The Close One

«If you become a liability, I'll take her away from you and you'll never see her again.» Elijah Mikaelson «Если ты станешь помехой, Я заберу ее у тебя, и ты никогда ее больше не увидишь.» Элайджа Майклсон       Март 2014       Он почувствовал ее.       Нервный смех пробрал его до кончиков пальцев ног, и колдун сжал в кулаке бриллиантовое украшение и прошептал приветственные слова, дотянулся до сущности великой защитницы рода Майклсон. Она выскочила из машины, стремительно направившись в комнату Кэролайн, пока он сидел напротив Бонни Беннет в неполном треугольнике силы, концентрируя подпитку.       «Бойся нашей силы, сынок, бойся».       Внезапное напутствие матери повисло в голове, едва не спутав нити, которые он направил в сторону Бонни. Провидение с трудом сливалось с Подавлением в потоке, но им пришлось импровизировать в сложившейся ситуации: Кэролайн и ее дети были в опасности.       Обреченный подтягивал к себе магию, словно электромагнит, его сила фонила подобно радиоактивному элементу, затягивая в свой хаотичный мир. И Кол заметно был напуган уровнем своего величия и могущества. Избранник мироздания, проклят и обречен сиять.       Но Кристиан почувствовал третью частичку, оставленную Кетсией в этом мире.       Алиция Раганович.       Все его существо потянулось к желанному покрову, укрытию и защите, которые исходили от нее легким светом синего огня. Ему до слез хотелось вцепиться в это тепло, сгореть в нем и остаться пеплом в ее руках.       Они – два проклятых дара – Пророчество и Подвластие – с трудом выживают в этом потоке времени. Один из-за бесконечного будущего, а другой – от бесконечного прошлого. Бонни задыхалась из-за своих новых сил, не зная, не догадываясь, что помимо Кола с его адскими способностями, врученными самой природой, Алиция способна укротить ее дар – словно накинув покрывало на клетку птички, испуганной светом и не способной спать. Ядвига пользовалась этим. Но Кристиан не собирался рассказывать новой пророчице, ибо Раганович принадлежит ему.       Ибо он хочет увидеть тот самый свет.       «Спаси себя, сынок, от своей силы, спаси»       Напутствие безумной матери. Желание одержимой женщины, противопоставившей все, чтобы спасти своего ребенка от объятий отца Морфея. И ему пришлось заплатить цену за спасение. Кроваво-ледяную цену, о которой он вспомнил с ужасом.       Опасна сила того, кто способен менять ход вещей, кто не способен остановить его для себя.       Алиция открыла дверь, когда он уже повернул голову к ней – ожидая появления. Вдыхая эту ауру защищенности, Кристиан смеялся над собой, не понимая, почему обострилось его тяга к наследнику Покровительства. Какая-то путанная шутка мироздания, или бабуля вновь разыгрывала свои партии, сцепляя пальцы на мече, которому он присягнул в темном лесу?       Он часто поминал свою родственницу недобрым словом, когда отчаивался под конец очередной жизни. Когда ему стало все равно, каким именем его зовут. Раганович переступила через нарисованные линии треугольника, усаживаясь в свой угол.       Бонни приоткрыла глаза, продолжая шептать известные ей заклинания, направляя магический поток своей страдающей подруге.       - Я знаю, что у тебя нет опыта связывания Триады, - Алиция обратилась к Беннет, - но у нас нет времени посвящать тебя в теорию.       - Кристиан поделился основами, - коротко объявила Бонни, а Берд пожал плечами, когда на него посмотрела ведьма первородных. – Я буду следовать за вашим потоком магии. Я справлюсь.       Взгляд Алисии говорил о неуверенности, но Кристиан заявил:       - Не волнуйся, храбрая защитница. Мы – все части одной силы – магии Кетсии. Они будут пытаться слиться воедино, помогая нам. Ты же помнишь ритуал по сжиганию Клауса? – колдун провел пальцем по лбу, где светился светлый шрам, а потом коснулся щеки, отражая след на лице Алиции. Дернув рукой, она удержалась от попытки проверить его наличие на себе. Этот шрам не портил ее красоты, и светился в его глазах общей магией, завещанной Кетсией.       - Тогда начинаем. Так как я буду основной силой, спасающей их, я – первая, - уверенная и совершенная в своей верности ведьма закрыла глаза, вскинув две ладони перед собой. Голубой огонь вспыхнул на всех свечах, а нарисованный символ напомнил мерцающий снег, начав напитываться внешней магией.       Зрителей не было в этой комнате медитации, потому что Лукас заранее предупредил о том, как Кол и весь табор, связанный с ним, может подействовать над формированием Триады.       Бонни сглотнула, вероятно, вдохнув магию, которая полилась из Алиции.       Кристиан задержал долгий взгляд на Раганович, пока та не раскроила себе ладонь заготовленным кинжалом, позволяя крови стремиться тонкой линией по полу к центру треугольника. Вздохнув, Первый из пяти направил поток в нужное русло, вторив ритуальному вредительству своей ладони. Бонни неумело повторяла за ними, все еще не ощутив полностью своего дара. Беннет – способные ведьмы, но наследие не спит в их венах, и только тот факт, что она была воскрешена Кристианом – спасает ее от гнева пророческого дара.       Ей повезло. Наследник Кетсии ставил 50/50, что Бонни не сойдет с ума, насильно получив Прорицание. Он рассчитывал на это, надеясь не поднимать из могилы упокоившуюся ведьму.       Но Бонни Беннет – везунчик. Или это естественный ход вещей для дара, который ищет способ возродиться в великих потомках. Особенно, когда Давина Клер пала смертью глупых и безрассудных.       Пока девушки сидели с концентрации с закрытыми глазами, Лукас с удовлетворением наблюдал как разрисовывают магические нити узоры, пытаясь сплестись. Покровительство потворствовало проведению, оберегая, таща его за собой, а его дар цепко вклинивался между ними, ревностно путаясь в узелки.       Крепче. Шаг за шагом. Магическое слово за магическим словом.       Единение триады пело, взывая к давнему предку – Кетсии, воистину являющейся воплощением богини тишины магического баланса и коварства темноты ночной. Ее всегда водило от клятвы природы до любви к мужу, своим детям и Сайлосу, оставшимся ей родным. И пока названый брат хаотично насыщал свою жадность, она одной рукой укрывала его покровом, уберегая, во второй руке крепко держала его смерть, при этом глазами смотрела в бесконечное будущее мира.        Июнь 2014       Алиция сохраняла напускное спокойствие, но он чувствовал ее напряжение, формирующееся в любопытство до фактов и понимания. Кристиан предположил, что наставничество Ядвиги выльется в дикое желание – предвидеть опасность, не доверяя окружающим.       Клаус присматривался к нему, оценивая его искреннее заявление.       Пристальное внимание могло бы смутить, но Берд давно не страдал таким вредным чувством как стыд, живя под чужими именами и признавая их своими, видя разное отражение в зеркале, возвращаясь к жизни, едва умерев.       Несколько часов прошло с их громкого разговора: за это время их успели посетить и Аннет, все еще злясь на то, что Кристиан разорвал связь с табором, и Маркос, пытавшийся периодически пробиться своими загребущими и любопытными магическими когтями до Кэролайн, мелькал Кол на заднем плане, но словил тяжелый взгляд от первородного гибрида и исчез в коридоре.       Луна слабо светила своим тонким, пропадающим осколком. Клаус остановился у окна, словно вглядываясь во тьму лесного покрова, прислушиваясь ко всем звукам, а Кристиан догадывался, что слушает или чувствует своего родного отца. Их связь Берд мог заметить с первого появления Клауса в замке – она дымчатой и витиеватой нитью убегала от гибрида куда-то вдаль. Если бы Маркос был бы способен видеть эти древние линии Магии Связи – то несомненно потянул бы за них.       Смешно. Валентин так долго искал его силу, так тщательно спланировал и воплотил завлечение наследника Подвластия в свой табор, так уверенно кичился и использовал эту силу Кетсии, что не подумал о том, как легко Кристиан способен уйти.       Никто не способен поработить безграничную власть этой анти-магии, которая текла внутри перерождающегося дитя дочери Кетсии. Никто.       - Поэтому твое сердце подобно камню.       Кристиан не сразу сообразил, что Алисия обращалась к нему. Колдун поднял голову от подушки, вскинув брови от неожиданного приближения ведьмы к его скромной натуре, устроившейся на ночлег. Раганович стояла над ним, подрагивая руками в физическом треморе. Кристиан потер глаза, спуская ноги с диванчика, протянул к ней ладони, подхватывая ее беспокойные пальцы и поднося к своему горячему дыханию. Раганович не сопротивлялась, привыкнув к его наглому поведению, даже когда он прижался лбом к ее бедру, стискивая ткань брюк.       - А твоё сердце горячее, как солнце. Согрей меня, защитница. Мне холодно.       Лукас потянулся к ней в искренней мольбе, протаскивая по их связи ощущение пустоты и одиночества, но Алиция выставила щит пред своим личным пространством, как сделала в ночь их костра.       Подняв ладонь, девушка призвала огонь, его блекло-синий цвет осветил ореховые глаза в темноте ночи. Она протянула его колдуну, словно предлагая согреться о холодное пламя ее защитной магии. Кристиан тяжело выдохнул, завороженно смотря на воплощение покрова, способного и уничтожать врагов, и оберегать близкое к сердцу. Она, видно, хотела посмеяться над ним, демонстрируя не греющий огонь, но колдун упорно протянул к ней руку и опустил сверху, подавив магию, заставляя Алисию вздрогнуть. Она неосознанно боялась его могущества, ведь он был способен полностью оттолкнуть от нее ее собственную природу. Лишить ее магии – ее сущности ведьмовского наследия.       - Ты все еще не понимаешь, - пробормотал Кристиан. – Ты – моя. Твоя магия – моя.       Шевельнув пальцами, он оттолкнулся от ее раскрытой ладони, возрождая огненный цветок.       - Ты всегда была моей, - колдун позволил пламени сложиться в плетенный знак руны, известной Алиции – как руна единства. Она сглотнула, но не отняла руку. Он стискивал ее силу своих руках, дергая их связь, словно играя на струнном инструменте.       - Ты, - выдохнула Раганович, - ты глупец. И ты мне не хозяин.       - О, - сложил губы в соответствующей форме Кристиан. – Твой хозяин – Клаус. Твоя безответная преданность ему – твои рабские путы. Я могу их разрубить, ты же понимаешь?       - Не смей! – испуганно вскрикнула Алиция, бросая взгляд на первородного гибрида, который спал рядом со своей женщиной, оберегая ее. – Не смей! Прошу.       Эхо ее искреннего ужаса пронеслось по их связи, и Берд фыркнул, тут же крепко обхватывая ладонь, убивая танцующий огонь между их пальцев. Резко поднявшись со своего места, он заставил ее слегка отклонить голову.       - Ты – не часть их семьи, Алиция Раганович, - грубо проговорил Кристиан. – Ты - их инструмент!       - Как будто ты не собираешься меня использовать, наследник Подавления!       - Собираюсь, - согласился колдун, заставив ее прикусить язык. – Я впитаю тебя, поглощу и продавлю. Я говорил тебе, что сделаю с тобой, когда ты сидела статуей безмолвной феи, наложившей спящее заклятье на Веселый замок! Когда ты безрассудно полезешь в петлю ради бессмертной семейки – я буду тем, кто поработит все твои магические трюки. Я уничтожу любую связь, которая протянется от тебя к ним.       - Почему ты так жесток? – Алисия облизала пересохшие губы. – Почему ты не желаешь признавать мой выбор? Неважно, как крепко склеились наши магические силы, мое сердце принадлежит мне.       - Ты услышала мой шепот сквозь реальность, - прошептал он, поднимая свободную ладонь и проводя ею по виску девушки. – Ты услышала меня сквозь собственный покров. Нам суждено быть вместе, Алиция Раганович. И будь я проклят, если упущу этот редкий шанс из своих рук.       - Ты уже проклят, - прикрыла глаза девушка, устав от его взгляда. Кристиан хмыкнул, подтянув к себе ведьму. Она уткнулась ему плечо, стискивая руки перед собой в защите своего сердца, но он обнимал ее, прислушиваясь к их связи.       «Бойся, Алиция, бойся меня».       