Дворино-драбблы

Все началось с хоббита. Ну, то есть не с него, конечно. Только, когда Смауг улетел в Эсгарот, а они стояли на гребне отрога и молча смотрели на занимающееся зарево пожарищ, он сначала все спрашивал, что же им делать — будто они могли в один миг перенестись через озеро — а потом не нашел ничего лучше, чем пристать к Торину, мол, неужели он равнодушен к чужому горю и на несчастных ему плевать. Как забыл, что тот обоих племянников в городе оставил. А когда на озере все заполыхало до неба, и вовсе заволновался — а ну как дракон сюда вернется, что тогда будет и не благоразумнее ли загодя укрыться понадежнее? Торин тогда взъярился, скрипнул зубами и сообщил, что на хую он дракона вертел. И одного не в меру назойливого взломщика с его советами тоже. Двалин только хмыкнул — нечего узбада попусту злить, но ответ запомнил. Сначала-то не до того было — пока с орками погаными разделались, пока эльфов спровадили. Раны надо было залечить, быт наладить... А год спустя, когда приехавшая Дис настояла, чтобы День Дурина отмечали с особым размахом — как-никак двойное торжество, возвращение Эребора и избавление от владычества Смауга — решил, что лучшего повода не найти. Давно такого веселья не было; столы ломились от угощения, музыка не смолкала. Всем членам отряда Торин лично вручил по золотому чеканному кубку с самоцветами — за отвагу и преданность. А Двалину, поймав на верхней галерее в перерыве между танцами и очередным застольем, надел на ухо отдельный подарок — узорчатый золотой кафф. Судя по лестной и крайне непристойной надписи с внутренней стороны, изготовленный узбадом собственноручно: Двалин не мог представить, чтобы тот стал заказывать подобное даже у самого проверенного ювелира. — У меня тоже кое-что для тебе есть, — вполголоса сообщил он, когда Торин потащил его обратно за стол. — Примеришь потом? — Угу, — согласно буркнул тот. — А чего не сейчас? — Кхм. Да как-то не подумал. Празднование удалось на славу. К вечеру даже у Торина глаза искрились хмельным весельем, а шаг утратил привычную твердость. Затворив за собой дверь опочивальни, Двалин не спеша разоблачился и, дождавшись, пока Торин стащит тяжелую парадную мантию, пояс и кафтан, протянул ему завернутый в бархатный лоскут подарок, откинув ткань. — Это что еще... О! Торин с изумлением уставился на украшение в виде миниатюрного дракона, на изготовление которого у Двалина ушел добрый месяц. Угрожающе оскаленная пасть с острыми клыками, чешуйчатые серебристые бока, символические линии крыльев, крепкие лапы с хищными пальцами, сжимающие в когтях сверкающий белый камень... — Как настоящий... — Торин заворожено провел пальцем по тонкой полоске металла, соединяющей голову дракона с туловищем. — И куда его?.. — Догадайся. — Двалин ухмыльнулся вскинувшему на него глаза Торину. — Сам же говорил, как ты его имел. Торин взвесил кафф на ладони. — Тяжелый. — Не для тебя. Двалин знал, что говорил: для человека или эльфа надеть такое украшение, и правда, было бы не по силам, но на кряжистый гномий хуй хоть молоток привесь — не шелохнется. Торин расхохотался, скинул рубаху и потянулся к завязкам штанов. — Поможешь? Двалин взял в руку начинающий наливаться кровью член Торина, направил его в металлическое кольцо каффа и, придерживая ствол пальцами, надвинул украшение до основания, так что драконьи клыки сомкнулись на головке. Торин вздрогнул от прикосновения холодного металла, запрокинул голову и, двинув бедрами, изогнул губы в довольной улыбке: — Отсоси, тварь. Член его увеличивался на глазах, упираясь в обод каффа, так что Двалин даже засомневался на мгновение, не промахнулся ли с размером, даром, что торинов хуй знает не хуже своего, до последней вены. Но опасения оказались напрасными — на вставшем во всей красе члене дракон сидел как влитой, удерживая в полуоткрытой пасти головку с выступившей прозрачной каплей и надежно обхватывая задними лапами и изогнутым хвостом тяжелые яйца. Приобняв Торина, Двалин любовно провел рукой по мощной спине, крепкому заду и, облизав пальцы, толкнулся внутрь сразу двумя. Торин расставил ноги, облегчая ему задачу, и откинул голову ему на плечо. От каждого движения пальцев внутри его хуй покачивался, придавая дракону сходство с ящерицей-серебрянкой, обхватившей лапками толстую ветку, чтобы не упасть от налетевшего порыва ветра. Двалин почувствовал, как от этого зрелища его собственный член накрепко встает, прижимаясь к бедру Торина и пятная его смазкой. Он подтолкнул друга к кровати, едва дождавшись, пока тот опустится на колени, прижался сзади и, наскоро растерев по стволу выступившую смазку, плавно вошел на всю длину. Торин выдохнул, двинул бедрами, насаживаясь на его член. Двалин потерся носом о его спину, прихватил зубами кожу между лопатками, выжидая мгновение, вышел наполовину и тут же толкнулся обратно, сразу же взяв резкий темп, как любил Торин, ероша шумными выдохами чуть примятую короной угольно-черную гриву. Торин уперся в кровать ладонями и жадно подавался назад, встречая сдавленным вздохом каждый мощный толчок. Двалин нахмурился. Жизнь помимо воли приучила их к осторожности: спать вполуха, ебаться вполголоса. Но теперь все было иначе. Не для того они протопали через полмира, не для того отвоевывали дом, чтобы даже за толстыми каменными стенами стискивать зубы, давя рвущиеся стоны. Он поднял руку ко рту Торина, очерчивая плотно сжатые губы, и когда тот разомкнул их, прихватывая его палец, погладил подушечкой влажную ложбинку языка и одновременно сильно двинул бедрами, немного меняя угол. Торин протяжно застонал, срываясь на шипение. Двалин прижался губами к гладкой спине, провел языком вверх по хребту, слизывая соленый пот и щекоча кожу усами и бородой. Зажав между пальцами нижнюю губу Торина, он чуть оттянул ее и снова скользнул внутрь, обводя острые грани зубов. — Хочу тебя слышать. Торин втянул его палец в рот, несильно прикусил и, перестав сдерживаться, застонал в голос. Двалин задвигался быстрее, чувствуя, как поджимаются яйца от каждого хриплого стона. Он обхватил Торина поперек груди и потянул на себя, побуждая встать на колени. Его член, сжатый серебряным каффом, был багровым, как нагревающийся в горне пруток стали. Двалин провел пальцем вдоль ствола, между узкими полосками металла, легко потер пальцем самый кончик головки, виднеющийся из раззявленной драконьей пасти, и когда Торин захлебнулся воздухом, с силой надавил. Торин глухо вскрикнул, сжался вокруг его члена и выплеснулся ему на руку, щедро орошая семенем драконью морду. Двалин толкнулся еще несколько раз и, войдя, как мог глубже, последовал за ним. Отдышавшись, он отвел с шеи Торина волосы, потерся щекой и, когда тот повернул голову, основательно поцеловал его. Торин неторопливо обшарил языком его рот, пощекотал небо и напоследок несильно прикусил нижнюю губу. Двалин протянул руку, осторожно стянул кафф с его обмякшего члена и кинул перепачканного дракона на пол. Торин рассмеялся, устраиваясь на постели и натягивая на них обоих одеяло: — И так будет с каждым, кто осмелится покуситься на нашу твердыню.