Глава XV
Чародеи, маги, волшебники, колдуны, ведьмаки – как их только ни называли. Зачастую к людям, обладающим т.н. магическим потенциалом (способностью чувствовать и проводить через себя Энергию), обычные люди относятся с презрением, а у некоторых это презрение переходит в самую настоящую фобию. Стоит заметить, что даже священнослужители стараются избегать контактов с представителями магической касты, считая их безбожниками, еретиками и богомерзкими созданиями, место которым только в Аду. Так говорится и в Священном писании. Ведь даже среди эльфов, первыми открывших в себе чувствительность к Энергии, чародеев, мягко говоря, недолюбливают. Так кто же они такие? Действительно ли после смерти любого Посвященного или даже Непосвященного ждут адские муки? На последний вопрос не сможет в наши дни ответить никто, ибо ни одному смертному не довелось пока еще побывать на том свете и вернуться оттуда с новостями. Однако не все так ужасно, как говорят о волшебниках. Да, некоторые из них действительно практикуют ужасную некромантию или даже некрофилию, из-за чего остальные представители колдовского общества овеяны дурной славой. Но не стоит забывать, что чародеи сделали также немало открытий в области науки, что поспособствовало улучшению качества нашей жизни. Также нужно понимать, что маги – это высокоразвитое элитарное общество, живущее по своим законам. Ни один волшебник, прошедший Посвящение, не имеет права творить все, что ему заблагорассудится. Чародеи прекрасно осознают всю опасность, которую представляют для общества, а потому строго следят за соблюдением этого правила. Отказавшихся от Посвящения лишают всех магических способностей, дабы обезопасить их и себя. Посвященных же определяют в специальные учебные заведения, где они учатся контролировать себя и свою силу, с целью воспитать в них покорность. Затем «юные» и амбициозные маги объединяются в Круги с целью изучения мистических искусств совместно со своими единомышленниками. Временами между Кругами возникают конфликты интересов, перерастающие в целые магические войны. Тогда в дело вмешивается Университет волшебства – что-то вроде нейтральной фракции, служащей в таких случаях миротворцем, дабы не позволить их конфликтам перерасти в крупномасштабную катастрофу. Когда с этим не справляется Университет и простым смертным начинает угрожать опасность, в дело вмешивается Инквизиция – таинственная организация, призванная бороться с угрозой со стороны колдовского мира. Никто не знает, где располагается ее штаб и кто стоит во главе. Члены этой организации появляются только в критические моменты, когда без их помощи уже просто не обойтись. В мирное время Инквизиция словно дремлет, ожидая в своем логове, когда миру снова понадобится ее помощь. Следует отметить, что методы инквизиторов всегда считались чересчур радикальными, ибо порой доходило до «очистительного» сожжения целых городов. Иерархия общества магов вполне проста. Волшебник начинает свой путь через дебри знаний с Посвящения. Став Посвященным, он год обучается элементарному контролю в одной из начальных школ, где его также учат этикету и другим наукам. Затем ему дают право выбора: вступить в один из Кругов, дабы начать изучать какую-либо определенную магическую стихию, или же отправиться в Академию таинств, где молодых волшебников учат основам основ. После успешного окончания Академии еще неопытный чародей поступает в Университет волшебства, чтобы получить звание магистра магии, или вступает в Мистический легион, обучающий боевых магов со всех королевств. Признаюсь, о назначении последнего мне так и не довелось узнать в ходе моих исследований. Студенты Университета или же выпускники специальных школ магических Кругов продолжают углублять свои знания. Получив звание Университетского магистра или же магистра определенного Круга, чародей может побороться за право стать членом Ложи магистров – закрытого клуба, присоединиться к которому пока удавалось лишь самым одаренным. Члены Ложи порой даже становились придворными магами на службе у королей. Поскольку Круги имели привычку постоянно враждовать между собой, чародеи решили создать Совет архимагистров, в котором могли состоять лишь лидеры Кругов. Ректор Университета волшебства не входил в Совет и, как правило, никогда не присутствовал на его заседаниях. Хотя съезды, считавшиеся во все времена чрезвычайной редкостью, чаще всего проходили именно на территории Университета, который, как вы уже знаете, являлся всегда нейтральной фракцией. Архимагистры телепортируются в главную башню, после чего спускаются в подземный зал, где проводятся обсуждения немаловажных вопросов и нет возможности использовать магию. Таким образом, чародейское общество является ничуть не менее цивилизованным, чем людское. Здесь в ходу толерантность и законопослушание. Нарушители законов строго караются, дабы обезопасить простой люд. А потому любая неприязнь или даже фобии по отношению к волшебникам основаны лишь на глупых стереотипах. («Чародеи и все, что с ними связано» магистра Зигфрида Леонойского)***
Он медленно шел по пещере, уже не чувствуя холода – это плохой знак. Первый признак обморожения. Такая погода казалась ему чрезвычайно холодной. Клубы пара вырывались из его рта, а ноздри обжигало морозным воздухом. Он не понимал, как люди могут жить в таких условиях. Кожаная куртка уже не согревала. Сердце стонало при каждой мысли о перчатках, которые он видел утром на руках хозяйки. Как же его руки мечтали тогда об их тепле, когда даже дыхание перестало их греть! Но прежде, чем раздобыть себе теплую одежду, ему следовало выполнить работу, для которой его туда послали. - Сострадание – это слабость, отравляющая наши сердца, - повторял себе он через каждые десять шагов. «Уверенность, - вспомнились ему слова хозяйки, - это то, что нужно убийце. Ты убийца, Коготь! Безжалостный жнец, пожинающий жизни своих врагов! Они отняли у тебя дом, семью. Они заслуживают мести! Не щади никого! Твои эмоции – это оружие, которое может быть использовано только против тебя. Убей всех быстро, не задумываясь – и в следующий раз ты уже сам получишь от этого удовольствие». - Она хочет превратить меня в психопата, - возмущенно прошипел Коготь, - безжалостного рубаку! В темноте ему удавалось отлично ориентироваться: глаза улавливали мельчайшие лучики света, а слух был обострен. Пройдя