Только бы не разминуться, не заблудиться В круговороте смертей и рождений. И в назначенный час вспомним друг друга По первому прикосновению.
Как и любого другого, сентябрьский Лондон встречает Грелля монотонным непрекращающимся ливнем. Грелль не любит такую погоду – его волосы от мокроты начинают виться и становятся темно-бордовыми, почти каштановыми. Не мой город, думает Грелль. Но как только он приблизится к своей истории – благо она уже найдена – Лондон наполнится бесчинством красок. Судя по содержанию – красных. Грелль останавливается в недорогом мотеле – сильные затраты ему пока ни к чему. Как только он немного привыкнет к обстановке, чужому языку, разберется что здесь и к чему, можно будет подыскать комнату или даже квартиру для съема. Впрочем, Сатклифф сам себе не верит, что сможет обосноваться в этом городе. Все утро Грелль сидит за компьютером, изучая информацию. Сегодня ночью убита еще одна проститутка, свидетелей, как и в прочие разы, нет. Это грустно – даже не с кем поговорить, брать интервью у здешней полиции как минимум глупо и с трудом осуществимо. Грелль отвлекается от монитора только чтобы покурить и убедиться в унылости не меняющегося монохромного пейзажа за окном. -Как в этом городе вообще можно жить? – спрашивает Сатклифф сам у себя, а в ответ только дождь сильнее барабанит по стеклу. Осознав, что ждать улучшения погоды бессмысленно, Грелль берет зонтик, накидывает на себя пиджак и отправляется к месту преступления. В Лондонских улочках чертовски легко заблудиться, а Грелль и так никогда не отличался умением хорошо ориентироваться на местности. Сейчас весь мир будто мешает ему: мостовая скользкая и мокрая, ветер сильный, косой дождь бьет прямо в лицо, в пиджаке холодно и мокро, лист с адресами тоже промок, находясь в кармане, и прочесть что-либо затруднительно. Еще даже не вечер, но небо так заволокло тучами, что кажется уже темнеет. Сатклифф впервые на своей памяти хочет бросить все, и просто отправиться домой. Домой? Дома у него теперь нет, эта мысль останавливает, когда Грелль понимает, что лишний проведенный в мотеле пустой ненасыщенный событиями день приблизит его к отчаянью. Уйти без всего? Никогда. В этих переулках Греллю встречаются только сомнительного вида мужчины вместе с девицами, и когда Сатклифф видит впереди совсем иного типа, прилично одетого и четким быстрым шагом целенаправленно идущего куда-то во дворы, он понимает, что этот человек здесь явно не для того, чтобы снять проститутку. Полицейский под прикрытием, агент ФБР, частный детектив? Неважно, лишь бы был полезен. Грелль следует за ним, радуясь сумеркам, и мужчина действительно выводит его на былое место преступления – дождь еще не успел очистить мостовую от крови, а само место огорожено. Грелль внимательно следит за действиями мужчины – тот чуть не каждый уголок проверяет, что-то собирает с асфальта, делает несколько фотографий и, наконец, уходит. Сатклифф идет за ним по всем оставшимся трем местам преступлений – расстояние приличное, и когда мужчина заканчивает обследовать последнее, на улице уже темно, часы показывают 11. Дождь так и шел не переставая весь день, и Сатклифф промок до нитки, зато теперь он сможет написать об увиденном. А завтра с утра – вернуться самому, вдруг он найдет что-то, что пропустил этот странный тип. Довольно улыбаясь, Грелль собирается вернуться на главную улицу, как вдруг вздрагивает от тихого, но строгого голоса за спиной. -Кто вы такой? Сатклифф резко поворачивается и видит перед собой того, кого последние часы преследовал. Грелль всегда знал, что сказать и умел отлично выкручиваться, но сейчас, под этим тяжелым взглядом он стушевался и чувствует себя провинившемся ребенком. Более того — даже не знает, что сказать, но вдруг из подворотни, откуда они оба вышли, доносится крик. Мужчина выхватывает пистолет и бежит туда, Сатклифф, хотя он оружия в руках не держал, да и в драках не силен, бежит за ним же. На одном из многочисленных поворотов Грелль теряет своего невольного спутника, и остается совсем один в устрашающе-тихом переулке. Пожалуй, на сегодня достаточно, и раз уж от оправданий перед полицейским (а кто еще это мог быть), он избавлен, пора возвращаться домой. Но Сатклифф не успевает сделать и шага, как в него почти врезается мужчина. Уже