The Close One

«What do you know about Silas?» Kol Mikaelson «Что ты знаешь о Сайлосе?» Кол Майклсон Январь 2014       Кол перебирал стопку листков с письменами, датированными прошлым веком. Явно краденные данные из одной из лабораторий знакомили с ужасами подпольных исследователей с громким названием Августин. Бессмертный слышал об этих маньяках-ученых, даже видел последствия несколько раз в течение веков, но сосредоточенный на своем крестовом походе против ведьмовских ковенов - игнорировал. В какой-то момент, ему захотелось позвонить одному из братцев, чтобы уточнить информацию - они могли дополнить это резюме.       Но Августин был лишь косвенной наводкой – пока идею разрабатывал Маркос, чтобы уметь ввиду достижения человеческой цивилизации. Они разгадывали секрет исцеления - вампирской регенерации. Посмеявшись вдоволь, Кол отметил, что ответ проще некуда - магия.       Валентин сдержал улыбку, слегка качнув головой:       - Природа хитрее, чем ты думаешь. И она благоволит смертным.       - Думаешь, они найдут способ научно объяснить магические процессы?       - Они же объяснили природу многих явлений мироздания, - легкий налет восхищения сверкал в голосе Маркоса. - Более того - мы воспользовались их теорией и с блеском подтвердили ее, - сладко заулыбался Кесарь, довольный как загорающий на солнце кот. - Скоро ты познакомишься с нашим удачным экспериментом.       Подарив Кесарю недоверчивый взгляд, Кол отложил часть бумаг в сторону, делая шаг к сложному рисунку на холсте, похороненном под схемами. Водя пальцем по линиям, заворачивающимися в петли и символам бесконечности, первородный цокнул языком:       - Все-таки среди вас нет создателя заклинаний - все, что я здесь вижу заимствование и аналоги. Особенно, вот эта - подняв листок с изображением кинжала, смутно напоминающий символ власти Кесаря, Кол усмехнулся. - Ты считаешь, что найдешь тот самый рецепт умиротворения первородного? Спросишь Сайлоса на той стороне? Или Кетсию...       - Зачем же обращаться к Великим. Достаточно спросить создателя сплава.       - А! Точно. – Первородный ехидно поддакнул. - Твоя теория о том, что Клаус создал наши кинжалы. Ты даже Финна из могилы вытащишь ради ее доказательства.       Имя одного из старших братьев было произнесено заметно ядовитее. Валентин провел ладонью по подбородку, прицениваясь к собственному тону голоса.       - Ты же уже знаешь изогнутый деревянный кинжал, - медленно заводя свою шарманку поучающего мастера, Маркос начал движение по комнате, кружа вокруг стола.       – Тот самый, который использовал Никлаус для поиска Святой Волчицы, имеет схожие свойства с кинжалом, который ты продемонстрировал нам, использованный для упокоения первородных.       Кол следил за ним с раздражением ученика, вынужденного слушать уже выученную лекцию.       - Ты видел, какого рода магия живет в металле. Ты видел, какие заклинания составляют суть лезвия из дерева рябины. Слишком много очевидных совпадений.       - Ты понимаешь, что их совпадение - прямой намек, что у них, вероятно, один создатель, - ловко подмечал Майклсон. – Тот же - Сайлос или Кетсия.       - Или один скопирован у другого, - дразнил своей логичной уверенностью Маркос своего собеседника. Кол едва не возвел очи горе и подвел черту:       - Шито белыми нитками! Ты пытаешься связать то, что могло бы быть, и то, что хотелось бы тебе, - Первородный сложил руки на груди в неяркой позиции защиты самого себя. Закрывая глаза, Кол пытался уничтожить любой намек дрожи в своем голосе. - Я понимаю, что Никлаус способен напустить туманных пояснений и обстоятельств вокруг смертельнопасных для него предметов! Черт, я сам участвовал в создании мифологии проклятья Луны и Солнца! Но твоя теория - перебор. Ты видишь заговор там, где его нет.       На лице Маркоса застыло выражение опустошенной надменности. Улыбка ускользнула из его глаз, и серьезным тоном Кесарь озвучил едкую правду, которую углядел в поведении первородного:       - Если я не прав, то прими мои извинения, - Валентин взвешивал каждое слово. – И если я прав, то прими их также. Я не думал, что тебя так оскорбит даже вероятность создания Клаусом, твоим братом, такого предусмотрительного оружия против своих родственников.       