еще несколько шагов, он услышал учащенное сердцебиение того, кого уже минут десять неумолимо преследовал по пещерам. Это пробудило в нем ту самую уверенность, о которой говорила хозяйка, и веру в ее слова. Тогда он на мгновение остановился, пожал плечами и продолжил путь, сказав сам себе: - А может, она и права… Наконец, Коготь увидел того, за кем пришел сюда. Веснушчатый толстяк cо смешной бородкой, чьи длинные рыжие волосы в темноте казались каштановыми, попал в тупик, свернув не туда, и теперь не знал, как ему спастись. Словно крыса он метался из стороны в сторону, пытаясь найти выход. Видя его отчаянные попытки, Коготь лишь испытал прилив сил и злости. Он знал, что его уже не вытошнит, как в первый раз. Колени уже не тряслись от волнения, рука с топором не дрожала. Убивать действительно с каждым разом становилось все легче и легче. Теперь он стоял, глядя на свою жертву, на коленях молящую о пощаде, и испытывал легкую нотку удовлетворения. - Прошу, не надо! – простонал рыжий, показав свои кроличьи зубы. – У меня дети! Коготь оскалился в улыбке, понимая всю иронию этого момента. - А сколько детей ты оставил без отцов? – спросил довольно он. – Сколько детей оставил без матерей? И, наконец, сколько детей ты убил на глазах у их родителей? - Я не понимаю, о чем вы! – Рыжий разрыдался и пополз к нему на коленях, чтобы поцеловать его ноги. Но Коготь с отвращением отступил назад и пнул его в лицо, в ответ на что тот разрыдался пуще прежнего – Я простой купец! Пощадите! - Скажи мне, купец. Что привело тебя сюда? Искал, чем бы поживиться в этих руинах? - Я банкрот! – всхлипывал тот. – Я потерял весь свой товар, мне нечем кормить семью! - Как тебя зовут? – холодно спросил Коготь. - Бернардо Имевичи… Прошу, милостивый государь, пощади меня! - Я тебе никакой не государь, Бернардо. – Коготь с омерзением произнес его имя и плюнул ему в лицо. – Ты, правда, не узнал меня? Купец Бернардо с ужасом посмотрел на его искаженное злобой и словно каким-то недугом лицо. В глазах жертвы читался неподдельный страх, будто он глядел не на человека, а на демона, адское чудовище из кошмарных снов. Но кроме этого страха Коготь не обнаружил в его взгляде ничего. А значит, рыжеволосый купец так и не узнал преследователя, что весьма разочаровало его. - Меня звали Зимбеи, - ледяным тоном представился он. – Теперь, правда, это имя ничего для меня не значит. Оно умерло вместе с моим прошлым. - Я не знаю вас, милостивейший господин Зимбеи, - жалобно заскулил Бернардо. – Напомните мне, где я мог вас видеть – и тогда я вспомню, при каких обстоятельствах! - Деревня Селих, что в пустыне Фалькоме. Ты бы купил меня у вонючего Эчино, если бы не переполох, который там устроили. И тогда Бернардо все вспомнил. Он вспомнил тот ставший для него роковым день, когда его лишили последних денег, товара, а верного капитана корабля обезглавили. Ему вспомнилось, как после публичной расправы над сумасшедшим работорговцем Эчино, из-за мародеров, укравших его галеру, пришлось месяц проработать матросом, чтобы попасть домой. Это был поистине кошмарный день для рыжего купца и уже бывшего плантатора. С тех пор он боялся даже заикнуться о том, чтобы вернуться в Селих – край, где в один миг ты можешь лишиться всего и стать никем. - Господин, Зимбеи!.. – взмолился Бернардо. - Не зови меня так! – отрезал тот. – Мое имя Коготь! - Господин Коготь! Прошу вас, пощадите меня! Я давно не занимаюсь работорговлей, я лишился плантации два месяца назад! Я нищее ничтожество, которому нужно кормить детей! Коготь глубоко вздохнул и взглянул на него с уверенностью в глазах: - Ты, конечно, не знаешь, куда продал Асулем детей из племени Тайава? Сквозь слезы Бернардо жалобно покачал головой. Коготь ожидал такой ответ, ибо догадывался, что караван Асулема не имел дел с мелкими плантаторами, занимаясь лишь состоятельными и надежными работорговцами вроде покойного Эчино. Поэтому рыжеволосый банкрот нисколько не разочаровал его. Но стоит заметить, что Коготь пришел за ним так далеко вовсе не за ответами, но для того, чтобы выполнить поручение своей хозяйки: - Я сказал тебе, что юный и глупый Зимбеи умер в Фалькоме вместе со своей слепой верой в людей? - Да, господин! Сказали! Прошу пощадите! – Бернардо крючился на земле у его ног, рыдая во все горло. - Из этого следует один важный вывод. – Бернардо вдруг перестал извиваться и с надеждой в заплаканных глазах посмотрел на него. – Вместе с ним умерло и его милосердие. Коготь не отрубил ему голову – он разрубил ее пополам, от макушки до лба, в несколько ударов. И каждый раз, как острие с характерным хрустом и чавканьем входило в череп, убийца испытывал такой прилив бодрости и наслаждения, что едва мог устоять на ногах. Брызги крови, попадающие ему на лицо и губы, представлялись в тот момент поцелуями ангелов, от которых Коготь становился безумно счастлив. Закончив кромсать голову, он прислушался: сердце уже не билось, хоть звуки и казались по-прежнему громче, а цвета ярче обычного. Поручение было выполнено. Он еще на шаг приблизился к спасению сестры и – что казалось ему не менее важным – заслужил еще порцию того лакомства, которым угощала его хозяйка для обострения чувств.***
Тем временем в Донарии погода становилась все теплее и теплее. Снег растаял даже в лесу, позволив показаться зеленеющей траве. Крепость Террак, куда направлялись нарушившие границу всадники, стояла в трех десятках миль от самой границы. Спешащему предупредить о приближении врага путнику пришлось скакать галопом по размытым дорогам, через поля, ручьи и леса. Временами приходилось взбираться на холм, затем спускаться. Не приученная к таким скачкам лошадь едва держалась на ногах. И ближе к ночи селянин из деревни Кривинка наконец добрался до укрепления. Но, несмотря на редкие появления гостей, им тут не особо радовались. - Куда? – сердито проворчал усатый стражник, подозрительно приглядываясь к незнакомцу. Вход в крепость заградили две скрещенные алебарды. Два стражника в дешевых повседневных доспехах с гербом графа Хогера на груди выглядели так, будто вынуждены всю свою жизнь охранять эти ворота неведомо от кого. Работа и впрямь у них была скучна: лишь раз в несколько дней им приходилось останавливать повозку, везущую в форт провиант и фураж, и лениво осматривать содержимое. Остальное время они просто стояли и умирали от тоски, глядя на