другой – на нем черный плащ в пол, лицо в чем-то испачкано, в нос ударяет солоноватый запах крови. Грелль замирает, понимая, кто перед ним, готовясь принять свою смерть здесь и так. Но по-настоящему страшным оказывается другое: убийца широко распахивает глаза и с благоговением шепчет: -Ты...? Ты... Я знал, ты не мог умереть. Ты здесь, чтобы направить меня?? Я все делал верно, скажи мне? – его пальцы касаются щеки Грелля. Сатклифф отшатывается назад, прижимая руку к щеке, где его трогали окровавленные – в этом сомневаться не стоит – пальцы. Грелль не в себе, он будто выпал из реальности на несколько секунд, и обратно его возвращает только уже знакомый голос полицейского. Убийцы поблизости нет — его новый знакомый, видимо, очень вовремя оказался здесь, спугнув Джека. -Вы в порядке? — Грелль кивает, обнимая себя за плечи и все еще не веря в происходящее. — Нам стоит поговорить. *** Они встречаются наутро в кофейне. Сатклифф изучает меню, хотя кроме кофе ему больше ничего не хочется, но он не может ровно сидеть под пристальным взглядом полицейского. -Я начну со вчерашнего: кто вы и зачем следили за мной? Грелль вздыхает, откладывая меню в сторону и все-таки поднимает взгляд, впервые заговаривая при этом мужчине. -Меня зовут Грелль Сатклифф. Я журналист. Его собеседник хмурится, и Сатклифф замечает, что его пальцы резко сжимают край стола, но столь же резко отпускают, и полицейский подпирает рукой подбородок. -А вы? – робко спрашивает Грелль. Почему он так боится этого человека? -Детектив Ти Спирс. Вы, должно быть, сами догадались. -Это было несложно, — Грелль улыбается, пытаясь разрядить обстановку, но тут же жалеет об этом – на лице мужчины возникает странное выражение, и он снова хмурится. -На какое издание работаете, мистер Сатклифф? -Ни на какое. Я веду независимое расследование. Я здесь, в Лондоне, в смысле, только ради дела. А так я вообще не отсюда. -По вашему акценту это заметно. -Вы тоже не англичанин. -Зачем вы следили? -Я... – Сатклифф снова теряется, и кроме как правды не может больше ничего ответить, — я заблудился там. Как я уже сказал, я тут не живу, и не мог найти место. А вы почему меня не остановили или сами не скрылись от слежки? На лице мужчины возникает что-то вроде усмешки, и Греллю кажется, что он краснеет от такой реакции на свои слова. -Если бы вы выглядели менее экстравагантно, я бы посчитал, что вы полицейский под прикрытием, как и я, и вам бы не удалось следить за мной и минуты, но ваш вид навел на определенные мысли. Но сейчас это все уже не имеет значения, — Ти Спирс достает из портфеля блокнот и ручку. – Вы теперь свидетель, мистер Сатклифф. И я возьму у вас показания. -Только в обмен на следственную информацию! – заявляет Грелль, по привычке громко, нагло и с дерзкими нотками в голосе. Полицейский смотрит на него внимательно и спокойно, а затем качает головой. -Мистер Сатклифф, мы с вами не на дружеской беседе. Вы следили за полицейским, были в эпицентре происходящего, и у вас нет никакой бумаги, подтверждающей, что вы ведете законное и официальное расследование. Вы пока единственный свидетель. Преступник убивает одну девушку за ночь на протяжении уже 5-ти дней. Вчера я спугнул его, и девушка осталась жива, но он наверняка захочет закончить начатое. Поэтому необходимо поймать его как можно быстрее. Кому он это вообще о морали и спасении рассказывает, удивляется Сатклифф. Неужели неизвестно, что для журналиста главное – информация и факты? Вся эта праведная речь скорее раздражает Грелля, чем имеет на него воздействие. Но вот голос, взгляд, поза, да и все в этом человеке заставляет Грелля ему подчиниться и рассказать увиденное. -Почему он не напал на вас? Просто стоял и смотрел? -Он... мистер Ти Спирс, — Грелль впервые смотрит на него, не пряча страх. – Я скажу вам, но не для отчета, хорошо? -Смотря, что вы намерены мне сказать. -Черт, я бы такого никогда и никому не сказал, — Грелль нервно теребит волосы. – Вы же меня сейчас в соучастники запишите, а я только сутки в этом городе вообще! -Говорите, мистер Сатклифф. -Этот преступник... Джек-Потрошитель, он как будто узнал меня. -Узнал? -Да. Но я в Лондоне не был и не видел его ни разу, не входит в мои интересы якшаться с маньяками. Может он читал какие-то мои статьи, видел меня