Глава XIII
Ничто так не тяготит, как преданность. (Баронесса Кристи, 970г. Людской Эры)
То была, как всегда, безоблачная и невероятно холодная пустынная ночь. Насекомые спрятались в песке и не решались показываться, будто тоже опасались холода. Легкий ветерок, изредка поднимавшийся, пробирал до костей. Луна бледным светом озаряла бескрайние мертвые просторы. Многочисленные созвездия ярко украшали ночное небо так, что человеческий глаз не мог не налюбоваться им, прежде чем заблудившийся путник здесь умрет от холода и одиночества. Но одному бродяге этой ночью судьба приготовила иную смерть. Ему полагалось умереть ни от холода, ни от жажды, ни от заразы. Сидя у костра и уставившись на жаркое пламя, он считал секунды до своей гибели. Ему было страшно, но он не решался бежать. Он понимал, что происходит, но не мог ничего исправить. Рядом с ним же сидел тот, чью душу огонь не грел уже долгие годы, а лютый мороз не мог заставить окоченеть. Тот, от кого и полагалась смерть этому путнику. - Таким образом, они и свергли с ее помощью Асулема, - закончил он свою историю, краем глаза следя за реакцией слушавшего его бродяги. - Господин… - дрожащим от страха голосом промямлил тот, надеясь своими вопросами отсрочить трагичный момент. Заросший черной бородой и длинными волосами, он был одет в какие-то лохмотья и имел при себе лишь дырявый мешок с хлебом и водой. Его смуглая кожа и легкий акцент говорили о том, что родом он с окраины пустыни. - Коул, - поправил его рассказчик. – Это мое имя. Коул, сын Дамиана Валодийского. - Сэр Коул, я восхищен храбростью вашей возлюбленной! Но вы так и не сказали, что же случилось с тем гладиатором по имени Адам. - Айден, - снова поправил его вампир. – Да уж, не сказал я о его судьбе потому, что не хотел портить концовку своего рассказа печальными моментами. Естественно, во время взрыва Червоточины он находился прямо над Хранилищем, а потому не смог избежать последствий. Ожоги, переломы, потеря крови – это еще не все, что ему досталось. - Так он умер? - Лучше бы и вправду умер. – Бродяге показалось, будто в этот момент ядовито-зеленые глаза Коула на мгновение вспыхнули ледяной яростью. – Когда я нашел его, он был при смерти. Вампир убрал с лица грязную прядь волос и начал очередной рассказ. Ему не просто не терпелось поведать кому-то свою историю, поделиться чувствами. Жизнь бессмертного, отвергнутого солнцем и людьми, наполнена одиночеством и скукой. Коул попросту хотел восполнить тот недостаток общения, который мучил его в этой пустыне. Хоть он и понимал, что жертва пытается растянуть время до рассвета, ему безумно хотелось напоследок рассказать о недавних событиях.***
Вампиры. Что мы знаем о них? С ними связано немало легенд и преданий – и у разных народов эти предания отличаются. Однако есть одно общее и весьма достоверное: вампиры бродят по миру лишь ночью. Это касалось и Коула. Он пережил немало ночей: некоторые из них отпечатались в памяти приятными воспоминаниями, некоторые – печальными или же вовсе кошмарными, а некоторые он совсем уже позабыл. Вы спросите: что же происходит с вампирами днем? Ответ довольно прост: днем эти хищники спят. Большинство из них предпочитают спать в своих гробах или склепах. Эту слабость по отношению к могилам объяснить не мог никто. Бывали, конечно, и те, у кого не имелось своего гроба. Им приходилось засыпать в пещерах, иногда даже инстинктивно присыпая себя песком. Кто-то предпочитал носить с собой урну с могильной землей. Такие сны вне собственного гроба казались Коулу противоестественными. Поэтому, просыпаясь посреди дня в очередной пещере Фалькомы, он испытывал сильное недомогание и раздражение, которое только усиливалось от проникающих в пещеру едва заметных человеку, но ослепительно-ярких для вампира солнечных лучей. Из-за светобоязни у него начинала болеть голова, сводя его с ума. И от этой боли он никак не мог укрыться, считая бесконечные минуты до заката. Разумеется, после бессонного дня его ночь превращалась в кошмар, оставляя одно лишь желание убивать, которое порой затмевало даже неутолимый голод. Одной из таких ночей он вылез из пещеры. Вся его одежда и волосы запачкались в песке, которым он присыпал себя перед сном. Голова раскалывалась, а десны неистово зудели. Несколько ночей назад Коул вполне адекватно попрощался с обожаемой Эленой и ее товарищами. Теперь же его мучило такое желание убивать, что жертвой могла стать даже его возлюбленная, по несчастью попавшись ему на глаза этой ночью. Обозленный на весь мир и совершенно не контролирующий свои действия, он вышел на охоту. Вампиры отлично видят в темноте, даже лучше кошек. Будучи превосходными хищниками, они также отличаются своим обонянием и слухом. Но то, что заставило Коула отвлечься от поисков