Глава XVI
«Пить или не пить? Ведь я презренный кровосос… (из знаменитой пьесы «Жизнь за кровь. Откровения вампира»)
Джеффри никогда не любил работу стражника, а работа начальника стражи казалась ему еще хуже. Однако, как бы сильно он ни разочаровался, будучи назначенным на эту должность, на самое дно его опустили, отправив нести службу в крепость Террак. Здесь ему приходилось помирать от скуки каждый божий день, выслушивая ежедневно одни и те же рапорты своих караульных, без всякой надежды на развлечение. У стражников Донарии даже имелась поговорка: «Что ни делается, все к лучшему. Лишь бы не загреметь в Террак». Эта крепость считалась самым унылым местом, где только можно нести службу. Вокруг простирались непроходимые леса и болота, а до ближайшей деревни полдня пути верхом. В гарнизоне насчитывалось около пары сотен солдат и лишь одна медсестра, которой, к тому же, было около пятидесяти лет. Неудивительно, что некоторые новобранцы решались дезертировать или вовсе покончить с собой, когда их командировали сюда. Скучнее любого монастыря, крепость Террак звалась также восьмым кругом Ада. Некоторые стражники, изнывая от безделья, начинали уже просто мечтать о том, чтобы кто-нибудь на них напал. Все, чем они могли заняться в свободное от караула время, это до смерти надоевшая игра в затертые карты. Временами, конечно, они устраивали по ночам кулачные бои, делая ставки на самых крепких товарищей. Но, узнав об этом, за такую забаву всех участников могли угостить шпицрутенами офицеры. Оттого жизнь здесь становилась еще невыносимее. Сама крепость представляла собой небольшой квадратный участок земли примерно в десять акров, обнесенный каменными стенами. По углам возвышались четыре башенки с куполообразными крышами, бойницы в которых заросли паутиной. Архитектор, построивший эту твердыню, решил обойтись без рвов с водой, наверное, ограничившись наличием болот вокруг. Во внутреннем дворе имелись казармы, рядом с которыми стояли конюшни с кузней. Однако комендант – а он же и начальник стражи – располагался в трехэтажном бревенчатом доме графа Хогера, который и-за небольших размеров участка построили неподалеку от казарм и который все в шутку звали особняком. Здесь у Джеффри был собственный «кабинет» - коморка на первом этаже, где парящая в воздухе пыль в лучах солнечного света казалась прямо-таки снежными хлопьями, а мухи, просыпавшиеся как раз к этому времени года, вырастали до драконовых размеров. В этой коморке он и проводил все свое время, лишь изредка выходя во двор убедиться в том, что все на своих постах и – как им и положено – ничего не делают. Когда граф возвращался из своих поездок, приходилось гонять солдат по плацу и отрабатывать с ними технику боя. Последние же дни он, как обычно, скакал по стране со своей дружиной, набирая новых рекрутов, а потому крепость опять пребывала в унынии, а ее защитники бездельничали. Но очередной день, начавшийся для Джеффри с нервотрепки, приближал его к тому переломному моменту в его жизни, когда однообразие и серость сменяются чем-то иным, хотя сам он об этом пока даже не подозревал. Проснувшись рано утром от того, что под окнами кто-то громко и отвратительно ругался, начальник крепости уже даже не надеялся ни на что хорошее. Не выспавшийся и злой комендант стал свидетелем ссоры кузнеца и конюха из-за качества новых подков. Затем, едва разобравшись с ними, он попал под горячую руку врачихи, требовавшей перевести ее в другие покои. Но последней каплей стали стражники, которые по какой-то причине решили покинуть темной ночью свои посты. - А ну! – крикнул Джеффри собравшейся у ворот кучке солдат, что-то бурно обсуждающих вместо несения караульной службы. – В чем дело, псы? Опять косточку не поделили? Подойдя к ним поближе, он похлопал по спине самого рослого и тупого из них, которого все звали Палицей. Тот, в свою очередь, обернулся и отошел в сторону, позволив начальнику увидеть лежащего на земле