безлюдные лесные и болотистые просторы вокруг. Никто не мог дать точно ответа, для чего в том месте построили замок, поскольку враг вряд ли бы стал лезть через границу по болотам и жутким лесам. Но работа есть работа. Если уже поставили на пост, придется стоять. Поэтому, увидев незнакомого пришельца, что уже стало необычно, стражники с вечно плохим настроением захотели испортить настроение и ему. - Мне срочно нужно к графу! – серьезно ответил юнец, тряхнув длинными темными волосами. Его бедная пегая лошадь, загруженная сумкой с едой, мешком с котлом и, очевидно, скакавшая от деревни без передышки, выглядела не на шутку изнуренной и тяжело дышала. Ее наездник тоже не отличался особой бодростью и, казалось, за всю дорогу ни разу не поспал и не поел. Круги под глазами и бледное лицо говорили о том, что он вот-вот упадет в обморок: не просто от недосыпа, но от пережитого потрясения. Тем не менее, ни усатый и худощавый стражник, ни его полноватый товарищ не собирались так просто его пропускать. - Шастают тут всякие по ночам… Не велено никого пущать! - отозвался пухлый, причмокивая после каждого слова. - Так скажите графу, что это срочно! Вопрос жизни и смерти! Вопрос чрезвычайной важности! - Но-но! – Усатый взял его лошадь под уздцы, не давая проехать вперед. – Что тут важно, а что нет, мы решаем. Ибо хозяин не велел пущать. - Говори нам, что у тебя за дело, - поддакнул его товарищ, - и мы, может, и пустим. - Хорошо, - согласился путник, чувствуя упадок сил. – Я должен сообщить графу, что сюда движется армия маэрнских захватчиков. Сказав это, он подождал, ожидая их реакции. Судя по его внешнему виду, оставалось всего несколько минут до того, как он потеряет сознание. Постовые, услышав его слова, переглянулись и одновременно захохотали, хватаясь за животы, но не убирая заграждения. - Они уже сожгли мою деревню, - продолжил парень, стараясь дышать глубже, не закрывать надолго глаза и не замечать смех, - и направляются сюда. Лошадь покачивалась вместе со своим наездником, и казалось, будто они оба сейчас упадут. Но стражники не придавали этому никакого значения, от души веселясь впервые за долгие годы унылой постовой службы. - Вы пустите меня? – с трудом выговаривая слова, спросил всадник. - Сынок, - сквозь смех отвечал усач, - если когда-нибудь маэрнцы нападут на нас, я усы сбрею – и не только на лице! Нет, ну ты только послушай, чего говорит! Маэрна напала на Донарию! Своим расскажу – не поверят! И стражник еще сильнее разошелся. Его пузатый напарник краем глаза наконец заметил состояние пришельца. Но было уже слишком поздно. Раскачиваясь все сильнее и сильнее, юноша все-таки потерял равновесие и упал с лошади лицом на мягкую, мокрую от растаявшего снега землю. Кобыла шумно зафыркала, топчась на месте, и постаралась лечь рядом со своим хозяином. Смех часовых моментально прекратился. Остались лишь растерянные лица.***
Маронский дворец. К полудню здесь становилось необычайно светло, а по стенам бегали солнечные лучи, проходящие через струи высокого фонтана. На втором этаже находилась просторная зала, где король проводил аудиенции и совещания. Отсюда же выходил балкон, с которого искусный оратор и льстец Эктор обращался от имени государя к народу. Ранее тут постоянно держали по центру просторный квадратный стол, предназначенный для широких карт и обсуждения военных действий. Теперь же этот стол отодвинули к стене, расстелив на нем подробную карту Анамана, а посередине зала поставили круглый. Его накрыли отменными блюдами, что означало только одно: намечались какие-то важные переговоры. Судя по тому, что посуду подали позолоченную, а бокалы из горного хрусталя, персоны ожидались королевского уровня. И правда, пять стульев предназначались для повелителей пяти королевств: Маэрны, Валодии, Арамора, Бреонии и Валахии. Места для каждого из них были обозначены. Прислуга суетилась, носясь с подносами, до тех пор, пока Дункан не выгнал ее за дверь. - Итак, - торжественно начал он, когда все пять стульев оказались заняты, - все в сборе! Короли, одетые так, чтобы подчеркнуть свое превосходство над другими, по его примеру подняли бокалы с вином. Рядом с каждым из государей стояли их советники, облаченные в кружевные ливреи разных цветов. Они обводили друг друга оценивающим взглядом, после чего насмешливо задирали брови, будто не понимали, как можно так безвкусно одеваться. Дункан величественно приподнял подбородок и провозгласил: - За успех предстоящих переговоров! Монархи осушили бокалы, а затем молча уставились на инициатора этого съезда. - Я рад приветствовать здесь всех вас, - сказал он и стал по часовой стрелке от себя перечислять присутствующих. – Ульрик из Валодии, Деррик из Арамора, Реджинальд из Бреонии, Аластар из Валахии – благодарю вас всех за то, что приняли мое приглашение! Надеюсь, дорога не показалась вам утомительной, и… - Еще как! – возмутился тридцатилетний Аластар, король в золотом нагруднике. – Твой гонец заявил, что большаки через Донарию перекрыты. Мне пришлось тащиться через леса и поля, чтобы добраться сюда! И почему все так срочно? Для чего мне пришлось загнать своих породистых скакунов? Я надеюсь, у тебя была веская причина для такой тревоги. Иначе я буду очень рассержен. - Поддерживаю, - лениво сказал заплывший жиром бородатый Реджинальд, стул под которым казался ничтожно малым. – Моя карета дважды теряла колесо, пока мчалась по этим кочкам и холмам! И, хоть путь для меня оказался ближе, чем для Аластара, я все же не менее возмущен! – Затем он повернулся к своему щуплому советнику в оранжевой ливрее и спросил: - Правильно говорю? - Да, мой государь! – резко закивал тот, вызвав на широком лице короля довольную улыбку. Повелитель Маэрны терпеливо выслушивал недовольства, ожидая, когда можно будет уже перейти к делу. Однако короли не спешили замолкать. Следующим захотел высказаться Деррик Араморский, одетый богато, но в то же время скромно. Постоянно угрюмый, он не признавал ярких цветов, бросающихся в глаза, и носил темно-коричневый кружевной наряд с легким и коротким плащом. Такой плащ считался показателем современной моды, пришедшей из южных, более развитых, стран. - Не стану жаловаться на дороги, - заявил гладковыбритый и ухоженный Деррик, чье каменное лицо, все равно, казалось сухим и непривлекательным, - которые и без того убоги в Донарии. Но скажу одно: за