жертвы, не уловили ни глаза, ни уши, ни нос. Некое особое вампирское чутье перебило в нем всякое желание убивать и сосредоточило все его внимание на западе. Будто сам дух ночи пожелал, чтобы его дитя отправилось туда. Коул словно слышал зов, который ни разу не доводилось ранее слышать, и бессознательно последовал ему. То был зов самой Смерти. Едва уловимая, но манящая мелодия вела его через бескрайние песчаные просторы. Неведомо откуда он знал, что придерживается правильного пути. Будто некая невидимая сила, незримый демон звал его к себе своей блаженной музыкой. Мир от этой музыки казался ему еще ярче. Звездное небо и лунный свет стали еще прекрасней. Головная боль и нестерпимый зуд вскоре отступили, и Коул погрузился в эйфорию, бездумно следуя зову. Тем временем музыка слышалась ему все четче и четче, давая понять, что он приближается к своей цели. - Приди ко мне, дитя мое, - раздавался в его голове тоненький приятный голосок. Коул уже даже не шел – он парил над землей, несясь к источнику зова. Ветерок нежно развевал его волосы, приносил новые запахи и звуки. Вскоре и запахов, и звуков стало огромное множество. И тогда вампир увидел то место, куда приманила его блаженная мелодия Смерти. То была портовая деревушка Селих, в которой ему когда-то давно доводилось побывать в качестве раба, перевозимого в клетке. Воспоминание об этой деревушке отравляло сознание также и тем, что уже через неделю после прибытия сюда его отдали каравану Асулема как подарок, цирковую зверюшку и обрекли на бесчеловечные пытки. Но в тот момент любые неприятные воспоминания сразу же растворялись в его голове, ибо мелодия, до этого ласкавшая «слух», теперь готова была вызвать самый настоящий экстаз. Коул понимал, что вот-вот окажется у цели. Но в деревушке его ждало небольшое разочарование: здесь проживало немалое количество людей, что усложняло поиск. Потому ему пришлось медленно скользить по песку от хижины к хижине, прислушиваясь к закрытым дверям, а также присматриваться к пьяным прохожим. Но запах алкоголя лишь вызывал отвращение. Коул чувствовал, что ни один из этих прохожих не мог привлечь его. Неудачные попытки отыскать источник мелодии начинали раздражать черноволосого вампира, и в его зеленых глазах загорелась злоба на тех, кто своим присутствием осквернял это ставшее священным для него место. Он готов был разорвать на куски каждого пьянчугу, проходящего мимо, уже за то, что тот посмел помешать ему наслаждаться райской музыкой. И тогда его внимание привлекло двухэтажное бревенчатое здание неподалеку от пристани, рядом с рынком. Неаккуратная, грубо сделанная и тускло освещенная настенным фонарем вывеска гласила: «Трактир Космача». Вы слышали предание о том, что вампир не может войти в дом без приглашения хозяина? Знайте, это чистейшая правда. Коул несколько раз постучал кулаком в дверь, надеясь, что песни и хохот посетителей не заглушат его стука. Однако хозяин либо вовремя проходил возле входа, либо обладал чутким слухом и, услышав, открыл дверь. - Да? – буркнул на удивление бритый и коротковолосый загорелый Космач. - Могу я войти? – вежливо спросил Коул своим бархатным низким голосом. - Разве на вывеске не написано, что открыто для всех? – ничуть не смягчился грубоватый трактирщик. – Заходи. Вампир не обратил внимания на грубость полноватого, одетого более-менее цивильно хозяина таверны и вошел. В нос ударили сотни новых запахов. Среди них вампир учуял и дешевое вино, и ром, и подгнившие фрукты, и заплесневевший хлеб, и пот, и дикий перегар. Такая же ситуация обстояла и со звуками: он слышал звон бьющейся посуды, хруст челюсти в пьяной драке, неприличный хохот, безобразную игру на флейте и даже чьи-то молитвы в дальнем углу. Такое обилие звуков и ароматов слегка сбило пришельца с толку, ибо он не привык находиться в людных местах. Последние несколько лет он либо просиживал в клетке, либо скитался по безжизненной пустыне. Но даже это не смогло заставить его потерять ту самую мелодию, за которой он несся сюда через бескрайние просторы. Выпивохи знали друг друга в лицо, а потому сразу же заметили появление незнакомца. Некоторые просто проигнорировали его, а некоторые стали разглядывать хоть и грязную, но довольно изысканную одежду, а также длинные волосы, которые в этих краях не решался носить никто: вши и жара не давали покоя местным жителям. Бросался в глаза также и мертвенно-бледный цвет кожи пришельца. Некоторые даже пытались отыскать на его поясе мешочек с монетами или же дорогие украшения, приняв за заплутавшего дворянина. Коул постарался сосредоточиться на звуках, и первым, что он услышал, оказалась душещипательная история одного из посетителей этого заведения, неустанно жестикулирующего и весьма красноречивого: - И вот, значится, друганы, пошел