юношу лет восемнадцати-двадцати – не больше. Черноволосый незнакомец не шевелился и, казалось, вообще не дышал. Лицо его побелело, губы слегка приоткрылись. Судя по одежде, то был обыкновенный сельский паренек, неведомо каким образом очутившийся в Терраке. Рядом с ним стояли двое часовых, которые самовольно покинули свои посты и, очевидно, пронесли бедолагу во двор. - Виллис и Хаткес, - протянул комендант, давая понять, что сейчас им влетит. – Опять эта сладкая парочка! Вашу ж мать, как же вы меня уже задрали! - Господин капитан! – обиженно ответил усатый Виллис, положив руку на сердце, а другой рукой держа горящий факел. – Мы несли службу, как того требует от нас долг перед Родиной! Однако вдруг ни с того, ни с сего из леса выскочил этот юнец! Бредил, говорил, что хочет увидеть графа Хогера! - Да-да! – поддакнул его толстый товарищ Хаткес, чье лицо в свете факела казалось свиным рыльцем. – А еще с ним лошадь была! Ну, точнее, он на ней прискакал! Лошадь тоже еле живая, так мы ее в конюшни отвели! - Молчать! – прервал их Джеффри. – Графа я и сам хотел бы видеть. С этим юнцу не повезло. А вот двум раздолбаям, покинувшим свои посты и протащившим в крепость возможного диверсанта, на рассвете повезет увидеться со шпицрутенами! Окружавшие юношу стражники, товарищи Виллиса и Хаткеса, отступили еще на пару шагов назад, чтобы не попасть под горячую руку капитана. Кто-то даже испуганно поспешил в казармы, а затем их примеру последовали и остальные. Потому через пару минут за происходящим наблюдал лишь один стражник, не спавший конюх и прибежавшая на разборки врачиха. - Помилуйте, господин капитан! – взмолился худощавый Виллис, снимая с головы шишак и нервно потирая лоб, на котором виднелся след от шлема. – Мы ведь не могли оставить беднягу там помирать! - А если это был отвлекающий маневр? – сердито прохрипел начальник стражи. – Если счас кто-то солому у ворот поджигает? Если счас сюда ворвутся враги, которых пропустили нерадивые стражники, даже тревоги не успевшие поднять? Что тогда? Этот дохляк стоит жизни двухсот ваших товарищей?! - Нет, сэр! – дружно ответили трясущиеся от страха часовые, после чего Хаткес все-таки нерешительно спросил: - Прикажете вышвырнуть его за ворота? Комендант глубоко втянул ночной воздух широкими от злости ноздрями, но ответить постарался как можно сдержаннее: - Мальчишку оставить, а сами – бегом на посты! А на рассвете каждому шпицрутенов за несоблюдение устава! Виллис и Хаткес спешно надели шишаки и ринулись наружу охранять крепостные ворота. Комендант кивнул врачихе и позволил ей осмотреть юношу. Палица продолжал стоять, слегка сгорбившись из-за внушительного роста, с факелом в руке и ждать приказа. Когда медсестра заверила, что паренек жив-здоров и лишь нуждается в хорошем отдыхе и еде, недалекий крепыш взвалил его на свое плечо и понес в кабинет Джеффри. Сам капитан проследовал в конюшню, где конюх показал ему вьючную лошадь, нагруженную двумя сумками и так же, как и ее хозяин, беспробудно спящую. Джеффри внимательно осмотрел ее, взглянул на знакомое клеймо и потрогал сумки. Залезть в них и взглянуть на содержимое ему не позволял этикет. Однако этот этикет сразу же позабылся, когда любопытство взяло над ним верх. И комендант велел конюху высыпать вещи юнца на землю. Отдав капитану свой фонарь, недовольный старичок стал вытряхивать все к его ногам: десяток картофелин, пара морковок, буханка хлеба, мешочек сухарей, свернутый плед, пара кремней и котел. - Значит деревенский, - почесал подбородок Джеффри. – Оружия при нем не было. Никаких писем тоже не видно. Он сказал, откуда приехал? - Понятия не имею, - проворчал конюх. – Не я ведь его встречал. Мне только лошадку отдали и все. - Клеймо у кобылки мне знакомо: две буквы «К». - Кривинка, - догадался старичок. – Оно и понятно. Поблизости больше нет никаких деревень. Хлопец оттуда и прискакал. - Ладно, - сказал Джеффри после минутного молчания, - собери все