пятнадцать часов, проведенных в седле, у меня так разболелась спина, будто не я ехал на коне, а он на мне. Извини, Дункан, но с утра до ночи скакать галопом шестьсот миль – для этого должна быть чрезвычайно веская причина! - Шестьсот миль?! – не поверил плешивый Ульрик, одетый в темно-синее, с красным плащом до пят, и энергично вскочил из-за стола. – О Боже, Деррик! Я сам сюда примчался за двести пятьдесят миль и не на шутку вымотался. Но… Шестьсот миль?! Всерьез заведенный король Валодии подошел к нему и встал за спиной, взял его за плечи и стал нащупывать с видом опытного массажиста: - Здесь болит? – Его попытался остановить советник Деррика, такой же худой и с длинными сальными волосами, не знавший, чего ожидать. На это чересчур бодрый государь ответил: – Спокойно! Я знаю, что нужно делать. Моя жена, Шарлотта, когда-то жаловалась на боль в спине. Конечно же, это был просто предлог, чтобы она могла видеться со своим любовником-массажистом… Кстати, на нашу годовщину я подарил ей сумку из его кожи… Не важно. Суть в том, что мне стало интересно, чем он ее так соблазнил при жизни. И тогда я научился делать массаж. Знаю, дело не королевское. Но моя жена и любовницы – все они теперь визжат от моих ласк! - Я не хочу визжать от твоих ласк, Ульрик! – возмутился фамильярностью Деррик, снимая со своей шеи его руки. – Само пройдет! - Ой, да ладно тебе! – не унимался тот. – Я сделаю тебе расслабляющий массаж! Мои девочки под него засыпают! Спину отпустит моментально! Встань! – Деррик удивленно посмотрел на него, не веря в такую наглость. – Давай, давай! Вот увидишь, я так вправлю тебе позвонки, что ты в экстаз окунешься! Короли Валахии и Бреонии переглянулись между собой, не понимая, что происходит, а затем вопросительно уставились на Дункана, отвечавшего за этот балаган. Тот в свою очередь пожал плечами, показывая, что не в силах ничего поделать: если повелитель Валодии начинал резвиться, его уже никто не мог успокоить. Поэтому большинство съездов государей обходилось без него, ибо он, неспособный усидеть на месте, любое мероприятие превращал в цирк. Серьезно обсуждать что-либо ему не хотелось: он называл это скучным занятием, и поэтому старался всячески разбавить скуку своими выходками или несвоевременными шутками. Однако Маэрна, все равно, нуждалась в военном союзе с его королевством – а значит, исключить его из списка приглашенных было нельзя. Не в силах сопротивляться Деррик встал со стула. Ульрик шлепнул его по спине, заставив выпрямиться, а затем стал ощупывать плечи и лопатки в поисках того места, где у короля больше всего тянет. Реджинальд и Аластар не верили своим глазам. Последний даже взялся за бутылку вина и сам наполнил свой бокал, что уже считалось не по-королевски, из-за расшатанных заводным государем нервов. Если вспоминать проведенные с Ульриком мероприятия, то ни одно из них не прошло спокойно. Каждый раз короли неохотно соглашались на очередной съезд, едва завидев имя этого шута в списке приглашенных, не зная, чего ожидать. Поэтому такие съезды стали проводить без оглашения списков, чтобы ни у кого не возникало лишнего соблазна отказаться от участия. - Да ты расслабься! Это будет не больно. Вот здесь болит? – спросил Ульрик, щупая между лопатками и глядя в разукрашенный лилиями потолок, чтобы ориентироваться тактильно. Вместо ответа Деррик вздрогнул и тихо простонал от боли. – Ага. Понял. Тебе бы мяска побольше кушать, а то спина-то совсем худая! Он бесцеремонно уперся коленом в спину своего «пациента». Раздался громкий хруст становящихся на место позвонков, от которого присутствующие поморщились, Аластар поперхнулся вином, а подопытный массажиста вскрикнул и протяжно замычал. Но, судя по всему, Ульрик даже не планировал заканчивать свои процедуры. Он целенаправленно схватил владыку Арамора за локти. Но прежде, чем ему удалось потянуть их на себя, в залу без стука вломилась полноватая женщина в пышном бежевом платье и чепчике. - Шарлотта? – удивился Ульрик при виде своей жены и выпустил из рук локти Деррика. Тот облегченно хотел уже сесть обратно, но массажист ему не позволил. – Погоди-ка, Деррик. Скажи, Шарлотта, что ты здесь делаешь? Ты разве не должна сейчас быть с детьми? Сидящие за столом уже не знали, как выразить свои эмоции, вызванные абсурдностью происходящего. Реджинальд начал уплетать бутерброды с черной и красной икрой, которую ему без отдыха намазывал на батон советник. Аластар осушил еще несколько бокалов, пока ему накладывали салат из омаров. Дункан же, начиная уже нервничать и краснеть из-за раздражения гостей, так и не притронулся к еде, ибо боялся печального для него окончания совета. Он просто прислонил козырьком ладонь ко лбу, закрывая ото всех свои растерянные глаза. - Что здесь за сборище? – Шарлотта обвела всех высокомерным взглядом, не имея понятия, кто это такие. – Это сюда ты несся сломя голову? - Дорогая, это очень важное совещание, - отвечал убедительным тоном Ульрик. – Мы собрались здесь, чтобы решать судьбы мира! Давай потом поговорим? - Твоя охрана не способна обезопасить наш совет от вмешательства психопатки? – недовольно буркнул Реджинальд с набитым ртом. – Это не дворец, а проходной двор. - Это кто там вякнул? – возмутилась женщина, от чего в заплывшей жиром глотке короля чуть не застрял кусок батона. Дункан не решился вмешаться, и Шарлотта продолжила разбирательства с мужем, не стесняясь никого. – Я узнала о твоих вчерашних похождениях! Ульрик нервно сглотнул, но затем все так же бодренько стал выкручиваться: - Любовь моя, я все могу объяснить! - Что ты мне можешь объяснить? – не унималась супруга. – Ты изменил мне! Я догадывалась, что временами ты ходишь налево со всякими шлюхами. Но водить их в нашу постель! - Пышечка моя, ну что ты так завелась? Ты же не могла этого видеть. С чего ты взяла, что измена и вправду была? - Я видела тебя с ней! – Она швырнула ему в лицо бриллиантовое колье и разрыдалась. – А это колье нашла под простыней! Я все видела! По лицу Ульрика поползла недовольная гримаса: против него нашлись неопровержимые доказательства. Теперь он не знал, как выкручиваться. - Ласточка моя, - жалобно пропел он, - ну прости меня! Это было в первый и последний раз! Обещаю! Ну чего ты, в конце-то концов, завелась? Я же король! Королям свойственно иногда водить к себе в постель других девиц! Я правильно говорю, господа? Короли, сидевшие