по телевизору или в интернете, я не самая последняя личность в журналистском деле, но... он говорил со мной как будто... как будто я его учитель, наставник. Я все понимаю, обознался или еще чего, он же вообще псих, но... Спирс только кивает на это и делает какую-то пометку в блокноте. -Благодарю за содействие и советую вам держаться подальше от этого дела. Я запишу ваш телефон, и вы сами, если что вспомните, позвоните, — полицейский протягивает визитку. Сатклифф опускает взгляд. Должность, фамилия и телефон не интересны, а вот имя. -Уильям, — произносит Грелль как и раньше, в темноте своей комнаты, с придыханием. -Что, простите? -Нет, ничего. Просто мое любимое имя, — Грелль усмехается. – Всего доброго. Полицейский кивает и удаляется; Грелль смотрит ему вслед и не собирается слушаться предостережения держаться подальше. -Ты ведь сможешь меня защитить, Уильям? ***Hopelessly I'll love you endlessly Hopelessly I'll give you everything But I won't give you up I won't let you down And I won't leave you falling
1866 год. Вестминстерский мост. -Что вы делаете, Сатклифф? -Гуляю по перилам, Уилли, незаметно? – длинный красный плащ развивается на сильнейшем ветру, тонкие каблуки греллевских сапог будто сделаны точь-в-точь для узких перил. Сатклифф ступает грациозно, правда, одной рукой ему приходится держать волосы, норовящие закрыть лицо. -Это глупо, и вовсе не выглядит так эффектно, как вы полагаете, — его начальник подходит ближе и, щурясь от ветра, глядит на диспетчера, задрав голову. -Мог бы и соврать, — Грелль обиженно поджимает губы, а затем зло скалится – он любит такую контрастную мимику. – Зато я, наконец, смотрю на тебя сверху вниз. -Я бы порадовался за вас, но если вы свалитесь в реку, я лишусь одной рабочей силы, пусть и неважной. -Как же тебе нравится меня унижать, Уилл, — Сатклифф вздыхает. – Я же не умру. -Простудитесь и заболеете, — упрямо заявляет Спирс. -Мне показалось, или ты обо мне заботишься? – Сатклифф тихо смеется и прогибается назад, над пустотой. Уильям на автомате дергается, чуть не хватая Сатклиффа за полы пальто, но, поняв что эта была очередная провокация, только сердито хмурит брови. -Слезайте. -Не хочу. -Что вы нашли в этом? -Свободно здесь, Уильям. Свободно, — Сатклифф поворачивается лицом к ветру и разводит руки в стороны, стоя так с минуту. – Впрочем, знаешь, я устал от свободы. И с удовольствием променял бы ее на что-то более ценное. Прямо сейчас, — Грелль говорит странно серьезно. Начальник молчит, и для Сатклиффа это знак согласия. Он спрыгивает с перил и делает шаг к Спирсу. -А зачем ты пришел? Тебе тоже нравится высота? -Равнодушен. У меня есть для вас задание, — Уильям протягивает папку с бумагами. -А к чему ты не равнодушен, Спирс? Только к этому? – взгляд на документы. Уильям опускает руку и качает головой. -Вы меня очень плохо знаете. -Я даже себя не понимаю, чего уж там, — Грелль облокачивается на перила локтями, смотря куда-то вдаль. Уильям наблюдает за его профилем и ему хочется сразу двух вещей: сделать диспетчеру Сатклиффу крайне больно и незабываемо приятно. Одновременно. А город просыпается. Ночь только что уступила утру, и вокруг ни души, даже звуков, кроме воя ветра нет. Мелкий дождь, угрюмое серое небо над головой, река внизу как бездна, готовая утянуть любого. Этот город монохромен, как и сам Ти Спирс. Грелль же выглядит на фоне серости неуместным, неправильным, словно яркое пятно, выдернутое откуда-то из другого мира, где все иначе. Греллю не идет такой фон, но Спирсу нравится сочетание тоски и безумия, нравится такой контраст, нравится слегка дрожащий под дождем Грелль. Уильям любит этот город странной любовью. Он либо будет любить его еще сильнее, либо возненавидит после этого разговора с Сатклиффом. Сатклиффа он тоже любит. Сильнее, чем Лондон и гораздо более странно. -Ты так подходишь под настроение Лондона, Уилл, — вдруг заявляет Грелль. – Так гармонично смотришься. Мое чувство прекрасного не нарадуется. -Вам нравится здесь? -Больше по душе Париж. Но он слишком похож на меня. А так...