Кол попытался сохранить лицо, но внутри похолодело от опасной мысли: Клаус способен на такое. Недавнее предательство, использование заклинаний из похороненных гремуаров, а также бесчестная выдача самого гнусного секрета наследия магии от матери - очки складывались против старшего брата. Глубоко вздохнув, он повернулся боком к Валентину, решив поразмышлять вслух, давя мстительную ярость внутри своего сердца:       - Предположим, что ты прав, Маркос, - его собственный отрешенный голос раздавался в голове Кола набатом. - Финн подтвердит твою теорию. Как ты собираешься использовать это? Сомневаюсь, что дохляк Финнуля знает даже примерную последовательность вложенных заклинаний и сочетаний материалов в этих кинжалах, - Подняв руки в жесте поражения, первородный уставился на Валентина. - Они уникальны. Переделать их или воссоздать для свержения Клауса - это дело растянется на года! С учетом его возросших способностей, раскрывшейся волчьей сути, это может оказаться пустой тратой времени, ведь он свел свои слабости к минимуму. И твой ритуал полетит к чертям. Снова.       Выдав свой яркий монолог, Кол дрогнул от скользнувшей вдоль его безымянного пальца искры, едва не переросшей в пламя, способное его опалить. Маркос заметил проблеск магии, выпорхнувшей из тела первородного, и пугающе довольно заключил:       - Пепельный шаман услышит крик мертвых.       Обреченный хмыкнул, скользя взглядом по записям в поисках очередной прорехи этим наметкам плана по усмирению природной ненависти к бессмертию.       - Тебе нужен прах или место захоронения, - комментировал Кол. Валентин подошел к нему, по-отечески опустил ладонь на плечо первородного, сжимая пальцы в поддержке.       - Мы подготовились. – Уверенность сверкала драгоценными камнями в голосе райского оттенка. – Думаю, в следующем месяце мы сможем получить рецептуру, пусть и в жалкой трактовке от давно упокоенного кузнеца.       На лице Кола по-прежнему отражалось недоверие.       - Ты как-то сильно полагаешься на удачу, Кровавый Валентин, - прищурил глаза первородный и цокнул языком от сдерживаемого и обугленного страха от неуверенности каждого выбранного шага в этом плане. Маркос покачал головой, перенося свою руку, чтобы приобнять вампира за плечи, отводя от стола.       - Я полагаюсь на информацию, мой дорогой наследник, - внятно и ласково объяснял и поучал Кесарь своего собеседника, уводя его из комнаты. - На информацию. Мы собираем ее по крохам, восстанавливаем и храним. Все будет согласно плану.       - Не поверю - пока не увижу, - огласил свой вердикт Кол. Маркос заулыбался:       - Да будет так, - когда дверь открылась перед ними, Валентин решил пояснить их перемещение в другое место. - Теперь пора переходить к твоему обузданию. Сдерживание твоей силы - выматывающее занятие, - Маркос кивнул на браслет, украшавший запястье Кола. - Полноценные тренировки придется отложить до Веселого замка - тут неподготовленная местность для излишних всплесков магии, но твое обучение необходимо начать.       Валентин отпустил первородного и опередил его в походке на несколько шагов, пританцовывая и ведя по коридору, по ступеням вниз по лестнице – к подвальному помещению с ритуально расписанными стенами. Кол ощутил тревожный трепет вдоль позвоночника, едва ступил на пол, зачарованный множеством ведьм. Магия дивно запела вокруг него, приветствуя и опасаясь. Поклоняясь.       Маркос указал на место – ближе к центру комнаты – и опустился на пол. Первородный нервно повел плечами и сел напротив колдуна, устраиваясь в вялом подобии позы лотоса. Пошуршав в карманах, Валентин протянул Колу еще один браслет со змеиной круговой символикой своего Табора.       - Нам удалось повторить связующий эффект на втором браслете. Признаюсь, не ожидал, что придется использовать два. Ты пробуждаешь свое могущество стремительно, даже пугающе быстро.       