Нежно-голубой

      По всей комнате летал изумительный аромат свежеприготовленной выпечки. Едва заметные нотки ванили кружили вокруг меня, то и дело щекоча мой нос и заставляя перевернуться на другую многострадальную половину тела. А я… А что я?! Всё так же продолжал наслаждаться обществом безумно теплого одеяла и мягкой пуховой подушки, которая за время крепкого сна приняла форму моей бедной головки.       “Если надо — позовут, не обеднеют!” — именно к такому решению пришёл мой мозг и снова дал команду: “Спать! И быстро!” Только вот он мочевой пузырь спросить забыл, и поэтому мне всё-таки пришлось встать, хоть и не особо ровно.       — О! Ты уже проснулся?! А я только хотел идти тебя будить, — прозвучало рядом с моим ушком. — Эй, ты чего качаешься из стороны в сторону? — снова проговорил приятный мужской голос, и чьи-то ручищи, крепкие и полные заботы, намертво вцепились в меня, удерживая от малоприятного в будущем падения.       Пока чужие руки гуляли по моему телу то там, то сям, выискивая непонятно что, я медленно выползал из оставшейся от недавнего вынужденного пробуждения дремоты, которая в свою очередь с неохотой меня покидала.       — А что, нельзя? — задал я вопрос, постепенно разлепляя глаза.       И как вы думаете кто передо мной был? Конечно, как и несколько дней подряд, — Пётр. Весь из себя такой привлекательный, одетый хоть и по-домашнему, но со вкусом: мягкий шерстяной свитер радовал глаз, когда облегал в меру накаченную грудь, приятные на ощупь приталенные штаны чёрного цвета выгодно подчёркивали длину шикарных ног, а милые тапочки в клетку делали образ завершённым.       — Нельзя, — сказало существо и ещё крепче меня охватило. — Запомни, ты мне нужен живой, здоровый и, лучше, милый! Так что не судьба падать.       — Не очень-то и хотелось, — тихо пробурчал я и наконец-таки понял, в каком положении нахожусь.       После того, как я вчера вырубился, эта зараза меня раздела, облапала, так ещё и поцеловала! И сейчас в его, кстати, приятных объятиях, я стою в одних трусах, а он так и жмётся ближе и ближе! Как бы не раздавил.       — Полегче можно?! Так и покалечить не долго! — руки машинально накрыли накаченную грудь и попытались оттолкнуть Петра, но в итоге лишь немного его потревожили.       — Для тебя всё, что угодно, сделаю в лучшем виде, — и он аккуратно отпустил.       А я, как вкопанный, остался стоять на месте прямо напротив его. Вот хоть убей не знаю почему, но очень хочется провести языком по его губам, таким манящим и одновременно раздражающим. Ну, как можно иметь такие привлекательные черты лица?! А?! Просто жизнь — боль! И всё тут!       — Игорь, чего застыл?! Не спать! — взволнованно произнёс Дубов. — Значит, так, сейчас ты умываешься, затем закапываешь свой милый носик и принимаешь сироп от кашля, и только потом спускаешься вниз, перед этим, конечно, не забудь одеться.       Он хотел было развернуться и утопать фиг знает куда, но из-за появившихся только что вопросов мне пришлось его тормознуть. Дёрнул его на себя и ладушки.       — Прости, но можно поинтересоваться, а где мне одежду взять? Вряд ли та, в которой я приехал, пригодна сейчас для носки.       Петька шумно вздохнул и заметно расслабился, так как, пока я трындел, он стоял как на иголках.       — Всё в шкафу, милый, всё там: и трусы, и носки, и футболки со штанами. Полотенце в ванной на вешалке лежит.       Через секунду я его отпустил, а ещё через одну он как будто растворился в воздухе. Вот ведь умник! Надо было ему ещё по башке треснуть, чтоб в дальнейшем руки не распускал. Хотя какое там дальнейшее, до конца недели продержаться — и “аривидерчи”, мужик. Ха-ха-ха!       Водные процедуры много времени у меня не заняли, минут так пятнадцать, не больше. Чего уж там, всего лишь рожицу свою, опухшую за время сна, спрыснул холодной водичкой, глазки от всякой бяки мешающей избавил да ополоснулся, всё-таки лучше быть чистеньким и полным сил, чем вонять за километр.       