мне будет нравится любой город, где будешь ты, — Грелль говорит это как-то устало, безжизненно, слизывая капли дождя с губ и поднимая взгляд на Уильяма. Слишком много серьезного Сатклиффа на сегодня. -Неожиданное признание. -Первое откровенное. До того были только намеки, но ты их не понимаешь и не придаешь значения. Я хорошо чувствую людей, Уилл. И вижу их отношение ко мне даже за тысячей масок. Маски это вообще моя специальность. -И что же вы видите? -Что ты хочешь сделать, — Сатклифф сокращает расстояние между ними, хватая Спирса за пояс плаща и притягивая к себе. – И я хочу того же. -Сатклифф, вы... -Что? – прямо в губы. – Веду себя... как там твое любимое слово... недопустимо? Выгляжу недопустимо, недопустимо...хочу тебя? -Слишком много говоришь, Грелль, — заканчивает Уильям, улыбаясь и сам обхватывая Сатклиффа за талию, усаживая его на перила и наконец целуя так давно желанные губы. Может Спирс и предпочел бы последовательное развитие их отношений. Но с Греллем все происходит иначе, не так, как привычно, а случайно, резко, ударяя по самому больному. Уильям выбирает путь неизвестности. Ветер подхватывает давно отпущенные Ти Спирсом бумаги и уносит их в Темзу. *** Сейчас. Мозаика слишком быстро сложилась воедино. Уильям мог быть сбит с толку таким поворотом событий и поспешностью, но вместо этого впервые чувствует нечто похожее на эмоциональное возбуждение. Ему часто везло в рабочих делах – не первый случай, когда он оказывался именно в нужном месте в нужное время. Словно заранее знал. И пусть Спирс не мог объяснить такого логически, но пока он выполнял работу на отлично, достаточно было просто принимать удачу как факт. Только сейчас подобное везение не может затмить увиденного. Точнее услышанного. Тот голос, тот самый, Уильям четко уверен. Голос, преследовавший его столько лет, стал реальностью так неожиданно, так глупо; его обладатель — всего лишь следящий за Спирсом журналист, не первый и не последний. Уильям вертит в руках бумагу, на которой размашистым почерком записаны телефон и имя. Грелль Сатклифф. Немец. Спирс не знал ни одного немца. Улыбка Грелля Сатклиффа чертовски знакома. Уильям снова борется сам с собой – логика и разум не хотят принимать к сведению не подкрепленные фактами ощущения, необъяснимые воспоминания. Логику и разум Спирс заставляет замолчать, когда помимо голоса воочию видит то место, с которым связано что-то серьезное в его жизни. Или не в его? Мост через Темзу, соединяющий Вестминстер и Ламбет. Уильям никогда не был здесь, но почему-то прекрасно помнит это место. Очередные противоречия, но Спирс уже не обращает внимания, он поднимается на мост, облокачивается на перила и смотрит на реку. За спиной мчатся автомобили, и это странно раздражает – не должно их здесь быть. Только завывание ветра, дождь и его голос. Да, его — бумага все еще зажата в руке. Пора паниковать? Или стоит все-таки взять себя в руки и постараться спасти очередную девушку сегодня? Нет, Уильям особо не горит желанием спасать проституток – они вызывают брезгливое отношение, и за людей Уильям их не считает – но ему надо отвлечься. Надо работать – лучшая фраза, идеальный призыв к действию, когда голову заполняют не те мысли. Мысли о Грелле Сатклиффе были очень не теми. Конкретные красочные порочные мысли о конкретном Грелле, которого Спирс знает меньше суток, вообще не должны были быть. Но они так прочно засели в голове, так быстро выстроились в какую-то странную историю, во что-то совместное, продолжительное, очевидное, что Уильям не удивляется, когда на экране звонящего сотового высвечивается номер Грелля. То, что Грелль кричит в трубку, вовсе не обыденно: -Помогите мне! Он здесь! -Где вы? -Мотель Биконсфилд. -Номер? Но в трубке уже слышны гудки, Уильям чертыхается и бежит. Он обязан спасти Грелля Сатклиффа. *** Знать номер оказывается совсем необязательно – мотель маленький и встречает Уильяма кровью на полу. Обслуживающий персонал и не вовремя вышедшие из номеров постояльцы убиты огнестрельным оружием. С глушителем, учитывая, что полиции нет. Крови так много, что она залила почти весь пол небольшого фойе, и шаги того, кто все это сделал, видны на светлом ковре, ведущем в коридор к номерам. Уильям ногой толкает дверь номера, возле которого шаги обрываются. -Мистер Сатклифф? -Вы? – Грелль появляется из-за двери ванной, в которой, очевидно, запирался. – Где он? – расширенные от испуга зеленые глаза оглядывают номер. -Оставайтесь там, закройте дверь, — Уильям возвращается обратно в