***
— Мистер Брюс, как Барбара? Никто не ранен? Я видел, как вы спешно покидали радиовышку, а затем усадили детей в Бэтмобиль. Кстати, как вам обивка сидений, я посчитал, что кожа носорога прослужит дольше, не утрачивая своих качеств. — Задал команду автопилоту, Барбара и ее друзья на пути в участок, с ними все хорошо. — Спешу напомнить, сэр, что до выступления сирот остается четверть часа.***
— Бэтмен, это Джим Гордон. Я сделал все, что мог, клянусь, но мэр наотрез отказался отменять представление и загонять людей по домам. Велел усилить охрану, я направил туда людей с собаками, они прочешут каждый дюйм дворца филармонии, даю слово. К тому же на входе каждый посетитель вместе с вещами будет тщательно осмотрен и проверен. Но, думаю... и твоя помощь бы пригодилась. И еще: мэр велел сообщить через городскую систему оповещения, что Джокер был пойман, и праздник в городе может продолжаться. Сукин сын просто сошел с ума... Конец связи.***
Бэтмен с тихим шелестом опустился на каменную горгулью черно-серой жилой высотки как раз в тот момент, когда у здания готэмской филармонии притормозил полицейский фургон. Его задние дверцы распахнулись и шестеро крупных мужчин в форме выскользнули наружу один за другим, удерживая на поводках собак-ищеек. Просто доверить поиск взрывчатки полицейским, когда на кону стояли жизни детей, Брюс Уэйн бы ни за что не рискнул, однако совершенно не сомневался в уникальном тончайшем нюхе специально обученных псов, которые, быстро взбежав по мраморным ступеням, уже исчезли вместе с хозяевами в высоких отливающих золотом парадных дворцовых дверях. Он перевел взгляд на две огромные, собранные по частям фигуры «оловянных солдатиков», прямо как те, что вешают на рождественские елки, только из окрашенных стальных листов, что, обмерзнув, напоминали глазурь. И все же, несмотря на все усилия декораторов, выгляди исполины не по задумке приветливо, а вполне жутковато в набрасывающемся на них снегопаде. — Не хочется вновь вас отвлекать, сэр, но у меня есть кое-какие соображения, которые могут быть полезны, — Альфред еле слышно вздохнул с робким сожалением. — Я рассчитывал преподнести подарок в срок, но ситуация складывается так, что он мог бы пригодиться вам прямо сейчас. Сегодня утром я закончил сборку микрокамер, благодаря той же формуле, что и в ваших клеевых гранатах, эти практически незаметные устройства мгновенно крепятся к любой поверхности и автоматически активируются, передавая изображение во встроенный портативный компьютер вашего костюма. Вы могли бы использовать их, чтобы установить постоянное наблюдение вокруг дворца. Уверен, вы уже подумали о том, что никаких бомб внутри может и не оказаться; вероятно, Джокер планирует отвлечь вас, заняв поисками несуществующей угрозы, и ворваться в разгар представления. — Альфред... — Не стоит благодарности, сэр, все уже готово: камеры протестированы и ждут вас в лаборатории. Решив не медлить ни секунды, Брюс Уэйн отправил сигнал вызова Бэткрылу. План Альфреда действительно казался самым разумным из всего, что он мог предпринять с целью предотвратить запланированное Джокером погребение детского хора и заодно всех слушателей (а сколько детей будет в зале, подумать страшно) под руинами расписного свода концертного зала. Конечно, все могло бы быть намного проще, умерь бы Арманд Крол, нынешний мэр Готэма, свою гордость, которую так поэтически и самозабвенно называл «рождественским духом Готэма», что, судя по всему, уже сам в это истово верил.***
Городская система оповещения: — Граждане Готэм-Сити, полиция города приносит извинения за инцидент, внезапно омрачивший долгожданный и всеми любимый праздник, но с гордостью объявляет, что Джокер с сообщницей были взяты под арест и все мероприятия, запланированные на сегодняшний вечер, пройдут по расписанию, и вас все еще ждут три грандиозных салюта. Мы работаем для вас! Граждане Готэм-Сити, полиция города...***