за столом, одарили его раздраженным взглядом, Дункан нерешительно пожал плечами, а стоявший спиной к Ульрику Деррик повернул к нему голову и тут же отвернулся, ничего не сказав. Не получив никакой поддержки со стороны коллег, горе-муж виновато уставился в пол. - Я могла простить тебе перетраханных горничных. Могла простить тебе того посла с Востока – не могла понять, но простила. Но этот случай перешел уже все границы! - Милая, ну что ты… - Ты изменил мне с нашей дочерью! Реджинальд и Аластар синхронно поперхнулись. Дункан почувствовал, что в зале стало трудно дышать, и велел Эктору открыть балкон. Шарлотта не стала больше выяснять отношения с мужем и зареванная убежала прочь, хлопнув дверью. Растерянный и опозоренный Ульрик стоял, придерживая Деррика за плечо, и густо краснел. - Она преувеличивает, - с неуверенной улыбкой стал оправдываться он. – Женщины – они такие. Любят преувеличивать. На самом деле мы с моей дочерью только… - Довольно! – перебил его, не выдержав, Деррик. – Я так понимаю, сеанс массажа подошел к концу? Можно мне сесть? - Ах да! – вспомнил он. – Массаж! Чуть не забыл! Иди-ка сюда, я нашел у тебя уплотнение в шее. - Да отстань ты уже! – взбесился и без того болезненный на вид король Арамора. Но приставучий государь не собирался отставать и попытался любой ценой вправить ему все позвонки. Тот отпирался, звал на помощь своего советника и других участников съезда, но массажист был неумолим. Остальные ждали, пока он наиграется, чтобы затем с чистой совестью спокойно приступить к обсуждению важных вопросов, ибо это далеко не первый случай. Поэтому они не стали вмешиваться даже тогда, когда совершенно не знакомый с придворным этикетом Ульрик повалил своего пациента на пол и навалился сверху. Однако в следующий момент в зале раздался противный хруст. Все замерли. Реджинальд выронил бутерброд на белую скатерть. Дункан почувствовал, как его сердце замерло. У Аластара в руке лопнул пустой бокал. Длинноволосый советник араморского короля медленно и нерешительно подошел поближе, чтобы увидеть, что именно произошло. Ульрик, также замерший от неожиданности на несколько мгновений, постепенно встал на ноги, всем сердцем надеясь лишь на одно: чтобы Деррик тоже встал. Но этого не случилось. Владыка соседнего государства лежал не двигаясь лицом на полу. Все в ужасе смотрели на его труп. - Ульрик… - прошептал Дункан, не сводя глаз с мертвеца. - Ты только что оставил целое королевство без государя? – закончил за него Аластар, чей взгляд также был прикован к убитому. - Доигрался клоун… - одними губами пробормотал советник короля Валодии.***
В тот же день в Университете волшебства, что в Рокиме, творился хаос. Студенты бегали туда-сюда, выполняя различные поручения своих наставников. Те, в свою очередь, казались чересчур возбужденными. Причиной тому послужило важное событие, весть о котором не должна была просочиться за стены Университета: в столице организовали чародейский Съезд. Двенадцать величайших магов со всего Анамана и прочих государств собрались в подземном зале главной башни, предназначенном для ведения скрытых от магического взора переговоров и устроенном так, что его вполне могли использовать в качестве убежища. Поскольку волшебники всегда конфликтовали между собой и дело доходило даже до войны между Кругами, в этом помещении не действовала никакая магия. Никто не мог воспользоваться Энергией, даже чтобы разжечь огонь в камине. Поэтому для освещения здесь использовали вечный огонь не магического происхождения, понять устройство которого дано было не каждому. Зал представлял собой огромное круглое помещение с высоким потолком, без окон и с одной лишь дверью. Вдоль стен стояло немалое количество статуй, выполненных в виде волшебников в балахонах. Обе руки они держали ладонями кверху, из которых вырывалось настоящее пламя, ярко освещавшее зал. Ростом волшебники вышли до самого потолка. По центру зала стоял круглый каменный стол, диаметр которого составлял, по меньшей мере, футов двадцать. Посередине полыхал синий огонь, отчего стол также приобретал голубоватый оттенок. Стулья, несмотря на все величие Университета, оказались не богато украшенным красным деревом, а таким же холодным и твердым камнем без тени намека на роскошь. Совет архимагистров состоял из двенадцати чародеев – лидеров двенадцати Кругов магов. Их сила и знания не поддавались описанию. Ни для кого не секрет, что каждый из них прожил гораздо больше обычного человека. Тем не менее, все они казались не старше сорока: магия позволяла им сохранять свою молодость и привлекательность. Особо ревностно за последним следили женщины, коих в Совете насчитывалось четверо. Эти прелестные с виду волшебницы уже несколько сотен лет возглавляли Круги, где мужчины считались немощными и бесполезными созданиями. Ходило немало слухов и легенд о смертоносных сиренах, обучаемых в их школах и по силе превосходящих любого известного миру мага. Простые люди также временами травили байки о том, как обворожительные студентки дни напролет устраивают между собой оргии, в результате чего и набираются такого могущества. Но, конечно же, далеко не все слухи являлись правдой. А может, и все – никто не знал точно. Все двенадцать архимагистров собрались вокруг стола, но не занимали своих мест. Поначалу они обменивались лицемерными любезностями. Затем по привычке стали переходить на личности, а затем и вовсе развязали непристойную ссору, перекидываясь ругательствами. Здесь каждый знал себе цену и каждый считал себя выше других. Об этом говорила даже их одежда, которой волшебники испокон веков старались выразить свое превосходство. За всем этим балаганом чародеи не обратили внимания на еще один, тринадцатый стул, который стоял без герба и всякого обозначения, которым лидеры Круга помечали свои места. И вот, когда Ванесса фон Гросс, архимагистр Круга Звезд, которую также звали Горной Звездой, уже собралась вцепиться в рыжие волосы Маргарите де Люер из Круга Цветка, позади стула возникло молочного цвета облачко, сопровождаемое сильной вибрацией и излучающее ослепительный свет. Все присутствующие вдруг замолкли и машинально прикрыли глаза рукой, чтобы не лишиться зрения. Когда слепящие лучи вдруг погасли, чародеи увидели пред собой тринадцатого участника Съезда, одетого куда изящнее остальных. - Да вы присаживайтесь, - с любезной улыбкой