коридор. Факт того, что убийца мог улизнуть фактически из-под носа огорчает не так сильно, ведь Грелль Сатклифф жив и невредим – в какой-то момент это стало иметь очень большое значение. Спирс идет дальше по коридору, проверяя номера, но особо не надеясь, что Джек может быть где-то здесь. Нет, это бессмысленно, стоит вернуться к Сатклиффу и узнать, что именно случилось. Но Грелль уже больше не в ванной – он стоит в коридоре и с ужасом смотрит на кровь и трупы. -Я же сказал вам сидеть в ванной, почему вы вышли? Это опасно! -Это из-за меня. Он их убил из-за меня. Как он меня нашел, откуда знает мое имя? – шепчет Грелль. -Давайте вернемся обратно в номер, — строго говорит Уильям, кивая в сторону двери. – Не надо вам на это смотреть. Все случается неожиданно – это уже вошло в норму — Джек ждет в номере, ждет одного Грелля, потому что как только в поле зрения оказывается Уильям, рука с пистолетом вздымается в воздух, и пуля задевает плечо Спирса. Боль быстро расползается по телу и только подстегивает на агрессию, но преступника надо поймать живым. Эта надобность перестает иметь значение, когда Сатклифф бросается в сторону ванной, а Джек, будто забыв о полицейском, прямо за ним и хватает за запястье. Пуля проходит прямо в горло, навылет, обдавая Грелля кровью. Сатклифф замирает на месте, медленно поворачивая голову и глядя, как убийца оседает на колени, не отпуская руки Грелля, вцепившись мертвой хваткой и таща за собой. Уильям успевает только подумать о том, что все-таки хорошо стреляет левой рукой, а затем подбегает к Сатклиффу, обхватывая того за плечи и оттаскивая подальше от трупа. И тут случается очередное необъяснимое: от прикосновения по всему телу проходит как будто удар тока, жар становится невыносимым, а перед глазами Уильяма начинают мелькать какие-то неразборчивые пятна: красные, черные, черные и красные; смех, слезы, безумные истерики, стоны и крики, странный шум как будто от работающей бензопилы, что-то острое прямо у виска, блики очков. От этих картинок голова раскалывается, а дыхание перехватывает – Уильям выпускает пистолет, падает на пол, отпуская Сатклиффа, надеясь, что это закончится, что шум в ушах стихнет, а мир перестанет быть шатким. Но Грелль сам поддерживает его, что-то волнительно говорит, прижимает какую-то тряпку к раненому плечу. Уильям теряет счет времени, уже не пытается вникнуть в суть картинок, мелькающих перед глазами, прислушаться к голосам. Когда он, наконец, приходит в себя, первое, что он видит – испуганное лицо Грелля. В крови. Она стекает с губ, с виска, она заметна даже на волосах того же алого цвета. -Мистер Спирс? Я вызываю врача, сейчас, подождите, — Грелль поднимается, но Уильям не дает ему уйти – так вот просто – держа здоровой рукой за запястье. Прикосновения к этой коже все еще какие-то болезненные. Сатклифф горячий. Сатклифф такой знакомый. Сатклиффу так идут эти капли чужой крови. -Подождите. Не стоит, я в порядке, просто задело. -Хорошо, ладно, но надо вызвать полицию, тут ведь такое… -Чуть позже, — Уильям поднимается, зажимая рану. -А чего мы еще ждем? -Я хочу поговорить с вами наедине. Всего пару минут. Грелль судорожно кивает, комкая в руках ткань своей рубашки. Помогает Спирсу дойти до ванной и в ужасе прижимает руку ко рту, когда видит свое отражение. -Мне нужен спирт и бинт, у вас найдется? Грелль не сразу реагирует, но только вновь кивает, доставая нужное. -Вам часто приходилось…так? – Сатклифф держит себя за плечи и мелко дрожит. -Не то, чтобы каждый рабочий день, но бывало. -Так о чем вы хотели…поговорить? -Расскажите, что случилось, — Уильям кое-как снимает плащ и джемпер, чтобы нормально забинтовать плечо. Рана неглубокая, ему в очередной раз повезло, через пару дней заживет. -Я вернулся к себе, ничего необычного, не заметил, чтобы за мной кто-то следил. Был в номере, а потом услышал какую-то возню в коридоре, выглянул…А там он. Смотрит прямо на меня, кидается ко мне, — Грелль замолкает, наблюдая как Спирс пытается одной рукой перебинтовать плечо. – Дайте я! – сказано так требовательно, что Уильям удивляется и отдает бинт Сатклиффу. Такие горячие, знакомые, испачканные кровью руки аккуратно перебинтовывают, касаются голой кожи, и Уильям готов получить еще десяток пуль, лишь чтобы эти касания не заканчивались. -Вам