***
— Там что-то происходит, мистер Джей, — прокомментировала Харли Квинн, с любопытством глядя на один из экранов уличных телевизоров Джезебел плаза. — Ого, смотри-смотри! ㅤㅤㅤ — Милая, сколько раз я тебе говорил: эти ток-шоу зомбируют людей... — заметив, что один из полицейских пытается уползти, оставляя на припорошенных снегом камнях кровавый след, Джокер, заведя руки за пояс, направился к нему, широко и наискосок то в одну, то в другую сторону игриво переступая через мертвые тела, будто проходя какие-то кошмарные адские классики. Затем придавил ногой (все в том же причудливом сапоге эльфа) к земле его плечо, и хладнокровно выстрелил в затылок. ㅤㅤㅤЭтот бедняга стал седьмым мертвецом в составе патрульной группы районов Баури и Шелдон-парка, что лежали там и сям на вымощенном камнями перекрестке Джезебел плаза с темными промокшими пятнами крови на форменной одежде; еще трое — оставшихся в живых — удрали. Их кожа побледнела, и, слегка обмерзнув, теперь блестела, и со стороны выглядело так, будто кто-то зачем-то устроил здесь свалку гладких витринных манекенов, одетых в полицейскую униформу. ㅤㅤㅤ «...мое имя — Валет. Возможно, я напомнил вам одного чертовски харизматичного, но совершенно безумного гения зла в клоунском гриме, и поэтому раскрою карты сразу: я, как вы уже могли догадаться, являюсь большим его поклонником. Надеюсь, он не станет держать обиду на его скромного подражателя, я ведь не хочу...» ㅤㅤㅤ Джокер развернулся к телевизионному экрану и пристально вгляделся в матово-белую маску, застывшая улыбка которой напоминала бы улыбку-загадку Моны Лизы, если бы та была не женщиной, а мужчиной. ㅤㅤㅤ Что-то назревало. Темное и зловеще глобальное. И как бы это что-то не только не повторило прошлогоднюю городскую бойню, подтвердив скрытые и подавляемые опасения многих, но и не переплюнуло ее по количеству жертв — как невинных, так и давно сошедших на скользкий и одновременно туманный путь обещающего богатство и власть бандитизма, многие годы правящего бал в Готэм-сити... ㅤㅤㅤ «Сегодня возможны любые чудеса», — говорил тем временем Валет в бесполой маске, ухмыляясь ему с экрана своей полуискусственной улыбкой.***
ㅤㅤㅤ Трое разве что чудом уцелевших полицейских, которых ужас гнал мимо служебных машин аж до самого департамента, даже не отдышавшись, с вылезающими из орбит глазами кричали о «кровавом Санта Клаусе» и эльфах-маньяках-убийцах. И если бы не зловещее молчание раций, как рассказала троица, застреленных сумасшедшей парочкой — психопатической версией Бонни и Клайда — полицейских, им бы так и не поверили, посоветовав не употреблять на службе всякую дрянь, изъятую у наркоторговцев. Но рации упрямо молчали... ㅤㅤㅤКроме полиции, которая, казалось, оккупировала центр города (если раньше провести всю праздничную ночь в дежурстве не везло лишь некоторым неудачникам, то сегодня шеф выгнал на улицы всех без исключения), за обстановкой в Готэме внимательно наблюдал и его словно бы призрачный страж. ㅤㅤㅤ Бэтмен перехватил сообщение о «резне на Джезебел плаза», и сейчас Бэткрыло, как огромная черная птица в синевато-черной вышине зимнего вечернего неба, на бешеной скорости рассекало бесконечную снежную завесу в почти беззвучном полете. ㅤㅤㅤВ ушном передатчике, после короткого треска, зазвучал по обыкновению, как считал сам Брюс, слишком учтивый в разговорах с ним, чуть хриплый голос с таким старинным английским акцентом, который характерен для господ высшего общества в королевстве Британии: ㅤㅤㅤ — Прошу извинить, Сэр, но не могу вас не известить, что... ㅤㅤㅤ — Джокер вернулся, да, я знаю. ㅤㅤㅤ — Вообще-то, сэр, я хотел сказать, что рождественский ужин скоро будет готов, — последовал сдержанный удрученный вздох, и Альфред, словно сдавшись, добавил: — Но и это тоже. Полагаю, мне не стоит сервировать стол? — в голосе дворецкого сквозила печаль, хоть он и старался скрыть ее. ㅤㅤㅤ Брюс живо представил его поникшее лицо и обреченный, но вместе с тем неизменно понимающий взгляд. ㅤㅤㅤ — Пока нет, Альфред, — сказал он неохотно. И как-то скороговоркой — лишь бы побыстрее произнести этот неприятный ему самому отказ. ㅤㅤㅤ — Сэр, я... очень надеюсь, это не перерастет в своего рода