После бодрящих водных процедур я прямиком отправился к небольшому с виду деревянному шкафу, по центру которого находилось зеркало. Осмотрев себя со всех сторон, чего не удалось сделать в ванной комнате в маленькое зеркальце, я не заметил внешних повреждений от вчерашней поездки и был этому несказанно рад. Одно дело, когда температура прыгает туда-сюда и нос течёт, как прокаженный, а совершенно другое, когда синяки по всему телу и фиг знает откуда взявшиеся боли в некоторых местах. Всё-таки работу-то никто не отменял, ну, не пока, конечно, но в ближайшем будущем точно.       Я отворил за искусно сделанные металлические ручки дверцы гардероба, и моему вниманию представилось множество одежды: от носков, стоимость которых составляла мой полноценный обед в рабочее время, до отличных домашних и повседневных костюмов из хорошего материала за кругленькую сумму. Ценники-то он не отрезал, зараза. Хах… Видно, сильно торопился.       Выудив из недр шкафа однотонную футболку цвета апельсина и прямого покроя штаны из приятной материи, я быстренько оторвал этикетки, оделся и, впихнув себя в полосатые тапочки, вышел за пределы предоставленной мне комнаты.       Вчера мне не было дела до того, какой интерьер в доме и где что находится, сон тогда стоял главной задачей, сейчас же во мне проснулся поистине невинный детский интерес разузнать всё и вся, который мне очень хотелось утолить…       За дверью меня ожидал неширокий коридорчик метр на полтора и ещё одна дверь, ведущая, как впоследствии оказалось, к просторной наполненной солнечным светом гостиной с шикарным убранством и винтовой лестнице, ведущей на первый этаж.       Вниз спускаться мне не хотелось, а вот пройтись своими не хилыми ручками по диковинным для меня вещичкам без спроса хозяина — очень даже. Так что, не теряя ни секунды, я пошёл оглядывать, облапывать, а заодно и прикарманивать — антураж в моей скромной обители новенький пригодился бы — чужое имущество. В процессе чего меня и застали:       — И что это у нас тут происходит, а? — с игривыми нотками в голосе произнёс Пётр и, словно объевшийся сметаны кот, подкрался ко мне со спины. — Я на кухне его дожидаюсь, чайник третий раз подогревать ставлю, булочки в духовку который раз сую, а он тут интерьер рассматривает. Хех… — крепкие ручищи приземлились на мои плечи, а прерывистое дыхание обожгло ушную раковину, я аж дар речи потерял, зараза!       — Но-но, полегче! — взмах рукой, взмах ногой - и я уже повёрнут к адресату и телом, и головой. — Не для тебя мама ягодку растила!       — Ну, почему же не для меня? — лилейным голоском промурлыкал Пётр, ведя ладонями вдоль рук и перемещая их на моё туловище. — По-моему, я идеальный вариант, и твоя прелестная мама одобрит мою кандидатуру, — и бровки домиком.       — Во-первых, я, который раз заявляю, по девочкам хожу. Во-вторых, мамуле внуки нужны, ну, а в-третьих, харе напирать на беззащитного человека, неделя кончится — и “адьёс эсе”.       — Ну, первое легко меняется, — заговорил Петя, — второе можно осуществить за пару минут, ну, а третье не исполнится точно, — и улыбка от уха до уха.       — Коне-е-ешно, — всё настроение испортил, козёл!       — Пойдём кушать, а то скоро время завтрака закончится, а нам ещё столько сделать надо.       Убрав свои накаченные ручонки с моего туловища, вреднющий представитель общества закоренелых трудоголиков — Пётр — быстренько схватил меня за руку и потащил сию минуту на первый этаж, на кухню. Так сказать, заставить поесть или отравиться, не знаю, что вероятнее будет?!       