видимо тоже так приходилось, мистер Сатклифф? Действуете как врач. У вас золотые руки. -Что вы, нет. Я с таким вообще не сталкивался ни разу, — Уильяму кажется, или Грелль краснеет? -Очень странно. Может вы были врачом в прошлой жизни? – Спирс чуть улыбается, а Грелль, видя эту улыбку, шумно выдыхает и тоже улыбается. -Нет, не думаю. *** 1881 год. Грелль беспокойно ворочается на постели, сжимая в руках рубашку Уильяма. Время от времени он просыпается, прислушиваясь к звукам в квартире, но тишина по-прежнему мертвая, и Грелль только снова утыкается в воротник, вдыхая родной запах одеколона. Его будит шум воды в ванной. Можно подумать, что это всего лишь сон, но только не в эту ночь. Грелль резко вскакивает с кровати, у него кружится голова, но диспетчер упрямо идет в ванную. На полу – капли крови. Сатклифф поджимает губы и медленно открывает дверь. Первое, что он видит – влажная блестящая от крови вязка серого джемпера. Еще несколько часов назад он прижимался щекой к груди Уильяма и довольно терся об эту мягкую ткань. Рваная дыра в плече. Она кажется Греллю слишком большой, а крови – слишком много. Диспетчер бросается к Уильяму, поддерживая его за спину. -Не мешай мне. -Уилл… -Я сам. -Ты руку вообще можешь поднять? -Иди спать, Сатклифф. -Я спал весь день, пока ты был на чертовом задании! Дай мне позаботиться о тебе! -Я сказал, я сам, — Уильям отталкивает Грелля, и это стоит ему больших усилий – кровь хлещет из раны сильнее, а сам Спирс сгибается от боли, опираясь о раковину. -Ты когда-нибудь точно умрешь из-за этой дурацкой гордости. Идиот, — бормочет Грелль, вытаскивая все нужное из аптечки. -Сам ты…идиот. Спирс больше не прогоняет Грелля, только сам избавляется от кусков ткани, что были одеждой. Нервно раздраженно поджимает губы, пока Грелль занимается его раной. -Откуда ты знаешь, как правильно делать? – интересуется Спирс, когда Сатклифф уже закрепляет его бинт. -Я читал. -Читал? Зачем? -Потому что боялся, — Уильям вопросительно смотрит, и Сатклифф признается. – Боялся, что однажды ты вернешься таким, а я…окажусь бесполезным. -Знаешь, я все-таки не умру от гордости. Потому что твое упрямство и навязчивость дадут ей фору. -Всегда пожалуйста, Уилл, — обиженный голос сменяется улыбкой, когда Спирс мягко касается губами виска Сатклиффа. *** Сейчас. -Что было дальше? -Я заперся в ванной, номер-то он открыл запасным ключом администратора. Он просил меня выйти, поговорить, спрашивал зачем я вернулся, если не хочу его видеть и не хочу ему помочь, — Грелль мотает головой, — Это кошмар. Он звал меня по имени, но я никогда, никогда не знал его, я не понимаю, — Сатклифф заканчивает бинтовать плечо и отходит к раковине, опираясь на нее. – А теперь и не узнать, но это еще долго будет меня мучить. Я надеюсь, у него не было сообщников. -Вам надо кровь стереть, — замечает Уильям. Грелль тихо, разбито смеется. -Еще вчера утром все было так по-другому, — Уильям кивает, а Сатклифф хмурится. – Что? Разве для вас это не очередной рабочий день? Так еще и удачно закончившийся поимкой убийцы. -Вам когда-нибудь казалось, что вы это не вы? -Что, простите? Что значит не я? -Что ваша работа, место вашего жительства, люди, что вас окружают, они не те. Все не то. Неправильное. -Мистер Спирс, мне кажется, так думает каждый второй человек. Людям же свойственно всегда быть недовольными и хотеть того, чего у них нет? И почему вы сейчас спрашиваете? -Вы правы. Считайте, что на меня так действует потеря крови. -И вы начинаете философствовать? – Грелль чуть улыбается. – Ничего, вы меня спасли. Что бы там ни скрывал этот псих, я рад, что его больше нет. -Это моя работа. -Спасибо, — Грелль протягивает руку, касаясь пальцами костяшек Уильяма и затем быстро легко пожимает чужую ладонь. -Дело не закрыто. Вы теперь проходите как официальный свидетель, не уезжайте пока из города. -Только мотель я, пожалуй, сменю, — вздыхает Грелль. – Подождите, а что я скажу, почему этот Джек-Потрошитель пришел сюда, ко мне? -Никто не слышал, как он с вами говорил? -Нет, наверное, не думаю. -Вот и молчите, что он вас искал. -Да, верно, я как-то сейчас плохо соображаю, — Грелль запускает пальцы в волосы. – А почему вы мне помогаете, Уильям? Скрывать информацию от следствия… -Вы же просили, не для протокола. Грелль, — с