я с братками на озеро. Ловим рыбу, девок мацаем, купаемся, самогон рекой течет – в общем, гуляем как надо! И тут, значится, заметил Бородатый, что Косой пропал! Ну, мы, естессно, сразу веселье бросили и стали искать его. Понятное дело, если по пьяни мужик в воду лезет, то вода ему и могилой станет! В общем, так мы его и не нашли. На следующий день, значится, пришли уже трезвые и стали с баграми лазить в воде – опять не нашли! Никто не знал, что бабе его сказать, куда делся муженек-то. – Сидящие вокруг него четверо слушателей затаили дыхание в ожидании концовки рассказа. – И тут я вспомнил, что Косой ваще с нами на озеро не поперся! Видели бы вы лицо Бородатого в тот момент… Слушатели дико заржали, а один из них, самый молодой, не оценив юмора, задумчиво попытался вникнуть в рассказ: - А разве в Фалькоме есть озера? Хохот мгновенно прекратился, а товарищи одарили его сердитыми и укоризненными взглядами, рассказчик безнадежно покачал головой. Следуя своему инстинкту и невероятно четкому зову, вампир проследовал к лестнице. До сих пор морщась от резких запахов мочи и пота, он учуял новый – рвоты. Долго не решаясь пойти к его источнику, он все-таки ступил на скрипучую лестницу. Но было здесь и что-то хорошо знакомое ему. Что-то, чего Коулу не доводилось унюхать уже долгие годы. Что-то, чей запах он предпочел бы забыть раз и навсегда. Поднявшись на второй этаж, он сделал над собой усилие и толкнул дубовую дверь. Дверь распахнулась, и дурманящий, но до тошноты противный ему запах стал еще четче. Коул вошел в небольшую комнатку с одним лишь решетчатым окном, одноместной койкой, наспех сколоченным деревянным столиком и двумя стульями. В тусклом свете от стоящего на столе подсвечника виднелась парящая в воздухе пыль, кое-где жужжали мухи. Постель, в которой кто-то спал, не отличалась особой чистотой и была неумело заплатана в нескольких местах. Кроме одинокого спящего в комнатке никто не находился. Именно к нему привел Коула зов Смерти, который тут же утих. Но с какой целью? На этот вопрос, заданный почему-то только в тот самый момент, будто отрезвевший вампир не смог найти ответа. Помимо раздражающих нос запахов он чувствовал в воздухе присутствие хвори. Обычно те, чью кровь он выпивал досуха, никогда не звали его к себе сами неким телепатическим способом. Этот факт не давал ему покоя, а потому он не решался просто подойти и укусить спящего. Впервые услышав мелодию Смерти, Коул был не на шутку заинтригован. Он бесшумно подошел к больному, проверил, на самом ли деле тот спит, и присел на край кровати рядом с ним. Едва отвернув одеяло, под которым в холодную ночь спрятался спящий, вампир чуть не ахнул от удивления: на койке мирным сном спал знакомый ему Айден Вудкорт. Его отношение к лидеру наемников несколько ухудшилось с того момента, как Элена вместо долгожданных теплых объятий со старым другом предпочла ухаживать за полумертвым калекой. Тогда ему показалось, что Айден не доживет и до утра. Но, к его неудовольствию, он до сих пор дышал. Однако Коул не мог не учесть то, что именно от Айдена исходил зов Смерти. Это наталкивало его на мысль о том, что светловолосый скоро отойдет в мир иной. И нельзя сказать, что эта мысль хоть сколько-нибудь разочаровала его или расстроила. Равнодушно осмотревшись вокруг в поисках источника дурманящего аромата, он не нашел ничего необычного и принюхался к спящему: запах исходил от него. Не понимая в чем дело, вампир нахмурил брови, озадаченно убрал назад упавшую на лицо грязную прядь черных волос. Ему также стало интересно, что произошло с остальными путниками, решившими отправиться вслед за никудышным лидером на север, и каким образом они оказались в Селихе. Упускать возможность прочитать мысли самого Айдена вампир не хотел, ибо понимал, что такого случая ему может уже и не представиться. А соблазн взглянуть на его сны, пока никто не видит, вообще не давал ему покоя. Поэтому Коул подсел еще чуть ближе и едва ощутимо прикоснулся когтистыми пальцами к его щеке.***
Прохладное и мокрое от росы северное утро. Судя по зеленым деревьям и ярким цветам, растущим на полянах, действие происходило летом. Айден несся верхом через лес на породистом вороном коне, левой рукой удерживая поводья, а в правой держа заряженный арбалет. Несся он быстро, боясь не поспеть за гонимой косулей. С разных сторон раздавались лай гончих и крики загонщиков. Охота обещала принести крупную добычу. Айден сосредоточился на ритмичном топоте копыт своего вороного и перестал замечать посторонние звуки. Вылетев из леса на открытую местность, он не стал сворачивать с курса и продолжил погоню. Однако, проскакав галопом всего несколько минут, он заметил чуть в стороне от дороги перевернутую карету. Опасаясь за возможных