Часы на панели управления неумолимо отсчитывали минуты до начала представления, а еще требовалось расставить новенькие камеры слежения, прежде чем зал филармонии начнет заполняться ничего не подозревающими гостями (усиленные меры охраны вряд ли останутся незамеченными, но это ведь Готэм...); Брюс намеревался проследить за очередью пришедших на вечерний концерт самостоятельно — чтобы наверняка удостовериться в том, что Джокер или Квинн не преодолеет полицейский кордон в общем потоке. Времени становилось все меньше, к тому же Джокер мог прямо сейчас пытаться проникнуть в здание, и Брюс, нисколько не колеблясь, принял решение не делать привычную обманную петлю, лишний путающий маневр, исключающий почти всякую слежку. Да и усиливающийся снегопад работал в его пользу, укрывая маскирующим снежным занавесом. Слетав в Бэтпещеру за ранним рождественским подарком от Альфреда, он задал бортовому компьютеру команду на возвращение тем же путем. Не прошло и пятнадцати минут, как он закончил устанавливать крошечные черные полусферы, горстью помещавшиеся в ладони, с глазком объектива и емкостью для липкого наполнителя, по периметру здания: напротив главного входа, по бокам, чтобы не упустить из виду окна, и со стороны фасада, охватив запасной выход, через который в театр обычно попадали артисты и обслуживающий персонал. Вернувшись на каменные плечи горгульи на крыше через улицу от главного входа, Бэтмен проверил проходимость сигналов от каждой микрокамеры. Все работало лучше некуда, и мысленно Уэйн поблагодарил Альфреда за его удивительно умелые руки; экран небольшого портативного монитора разделился на четыре равных прямоугольника, каждый из которых соответствовал одной из установленных камер. После чего застыл в неподвижном ожидании. К парадному входу стали стягиваться первые гости, с некоторым недоумением на лицах глядящие, как люди Гордона роются в их сумках и карманах, проводя процедуру обыска с особым пристрастием. Публика все пребывала, и Бэтмен, регулируя дальность изображения, вглядывался в немного смущенные действиями стражей правопорядка, но воодушевленные лица сквозь снежную пелену. И вдруг Брюс увидел его в толпе. Он был один, в бледно-оливковом пальто с поднятым воротником, шея обвязана шарфом глубокого фиолетового цвета, как и лента, опоясывающая элегантную шляпу с большими полями. Руки убраны в карманы. Бледная, чересчур бледная кожа, длинный заостренный нос и выпирающий квадратный подбородок... Он здесь, и он попался. Брюс мгновенно выпрямился и ощутил почти болезненное напряжение во всех мышцах. Здесь и сейчас тебе не уйти, ни за что, только не в этот раз... Выхватив бэтаранг, Бэтмен едва не сорвался с места, как фигура в пальто обернулась на громкое радостное «Папа!» со стороны подземного перехода, и мужчина заключил в объятия девочку, которая подбежала, опередив мать, только поднявшуюся по ступеням. Мужчина подхватил малышку под руки и усадил себе на плечи, шляпа его свалилась, и взору Брюса предстала копна вьющихся черных волос. Он все еще тяжело дышал, всматриваясь в веселого незнакомца, спасенного внезапным появлением дочери, словно до конца не верил, что ошибся... Сколько секунд отделяло его от нападения на мужчину в шляпе, ошибочно принятого за Джокера? Три-четыре секунды?.. Вот сколько оставалось между ним и самым страшным — ужасом в глазах этой девчушки, которая, вмиг превратившись в него самого приблизительно в том же возрасте, расколола бы морозный воздух невыносимо пронзительным криком на мириады звенящих осколков, криком, переходящим в оглушительный отчаянный вой, сливаясь с порывистым холодным ветром. Но он видел его в толпе, видел того, кого там не было. А что же было? Иллюзия, клоунский фокус с его поддавшимся сознанием. Клоун не находился внизу, на заснеженной улице, но проявился в его сознании навязчивым тошнотворным видением. Уже в который раз с тех пор, как они боролись в тюремной часовне под беспрестанный дикий хохот безумца. Но сегодня... сегодня клоун едва не одержал победу, не шевельнув и пальцем, омерзительно длинным, увенчанным зеленым ногтем пальцем. То ли от досады, то ли от ненависти Брюс стиснул зубы так крепко, что явственно расслышал их скрип. Сколько раз он жалел о том, что тогда, на крыше гранд-отеля, спас Джокера от смертельного падения с немыслимой высоты? Ни единого. Сколько раз он не позволял себе пожалеть об этом за прошедший год? Давно сбился со счету... «Зачем?.. Зачем было это делать?.. — извивались, как две бардовые змеи, накрашенные губы. И тут же – выстрелы: один, другой! Неистовый, жалящий изумрудный огонь далеко сидящих глаз в темных впадинах глубоких глазниц. — Все эти вещи, которые они творили, ты не захочешь о них знать... — цокающий ярко-красный язык, танцующий между огромными зубами. Губы извиваются и замирают, шипят и вдруг — неожиданно вопят: — Они заслужили смерть! Прямо... как... я! Ха-ха-ха! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!» Бэтмен тряхнул головой. Улица перед дворцом филармонии опустела, если не считать одиноко стоящих четверых постовых, все еще приглядывавших за входом. Выступление сирот должно было начаться с минуты на минуту.