Винтовую лестницу мы преодолели — да, именно так, — в два захода, так как, во-первых, лестница там и метра в ширину не достаёт. Во-вторых, когда Петька пытался со мной сунуться, он сам чуть не застрял. Ну и в-третьих, желание побыть курицей-наседкой и под своё кудахтанье накормить меня было сильнее, чем схватить и на руках отнести. Хотя я был не очень-то и против…       Спустившись, мы оказались на приличного размера площади — примерно восемьдесят квадратов и это без террасы, которую было прекрасно видно из окон два на два. Помещение было огромным и соединяло в себе функцию не только прихожей и гостиной, но и зону столовой и кухни, гармонично разделяясь предметами мебели и цветовыми сочетаниями.       Так, к примеру, холл был выполнен в светло-зелёной гамме, разбавленной наличием цвета слоновой кости в маленьких деталях интерьера, таких, как рама винтажного зеркала, состаренные под старину пуфики для немощных гостей или те же самые декоративные статуэтки, явно привезённые или заказанные для этого убранства.       А разделённая с прихожей кухня была уже полностью бежевой, лишь изредка переливаясь под лучами солнца серебром на ручках шкафов. Но даже в таком цвете она была шикарна. Широкая и длинная, во всю стену, поверхность позволяла готовить в своё удовольствие без каких-либо проблем. Огромное количество шкафов и маленьких полных секретов шкафчиков удивляли, а наличие ассортимента техники завораживало. Вот что значит — человек любит готовить! Невооруженным глазом видно, что она создана не только для красоты, но и постоянно исполняет свою самую важную функцию.       Кухня плавно перетекает в зону столовой, оставаясь в той же гамме и делясь лишь трёхметровой барной стойкой с пятью сидячими местами. Столовая переходит в гостиную, плотно прилегая обеденным столом к великолепному, выполненному из натуральной кожи дивану, в меру мягкому и, наверное, единственному предмету мебели, который выбрали из-за своего эстетичного вида, а не удобства в использовании. Напротив него стоит кованый кофейный столик с калёным стеклом, а у стены, раскинувшись, выстроен каменный камин, облицованный до трубы миниатюрными витражами.       Если подумать, интерьер вполне себе хороший, грамотно составленный и затратный. Явно не для моего кармана, хех…       — Ты чего это? — гаркнул с кухни шеф.       И я только сейчас понял, что не заметил, как исчез Пётр Васильевич и как я уже уйму времени осматриваю его владения. Вот же…       — Да так, задумался, — протараторил я и присоединился к нему, усевшись своей попой за барную стойку.       — В первый раз поверю, но в следующий не отмажешься! — шутливо пригрозил он мне. — Значит так, мой милый, Игорь…       — Не твой пока ещё и, уж тем более, не милый! — буркнул я да язык показал. А что, он первый начал!       — Ну ладно, ладно, не мой пока ещё и вовсе не милый Игорь, — начал Петька и наставил передо мной тарелку булочек с изумительным ванильным запахом и чашечку чая, как я люблю, с сахаром. — Сегодня, значит, план действий такой...       И началось!.. Сначала, по его замысловатому плану, мы завтракаем до отвала, и не только вкусными булочками, которых я и так уже съел половину, но и омлетом с тушёными овощами. Хорошо хоть, что порция не шибко большая, и ладно.       Следующим пунктом шёл поход к какой-то неизвестной мне доселе тёте Мане, этакой здешней профурсетке, торгующей молоком, парным мяском да и не только. По секрету, поведал мне начальник, у этой мадам и алкоголь самодельный в ассортименте имеется, по сто рублей за бутылку самогона. Живёт баба, живёт!..       Потом Петька планировал начать топить настоящую русскую баньку. Такую, по его словам, которую и людям не стыдно показать, и самому на совести чисто останется. Он сам материалы покупал и строил, правда, не всё сам, но и не просто наблюдал. Всё равно молодец Петя, мой Петя… То, что мой, ему знать не обязательно. Хех…       Следом после принятия банных процедур, часиков так около семи, мой многоуважаемый начальник хотел приготовить шашлыки, причём из мяса разных животных, так сказать, чтоб всё попробовать и завтра не готовить. Он прямо слюнками потёк и не только ими — лично моё мнение, — говоря о том, под каким гарниром и с какими овощами всё будет подано, что вместе с ним и я облизываться начал.       