Взгляд на две тысячи ярдов

Доктор чувствует муторную, отдающую на языке кислым тошноту. Возможно, это из-за дождя, оседающего на оконном стекле мелкими, практически невидимыми капельками, тут же собирающимися в более крупные и убегающие вниз. Возможно, из-за ощущения неправильности происходящего. Или из-за того, что он здесь, в этой отвратительно неправильной, живой квартире — олицетворении внутреннего хаоса человека, которого едва ли сможет понять кто-либо из ныне живущих. - Он всегда был таким? - спрашивает, лишь бы разрушить тишину, лишь бы разбавить почти что видимое в воздухе напряжение. - Твой брат? Всегда был таким... Джон останавливает взгляд на черепе, смотрящем с каминной полки провалами глазниц. Майкрофт улыбается. - Гением? Равнодушным, все просчитывающим социопатом? Пожалуй... нет. Ватсон удивленно отворачивается от окна, неловко орудуя тростью. - Ты хочешь сказать, что он был... нормальным? - Можешь не верить, - тихо, немного насмешливо говорит Холмс. - Но он любил свою собаку, хотел стать пиратом и лазил по деревьям, как любой обычный мальчик. - Пиратом? - Да. Пиратом. Джон улыбается. - Наверное, в детстве с ним сладу не было. - Порой мне кажется, что Шерлок до сих пор не вырос. Их настороженный разговор — прощупывание границ - прерывает настойчивое жужжание телефона Майкрофта. - Шерлок. Угу. Джон, тебя. Удивленный доктор аккуратно берет мобильный из прохладных, бледных пальцев Холмса. - Да? - Представьте, если бы вы умирали, что бы вы говорили в последнюю секунду? - Что? - Ватсон зло выдвигает нижнюю челюсть вперед. - Серьезно? - Серьезнее некуда! - Я думал... Господи, наконец-то. - Ну же, проявите воображение! - Не нуждаюсь, - отрезает Джон. - Хотя, погодите... Я думал, что если смогу выдернуть чеку и подорвать этот дом, забитый доверху боеприпасами, то будет просто превосходный фейерверк, который будет виден со спутников. - Андерсон, отвернись, отвлекаешь! - Что?! - удивленный мужской голос — последнее, что слышит доктор, прежде чем детектив бросает трубку. - Говоришь, он хотел стать пиратом? - пытаясь вернуться в то спокойное настроение, тихо спрашивает мужчина, отдавая телефон Майкрофту. На то, что Холмс старший словно бы невзначай оглаживает тыльную сторону его ладони, он внимания не обращает. Крепко обхватывает трость двумя руками, стараясь сдержать дрожь в руках. - Знаешь, что... что самое хуевое? - хрипит Билл, зажимая кровоточащий бок. Здесь темно. Всё, что Джон помнит — что здесь, в этом доме, пахнущем железом и порохом, темно и тихо. Глаза Билла блекнут. Может быть, от боли, или от страха, или от того и другого. Лихо задвинутая на затылок каска, белые зубы, измазанное в грязно-оранжевой пыли лицо. Он бледнеет сильнее с каждой секундой. Дело плохо, Биллу бы сейчас свет и обезболивающее, или, на худой конец, хоть какой-нибудь бинт. - Что? - тихо сипит Док. - Моя детка так и не узнает... что я ее люблю. Валери... Самая... красивая... - Она знает. Я уверен, она знает. - Билли. Ты... ты потерпи. Просто... слушай меня. Ты вернешься к Валери, наденешь ей на палец кольцо с огромным бриллиантом, и никогда больше ее не отпустишь. Потому что, Билли, ты пойми... Билли. Не молчи. Билли. - Твой брат задал мне интересный вопрос... Если бы ты умирал, о чем бы ты думал? Сложно поверить в то, что он когда-то был обычным мальчишкой. Майкрофт удивленно смотрит на Джона, ковыляющего к дивану. Мужчина молчит несколько секунд, затем повторяет вопрос. - Если бы ты умирал, что было бы твоей последней мыслью? «Мистер Правительство» не отвечает. - Билли думал о Валери. Это его невеста. Я же думал о том, что напоследок могу устроить классный фейерверк, - доктор криво улыбается. - У меня не было того имени, за которое можно держаться. Майкрофт садится рядом. Расстояния между ними нет. Поднимает руку, проводит костяшками пальцев по лицу Джона. - Если бы я умирал... - тихо говорит он. Раскрывает ладонь и гладит мужчину по щеке. - Если бы... Зрачки Джона затопляют почти всю радужку. Майкрофт наклоняется вперед и целует его.