Терем-17

В Тереме-17 было холодно. Очень холодно. Холод не могли остановить шитые титаном стены, холод забирался под тёплую одежду, от холода уже не спасали горячие напитки, щедро разбавленные высоким градусом. Генераторы вышли из строя неожиданно. В одно утро Рэй проснулся от того, что в комнате было холодно, словно в морозильной камере. — Боста! Йобаныйврот! — матерился он, впопыхах натягивая на себя одежду. Между красноречивыми оборотами изо рта вырывались лёгкие облачка пара. Имперец тоже едва сдерживался, чтобы не стучать зубами. Его и без того бледная кожа теперь казалась совсем синей. — Одевайся давай! — прикрикнул Рэй, кидая ему ворох одежды. Пришлось дать тонкую стеганку из личных запасов, которая удерживала тепло, чтобы не окоченел раньше времени. Генераторы не протянули ожидаемых полторы недели. Девять из них вышли на нулевой баланс уже через три дня после того, как их отключили от внешнего обеспечения. Десятый, последний, ещё работал, хотя уровень энергозаряда показывал 45%. Этого было чертовски мало для Терема-17. Пришлось полностью отключить второй уровень и половину третьего, направив все расходы только на жилые помещения и кухню. — Пленных заберите наверх, в боксы 3-15 и 3-14, — раздавал указания Рэй, быстро шагая по коридору. Старшие едва поспевали за ним, но отставать от командира никто не решался. — Мэсс, проконтролируй, чтобы все наши распределились в боксах по четыре человека в каждом. Список потом отдашь Вику, пускай он отключит все остальные, чтобы не расходовать зря энергию. Чинаски, что ты там копаешься?! Это ещё что такое? Да, давай сюда… Рэй орал на техников, но те не могли до конца объяснить, что случилось. Вик только виновато развел руками — походу, червяк какой-то. И откуда он может знать, как он попал в систему? Да, он помнит свои обязанности, но это не делает его господом-богом! Он же простой техник из Талла, а не имперский хакер!       Приходилось носиться между этажами, проверять работу личного состава, раздавать приказы и смотреть, чтобы всё было сделано быстро. Потому что тепло стремительно уходило. А им здесь сидеть в лучшем случае ещё дня два-три. О худшем Рэй решил не думать. Люди перед ним старались незаметно ускользнуть, чтобы не попасть под горячую руку, но свою работу делали быстро и точно. — Смотри, не прибей его ненароком сегодня, — вставил Шнайд, когда они вместе смотрели 3-д модель Терема, пытаясь сообразить, что ещё можно отключить, чтобы растянуть энергозапас. — Кого? — не понял Рэй, полностью погружённый в изучение макета. — Имперца своего, кого же ещё?.. О, смотри, если здесь перекрыть люфт, то вот тут поток можно распределить ещё на два бокса, — он отвлёкся от темы и ткнул пальцем в маленькую точку на модели, увеличивая её. — А то ты разве что огнем не дышишь, наши вон боятся подойти к тебе, думают, ты взорвёшься ещё нахуй. Рэй тяжело на него посмотрел: — Трудно, знаешь ли, соблюдать спокойствие, когда кругом одни дегенераты. Это же не кусок колбасы пропал — это, блять, девять, сука, генераторов! По-твоему, просто не повезло? Совпадение? Рэй говорил тихо, но получался не шёпот, а, скорее, злой рык. — Думаешь, у нас здесь крысы завелись? — так же тихо спросил Шнайд. — Я думаю, что генераторы так просто из строя не выходят. Я хочу, чтобы ты переговорил со старшими, с теми, кто проверен. Вдруг кто-то что-то слышал. — Хорошо, командир, — кивнул Шнайд, задумчиво вращая пальцами трёхмерный макет. — Только без лишнего шума, всё чтобы тихо и без суеты. Если у нас здесь крыса, незачем её пугать раньше времени. — А меня ты не подозреваешь? — вдруг спросил Шнайд, резко остановив модель. Рэй криво ухмыльнулся: — Ты был первым в списке. И потом ты мне обязательно расскажешь, что ты делал вчера на уровне 1-А, — на этих словах Шнайд побледнел, а Рэй спокойно продолжил: — Я знаю, что генераторы — это не твоя заслуга. Ведь правда? Рэй чуть склонил голову, как кот, который смотрит на добычу. — Правда, — выдохнул Шнайд. — Рэй, я могу объяснить… — Верю, — перебил тот, — и объяснишь. Только сейчас у нас другие заботы, более важные. Шнайд кивнул, хотя смотреть на командира с опаской не перестал. Потом у них будет тяжелый разговор. Но это потом. А сейчас надо разобраться со всей этой ерундой.