Так что при такой беседе завтрак у нас выдался долгий, но вкусный, что пальцы чуть не откусил… не себе, а Петьке… Не фиг было булочку резать и сиропом смачивать, он сам за это поплатился!       — Гош, руки вымой и иди в комнату переоденься, а то околеешь на улице, — заботливо проговорил Пётр и, дождавшись моего ухода, приступил к мытью посуды, о чём я узнал по включенной воде. Слава богу, тарелок и кружек было немного, а то бы я его пожалел ещё.       Вернувшись в предоставленную мне комнату, я вновь открыл шкаф и из множества привлекательных вещей выудил что попроще и больше подходило для этого места. Этим оказались тёмные утеплённые штаны и шерстяной свитер. Я всё-таки ещё молодой мужчина, и мне хотелось бы, чтобы мой маленький друг стоял на девяносто градусов, а не просто лежал…       Раз десять покрутившись вокруг своей оси около зеркала, я опять вернулся к Петру на первый этаж. К этому времени с грязной посудой было покончено, и милый шеф уже стоял полностью одетый в прихожей, ожидая только меня.       — Хорошо выглядишь, — прокомментировал с лёгкой улыбкой он. — Вот ботинки, — на миниатюрном пуфике лежала новая пара хорошо сделанных, качественных башмаков из натуральной кожи, — надень их. А сверху накинь эту куртку, — в его руках оказался чёрный пуховик, не слишком длинный — до бёдер — и достаточно тёплый — на синтепоне, с кучей карманов и приделанным на молнии капюшоном.       Аккуратно натянув всё предложенное, я, смущённый под взором Пети, поблагодарил его и вышел из помещения. На улице уже был полдень, шла мелкая изморось, неприятно впиваясь в лицо, а на участке, по грязевым лужам можно сказать, было болото. Лишь узкая полоска асфальта, не покрытая грязью, вела от дома к дороге.       — Ну, что пойдём? — вопросил Пётр, присоединившись ко мне.       — Ага, — тихо промолвил я.       Путь к женщине был не долгим и вел по основной дороге вдоль прилежащих домов с милыми заборчиками. Так что дошли мы к ней за десять минут и практически не промокли, если не считать неприятные ощущения на лицах: мелкие капли измороси стали как маска и щипали кожу.       Пётр шёл впереди и каждый раз предупреждал, когда на нашем маршруте появлялось непредвиденное: машина, лужа, настырные соседи. Поэтому когда мы подошли к дому, на моём лице была убийственная улыбка, показывающая, что начальнику придётся очень постараться, чтобы привести меня в нормальное состояние.       — Я вас прибью когда-нибудь, обещаю! — прошипел я, медленно подходя к нему.       — Жду — не дождусь, — с игривой улыбкой прошептал Петя и, дёрнув меня за руку, подтащил к себе.       Мы с минуту смотрели друг другу в глаза, каждый думая о своём. Я, как здравомыслящий человек, мечтал прикоснуться губами к чуть сухим от прохладного воздуха устам, таким манящим и одновременно одурманивающим. А Пётр… он всем своим видом показывал, что до конца недели я точно стану его. Вот что значит упёртый, как баран, хотя ему это простительно.       От лицезрения шефа меня оторвал противный, наигранный кашель со стороны парадного входа. Мы одновременно с ним повернулись на шум и обнаружили, что на входе в жилище стоит женщина с бешеными глазами и натянутой улыбкой. По моим домыслам, это была тётя Маня.       — Пётр, — голос дамы прозвучал слишком громко, — как давно я тебя не видела!       Она сошла с крыльца и приблизилась, встав в метре от нас. При таком расстоянии я наконец-таки смог её разглядеть. На вид женщина была приятная: милое личико с розовыми щёчками и миндалевидными глазами, невысокий рост и пухлость в нужных местах, и лишь грубые руки выдавали в ней закоренелую русскую бабу, которая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт.       