Оставаясь спокойным снаружи, первородный ощутил, как колотый лед страха зашевелился и острыми краями начал резать тонкие грани самоуверенности. Металл охлаждал его бессмертное тело, отягощая запястья обеих рук.       - Тысяча лет сна, - внезапно начал говорить возвышенным голосом мудреца Валентин. - Наш бессмертный прародитель погрузил свое тело в смертельный сон, сосуществуя между мирами в ожидании. Изредка являясь – вселяясь в тела – заранее подготовленные и выбранные им. Мы могли встретиться с ним, не узнав его имени, его сущности, его истины. Его двойники, его потомки – едва угадываются, едва прослеживаются в истории мира, прикрытые его магией, но лишенные ее. Подобно божеству – он жил среди нас и находился в своих чертогах, - заливался соловьем в своем восхищении Маркос. По лицу Кола играло напряжение, его тело сковало отвращение и желание заткнуть рот своему «учителю». – И его сила растекалась из его каменного изваяния, словно ключ родника прорывался сквозь камни, и она растворялась в веках и природных изменениях.       Валентин выдержал паузу, пафосно взмахнув руками.       - Но ненасытность его сути, безумие и гениальность, а также одержимость Святой Волчицей – как будто было предсказано самой природой. Он был способен обуздать законы баланса в своих руках, переписать их, несмотря на некоторые пробелы в их написании. Одно из которых - несовершенство заклинания бессмертия – лазейка, которой воспользовалось мироздание, чтобы утихомирить свое талантливое дитя – Великого Сайлоса сразила сила любви – в своем определении – это дикая, первобытная магия связей, - Валентин продолжал свою речь с даром оратора, словно обращаясь ко всему миру. – Поэтому я уверен, что магия связей – наш ответ на бесконечные страдания от невидимой руки природы.       - Твой ритуал, - кивнул первородный. – Способ «задобрить» нашу великую природу!       - Мой ритуал это и жертвоприношение, и подношение, но сегодня мы поговорим о том, как магия приживается внутри бессмертного тела вампира, одного из первых, добровольно, а он не знает, как ее прочувствовать, понять, принять и контролировать.       Кол хрустнул зубами, словно дикое животное, как руки обдало холодом – гася огненную магию. Валентин покачал головой, сложил руки лодочкой перед собой, концентрируясь и призывая огонек на кончиках пальцев. Он горел, слегка колыхаясь, изгибаясь в причудливой капельной форме, а потом «побежал» по внешней стороне ладони колдуна, едва ему стоило расцепить руки.       - О, как мило. Я не такой уникальный со своим огоньком, - прокомментировал игры пламени на пальцах первородный. Жалкая надежда на волшебное исцеление табора было погашено единственным замечанием:       - Я напеваю заклинание, мысленно. Концентрируюсь на стихии, которая мне поддается, - пояснял медленно Маркос. – Твой огонь – дар, подобный моему таланту пения. К сожалению, ты отказывался от магии всю сознательную жизнь. И поэтому у тебя долгий путь, чтобы овладеть ею. Для этого ты должен понять от кого унаследовал магию.       - Да-да, - по-ребячески покивал Кол. – О, Сайлос! Прародитель бессмертных! Создатель! Величайший колдун во всем мире и на все времена.       Валентин спрятал за скромной улыбкой понимание этой бравады: испуганный мальчишка, пытающийся словесно принизить то, что не желает осознавать и принимать.       - Огонь, который течет по твоим венам, не создание заклинания. Он магической природы, не такой, как лисий огонь, который прожигает насквозь, но великое пламя неумолимой и ненасытной сути Сайлоса. Часть силы, существование которой приняла природа в свой баланс сил, но ее, по-прежнему, немерено. Она выплескивается из тебя, так как ты никогда не пытался ее приручить.       - Погоди, - поднял ладони вампир. – Для справки: будучи ребенком, я уже поджигал свои руки! До того, как Сайлос сложил лапки на грудь и покрылся каменной скорлупой.       Маркос посмотрел на него с оттенком учительской заботы о глупом детском разуме, хозяин которого сформулировал свою наивную теорию.       - Ты – Обреченный.       