, санитары подняли его: двое поддерживали его под руки, а последний держал за ноги. Айеро прилагал максимум усилий, чтобы сбежать. Они занесли его, кричащего и пинающегося, в комнату, которую он не видел прежде. Она была похожа на медицинский кабинет с односпальной кроватью в центре и большой устрашающего вида машиной прямо рядом с ней. Также его, кажется, поджидали две медсестры и врач. — Ты не оставляешь нам выбора, Фрэнк, — сказал врач, когда Айеро швырнули на кровать, а медсёстры быстро приковали его к ней кожаными ремнями, коих он не заметил ранее. — Мы старались быть терпеливыми, но больше ничего не работает. То, что ты сделал сегодня, стало последней каплей, — продолжал он, проверяя и подготавливая различные документы. Обездвиженный, Фрэнк видел, как щёлкнул переключатель, вспыхнули лампочки и совершил вращательное движение циферблат. Он помотал головой, решительно сказав: "Нет", после чего одна из медсестёр протолкнула что-то между его зубов, а вторая прижала к виску губку, оставляющую влажный след. Айеро знал, что произойдёт, знал, что ему не убежать, но продолжал отбиваться, продолжал бороться. — Не сопротивляйся, таким образом ты лишь причинишь себе ещё больше боли, — произнёс доктор, взявший изогнутый металлический предмет, похожий на наушники с круглыми пластинками на концах. Внимательного рассмотреть его не удалось: он внезапно сжал голову Фрэнка с двух сторон. Мгновенно боль, вспыхнув в мозгу, разлилась по всему телу. Подросток закрыл глаза и прикусил жёсткую пластиковую преграду, располагавшуюся у него во рту, вцепившись ногтями в простыню и выгнувшись дугой на кровати. Мышцы охватила боль. Тело билось в конвульсиях. Испытывая адские муки, он не мог даже кричать. Казалось, пыткам нет и не будет конца, но неожиданно боль отступила, и Фрэнк в изнеможении рухнул на койку. Это повторилось, когда его тело окончательно успокоилось. — Ещё раз, — послышался голос врача, и всё началось по новой. Боль стала ещё невыносимее. Фрэнк потерял счёт времени. Он переживал изощрённую пытку вновь и вновь. К тому времени, как врач, наконец, решил остановиться, подросток агонизировал в луже собственной мочи и плакал, сбивчиво дыша. Он не мог вспомнить, что с ним произошло и каким образом он вернулся в свою комнату. На утро Фрэнк проснулся в своей постели, словно накануне ничего не случилось.