пострадавших, Айден спрыгнул с коня и подбежал к месту происшествия, так и не выпустив из рук самострел. Вокруг кареты в суете расхаживал плешивый кучер, пожилой и слегка хромой на правую ногу. Каждый раз, проходя мимо оторванного колеса, он без всякого стеснения выкрикивал все новые и новые ругательства. А стесняться ему следовало молодой темноволосой госпожи, сидящей на траве и ждущей, пока ситуация изменится. Но кучер будто не собирался ничего предпринимать, кроме демонстрации своего богатого словарного запаса. Лошадей Айден поблизости не увидел и не знал, куда они делись. - Вам нужна помощь? – окликнул он кучера, после чего заметил молодую красавицу в пышном зеленом платье под цвет ее глаз. - Мне не помешал бы новый кучер, - улыбнулась в ответ она. - Здравствуй, Элена. – По лицу Айдена поплыла радостная улыбка. – Снова колесо сломалось? Задав этот вопрос, он на мгновение задумался над смыслом своих слов: «Снова?». У него возникло странное ощущение, будто эта ситуация происходила с ним уже не первый раз. Но приятный мелодичный голос чародейки заставил его позабыть о своих сомнениях и переключить все внимание на нее, наслаждаясь ее улыбкой. - Да, уже третий раз подряд, - ответила она, после чего встала с травы, подошла поближе и положила руку ему на ребра. – Болит? - Сейчас нет. Каждый раз, как я оказываюсь здесь, вся боль уходит. Должно быть, все дело в тебе, Элена. - А тебе идет такой наряд, - усмехнулась она в ответ, словно проигнорировав его слова. – Вылитый принц! Действительно, только сейчас Айден обратил внимание на свою одежду: темно-синий камзол с кружевным воротником и рукавами, черные брюки, шелковый позолоченный пояс и высокие ботфорты. Смотрелся он в таких одеяниях весьма благородно и мог сойти за самого настоящего дворянина и даже принца. И все же, чувствуя необъяснимое притяжение к Элене, он позабыл о странности своего наряда и выронил из руки арбалет, бесшумно упавший на примятую траву. Он заглянул в ее чудесные изумрудные глаза, в коих играл своими лучами солнечный свет. Черные вьющиеся пряди непослушно падали на лицо при каждом дуновении ветра. Чародейка нежно улыбалась, не отводя взгляда. Айден, ничего не говоря, убрал волосы с ее лица, нежно проведя тыльной стороной ладони по щеке. От его прикосновения, легкой щекотки девушка зажмурилась. Когда она открыла глаза, его губы оказались совсем уже рядом. Рот девушки слегка приоткрылся. Чувствуя ее приятное яблочное дыхание, Айден наслаждался каждой секундой. Медленно и нежно он прильнул губами к ее губам. Испытывая неподдельное блаженство, они оба прикрыли глаза. Элена сладко ответила на поцелуй, слегка приобняв ладонью его затылок. Они словно слились воедино, наслаждаясь счастливым мгновением в теплых лучах яркого утреннего солнца. В тот момент для них уже не существовало никого и ничего. Очарованный ею Айден слышал лишь ее дыхание, зарывшись пальцами в густых волосах. Он чувствовал, как бешено бьется его сердце. Скользя по ее сладким губам, он растворялся в волшебстве прекрасного момента. - Мерзость! – рявкнул Коул, возникший рядом. – Это омерзительно! - Коул? – синхронно воскликнули оба, отпрянув друг от друга. - Что ты здесь делаешь? – пытаясь отдышаться от неожиданности, спросил Айден. – И… как ты вышел на солнце? - У тебя весьма омерзительные сны! - гневно прорычал вампир. – Как ты смеешь осквернять чистоту Элены в своих снах?! Айден удивленно огляделся вокруг, недоверчиво посмотрел на тающую в воздухе печальную чародейку и свой наряд. Заметив, что вороной куда-то исчез вместе с перевернутой телегой и бестолковым кучером, он разочарованно покачал головой. От волшебства не осталось и следа. - Так это все сон? – спросил он. - Твое счастье, что только сон! - Но что ты здесь делаешь? – удивился Айден. – В предыдущих снах тебя не было… И тогда до него дошла суть происходящего: - Так ты проник в мою голову?! - Ты звал меня, - пожал плечами вампир. – Звал в своих снах. И я пришел на этот зов. А может, то был не ты, а сама Смерть, чей голос приятнее пения сирен. - И зачем же она позвала тебя? - А ты сам не догадываешься? Твой час пробил. - Ты лжешь! Я уже не чувствую боли, она давно отступила. А значит, мои раны заживают. Скоро я встану на ноги! - Увы, твоя проблема вовсе не в ранах, не в ожогах и не в сломанных костях. На самом деле… - Коул вдруг осекся, будто что-то почувствовал или услышал. – Пора просыпаться.***