Самый простой и самый страшный ответ. Кол сглотнул. Мысли завертелись подобно вихрю, круша спокойствие бессмертного, унося его к логичным и пугающим выводам.       Неужели с того момента – или даже с момента рождения – он был избран мирозданием на звание наследника Сайлоса. Он был определен в качестве палача своему брату, который был с ним, который помог ему стать бессмертным.       И который бросил его на путь Обреченного.       Или наконец-то перестал быть преградой?       Если здраво рассудить, то только Клаус имел и имеет до сих пор достаточно силы противостоять балансу природы - его оберегала тетка-волчица, следом за ней следил и сам Великий Создатель бессмертных. Получается, что без помощи старшего брата - Кол давно бы пал в объятья огненного наследия.       Или всё это: череда случайностей и выборов?       Никто не говорил, что он - один единственный подходил на роль сосуда силы Сайлоса. Никто не говорил, что он - единственный маг с огненной сутью, подходящей сущности прародителя. Но он – обреченный. Он оказался единственным, кто обречен, потому что стал бессмертным. Сам.       Этот вывод напрашивался подобно нерушимой истине.       - Дерьмо, - процедил сквозь стиснутые челюсти первородный. - Откуда бежал - туда и прибежал.       Маркос с любопытством вглядывался в меняющуюся мимику Кола, но не мешал отчаянным мыслительным процессам, происходившим в голове Обреченного.       Вскинув руки, первородный сжал пальцами своё лицо, в немой агонии.       Несомненно, обстоятельства долго играли на его стороне, подчиняясь удаче в тысячу лет. Пусть и проклятых поисками понимания сути обречения и магического начала в мертвом вечном теле.       Святая Волчица призвала возлюбленную Клауса из будущего, давая себе, Сайлосу и, следовательно, Колу отсрочку от несомненной общей и дружной встречи на перекрестке.       Селина защищала свою семью до самого конца - Клаус сохранял свою как мог. Начиная с сокрытия от всего остального мира дара младшего брата, продолжая обращением его в бессмертного вампира, а заканчивая - попутствием бесконечным попыткам Кола найти свои ответы и свой надежный способ оградить себя от природы.       Стоит ли винить брата, что он предпочел вечно недовольных им и пугливых родственников, - девушке, которая рискнула и умирала несколько раз, чтобы спасти его?       Кол даже позавидовал этому выбору. Пусть их любовь встретила печальный итог - ее величие глупо отрицать. И да, Кол - сопутствующий ущерб этого величия.       Если бы Селина не спасла Клауса, призвав Кэролайн в свое тело, Кол бы остался колдуном во власти матери, ехавшей крышей на почве болезненного Финна.       Если бы Кэролайн не рискнула, в тайне от Клауса, нырнуть в прошлое ради сцепления круга этой временной петли, Никлаус вероятно свалился с бесконечной болью на века, губя свой род, а Кол остался бы мертвым в том доме Гилбертов.       Если бы Кэролайн не выбрала его в качестве «воскрешенного» брата Клауса, то он бы не был обречен сейчас жить в вечности с грузом наследия безумного вурдалака.       Если бы они не привели Сайлоса на порог первородных в поисках освобождения своей жены из лап смертного сна, чудо спасения Кэролайн превратилось бы в проклятье на бесконечной жизни Клауса, чье волчье сердце выло бы и стонало.       Если бы Селина не вернулась из своего смертного сна – Сайлос остался бы лежать, а она продолжала бы прибывать в своем междумирье, пока концы временной петли тянулись друг к другу, неумолимо.       Мир, как ни крути, стремился к уравновешиванию, требовал оплаты и заставлял расплачиваться. Едва Селина открыла глаза в нашем времени – великий колдун был готов к ее поискам, к ее возвращению в свои загребущие и ненасытные лапы, пусть она этого и не желала.       Крепко. Душно. Кол обхватил свое горло, ощутив горечь и жажду, стискивающих его глотку, словно раскаленные на солнце металлические плиты.       