* * *

Рэй возвращался к себе поздно. Он устал. Они ещё долго сидели над макетом, потом он долго орал на Вика, требуя более-менее логичных объяснений. Прог, в свою очередь, орал на него, потом сказал, что Рэй только мешает работать и завалил его отчётами о прошлой ночи, чтобы чем-то занять. В отчётах всё было ясно, никаких происшествий, никакого вмешательства. Просто в один момент генераторы сели.       Вик растерянно тёр покрасневший глаз, пил кофе и обещал, что сможет сказать, что случилось, но для этого нужно провести полную диагностику системы, разобрать все процессы ГЕХИРН, а для этого нужно время хотя бы до утра. В лучшем случае. Рэй обречённо махнул рукой, пообещал, что лично вырвет его жёлтый глаз, если тот утром не предоставит ему результаты, и отправился к себе. Имперец спал, свернувшись в позе эмбриона. Весь день Рэю было не до него, он только два раза отправлял дежурных с едой и горячим чаем. Не хватало только найти вместо тёплого любовника уже подостывшее тело. Конечно, пленник бы не умер до его прихода, но морить голодом его не хотелось. Не тогда, когда память услужливо подбрасывала сладкие воспоминания о его гладком возбужденном теле, шальном взгляде и хриплых стонах. Рэй уменьшил дозу ханка, но и её хватало для того, чтобы гордый имперец просил его не останавливаться. Шнайд был прав: так стало гораздо интереснее, но Рэя всё равно не покидала мысль, что чего-то не хватало. Вот только чего? В спальне было темно: ГЕХИРН теперь отключал свет ровно в 20:00, оставляя только аварийное освещение в коридорах. Единственный источник света, оранжевый огонёк на наручниках, весело мигал, показывая, что они в активном состоянии. «Хоть что-то здесь работает» — подумал Рэй и пристроился напротив имперца.       Дыхание у того не поменялось — не проснулся, значит. Он дышал ровно и очень тихо, только по теплу, которое чувствовал Рэй, можно было сказать, что пленник ещё жив. Хотелось посмотреть на него сейчас: какой он, когда наконец-то расслабляется? Повинуясь желанию, Рэй бесшумно приблизил своё лицо и нашёл губами губы имперца. Помня, как кривилось аристократическое лицо, когда Рэй целовал его в прошлый раз, он пользовался возможностью, словно вор, который трясётся за свою шкуру. Или тот же рождественский мальчишка, который втихаря тырит кусок праздничного торта, боясь, что его застукает строгая мама. Имперец вздохнул и дёрнулся. Рэй был даже благодарен тому, что сейчас было темно. Он не хотел ещё раз видеть тот взгляд, полный отвращения и злобы. Не так. И не сейчас. Но пленник не отстранился. Вместо этого он чуть приоткрыл рот и несмело коснулся языком верхней губы Рэя. А потом уже смелее, немного прикусив его нижнюю губу. Поцелуй получался на удивление нежным, будто они не два врага, закрытые в холодной тюрьме на краю мира. — Ты что делаешь? — Рэй заставил себя отстраниться. Назойливая мысль «зачемзачемзачем» заевшей пластинкой крутилась в его голове. — А ты? — вопросом ответил имперец. И Рэй впервые не нашёлся с ответом. Потому что он и сам не знал, зачем он его целует и зачем пленник ему отвечает. Зачем он гладит его волосы и зачем имперец ему это позволяет. Сейчас между ними нет ханка, нет принуждения, но ещё немного и Рэй не остановится, даже если тот будет умолять его отступить. Рэй уже не целует его. Он вылизывает его шею, его лицо, лезет языком в уши — ко всему, до чего может дотянуться, что не скрыто под одеждой. Имперец не уворачивается от ласки. Он обжигающе тёплый, маняще доступный. Нет пошлых стонов, оба просто тяжело дышат. Рука Рэя забралась ему под одежду, холодные пальцы провели по горячей коже, нащупывая ещё свежие рубцы. Пленник вздрогнул от контраста прикосновения. Его кожа тут же вспыхнула россыпью мурашек. Рука не спешила опускаться ниже, переместилась на ребра, медленно пересчитывая, все ли на месте. — Ты холодный, — недовольно заметил имперец. — Потерпишь, — проурчал Рэй, и рука наконец-то скользнула под бельё офицера. У того вырвался тихий вздох, вызвав довольную ухмылку у Рэя. Он медленно начал двигать рукой, нарочно дразня пленника, не спеша гладя большим пальцем головку и немного щекоча мошонку. Один раз он почти довел имперца до конца, но тут же сжал член у основания, чем вызвал недовольное шипение. У самого Рэя стояло до звёзд перед глазами. Он пошарил рукой на тумбочке, нащупывая смазку. Когда он приставил скользкий член к имперской заднице, пленник напрягся. Рэй, будто пытаясь успокоить, погладил его по той части бедра, которая выглядывала из-под штанов — одежду они стаскивать не стали, погода была не той. — Расслабься, — попросил Рэй, — будет хорошо. Рэю точно было хорошо. Было жарко, отчего его майка под свитером прилипла к спине. Было узко и влажно. И очень-очень не хотелось, чтобы это заканчивалось.       