этим не поспорить. — Идите, вызывайте полицию. -А вы можете со мной выйти? Там этот труп, мне… Уильям молча поднимается и, несмотря на слабость и боль в плече, идет за Греллем. Сейчас бы помолчать, отдохнуть, собраться с мыслями перед приездом полиции, но: -Вы много ездили по миру? Грелль смотрит на Уильяма с удивлением. Странен такой вопрос, когда вы находитесь в комнате с трупом. -Доводилось. -Были в США когда-нибудь? -Нет, в основном по Европе. А что такое? -У меня такое ощущение, что мы с вами встречались. -Знаете, после его слов о том, что он меня знает, меня немного пугает такое заявление, простите, — Грелль отходит к окну, не глядя на Спирса. – Я с очень многими людьми общался, я же журналист, все возможно. -Если вы не были в США, то это невозможно. -Значит, вы просто меня где-то видели. Это имеет какое-то значение? – стрессовое состояние Грелля постепенно заменяется банальным раздражением. -Да, и не сочтите меня сумасшедшим. -Дни тяжелые, — отстраненно говорит Грелль. *** Беседа с полицейскими, осмотр врачами, переезд в новый мотель – все это заканчивается только к вечеру следующего дня. Греллю так и не удается поспать за сутки – ночь проведена в полицейском участке. Сатклифф не знает, что делать: просто лечь спать, пытаясь забыть этот кошмар наутро, или же дать выход эмоциями, крича и плача – это помогало. Уехал за интересным расследованием, спасаться от смерти, ничего не скажешь. Особенное глобальное невезение. Но и на поспать и на покричать у Грелля нет времени – телефон звонит, и в трубке уже знакомый голос его странного спасителя: -Вы должны это увидеть. Приезжайте на Вестминстерский мост. Грелль бы отказался под любым предлогом, но голос Уильяма Ти Спирса звучит так волнительно, что привычное любопытство сильнее желания комфорта и спокойствия. И почему какой-то дурацкий мост, думает Грелль, идя по узкой пешеходной дорожке. С одной стороны – машины, с другой – река, такое своеобразное отсутствие пространственной свободы раздражает. На высоте очень сильный ветер, и Сатклифф дрожит от холода, втягивая голову в плечи и пряча замерзшие руки в карманах легкой куртки. Уильям уже на месте, держит в руке папку с какими-то бумагами и смотрит на Сатклиффа не просто удивленно, а как будто призрака видит. -Я просмотрел секретные полицейские архивы за 1888 год, — и даже без приветствия. -Это когда действовал настоящий Джек Потрошитель? -Да. -И что? Убийцу тогда не нашли. -Убийц. -В смысле? Уильям протягивает Греллю папку. -Информация официально не распространялась, но были найдены двое подозреваемых. Правда, спустя 10 лет, но кто-то копал очень настойчиво. Смотрите, Грелль. Сатклифф берет бумаги, поворачивается к свету фонаря и проглядывает материал по диагонали. Какие-то факты, даты, ничего особенного. -Что я должен здесь найти? -Листайте. Главными подозреваемыми были названы некая вдова Барнетт и ее дворецкий. Грелль Сатклифф. -Что? – нынешний Грелль поднимает голову и вопросительно смотрит на Спирса. -Я не обращался к вам. Это имя ее дворецкого. Грелль переворачивает страницы дела и натыкается на фотографию. Черно-белая, потрепанная, но это не мешает ему узнать на этой фотографии себя. От шока Грелль чуть не роняет документы в реку. -Что это, черт возьми?! -Вы мне объясните. -Вы думаете, я бы не знал о таком? -О том, что вы жили в 1888? -Хорошо сохранился, да? – Грелль истерически смеется и возвращает документы Уильяму. -Почитать не хотите? -Не горю желанием. Зачем вы мне это показали? -Это вполне объясняет поведение нынешнего Джека Потрошителя. -Разве что дает намеки на то, что он влез в ваш секретный архив. Советую вам менять охранную систему. А схожесть просто совпадение, что неясного? -Убийца определенно имел доступ к этой информации, и был одержим делом Джека, досконально знал биографию всех участвующих. Он узнал вас, вот и все. -Бред. -Это вы, Грелль. Людей, похожих как две капли воды не бывает. Даже родинка под глазом такая же. И то же имя. -Да вы больной! Вы это сами сделали, да, эти типо документы? – Грелль медленно отступает назад. – А может вы с этим психом заодно, а полицейский это так, прикрытие? Зачем я вам нужен? Или вы из Берлина, а, может вы за мной следили и решили прикончить меня тут? В реку сбросить, например, да? -Успокойтесь, Грелль. -Легко