Выхода нет. Окружающие символы – нарисованные на стенах – зашевелились в шаманском танце вокруг своего огня – наследника могучей силы. Маркос нахмурился, теряясь от того, как ведет себя магия, окутывая Кола подобием сверкающего покрывала. Несколько минут промедления едва не стоили Валентину непорченой шкурки – он понял, куда заворачивается этот магический вихрь.       - Я не могу утверждать, что ты был обречен с самого рождения, но тебя отметила магия с самого начала, - аккуратно проговорил Кесарь, щурясь от вспыхивающих линий, текущих вокруг Кола по непонятной траектории. Тот отреагировал на его голос, поднимая глаза, слегка распрямляясь. Опьяненный невиданным мороком первородный заметно концентрировался на Маркосе во избежание потери сознания.       - Но твой брат – Никлаус – самая короткая дорожка до возлюбленной жены Сайлоса. Клаус – тот, во имя которого она умерла, и тот, кто ее убил, - упорядочивание информации злило Кола, но Валентин решил продолжать.       - Треугольники экспрессии, заклинание бессмертия, проклятье отражений, двойники, магия связей да даже Волчье сердце – множественные попытки Сайлоса не просто увеличить, закрепить собственное могущество, а опасные способы привязать к себе первородного гибрида. Использовать одно из самых могущественных существ – логично и дальнозорко.       Кол фыркнул, затуманенным взглядом уставившись перед собой. Маркос облизал губы, пытаясь лаконично говорить, прислушиваясь к колебанию магии, которая вела себя довольно-таки свободно, ютясь около своего источника.       - Никлаус всегда был, всегда будет короткой дорожкой до его возлюбленной, - повторно подчеркнул связь Барон. – Сайлос презирал его, желал отомстить, разорвать и лишить даров, которые обрушила Святая Волчица на своего дорогого племянника. Он желал, чтобы Никлаус страдал! – улыбка скользнула на мгновение на лице Кола, а Валентин усмехнулся:       - Кто бы не желал отплатить тому, кто отнял весь мир в мгновение ока! – Кесарь покачал головой. - Но за время пристального наблюдения – Сайлос проникся этим заблудшим и одиноким в своей сути зверем. Он оберегал его, и, вероятно, восхищался.       Помолчав, Валентин решил озвучить вслух свое предположение, пока Кол положил перед собой ладони, сцепляя их в замок.       - Я думаю, он полюбил озлобленного волчонка, которого выбрала его любимая жена вместо него. Полюбил как сына, как друга, как брата, как племянника, как сокровище. По-своему. И он его охранял. Подобно дракону в золотой пещере, который редко покидает свои владения, иногда - пополнить свои запасы. И золота становилось все больше и больше… А природа все меньше могла вмешиваться в его дела и творения.       Первородный оглянулся, замечая клубившуюся вокруг него вспыхивающую магию, пока не проследил линию ее подпитки до своей кожи. Маркос прошептал себе под нос заклинание, ощущая жар, заполнивший комнату, и стирающий символ за символом, выжигая их своим присутствием. Пытаясь оценить тонкости происходящего процесса, Валентин с разочарованием вздохнул:       - Магия Сайлоса – то, что мы некогда не поймем. Великое, необъятное, опасное, необузданное, легендарное. Попытка ее понять, даже прикоснуться может закончиться тем, что он явится по твою душу, - протянув руку, Кесарь не смог поймать гуляющие нити, исходящие из Кола. - Ошибочно полагать, что он уничтожен. Кетсия, в конце концов, была его семьей. Она нашла способ упокоить его, его тело, которое рано или поздно отказало бы ему.       Кол закрыл глаза, и магия дернулась и стала сворачиваться в спираль, возвращаясь к своему хозяину покорной шавкой.       – Он поистине божество, - с грустью и завистью прошептал Маркос, наблюдая за этим. – То божество, которому стоит поклоняться, которого стоит опасаться и бояться, хотя магия и природа играют с ним так же, как и с нами, - лицо Валентина было искажено гримасой. - Разница в том, что он знает правила этой игры или даже сам создал их. Поэтому он всегда на шаг впереди, даже если его нет в материальной форме – он все равно существует в этом мире: легендой, сказкой, заклинанием, слухами, былинами и проклятьями. Бессмертием. Его магия обитает и в нем.       