Взгляд колдун перешел на вторую парочку, пользовавшихся удобством кровати, как заметил дрожащую магическую завесу, тут же нахмуриваясь. Отстраняя от себя Алисию, он быстро приблизился, как Раганович перехватил свое горло, начав ощущать отголоски проявившегося резонанса.       Взмахнув рукой, Кристиан едва не обжег руку магией, начавшей сочиться из тела Кэролайн. Увиденные переплетения заклинаний напрягли Берда, и он постепенно начал складывать требуемые слова в песенные строки, решаясь пользоваться магией связи. Клаус резко подскочил на месте, пристально наблюдая за тем, как Кристиан настраивал вокруг звенья.       - Вяжи, Алиция! – выкрикнул колдун, и невидимые потоки загудели вокруг него, пока Раганович вливала свою силу в его неоспоримое могущество над самой магией. Клаус дернулся, различив утихающее сердцебиение матери его детей, но Кристиан посмотрел на него и связал на месте. Глаза наследника горели золотом, а руки с нечеловеческой скоростью играли на магии, словно на музыкальном инструменте.       Непонятный приступ закончился так же резко, как начался. Берд выставил ладони перед собой, замолчав, а потом рухнул на пол, не успев опереться о тумбу у кровати. Алиция охнула и быстро проверила состояние Кэролайн, не понимания созданных заклинаний и новых изменений.       Кристиан тяжело дышал, мрачная и гулкая пустота окружила его на мгновение, но ему пришлось взять себя в руки, как только к нему в паническом страхе потянулась по связи Раганович.       - Пришло время, - выдавил из себя Берд, свешивая недолго голову, глубоко вдыхая воздух. Устало откидываясь назад, опираясь на руки позади себя, колдуна заметил хлипкий кусочек лунного диска. – Во тьме ночной, безлунной ночи волчица явится на свет. И надо подготовить ей дань.       Он преклонил колено.       Юношеский запал, уверенность в своей избранности, гордый взгляд матери, следившей за началом его пути как верного воина магического баланса.       Унаследованная сила в своем сияющем могущества навсегда становилась его сущностью. Недели тщательной подготовки, выковывание меча в ночи перед опаляющим горном кузни под покровительственным взглядом ослабленной, но все еще великой ведьмы.       Она лично внедрила огранный бесцветный, но сияющий камень в эфес меча.       Ее костлявые руки не выдерживали вес оружия, но она смогла воткнуть его в землю перед склонившимся юнцом. Седые волосы женщины светились среди огненных факелов, расставленных по кругу.       - Ты станешь непобедимым.       Ее увенчанный грустью голос раздавался в ночной тиши, среди треска горевшей древесины.       - Подвластье – несдержанное и опасное могущество, особенно, когда не ограничено границами Покрова.       Он кивнул, не поднимая головы.       - Но именно поэтому ты, один единственный в мире. Один лишь ты будешь способен нести эту ношу в себе.       Женщина дождалась еще одного кивка прежде, чем продолжить, и дотронулась до макушки парнишки. Тот покачнулся и поднял голову, смотря на нее ярко-светлыми глазами цвета осенних кленовых листьев. Ведьма поджала на мгновение губы, и тут же обхватила его сухими пальцами за подбородок, произнося, словно заклинание:       - Бойся моей силы, мой дорогой мальчик, бойся!       Юноша сглотнул, замечая краем глаза, как она взмахнула рукой и вытащила меч из земли, заставляя тот зависнуть в ожидании. Ведьма стояла неподвижно, дожидаясь ответа. Он уставился на оружие, созданное его руками, заточенное и сияющее в огненном свете. Слезы скатились из уголков его глаз, и парнишка прошептал:       - Я напуган до смерти, бабушка.       Старушка кивнула на его честный ответ, прикрывая глаза, сдерживая собственную боль и слезы, а потом дала клинку пронзить мальчишку насквозь.       Кровь стекала вниз, но клинок не показался со спины ребенка.       Меч начал впитываться в тело наследника великой бабушки.       Ему было больно, слезы текли из его глаз, он прикусил губу до крови, но не закричал.       Татуировка рисовалась его собственной кровью, прожигая кожу. Мычание доносилось       сквозь стиснутые зубы.       Первый из пяти или один единственный охотник.       Проклятый на перерождение во имя семьи.