***
Двалин допил эль и со стуком опустил кружку на стойку. — Хозяин! Гном здесь на рыжем пони не проезжал? Волос черный, борода короткая. Хоббит за стойкой — краснолицый, круглый, сам как пивной бочонок, неопределенно пожал плечами, ставя перед Двалином полную кружку: — Да кто тут только не ездит. Вам-то что до того? Двалин достал серебряную монету, задумчиво покрутил между пальцев. — Должен он мне. Хозяин понимающе закивал. — Как же, долг — это святое. Останавливался тут один вчера вечером. Хотел сразу же ехать, да пони больно уставший был, вроде вашего. Пришлось до утра обождать. — И куда поехал? — А поехал он, — хозяин почесал затылок, — вспомнить бы... Двалин со вздохом полез в кошель за второй монетой. Толстяк звонко хлопнул себя по лбу. — Точно! Деревню он людскую искал к северу, где охотники обитают. Я ему дорогу еще подробно объяснил: как до реки добраться, да где с тракта сворачивать. Еще предупредил, что в эту пору лучше б одному не ездить — в лесу волки лютуют, да и кто похуже. Двалин допил последнее и утер пену с усов. — Скажи-ка, у кого здесь можно купить пони?***
Черный жеребец с лоснящимися боками застоялся в конюшне и теперь шустро скакал, вздымая клубы снежной пыли и азартно потряхивая гривой. Лес за рекой оказался не очень густым и на удивление тихим. Снег давно перестал, и в ярком свете луны на тропе виднелись глубокие следы, оставленные подкованными копытами. Двалин уже смирился с тем, что до утра нагнать Торина не удастся, когда впереди раздался ликующий, захлебывающийся вой и дикое ржание. Пони испуганно фыркнул, прянул ушами и попятился. — Но-но! — Двалин натянул поводья. — Забалуй мне еще. Пошел! Торин с топором в левой и мечом в правой то и дело поворачивался, не давая волкам напасть сзади. Один — со вспоротым горлом — валялся в нескольких шагах. Семь или восемь кружили серыми тенями по истоптанному, замаранному черной в лунном свете кровью снегу, еще пара, взрыкивая, терзали невдалеке тушу рыжего пони. Двалин соскочил со своего жеребца, успев рубануть замешкавшегося волка, рванулся вперед, к Торину, становясь спиной к спине. Вдвоем они прикончили еще двоих. Те, ошалев то ли от голода, то ли от запаха крови, продолжали кидаться, пока Торин не зарубил вожака, а потом как-то резко сгинули в чаще. — Сам цел? Торин устало кивнул, осматриваясь. — Плащ подрали, твари. В паре мест выделанная кожа была насквозь пропорота когтями, а рядом с плечом и вовсе висела лохмотьями. Черного пони нигде не было видно — должно быть, решил вернуться к прежнему хозяину. Двалин плюнул, приготовившись к тому, что добираться до деревни придется пешком, и под утро, пригревшись у костра рядом с привалившимся к его плечу спящим Торином, чуть душу Махалу не отдал, услышав над ухом ехидное фырканье. Черная скотина стояла в нескольких шагах и косила лиловым глазом с таким видом, будто вчера самолично уделала всю волчью стаю. До деревни они добрались без происшествий. Одноглазый старик, как и следовало ожидать, оказался не Траином, и вообще не гномом, а людским калекой-горбуном, чем-то вроде местного прорицателя. Он долго смотрел на них мутным, неподвижным глазом, а потом раздраженно ткнул в Торина узловатым пальцем: — Ты. Ищешь не то. И не там. Дома тебя ждет золото. И Торин злился всю обратную дорогу и молчал до самой хоббичьей гостиницы, где Двалин оставил свою кобылу. Круглолицый хозяин поставил на стол кувшин пива и блюдо с мясом и подмигнул Двалину: — Ну что, должок-то получили? Торин хмыкнул, наливая себе пива: — Лучше ничего придумать не мог? — В следующий раз буду рассказывать про сбежавшую невесту. Торин смерил его хмурым взглядом, а потом расхохотался, и они ржали как пони и лупили кулаками по столу так, что тарелки звенели и подпрыгивали, а хозяин озабоченно косился на них из-за стойки. А когда вернулись в Синие Горы, выяснилось, что Дис только-только родила. И Торин держал на руках крохотного мальчишку, затаив дыхание, гладил светлые завитки и шептал: — Мое золото...