пропел Таленэль, властным жестом предлагая всем занять свои места. Не задавая никаких вопросов, все послушно уселись за стол и стали сверлить взглядами того, кто на таком мероприятии присутствовал впервые, но уже вел себя так, будто считал себя здесь хозяином. - Что это за фокусы? – неожиданно воскликнул возмущенный Маркос Арктц по прозвищу Подрывник-с-Островов. Глава Круга Огня, облаченный в янтарного цвета шелк, выглядел тридцатилетним мужчиной с густой темной шевелюрой. Он казался не на шутку перепуганным, как и все остальные, и даже разозленным. – Как ты телепортировался сюда? Здесь же нет магии! - На самом деле, - также певуче отвечал король эльфов, - это была лишь демонстрация. Я всего-навсего хотел начать наше заседание с этого, как ты сказал, Маркос, фокуса. Учтите, что это не фокус. Просто это в моей власти. По напряженным лицам присутствующих стало ясно, что они тоже пытаются воспользоваться колдовством. Однако, как и предполагалось, ни один из них не смог даже почувствовать здесь присутствия Энергии. У одних это вызвало беспокойство, у других – негодование: их только что унизил выскочка-эльф, не проживший и десятой части тех лет, что прожили они. - Да как ты смеешь! – крикнул, склонившись над столом, негр по имени Отарус из Круга Смерти. В отличие от своих коллег, он увешал себя разноцветными бусами и четками, а вместо роскошных атласных нарядов предпочитал что-то вроде дикарского доспеха из чешуи василиска и огромных перьев неизвестной птицы. – Кем ты себя возомнил? Кто дал тебе право, мальчишка-эльф, врываться на собрание архимагистров и устраивать свои фокусы? - Не стоит указывать на расы, - учтиво попросила волшебница из Круга Грозы, эльфийка с розовыми волосами по плечи. Ее звали Альвайель Дитро или Чистая Молния. Как и все эльфы, она могла обворожить своим милым личиком любого мужчину даже без помощи магии. Ее фиолетовое платье идеально подходило под цвет глаз, что только усиливало ее привлекательность. – Должно быть, местные маги каким-то образом открыли для него лазейку в это подземелье. Но, я думаю, способ его появления не столь важен. Давайте лучше выслушаем, чего он хочет. Таленэль благодарно улыбнулся ей в ответ и заявил: - Те, кто до сих пор не понял, что я здесь делаю, должны знать: это я созвал Совет. – Напряжение за столом стало стремительно расти. – Вы здесь потому, что я так захотел. Сказав это, он стал с упоением наблюдать за взрывом эмоций собравшихся чародеев. Кто-то кричал на регента, осыпая отборными ругательствами и не забывая также о нелюбимой расе. Затем защитники гонимого народа – а точнее, эльфийки Альвайель Дитро и беловолосая Ванесса фон Гросс, а также синеволосый эльф Георвей Тюльпан из Круга Ветра – заступились за Таленэля. Снова начался балаган. Вскоре крикуны перестали разделять оппонентов на людей и не-людей и оскорбления коснулись других вещей. Например, Ванессе не понравилось до неприличия прозрачное и облегающее платье фигуристой Александрины Франко из Круга Иллюзии, за что она назвала ее шлюхой, хотя сама выбрала не менее прозрачный и вызывающий наряд. Вероятнее всего, ссора между ними возникла из-за зависти довольно плоской, однако безумно привлекательной, эльфийки. Архимагистр Иллюзии указала Горной Звезде на то, что та не только нарядилась в прозрачное платье, но и вовсе не носила нижнего белья – а значит, больше претендовала на звание шлюхи. В итоге они обе пришли к решению, что в равной степени заслуживают зваться женщинами легкого поведения, и, уже помирившись, дружно захохотали. Довольно забавным оказался спор между лидерами вечно враждовавших Кругов – Крови и Веры. Последний, нарядившийся в нечто наподобие разукрашенной рясы, обвинял первого в безбожии, что вызывало у остальных только смех: волшебники, за исключением Круга Веры, не верили ни в какие божества, полагая, что Энергия – единственная сила, с которой стоит считаться в этом мире, и все живое произошло от нее. Верующего чародея звали Стефан Благочестивый. Поговаривали, что его школа находится вдалеке от цивилизованных стран, на Келатовых островах, ибо сам он проповедовал отшельничество. Валерикус Блейк из Круга Крови, облаченный в бордовый бархат с изумрудами, учил своих последователей одной из самых страшных и могучих волшебных стихий, черпая силу из жертвоприношений. Как человек неверующий, он издевательски пообещал Стефану при встрече с Богом попросить божественной крови, Энергия в которой, по идее, должна бить ключом. - Господа! – безуспешно попытался перекричать собравшихся Аквотус Фрост из Круга Моря, которого университетские величали Тритоном, а лидеры других Кругов в шутку звали Водяным. – Давайте вести себя достойно! Мы так и не выяснили, зачем нас сюда пригласили! Голубое шелковое платье великолепно смотрелось на этом чародее. Из всех присутствующих только он сумел не переборщить с золотыми вышивками и разноцветными каменьями. Таленэль сразу же обратил на это внимание, учитывая то, как сам он подходил к вопросу стиля. Остальные собравшиеся не чувствовали меры, а потому увешивали себя кучей драгоценностей, отчего их наряды нелепо сверкали при свете факелов и настольного огня. Длинные черные волосы, легкая бородка на лице и характерные синие глаза Аквотуса заставляли регента тайно восхищаться этим волшебником. Но это восхищение длилось недолго, ибо сам Таленэль, как всегда, выглядел куда эффектнее и чувствовал свое превосходство. - Должен сказать, - услышал король Альсорны краем уха более спокойную беседу, - удивительно, что Университет до сих пор функционирует. Сидящие рядом двое волшебников переговаривались между собой, не принимая участия в балагане. Один из них оделся во все черное: дублет, штаны, высокие кожаные сапоги и перчатки. Лишь на груди у него виднелась золотая вышивка, а на поясе блестела серебряная цепочка. Длинные черные волосы он убрал в хвост, бородку аккуратно подстриг, а глаза подвел темной тушью. Довольно мрачного вида чародей с красивым лицом разговаривал низким голосом, завораживающим слушателя. То был Кристиан Умбра по прозвищу Сумрак, архимаг Круга Теней. Долгое время считалось, что именно основатель этого Круга подарил миру ночь, когда Круг Веры дал людям день. Тем не менее, хоть с последователями Кристиана и перестали связывать существование ночи, их школу до сих пор считали одной из самых таинственных. Мало кто видел «теневиков» за ее пределами, когда речь не шла о съездах Совета, ибо по какой-то причине они почти никогда не появлялись в обществе. Собеседником Сумрака стал не кто иной, как пухлый глава Круга Камня. По примеру многих других он предпочел яркий зеленый наряд, изобилующий серебряными вышивками, и увешал себя золотыми цепями и перстнями, от веса которых, наверняка ему было нелегко передвигаться. Однако, в отличие от своих коллег, он ни разу не присоединился к словесным баталиям, терпеливо выжидая того момента, когда все успокоятся и смогут выслушать инициатора съезда. Этого рассудительного волшебника звали Бриан де Бенар по прозвищу Мраморный Червь. Стоит заметить, что он терпеть не мог, когда кто-то упоминал это прозвище. - Не тебя одного это удивляет, - усмехнулся Бриан в ответ. – Для меня было сюрпризом уже то, что страна до сих пор не полыхает в огне гражданской войны. Эти северяне едва научились справлять нужду подальше от своих жилищ. Неужели у них здесь еще и для дипломатии место нашлось? - Именно об этом я и говорю, - все таким же таинственным тоном продолжал красавец Кристиан. – Город процветает, экономика неустанно развивается, а на защите стоит отменный эльфийский гарнизон. Видать, за время нашего с тобой отсутствия здесь многое изменилось. Император Бальтазар даровал своему народу все, о чем тот когда-то мог лишь мечтать. Поистине, он достойный политик. - Императора уже полгода нет в живых, - громко вмешался в разговор Таленэль, в результате чего все вмиг замолчали и уставились на регента. Тогда он обвел всех властным взглядом и гордо пропел: – Перед вами регент Анамана. На этот раз никто не нарушил гробовой тишины. Все смотрели на беловолосого короля эльфов с ужасом в глазах. Ни один из них не знал о смерти императора по той простой причине, что чародеи весьма редко интересовались делами политики, уделяя время лишь заботам внутри своих Кругов. Только те, кто не входил ни в один из этих Кругов, предпочитая членство в Университете волшебства, могли позволить себе такую роскошь. Университетские магистры становились придворными магами, дабы иметь возможность влиять на своих монархов и таким образом даже управлять страной, за что в некоторых государствах волшебников жутко невзлюбили. Примером такого государства стала Маэрна, ибо Дункан люто ненавидел колдунов в связи с тем, что его сводный брат являлся одним из них. Придворные чародеи устраивали такие же тайные съезды своей Ложи магистров, где плели интриги и решали судьбы целых королевств. Однако, какую бы прочную систему они ни соорудили, последнее слово всегда оставалось за Советом, ибо не считаться с мощью архимагистров двенадцати Кругов не мог никто. И хоть Университет волшебства являлся чем-то вроде нейтральной стороны для соперничающих Кругов, воля архимагистров всегда имела большой вес. - При всем уважении к покойному Бальтазару, - сказал вдруг вышедший из оцепенения Георвей Тюльпан, звездообразный амулет на шее которого, как показалось, сменил цвет с черного на темно-красный, - ты созвал нас здесь, чтобы сообщить эту новость? - Разумеется, нет, - вздохнул регент и рукой в темно-синей перчатке элегантно поправил роскошные волосы. – Признаюсь, я весьма удивлен тому, что столь высокие чины впервые слышат об этой трагедии. Но, тем не менее, собрал я вас здесь не для того, чтобы обсудить прошедшие похороны. Темой нашего обсуждения будет гражданская война, которая началась пару дней назад. - Ты, правда, решил, - прыснула Ванесса, - что нам интересна эта война? - Нам плевать на ваши войны, - поддакнул возмущенный Подрывник-с-Островов, - и на ваше убогое варварское государство! - Не сомневаюсь, - любезно улыбнулся им в ответ Таленэль. – Но неужели вам станет плевать на то, что в результате этой, как казалось бы, маловажной войны двух варварских королей в мире может не остаться ни одного эльфа? - Ты прекрасно знаешь, остроухий, как мы относимся к тебе подобным! – огрызнулась Александрина Франко. – Ваше исчезновение вряд ли кого-то опечалит. - Не говори ерунды, - перебил ее вдруг Кристиан Умбра, из-за чего растущее среди архимагистров возмущение вдруг развеялось. – Пусть мы и не любим эльфов, не стоит забывать, что именно они являются первооткрывателями Энергии. Их народ по праву зовется Высшим, а кто-то зовет его даже Священным. Исчезновение эльфов не пройдет без следа, и, когда баланс природы будет нарушен, последствия коснутся всех нас! - Поддерживаю Сумрака, - заявил его товарищ Бриан, - все мы знаем, как влияют на поведение Энергии такие мелочи, как полнолуния, солнечные затмения и появления на небе комет. Представьте, что случится, когда целая раса вымрет! Особенно, когда речь идет о расе эльфов! - Мой народ есть Магия, - гордо отозвалась Альвайель Дитро, грациозно хлопая длинными эльфийскими ресничками. – Не будет эльфов – не будет и магии. Таленэль с удовольствием послушал еще несколько высказываний в защиту эльфов, после чего ему задал вопрос тот, кого на этом собрании воспринимали всерьез менее всего: - Альвайель как никогда права, - говорил Стефан Благочестивый, - но как мы можем поверить в столь необычное заявление? Кто тебе сказал, что эльфов ждет вымирание? Уверен, кто-либо из нас почувствовал бы приближение подобной катастрофы. Твои слова вызывают сомнения. И… ты, конечно, извини мою неосведомленность, но… кто ты такой? Снова наступила гробовая тишина. Все уставились на Таленэля в ожидании ответа, на вопрос, который не решался ранее задать никто, ибо на этом собрании его видели впервые. Никто не знал, кто он. Единственное, что им довелось услышать – это то, что выскочка-эльф стал регентом Анамана. - Меня зовут Таленэль, - представился он, встав из-за стола. – Я – сын покойного императора Бальтазара, король Альсорны и регент империи Анаман. Вы неспроста видите меня впервые, ибо я не состоял ни в одном из Кругов и не являлся членом Совета архимагистров или Ложи магистров. Для Университета волшебства я тоже чужак. - Как такое вообще возможно? – удивился чернокожий Отарус. – В соответствии с общепринятыми правилами любой Посвященный должен состоять в Университете волшебства, либо одном из двенадцати Кругов. Отступников карают! - Так уж вышло, что Посвящение я проходил тайно, а обучал меня какое-то время придворный маг императора… Не думаю, что вам интересны все подробности. - Придворный маг? – не унимался Отарус. – Ты смеешься над нами, эльф? Для собравшихся здесь архимагистров считалось унизительным сидеть за одним столом с тем, кто по своему уровню не достоин даже сапоги им чистить. Придворные маги считались искусными интриганами и политиками, из-за придворной жизни позабывшими о магии. Когда присутствующие услышали, что виновник этого собрания обучался как раз у одного из этих прохвостов, мнение о нем упало еще ниже. Таленэля перестали воспринимать всерьез, и зал снова погрузился в хаос очередной словесной баталии, в коей каждый был сам за себя. - Осуждая политиков, - обратился к нему Кристиан, пока остальные пытались друг друга перекричать, - они не замечают, как сами ведут себя хуже любого политика. Эльф довольно ухмыльнулся, чувствуя, как все идет по его плану.***