Петя, не медля ни секунды, оторвался от меня и поздоровался с тётей Маней, пожав ей руку. Но по женщине было видно, что ей хотелось более близкого общения. Не зря же она напялила короткую юбку и испортила данную природой красоту килограммом косметики.       — Это Игорь, познакомьтесь, — произнёс шеф, подведя меня к ней, — он мой, — на мгновение он осёкся и продолжил, — друг… Да, друг. В будущем будет часто бывать здесь.       Да, конечно, делать мне как будто больше нечего! Попробуй сначала меня соблазнить! Хах…       — Приятно познакомиться, — слащаво сказала она и протянула руку для приветствия.       — А мне-то как, — так же протянул я.       Следом были скрещивание злобных взглядов и только нам понятные косо поднятые брови, говорящие: “Слышь ты, корова, сгинула отсюда!” А в ответ: “Сам пропал из виду, не мешай личную жизнь строить!”       Хорошо хоть, что это быстро прошло и закончилось через пять минут, больше бы я не выдержал. А всего-то требовалось у этой профурсетки купить свежего молочка. Вот и купили, называется, и с врагом в придачу!       На прощанье мы ещё раз обменялись красноречивыми взглядами и под скрежет зубов тёти Мани пошли вон домой, к нему домой.       Придя обратно, Пётр начал приготовления к бане, а меня послал отдыхать и, главное, ничего не трогать. А то мало ли что случиться может… Так что пока мой шеф батрачил на благо очищения моего и его тел, я, сидя за барной стойкой, наслаждался горячим шоколадом и раздумывал над тем, как бы и прикарманить начальника, и на приключения в итоге не нарваться. Эх…       Шеф отсутствовал часа три, плюс-минус минут двадцать. За это время он успешно раскочегарил печь до приемлемой для парения температуры, подготовил берёзовые и еловые веники вместе с принадлежностями для принятия водных процедур, навёл порядок в предбаннике, запрятав куда-то старый хлам, и так помаленьку похозяйничал вокруг.       Поэтому когда он пришёл меня звать в баню, его состояние базировалось от “ устал, как собака” до “прибью и не замечу”. Вследствие чего к деревянной постройке я шёл под злобным взором начальника и под конвоем проклятой измороси.       Так что там, внутри обшитого вагонкой предбанника, мне пришлось устроить чуть ли не стриптиз, чтобы хоть как-нибудь угомонить нервы Петра. И помогло ведь… Излишне медленные, нежные прикосновения к коже, которые постепенно оголяли всё новые и новые участки моего тела, действовали на него успокаивающе, даже можно сказать, гипнотизирующе. А меня понемногу начали возбуждать, да и не только меня, судя по оттопыренной ширинке и быстром толчке в сторону парилки. Хах, гений…       Войдя в небольшое по размеру помещение, я усиленно задышал. В бане стояла адская температура, и горячий воздух, проходя в лёгкие, неприятно обжигал изнутри. Но не только им доставалось, тело, ощущавшее последний раз такой жар в далёком детстве, было неприятно шокировано и с особым удовольствие хваталось за все плоскости, до которых могло дотянуться.       Именно таким меня застал Пётр — раскрасневшимся, с легким головокружением и мало прикрытым от людских глаз половым органом. Ну не везёт мне, что же поделаешь, эх…       Приоткрыв маленькую щелочку для свежего, прохладного воздуха, начальник, подойдя ко мне вплотную, аккуратно помог мне подняться и дотащил до ближайшей полки, да и оставил там лежать. А сам утопал обратно возвращать температурный режим в норму — закрыл дверь и поддал на раскалённые камни водой с приятным, расслабляющим запахом.       — Гоша, только не засни тут, — послышалось мне сквозь приятную, дурманящую дымку. — А то мало ли что я с тобой сделаю.       — Вперёд да с песней, — с дуру ляпнул я, не задумываясь о том, как воспримет мои слова шеф. — Только поаккуратней.       Понять, что начальник всё-таки что-то замышлял насчёт меня, я смог только тогда, когда после десятиминутного попеременного махания веника над моей спиной и хлёстких ударов по всему телу — от пят до головы — мою многострадальную спину накрыли сильные руки и начали с особым рвением мять.       