Маркос выпрямился, заключая:       - Сайлос был повержен только потому, что он дал себя победить. Величия в этой победе мало, но ее наступление – свершившийся факт. Могущество этой магии частично живет в тебе, но она всегда будет отягощать мироздание в равенстве с силами природы. Но что поделать – Природа сама позволила ему стать таким, сама позволила достичь этого уровня. И сама выбрала того, кому завещала то, с чем не справиться сама. Запасная деталь в плане природного баланса – Осужденный на судьбу Обреченного, и это ты – Кол, сын Майкла.       Первородный встретил взгляд Маркоса, сидя на полу, но в его глазах не было стыда или чувства унижения пред колдуном. Валентин молчал, ожидая реакции и ответа на свою волнительную речь. Бессмертные смотрели друг на друга в дружеском поединке по терпению, пока Кол не покачал головой:       - Длительное у тебя введение в учение, учитель, - смех сквозил в гласных звуках, пока не перерастал в гневное предупреждение. – Но если твое обучение сводится к попыткам запугать, унизить и приструнить во имя Сайлоса мою натуру, которую внезапно одарили огоньком, - черты лица Кола исказились, превращая его в выражение звериной маски, - то иди лесом тихим шагом и дай волку, следующему за тобой, сожрать тебя. Я прекрасно понимаю магию, которая живет во мне. Я изучал Сайлоса с момента, как его обжигающая лапа схватила мое запястье! Я просто ненавижу магию всеми фибрами души. Я как будто вляпался в дерьмо и воняю!       Маркос дернулся как от пощечины, прикусывая губу. Ожидание и реальность оказались опасными противниками, а не просто различными. Обиженно поджимая губы, Валентин проговорил:       - Тогда мне тебя жаль, Обреченный. Ведь в моих глазах ты сияешь, горишь как само солнце.       Кол посмеялся над обращением, вспоминая давнее обращение к Кесарю в качестве титана светила - Гелиоса. Магия крутанулась воздушными ленточками с огненными кистями на концах, обертывая своего хозяина аккуратно.       - Я знаю, что испугался, - спокойно признался первородный. - Сложно не бояться, когда понимаешь весь масштаб трагедии. И ее последствия. Я знаю, что не могу стать ребенком, который не видит краев и берегов, а лишь - цель. Не могу жить любопытством. Горение - это лишь процесс сброса магии - она его топливо и его искра. Я понимаю.       - Попытайся поверить в себя. Магия подвластна тебе. Табор подстрахует тебя.       - Вера. Ничто не сравниться с этим. Вера в свои силы, любовь и надежда. Мы никогда не спутаем. Давись, давись сила, продавливай и контролируй.       Кол глубоко в душе понимал то, что Кесарь никогда не сможет увидеть. В диких попытках сбросить иго наследия, Кол все знал. И чувствовал. По-детски смеясь, его сущность давно была пронизана магией, жила с ней рука об руку, сопровождала даже в темные времена. До конца ему не суждено было понять - проваливались ли материнские ритуалы из-за него или из-за ее бесталантности?       Принять? Поверить? Полюбить?       Ой-да, гори все синим пламенем!       Смешно. Кол повернул руки, тыльной стороной ладоней вверх. Пальцы подобно лепестками раскрывшегося бутона скривились, а между ними засверкал огонек, разрастаясь до формы шара с игривой и переливчатой поверхностью.       Влага скопилась в уголках глазах Кола, а Маркос ахнул, отступая назад.       Магия прекратила свое воздушное парение вокруг Обреченного, вживляясь в кожу его ладоней, добавляя огненному шарику искорок.       Слезы падали, падали, сияли бриллиантами в свете пламени.       Огонь горел в его ладонях и не обжигал.       Его новоявленный учитель поздравлял аплодисментами, не понимая до конца этого успеха.       Обреченный смотрел на полученный огонь с толикой скепсиса и с уймой презрения.       Его четкий слух слегка улавливал далекий и знакомый смех позади себя, сквозь терпкую материю мироздания, с другой стороны мира, но внимание первородного было сосредоточенно на огненной магии внутри руках.       Он всегда знал, как управлять магией. Она всегда была его.       Просто ее никогда не было так мучительно и давяще много.       Слишком много для дикого ребенка, живущем в теле бессмертного вампира.