Как только Коул вылез из сознания больного, открылась дверь и в комнатку вошла его возлюбленная, которую он видел только что в непристойных снах Айдена. Увидев старого друга, она ахнула от неожиданности и чуть не выронила из рук поднос с бутылкой и кружками. Посуда на мгновение звонко задрожала, но девушке удалось не расплескать воду, разбавленную ромом. Коул сразу же учуял запах алкоголя, без которого не могли обойтись жители пустыни, ибо иначе вода начинала быстро затухать. - Элена, - поприветствовал чародейку вампир учтивым поклоном. – Извини за вторжение. - Что ты здесь делаешь, мой дорогой друг? – удивленно спросила девушка, ставя поднос на столик. – Разве ты не собирался покинуть Фалькому? - Хотел бы я и сам узнать, что я здесь делаю, - усмехнулся он, стараясь не замечать то, как она называла его. – Скажи мне, дражайшая Элена, почему вы до сих пор в Фалькоме? И где остальные? - Ты о выживших бангах? Они ушли от нас, как только мы достигли Селиха. Насчет Киры сказать точно не могу. Она часто уходит средь бела дня или же ночью. Хотя, в этот раз она, скорее всего, пошла на поиски обезболивающего для Айдена. – Они оба мельком взглянули на спящего. – Не знаю, как она планирует его достать, ибо денег у нас не осталось совсем. Хорошо, хоть дали бутылку воды «за красивые глаза». Коул поморщился при мысли о том, как грязные торгаши глазели на девушку и, представляя ее в самых омерзительных сценах, дают ей эту воду. У него сразу же возникло непреодолимое желание содрать заживо кожу с тех, кто посмел хотя бы подумать о том, чтобы обидеть его очаровательную зазнобу. Однако проснувшийся в нем палач сразу утих, когда в комнате раздался негромкий стон. Элена поспешила к койке, падая на колени рядом с Айденом, у которого начался очередной приступ боли. Вампир проследил за тем, как она заботливо целует его в лоб, опасаясь насчет высокой температуры, а затем бережно гладит ладонью по волосам цвета соломы, напевая тихонько что-то наподобие колыбельной. Элена заметила на себе пристальный взгляд Коула и постаралась проигнорировать его. Но, чувствуя, что он по-прежнему не сводит с нее глаз, она не выдержала и недовольно буркнула: - Что? Коул не отвел взгляда и продолжил разочарованно смотреть на темноволосую девушку. Понимая, что ему как-никак задали вопрос, он решил ответить: - Ты… так заботишься об этом аферисте. Ведь из-за него ты до сих пор не уехала на север? - Его зовут Айден, - настойчиво поправила его Элена. – Мы и так бросили Зимбеи умирать в плену у эльфийских наемников – бросать кого-то еще я не стану. - Эльфийские наемники? Плен? – удивленно переспросил вампир. – О чем ты? Что я пропустил? - Это долгая и весьма неприятная история, - коротко ответила Элена, не желая обсуждать эту тему. – Зачем ты здесь? Коул обреченно вздохнул и, подойдя к окну, уставился на серебристый диск луны, скрывающийся за горизонтом. - Твой друг, Айден, - начал он, стоя спиной к девушке, - умирает. Сам того не осознавая, он звал меня в своих снах – и я откликнулся на зов. Ему не больно, но, как я понял, в этом виновна та дурманящая гадость, которой вы напоили его. - Эта гадость, так или иначе, закончилась. Последние капли он выпил как раз перед твоим появлением. – Элена устало покачала головой и обеспокоенно взглянула на больного. – Так, по-твоему, эта настойка совсем ему не помогает? - Ну почему же. Я видел его сон. Очевидно, обезболивающее вызывает у него эйфорию, воздействуя на центральную нервную систему. Значит, если напоить им его еще раз, то умрет он от дикого удовольствия. – И вампир иронично улыбнулся. Элена удивилась услышанному и вопросительно уставилась на Коула: - Ты что, врач? - Мы, хищники, по природе своей чувствуем больное животное, - объяснил вампир. – Но если тебя интересуют мои познания в медицине, то нет, я не врач. Однако увлекался когда-то изучением строения человека… Хотел научиться жить без людской крови. Но это в прошлом. - А ты смог бы определить, чем больна твоя жертва? - Некоторые болезни, - менторским тоном молвил он и улыбался, - оставляют в крови необычный привкус. Кстати говоря, алкоголь в крови делает ее даже немного приятной. Если человек аллергик, то она приобретает кислинку, а если… - Он осекся и повернулся к ней. – Постой, ты с какой целью интересуешься? Элена схватила Айдена за руку, что не могло ускользнуть от глаз вампира, и с мольбой посмотрела на Коула. Неизвестно, какие эмоции руководили в тот момент ее действиями. Скорее всего, она и сама не отдавала себе в этом отчет. Но бороться за жизнь товарища она решила непоколебимо. А потому выпавший внезапно шанс помочь ему вызвал у нее чувство надежды на долгожданный, хоть и казавшийся маловероятным, результат. - Прошу тебя, - умоляла она, глядя на него мокрыми глазами, - скажи, чем он болен. И я сделаю все, чтобы найти лекарство. - Ну уж нет… - возмутился вампир, но чародейка не спешила сдаваться. - Молю тебя, Коул! Ради нашей с тобой нерушимой дружбы! Помоги ему! Помоги мне! - Пойми, Элена! Этот калека, все равно, уже не выживет! Я почувствовал присутствие Смерти в этой комнате с того момента, как