Они с львиной долей тепла и нежности проходились по спине и ласково массировали плечи, с силой надавливая то между позвонков, то на лопатки, короткими движениями следуя сверху вниз, стараясь захватить как можно больше поверхности тела.       Не забывал он и про нижнюю мою составляющую. Подушечками больших пальцев он медленно совершал глубокие движения в пояснице в направлении от себя, приходясь несколько раз по одному и тому же месту. Потом он перешёл на мои ягодицы, лаская их круговыми движениями и приоткрывая для его видения кольцо мышц. Пётр проходился ладонями по всей коже, не раз задевая подушечками пальцев заветное отверстие, как бы и не специально, а как бы и да…       За таким расслабляющим массажем я не сразу опомнился, а когда пришёл в себя, было уже поздно. Шеф за время моей релаксации успел не только меня облапать в своё удовольствие, а также каким-то неизвестным мне способом заставил переместиться с привычной мне полки на миниатюрный деревянный стул, который стал моей опорой в водных процедурах.       Встав за мной, Пётр ещё раз прошелся ладонями по моим плечам и, последний раз коснувшись ключиц, отошёл на пару секунд. А когда вернулся, наградил меня чуть прохладными от разницы в температуре струйками воды, которые витиевато спускались по моему телу вместе с каплями недавно появившегося пота.       Вода здорово освежила и вразумила меня. Поэтому, когда приятный аромат лесных трав ударил по носовым пазухам, а крепкие руки шефа, обильно смазанные, вероятнее всего, шампунем, снова легли на голову, я начал отбиваться, то и дело стараясь задеть начальника побольнее. Но мечтать, как говорится, не вредно, поэтому из этой затеи ничего не вышло, кроме щиплющих из-за шампуня глаз и грозного рыка самого вредителя.       — Ну что же тебе на месте спокойно не сидится, а?! — грубые, порядком распаренные ладони аккуратно начали смывать с моего лица пену. — Я ему тут спа-услуги оказываю, а он ещё и недоволен, вот же… Горе ты моё луковое, ох…       — Не ваше, — тихо проговорил я, когда от мыльного раствора не осталось и следа.       — Ну это пока ещё, время у меня предостаточно, — ответил Петя, ласково проходясь кончиками пальцев по моему лицу и загадочно щурясь.       — Ну-ну…       Просидев в бане еще с десяток минут, мы вышли в предбанник. Воздух был прохладный, полный разных запахов: и мяты, заваренной в маленьком чайничке с шиповником, и висевших в углу еловых веников, и свежих, хорошо постиранных вещей. Последние я узнал тогда, когда ручищи шефа замотали меня с ног до головы в огромное полотенце, да ещё и в кресло посадили. Ну а что, молодец мужик, в чистоте и уюте жить хочет!       — Игорь, так как время уже позднее, на шашлык нас сегодня не хватит, — начал Пётр, — так что давай на завтра его перенесём, как раз мясо получше промаринуется, а?       — Ладно. Всё равно после такого захода сил больше нет, до кровати бы дойти ещё.       Закончив беседу выпитыми чашечками чая, мы, одевшись, вернулись в дом и разошли по комнатам. Мне нужно было время подумать над тем, что случилось, я ему… А хрен его знает?!       Кровать приняла меня с распростёртыми объятьями. Сегодня-то я точно буду помнить, как уснул, а не то как вчера… с проделками Петьки, таким ласковым и одновременно преданным мне. Вот же, блин, господи... — С одной стороны, да кто я такой, чтобы отказываться от такого подарка судьбы: богатый, красивый, умный, — начал думать я вслух. — А с другой — ну вот зачем ему такой заморыш, как я?! Я себя люблю очень, но в сравнении с ним… Ну не пара мы, не пара! А ведь охота, ой как охота становится. Ащ…       За такими странными размышлениями я и заснул, так и не узнав, что под моей дверью, нервно бродя, подслушивал мой хрен его знает любимый начальник Пётр.