сказать. Что я должен думать? -Я тоже не знаю, как такое может быть, но у нас есть факты. Меня другое интересует. -И что же? – Грелль останавливается, но напряжен до предела и готов чуть что рвануться с места. -Вы были здесь? -Где здесь? -На этом мосту. Не припоминаете ничего? -Нет, не был, я в Лондоне первый раз, я даже говорю по-английски с ошибками, как вы заметили. Чего вы хотите от меня? Задаете какие-то странные вопросы. Уильям отворачивается, глядя на воду. -Вполне возможно, что я все-таки сошел с ума. -Оно и заметно, — бормочет Грелль. -Из-за вас, — спокойно заканчивает Спирс. -А я тут при чем? -Я уже говорил, что мне кажется, мы знакомы. -Когда кажется, креститься надо. -Не поможет, я неверующий. -Я в общем-то тоже. А во что вы верите? – усмехается Грелль. -В смерть. Она реальна, и я насмотрелся за всю жизнь. Вы теперь тоже, – усмешка исчезает с лица, и Грелль вновь чувствует раздражение. -Что-то еще важное? Я бы предпочел уже отправиться в мотель. -Главный убийца пойман, мое дело сделано, остальным займется здешняя полиция. Завтра я возвращаюсь домой. А вам есть куда возвращаться? Судя по тому, что вы наговорили, на вашей родине кто-то точит на вас зуб. -Я постараюсь прижиться тут. Да и не ваше это дело. -Этот город вас убьет, Грелль. -Я знаю, — внезапно тихо шепчет Сатклифф, пытаясь спрятаться от очередного порыва ветра, поднимая воротник куртки. И почему-то совсем не удивляется, когда от ветра его закрывает фигура в черном плаще. -Кто вы, Уильям? -А вы? -Судя по вашим бумажкам, я здесь прямо из 19 века. У меня голова раскалывается от всего. Этот Уильям, странный полицейский с этим чертовым именем стоит прямо перед ним, и Грелль уже не боится его – наоборот, не может отвести взгляд, не может уйти, не может даже двинуться с места. -Я ничего не понимаю. И того, что происходит дальше, Грелль тоже не понимает. Документы летят в реку, Грелль лениво провожает их взглядом, как будто ему есть дело до событий прошлого века. Чужие губы касаются его собственных, чужие руки обвивают талию, чужое тело вжимает в перила. И Грелль самого себя чувствует не собой, потому что отвечает на поцелуй, на касания, обнимая Спирса за шею, неожиданно послушно выгибая тело, чтобы прижаться ближе, чтобы спрятаться от холода, ветра, от всего, что этот же человек и принес своим появлением. Вдруг Уильям кусает его за язык. Несильно, в порыве страсти такого и не замечают, но Грелль слишком отчетливо чувствует боль, и машинально отпихивает Спирса от себя. Мир перед глазами плывет, и сначала Сатклиффу кажется, что это мост падает, и он вытягивает руки вперед, цепляясь за воздух. Лондон в его глазах рушится, и на место ночных огней приходят совсем иные картинки, Грелль видит самого себя. Грелль чувствует себя, чувствует то, что никогда не ощущал, чего никогда не было в его жизни, чего тем более не может быть сейчас, когда он мерзнет, стоя на каком-то дурацком мосту. Греллю больно. Все тело горит, но отчетливо ощущаются удары по спине, чьи-то сильные руки сжимают бедра, скользят по раздвинутым ногам; шея и губы искусаны – Грелль отчего-то знает, что именно так. Греллю приятно. Всему телу, а в особенности спине, бедрам, шее и губам. Этот обжигающий жар заставляет Сатклиффа стонать – он четко слышит свои же стоны, прекрасно понимая, где на самом деле находится. Внутри приятная заполненность, и Грелль впервые в жизни осознает, что он не один, что у него кто-то есть, что он кому-то нужен. Что его кто-то принял. Пальцы скользят по кружевной каемке чулок, гладят накрашенные губы, щека касается неестественно длинных ресниц. -Грелль, — шепот у уха, горячее прикосновение языка к шее. -Уилл, — два Сатклиффа – настоящий, замерзающий в объятьях незнакомого человека и какой-то чужой, которому сейчас до безумия жарко, выстанывают это имя. Огни Лондона на миг становятся реалистичнее и ярче, но затем Грелля охватывает дарующая успокоение темнота. Мелькает мысль, что он сейчас упадет в реку – тело безвольно и Грелль не может контролировать собственные движения. Но отчетливо ощущает сильные руки, поддерживающие его спину. Грелль знает, что эти руки держали его бедра, когда он кричал от удовольствия. Грелль хочет, чтобы эти руки держали его бедра, когда он будет кричать от удовольствия.