переступил порог. Именно она звала меня сюда, а я, будучи мертвецом, услышал ее зов. Даже если вы и найдете для него лекарство, его уже не спасти. Слишком поздно. По щекам чародейки потекли слезы. Ее мокрые глаза, в коих мерцал огонек свечи, казались теперь еще ярче. Вампир изо всех сил старался контролировать свои эмоции, чтобы его не разжалобили эти слезы. Но видеть такой взгляд своей возлюбленной – единственной смертной на всем белом свете, ради которой еще стоило существовать, - он не мог. И, когда она совсем уже разрыдалась, Коул лишился всякого контроля над собой. - Ты просишь меня об этом потому, - неохотно спросил он, - что он твой друг? Или же между вами что-то есть? - О чем ты? – искренне удивилась она, продолжая тихонько всхлипывать. Сжав изо всех сил кулак так, что в комнате раздался противный хруст его суставов. - Я видел его сны. Ему снишься ты! Стараясь понять, что могло присниться Айдену, Элена холодно ответила: - Я не понимаю, о чем ты, Коул. Я прошу тебя помочь потому, что он наш друг. Он многое сделал для нас. - Ну да, - пробубнил Коул, задетый холодным тоном его пассии, - поэтому с ним сейчас сидишь ты, а не Кира. Видя, как девушка снова дрожит всем телом и старается сдержать очередной поток слез, он раздраженно выругался и все-таки кивнул: - Я сделаю это. Не ради него, но ради тебя. – Он подошел к койке и недовольно добавил: - Ради нашей нерушимой дружбы. Не успела ошеломленная Элена ничего спросить, как вампир молча взял Айдена за запястье и вспорол длинным когтем его вену. Темно-вишневого цвета кровь стремительно потекла вниз по предплечью, обагряя одеяло и простынь. Чародейка не понимала, что происходит, но не решалась ничего сказать. Страх лишил ее дара речи. Коул же поднес вскрытую вену к своим губам, собирая стекающую кровь. Едва первые капли попали ему на язык, он грубо отпустил руку, упавшую на уже бордовое одеяло, и вскочил с кровати, морщась и кривясь от отвращения. - Ну конечно, - злобно хрипел он. Элена не стала медлить и поспешила остановить кровь. Она оторвала кусок простыни и замотала ею запястье Айдена, который бледнел на глазах. Чародейка не понимала, в чем причина такой реакции вампира, и уже опасалась худшего. Коул же тщательно пытался вытереть свой рот ладонью и рукавом, закипая от гнева. Затем, перестав вытираться, он стал яростно бегать глазами по комнатке, словно что-то искал. Не найдя ничего интересного, он упал на колени рядом с больным и заглянул под его койку. Чародейка удивленно наблюдала за тем, как ее старый друг вновь встает на ноги, держа в руке пустую склянку из-под обезболивающего, разглядывая ее с гримасой омерзения на лице. Она не понимала, что могло заинтересовать в ней вампира, и никогда ранее не видела его таким беспокойным. Коул уловил на себе любопытный взгляд еще мокрых от слез глаз и поднял голову, показывая Элене бутылочку. - Ты хоть знаешь, что это? – злобно прорычал он. - Опиум, - пожала она плечами. - И ты так спокойно об этом говоришь?! – Склянка лопнула у него в руке, оставляя на ладони глубокие порезы, которые тут же затянулись. - Я не знаю, что это за микстура, но она помогла Айдену справиться с болью. Почему ты спрашиваешь? Не успев объяснить причину своей ярости, Коул осекся, взглянул еще раз на склянку, затем на Айдена и перевел взгляд на Элену. Ему вспомнился сон больного и то, как милая чародейка заботливо ухаживала за ним, не жалея слез и нежности. В его голове промелькнула светлая мысль, от которой всякое желание рассказывать ей о «микстуре» вдруг пропало. Оттого по лицу Коула едва заметно поползла довольная улыбка. - Итак, - постарался он сменить тему, - ты хотела знать, как вылечить своего друга? - Ты знаешь, как? – с затаенным дыханием спросила девушка. – Прошу, скажи, что знаешь! Коул слегка поморщился от такой заботы, но все же ответил: - Я знаю, что в местном порту зачастую швартуются работорговцы, везущие аборигенов с северной границы Фалькомы – оттуда, где царствуют непроходимые джунгли, отделяющие нас от цивилизованного мира. - И как это нам поможет? – торопила его Элена. Коул достал из сапога звонкий мешочек и положил его на простынь: - Торговцы всегда обирают туземцев. Поинтересуйся, не находили ли они кору хинного дерева. Большинство из них знакомы с ее целебными свойствами, а потому возят с собой. Лицо чародейки говорило о том, что она ничего не понимала. - Здесь, - он указал на мешочек, - денег хватит на лекарство и дорогу на север. – И через несколько секунд он добавил: - Я помог не ему, а тебе. Вылечи его и как можно скорее убирайся из Фалькомы. Айден снова тихонько простонал. Элена отвлеклась от разговора с Коулом и осмотрела его повязку, пропитавшуюся кровью насквозь. Стоны больного становились постепенно все громче и громче, что означало одно: действие опиума заканчивалось, вскоре ему понадобится новая доза. Девушка, не понимая всю страшную суть происходящего, принялась обнимать его голову и гладить по мокрым от пота волосам, пытаясь хоть как-то успокоить. - Спасибо тебе, Коул… - хотела поблагодарить она. Но, когда Элена снова подняла взгляд, ее друга-вампира уже не было рядом. Он будто испарился, не желая более наблюдать за всем этим.***