традицию. Ваши родители чтили этот праздник превыше других, и каждый год я... ох, простите, сэр. ㅤㅤㅤ — Нет, Альфред, ты прав. Но у полиции против Джокера нет ни шанса. И я должен им заняться. ㅤㅤㅤ — Да, сэр. Разумеется, — покорно согласился дворецкий. ㅤㅤㅤ — Но... знаешь, ты все-таки начни накрывать на стол. Думаю, я смогу управиться во... ㅤㅤㅤ Но голос в наушнике вдруг зазвучал снова, и Брюса окатило волной внезапного непривычного смущения от того, что его попытка смягчить ситуацию была неожиданно прервана самим Альфредом. ㅤㅤㅤ — Сэр, я только что принял радиосигнал патрульный группы района Ковентри. Они говорят о каком-то... послании. ㅤㅤㅤ— Послании? — спросил Бэтмен слегка рассеяно. ㅤㅤㅤ — Именно, сэр. ㅤㅤㅤ — И кому оно адресовано? ㅤㅤㅤ — Смею полагать, вам. Перевожу ближайшую камеру наблюдения на ваш монитор. ㅤㅤㅤНа экране с левой стороны приборной панели Бэткрыла загорелось мутное из-за снегопада изображение: план стены здания из темно-коричневого кирпича. Внизу — скопление полицейских мигалок, похожих на огромную, пущенную по земле, гирлянду, и несколько фигур, стоящих спиной. Очистив изображение, как смог, при помощи системы Бэткрыла, Бэтмен разглядел слова на стене — несколько строк, выведенных яркой зеленой краской:Динь-динь-дон, динь-динь-дон, Льется хора обертон, Рукоплеск со всех сторон, Бам! - уже не слышен он. Динь-динь-дон, динь-динь-дон, Слышен только детский стон, Испарилась сцена, а за ней балкон, Если Бэтс решит помочь, торопиться должен он, Или клоун похоронит деток эшелон!
ㅤㅤㅤ А ниже была нарисована ухмыляющаяся рожица: несмотря на холод, краска не застыла почти мгновенно, и казалось, из ее нарисованных глаз текут странные зеленые слезы; красный беззубый рот злорадно ухмылялся и будто кровоточил. И Брюс подумал на мгновение, что этот... кто бы это ни был по замыслу явно чокнутого автора (это он мог сказать точно) смеется над ним до этих самых химических слез из зеленой краски. ㅤㅤㅤ — Альфред? ㅤㅤㅤ — Слушаю, сэр. ㅤㅤㅤ — Посмотри, в котором часу сегодня в готэмской филармонии выступает детский хор, прибывший на поезде этим утром. ㅤㅤㅤ — Те самые сироты, которым мы из года в год шлем благотворительные посылки? Минутку, сэр. — Бэтмен слышал быстрый стук клавиш компьютера, пока Альфред молчал. — В девять вечера. А в чем дело? Вы собираетесь посетить концерт? ㅤㅤㅤ — Джокер готовит взрыв филармонии. ㅤㅤㅤ — Ох... И вы поняли это из стишка на стене? Вы не перестаете меня поражать, мистер Брюс. ㅤㅤㅤ — Сообщи в полицию о его планах. Выступление должно быть отменено. ㅤㅤㅤОн отвел взгляд от нарисованной рожицы, и, стиснув штурвал, против воли представил себе лицо чертова клоуна: прошел почти год, но он помнил это лицо, непохожее ни на одного известного ему человека (может быть, и не человеческое вовсе), до мельчайших деталей. Его неистово горящие глаза, губы, вечно растянутые в ухмылке и, когда клоун говорил, казалось, живущие собственной жизнью, потому что лицо его практически не утрачивало этого жутко ухмыляющегося выражения. Губы же мерзко шевелились и извивались — живые выпуклые красные полоски над верхней его десной и под нижней, оскал как будто огромных зубов, всего лишь веселая физиономия загримированного клоуна... Всего лишь... Всего лишь... Всего лишь?.. ㅤㅤㅤ Брюс надеялся, что больше не увидит это лицо из детского кошмара. И теперь он вернулся. Вернулся, чтобы (...всколыхнуть эти его воспоминания?..) вновь нести разрушения и смерть, следуя своим безумным планам в шуршащей переливающейся обертке циркового представления. ㅤㅤㅤ Однако и единственный плюс заключался также именно в этом. Джокер совсем не похож на обычного преступника, даже самого экстравагантного из них, думал Брюс, он любит не только устраивать представления (а всякому представлению нужна публика), но и бросать вызов в форме дикой игры тому, кого счел подходящим соперником... и Бог знает, что еще... — значит, вероятнее всего, если он заложил взрывчатку не только в филармонии, в скором времени он получит от клоуна новый ребус-подсказку. О том, что клоун-психопат мог в любое мгновение изменить правила игры (если они вообще когда-нибудь существовали), Брюс Уэйн решил не думать... пока.