- Да ладно вам, ребята! – со свойственной ему фамильярностью оправдывался Ульрик, пока остальные не могли отвести глаз от синеющего трупа на полу. – Подумаешь, несчастный случай! Он же из Арамора, ничего страшного! Король Валодии поймал на себе недоумевающий взгляд советника покойного Деррика и поспешил объясниться: - Я это к тому, что в Араморе есть такая глупая, но в то же время забавная вещь, как Конституция. – Короли мельком взглянули на него и опять уставились на мертвеца. – Араморские короли правят с ограниченной властью, считая, что это весьма прогрессивно. Однако, несмотря на всю абсурдность такого правления, в случае чего народ сам может выбрать себе нового монарха! - Ты пытаешься снять с себя ответственность за цареубийство? – проворчал Реджинальд, в бороде которого застряло несколько икринок. – Думаешь, тебя еще может что-то оправдать? - Это не было цареубийством! – жалобно ответил тот. – Это несчастный случай, от которого, поверьте мне, страна не пострадает! Эй! Как там тебя… Галос?.. Валос… Фа… - Кралос, - отозвался худощавый советник и с явным неудовольствием добавил: - Ваше величество. - Точно! Кралос! Это же тебе я по доброте душевной подарил позапрошлой зимой шубу? - Нет, государь, это был Аларос. Мой брат. - Ах да, точно, помню! Аларос! Вот таким его еще помню… Вы с ним похожи как две капли воды! - Простите, но это мой сводный брат, государь. Мы с ним ни капли не похожи. - Ну я и говорю! Сводный брат! Ведь ему же я пожаловал шубу по доброте своей безмерной! - Да, сир. Он скончался той же зимой от воспаления легких. - Ну и отлично! – ляпнул в ответ растерянный Ульрик, но затем сразу же понял, что сморозил: - Я хотел сказать, что скорблю по твоей утрате, Валос. Однако я хотел, чтобы ты сейчас все-таки объяснил всем нам, что ожидает Арамор в подобной ситуации, если действовать согласно вашей Конституции? - Мы проводим выборы. - Вот! – радостно воскликнул Ульрик, тыча пальцем ему в грудь. – Я же вам говорил! С королевством все будет в порядке! - Ульрик, - прохрипел мрачный Аластар. – Ты только что укокошил короля и радуешься как ребенок. Ты, правда, переживаешь за судьбу их королевства? Или же боишься, что после такого к твоим границам стянутся конные полки? - Помилуй, Аластар! Никто не говорит о войне! Валодия и Арамор всегда были дружны! - Проводят они выборы или нет, - заметил Дункан, мрачнея на глазах все больше и больше, - у них сейчас нет короля. Страна наверняка расколется на части, погрузившись в хаос гражданской войны. Короли и их советники замолчали. Ульрик, осмысливая всю серьезность того, что натворил, нервно сглотнул. На мгновенье ему показалось, будто с шутками действительно пора завязывать. Столь долгое время он относился к правлению, как к какой-то игре, считал, что ему все дозволено. Сейчас он видел лица своих «коллег» и понимал, что пятнадцать лет, проведенных на троне, не научили его ничему. Реджинальд, Аластар и Дункан молча провожали бывшего товарища на тот свет. Кралос держался на удивление спокойно. В его глазах не было того горя, которое обязано быть у слуги, видевшего смерть господина. Однако, когда Ульрик на самом деле притих, не пытаясь выкинуть очередной фокус, король Маэрны все-таки нарушил гробовую тишину и обратился к советнику Деррика: - Прости за этот инцидент. Такого, признаюсь, даже я ожидать не мог. - Ну, - пожал плечами тот и усмехнулся, - это же Ульрик, мать его. Он расхохотался и похлопал Ульрика худой рукой по плечу. И тогда до всех дошло. - Деррик? – удивленно воскликнул Реджинальд. – Лопни мое пузо! Это же Деррик! Пухлый король кинулся радостно обнимать загримированного правителя Арамора. Аластар тоже не удержался и по-братски обнял товарища. Дункан, глядя на перепуганного и совсем приунывшего Ульрика, покачал головой. Убитого горе-массажистом Кралоса, переодевшегося государем, вмиг позабыли. Лишь спустя несколько минут радости в связи со столь счастливым стечением обстоятельств Дункан позвал прислугу, чтобы та позаботилась о нем. - А я знал, что ты не Кралос! – обиженно заверил Деррика Ульрик, когда все снова уселись за стол. – У тебя на лице было написано, что ты не Кралос! - Ты настолько не доверяешь нам или Ульрику, что решился на этот маскарад? – проворчал вдруг Аластар. – А то после сегодняшнего застолья я сам хорошенько подумаю, прежде чем явиться в своем обличье на собрание. Все кроме Ульрика снова захохотали, стали чокаться кубками. - На самом деле, - пояснил Деррик, - дело тут вовсе не в нашем товарище. Я предупредил Дункана о том, что по лесам и болотам у нас ехать нынче опасно. Говорят, некая ведьма в сопровождении двух наемных убийц заявилась в Арамор. За них я уже объявил вознаграждение. Однако путешествовать без лишней осторожности я не решился, вы уж простите. - Мы все понимаем, Деррик, - учтиво кивнул Дункан и отставил в сторону свой недопитый кубок. – Времена сейчас такие. Однако позвольте все-таки начать то, ради чего я вас всех пригласил. Короли поставили кубки на белую скатерть. Реджинальд положил недоеденный бутерброд с икрой на тарелку, Аластар откинулся на спинку стула, Деррик вытер салфеткой остатки грима с лица, а Ульрик, до сих пор красневший из-за неприятного инцидента, скрестил руки на груди и обиженно уставился в пол. - Господа, - начал Дункан торжественно. – Мне нужна ваша помощь. Помощь в очень серьезном и ответственном деле. - Что ты затеял, друг мой? – поинтересовался Аластар. – Уж не заговор ли ты плетешь? - О нет. То, зачем я вас сюда позвал, стоит выше любых политических интриг! Я намерен объявить Крестовый поход!