- Вы выяснили, чем он болен? – спросил бродяга, по-прежнему трясясь от страха. - Эта болезнь не так уж и редка в этих краях, - хмыкнул Коул, - хотя во влажном климате встречается намного чаще. - И что же это? - Малярия. Хворь, от которой Айден вполне мог умереть. - Но ведь он впал в вашу немилость, - не понимал путник, - зачем же вы спасли его? - Опиум, которым его отпаивали из-за боли, - пояснял вампир, - это сильный наркотик. Мой покойный отец, король Дамиан, променял все на эту дрянь. Он лишился всего: трона, любви народа, семьи – и все ради опиума, без которого он не мог уже жить. Короля свергли, а его родных постигла страшная участь. Моих сестер уволокли за волосы гневные крестьяне, насиловавшие их несколько недель, после чего отрубили им головы. Мать сожгли на костре, как ведьму. Моего брата посадили на кол, а меня… Я успел убежать – и пожалел об этом. Несколько дней я трясся от холода на лютом морозе, умирая от голода, пока кровь в моих жилах не заледенела… Ядовито-зеленые глаза гневно полыхали в свете костра от всех этих воспоминаний. Собеседник с ужасом слушал рассказ. - Опиум, - заключил вампир, - это мерзость, разрушающая человека и лишающая его всего, что ему дорого. Я не дал бы Айдену так просто умереть – я хочу, чтобы перед смертью от него отвернулись все, кто ему так доверял и заботился о нем. Я хочу, чтобы Элена видела, каким ничтожеством он стал, и выбросила его из своей жизни! Бродяга мельком взглянул на горизонт, который к тому времени уже начинал светлеть. Тень надежды на спасение промелькнула в его сознании. И вампир учуял это. Лицо Коула расплылось в злорадной улыбке. Его собеседник увидел два обнажившихся острых клыка и робко спросил, медленно отползая назад, будто надеясь так поскорее добраться до солнца: - Вы убьете меня? Коул ничего не ответил – лишь молниеносно прыгнул на свою жертву, не дав ей даже пикнуть, и впился ей в глотку, выплескивая всю свою злобу и отчаяние, вызванное недавней встречей с возлюбленной, и наслаждаясь страхом, бурлящим в крови бродяги, пока в порыве ярости не отгрыз ему голову напрочь.***
- Как ты сказал? – прохрипел король Дункан, гневно втягивая носом воздух и впиваясь ногтями в подлокотники трона. – Повтори. Темноволосый юноша лет двадцати, одетый по форме маэрнской разведки, стоял перед своим владыкой на коленях, склонив голову, которую так боялся потерять в тот момент из-за принесенных им плохих новостей. Его черные штаны, кожаные ботинки и черный дублет без всяких вставок говорили о том, что то был рядовой разведчик, коим не доверяли ничего более серьезного, чем донесение информации от начальства королю. В то время офицеры боялись гнева государя, и потому не решались сами доносить ему плохие вести. В этот раз, однако, юнцу повезло, ибо Дункан гневался не на разведку. В его голове творился тогда хаос, вызванный недавними событиями в столице Империи. Прошла всего неделя с тех пор, как он покинул Роким, храня в сердце обиду на старшего брата. Мысли о его предательстве не давали ему покоя, а мысли о еще большем сближении Таленэля и Багумира раздражали его. Еще в детстве он не раз бесился, когда видел, как родной брат и отец уделяли куда больше внимания сводному, чем ему. Но случай со свадьбой ему казались явным перебором. - Корабль сэра Альберта сел на мель, едва перейдя границу с Валодией по реке Львице, - робко, запинаясь, затараторил юнец. - Нет, нет! – раздраженно прервал его король. – Я хочу услышать твою последнюю фразу! - Эм… Да, Ваше величество!.. Корабль дрейфовал, ибо на его борту все были убиты. В том числе и офицер разведки сэр Альберт, отправленный вами в Фалькому. На борту также найдены тела мертвых эльфов, которые и перебили всех наших разведчиков. Их смерть наступила чуть больше месяца назад. Поэтому, мы и не получали так долго известий с юга… - Эти эльфы… На них были какие-либо знаки отличия? - Никаких, милорд. Это были эльфы Серебристого отряда. Монарх сощурил глаза, глядя на юношу, словно заподозрив его во лжи. - Серебристый отряд? Элитное подразделение разведки короля Таленэля? Ты понимаешь, о каких вещах ты сейчас говоришь? Рядовой задрожал от страха, ожидая, что сейчас его прикажут схватить и обезглавить на месте. Однако король хотел вовсе не этого. Он нуждался в правде, даже если эта правда могла повергнуть его в шок. Верить просто