Имперец его восторга явно не разделял. Эрекция у него спала, и, хотя Рэй пару раз пытался поменять угол движения и подрочить ему, так и не появилась. Не в силах больше сдерживаться, он кончил. Пленник лежал под ним безвольной куклой. Рэй слизнул пот с его виска и зарылся носом в изгиб шеи, губами нащупывая неровное биение имперского сердца. Рэю даже казалось, что он слышит его в повисшей тишине, и оно, как ни странно, похоже на его собственное, чего никак не может быть. Потому что как может его сердце биться в такт с сердцем имперца — заклятого врага и ненавистного противника? — Слезь с меня, — нарушил молчание тихий голос. Рэй с большой неохотой отстранился от тёплой шеи. Его рука бесцеремонно сжала пах имперца, будто желая убедиться в очевидном: пленник не кончил. Рэй почувствовал странную обиду, и, стараясь заглушить её раздражением в голосе, зло прорычал: — У тебя только на Императрицу встаёт, когда ты не под кайфом? Его руку тут же оттолкнули, и пленник резко сел на кровати. Весёлый оранжевый огонёк слабо осветил его напряжённое лицо. — Прости-прости, — поднял руки в примирительном жесте Рэй и язвительно добавил, — я и забыл, что на её светлый образ вы всей армией дрочите. И мгновенно поплатился за свои слова: удар опять пришёлся в многострадальную левую бровь. Но то ли бил имперец не так сильно, то ли Рэй сам ожидал удара, но на этот раз его не вырубило, он легко сгруппировался и без особого труда завалил имперца на спину, прижимая его к кровати своим весом. Тело под ним сопротивлялось яростно, но не долго. Видимо, хватило ума правильно рассчитать свои шансы на победу. Точнее, отсутствие этих шансов. — Императрице всего двенадцать лет…— прохрипел пленник. Рэй знал это. Но улыбающаяся девочка на открытках и агитплакатах совсем не сочеталась с грозным образом Великого Рейха. И хотя Её Величество Анна-Луиза-Августа уже два года, как взошла на престол, у многих подданных при слове «Императрица» всплывало лицо её покойной матери: красивое и холодное, светящееся мудростью и безграничной властью. — Да знаю я, — раздражённо бросил Рэй и немного ослабил хватку. — Хули вы так носитесь со своей Императрицей? Будто на ней свет клином сошёлся! Готовы умереть за какую-то девчонку, которая имён ваших не знает и не узнает никогда! Имперец тихо вздохнул: — Ты не поймешь, таллец. Это — долг. Рэй только хмыкнул. Он понимал, он восхищался и злился одновременно. Немного помедлив, он отпустил пленника, предупредив, что ещё одна такая выходка, и рассвет тот будет встречать в сугробах за стенами Терема. Голым. — Двигайся, — подтолкнул он имперца, устраиваясь поудобней. — Мне бы в душ, — сказал тот, намекая на то, что Рэй не так давно спустил в его задницу. — В другой раз, — Рэй притянул его к себе и накрыл их одеялом — никаких нежностей, но спать в такую холодину лучше всё же ближе друг к другу. — У нас тут, знаешь, небольшие проблемы и если ничего не поменяется, мы, скорее всего, замёрзнем нахуй. Так что придётся тебе потерпеть. Имперец помолчал некоторое время, потом, не поворачиваясь, проговорил: — Если полетели генераторы, то проблема внутри. Они на полном внутреннем обслуживании. Рэй и сам об этом думал, но признавать, что среди своих есть предатель, не хотелось до последнего. — Проги говорят, что вторжение было, вероятнее всего, извне, — возразил он. — Врут, — твёрдо заявил имперец. Рэй с иронией хмыкнул: — А ты не врёшь, значит? — Вру, — со свойственной ему легкостью согласился тот. — Все врут. Тебе решать, в чью ложь ты готов поверить. Рэя начинало раздражать, когда имперец говорил загадками. — А мне ты зачем это рассказываешь? — Для общего сведения. — Беспокоишься, что ли? Имперец не ответил. Рэй не настаивал, он слишком устал. — Эй, таллец, — еле слышный шёпот. — Спи. Или ты на продолжение нарываешься? — Таллец, — снова повторил пленник, — не коли мне больше ту дрянь. — Отчего же? — У меня аллергия — яйца от неё чешутся. — Могу почесать, — улыбнулся Рэй куда-то в макушку имперца. Тот вдруг обернулся, его дыхание щекотало кожу. — Лучше, когда больно, чем когда ощущаешь себя похотливой подстилкой. Тогда я хотя бы помню, кто я и что я ещё жив. Понимаешь? Я же офицер, несмотря на то, что ты меня за шлюху держишь. — Спи, имперец, — вздохнул Рэй. — Хочешь больно — будет больно. Рэю показалось, что пленник улыбнулся. Но это только показалось. Что он мог увидеть в тёмной комнате, лежа с закрытыми глазами? Только то, что рисовало его собственное воображение.