так словам молодого разведчика он не решился, ибо даже разведка порой ошибалась. Дункан жаждал получить доказательства столь серьезного обвинения, а потому спросил: - С чего вы взяли, что это были они? - Серебристый отряд отличается тем, что не использует никаких знаков отличия. Его агенты одеваются, как простые лесные разбойники. Оттого и легко их спутать с разбойниками. Они попросту не оставляют следов. Но мы имели дело с этим отрядом несколько лет назад. Они неуловимы потому, что после каждой миссии совершают ритуальное самоубийство. - Их могли убить наши люди. Это ничего не доказывает! - Помилуйте, государь… Мы тоже сначала подумали, что их убили наши. Но все они убиты одинаково: они вонзали себе в сердце кинжал. С идеальной точностью – надо быть очень метким, чтобы в драке так точно попасть противнику в сердце. А эльфов там было немало… Куда уж проще вогнать клинок в сердце самому себе… Картина происшествия ясна: пешки Серебряного отряда с какой-то целью захватили корабль, убив всех, а затем покончили с собой, когда им отдали приказ. Дункан откинулся на спинку трона и отвернулся, уставившись в высокое окно Маронского дворца, что в Мароне, столице Маэрны. Он наблюдал за тем, как солнечные лучи сверкают в фонтане, что струился в королевском саду. Это занятие поглощало его, расслабляло и помогало отвлечься от всех проблем. Так он мог сидеть часами, глядя на фонтан и не обращая внимания ни на кого. Но в этот раз у него не получилось отвлечься от своих проблем: слишком много их накопилось. - Прошу прощения, милорд, - вмешался в разговор пожилой советник. – Но Серебристый отряд на самом деле не является подразделением королевской разведки. Они действуют отдельно ото всех, выполняя для короля особые задания, и не считаются с разведчиками. - Это правда? – спросил Дункан у юнца. - Да, мой повелитель, - дрожащим голосом ответил тот. – По нашим данным, их лидер получает приказы непосредственно от короля. - То есть, - подытожил Дункан, - сам Таленэль велел ему напасть на моих разведчиков? - Вообще-то, их лидер – женщина по имени Гвиатэль, - поправил его юнец и тут же осекся, пожалев об этом. – Но да, вы, несомненно, правы, Ваше величество! Если Серебристый отряд что-то и делает, то только по приказу короля Альсорны. Король Маэрнский в изумлении слушал юнца, не веря своим ушам. Он мог, конечно же, велеть отрезать ему язык за такие слова, посчитав их клеветой. Но что-то подсказывало ему, что разведка на этот раз не ошиблась. Что-то ощущал Дункан все это время, но не мог понять, что именно. Он будто чувствовал, что за его спиной зреет какой-то заговор. Ситуация со старшим братом лишь усилила это предчувствие. А теперь еще и это. - Сир, не думаете ли вы… - хотел спросить испуганный советник, но не успел. - Интересная вырисовывается картина, - задумчиво протянул Дункан. – Несколько месяцев назад началась погоня за Драконьей короной. Мы, короли Анамана, пообещали друг другу сохранить мир в стране и беспрекословно присягнуть на верность тому, кто эту корону найдет. Пока эльфы Таленэля расправлялись с моими лучшими агентами, сам он вместе с моим братом занимался приготовлениями к свадьбе, о которой я даже не знал. Затем я позже всех узнаю об этом торжестве и позорно опаздываю на него, чтобы два дружных короля поставили меня в известность: они решили не спрашивать моего королевского мнения и подделали мою подпись при решении немаловажного государственного вопроса. После меня на глазах у своих подданных оскорбляет Багумир и показывает всем, что меня можно отшлепать, как какого-то мальчишку. В итоге я остаюсь без брата, без разведки, всеми осмеянный и выгнанный из Рокии. Как думаешь, Эктор, на что это похоже? Советник замялся, не решаясь ответить, и постарался дать наиболее мягкий ответ: - Я точно не знаю, сир… Но… Мне кажется… Ваши братья… Они… - Это похоже на начало войны, - перебил его Дункан. – Багумир объединился с Таленэлем во всех вопросах. Они не признают меня за короля, Багумир не признает за родного брата. - На вашем месте, сир… - На моем месте любой бы уже давно заметил заговор. Я знаю. Я был слеп и глуп, когда верил своему брату. Я чувствовал, что что-то не так в этих искренних порывах Таленэля сохранить мир между нами, но не мог понять, в чем дело. Теперь, мне кажется, я все понял. Король-эльф изначально хотел объединиться с Багумиром, подготовиться к войне, устранив моих лучших разведчиков, лишив меня уважения знати, лишив меня семьи, а затем напасть. - Но король Таленэль, - настаивал советник Эктор, - хотел сохранить мир… - Король Таленэль не хотел никакого мира. Он хотел набраться сил для решительного и подлого удара в спину. Я не дам ему такой возможности. Не получит такую возможность и Багумир. Мы нанесем удар первыми!