обратно в сумки и верни их на свое место. Затем он отдал недовольному конюху его фонарь и в темноте побрел к «особняку». На первом этаже, в окне его коморки, горел свет. Палица, как и предполагалось, ждал своего капитана, охраняя спящего в комендантской постели паренька. Два других этажа, принадлежащих графу и его приближенным, пустовали. Джеффри не знал, как отнесся бы его господин к тому, что он решил пронести какого-то оборванца в штаб-квартиру. Сейчас ему приходилось самому принимать решения. Палица, туповатый и вечно угрюмый детина, который в этой крепости был вернее всех стражников вместе взятых, не отходил от юноши ни на шаг, пока в коморку не вошел комендант. Джеффри – единственный, кто не смеялся и не подшучивал над крепышом, а потому тот относился к нему с некоторой благодарностью. Те, кто когда-либо смел шутить над Палицей, теряли свои зубы, отчего остряков в Терраке почти не осталось. - Спасибо, Палица, - поблагодарил слегка отсталого стражника Джеффри. – Можешь идти. Выспись как следует. Завтра твоя смена. - Слушаюсь, капитан, - уныло кивнул тот, надел на крупную голову огромный шишак и удалился. Как только здоровяк покинул кабинет, Джеффри почувствовал, что что-то здесь не так. Когда он не смотрел на юношу, ему казалось, будто тот за ним следит. Поворачиваться спиной к пареньку комендант не хотел, опасаясь внезапного его пробуждения. Но затем, когда предчувствие опасности стало прямо-таки раздражать, капитан решил проверить спящего: - Я знаю, что ты не спишь. Мы здесь одни, можешь не притворяться. Парень даже не шелохнулся. Джеффри еще с минуту подождал его реакции, но, видя ее отсутствие, все же расслабился. Он уставился на свечку, которую перед его приходом зажег Палица. Та, уже заляпав воском скромненький письменный стол, обещала скоро погаснуть. Запах от нее шел довольно неприятный, но открывать окно и впускать ночной весенний холод комендант не хотел, погрузившись в раздумья. Из раздумий его вывел шорох и звук скребущихся в дверь когтей. Он подошел к двери и впустил в коморку господского старого пса, северную овчарку по кличке Боровик. Коричневого цвета, с черной спиной, этот четвероногий товарищ последнее время совсем перестал заглядывать к коменданту, целыми днями бегая за крепостной врачихой. Поскольку граф постоянно разъезжал по стране в поисках новых рекрутов, подаренную ему с десяток лет назад собаку он с собой никогда не брал. Первое время Боровик целыми днями лежал во дворе, уставившись на ворота, и ждал возвращения хозяина. Каждый раз, как сменившиеся часовые возвращались в крепость, он радостно бежал им навстречу, обнюхивал и разочарованно возвращался на свое место. Теперь же этот пес привык к другим обитателям крепости и уже не скучал, когда редкий ее гость в очередной раз выдвигался в путь. Боровик когда-то часто прибегал к Джеффри, чтобы тот угостил его недоеденной курицей. Затем он так же радостно отправлялся к хромому конюху, который тут же его прогонял, но ничуть не обижался на раздраженного старика, а наоборот принимал это за игру. Затем четвероногий спешил к своей главной любимице – заботливой медсестре, у которой всегда находилось время, чтобы поиграть с ним. Стражники тоже любили Боровика, давали ему сухарей и не забывали погладить. Однако последнее время Джеффри перестал замечать хвостатого товарища. Он прекрасно понимал, что пес уже довольно стар, а потому не столь активен, как раньше. Эта мысль слегка печалила его. Вспоминая былые годы, когда Боровик резвился во дворе и рад был пойти с кем-нибудь на охоту в лес, капитан начинал тосковать и в приступе ностальгии брался за перо и писал письмо своей жене. Сейчас же, когда пес сам прибежал к нему в коморку, у Джеффри потеплело на душе. Он сел на корточки рядом с ним, почесал друга за ухом, потрепал вечно радостную мордочку и угостил сухарем. Но, прежде чем полакомиться, Боровик обратил внимание на незнакомого юношу, спящего в чужой постели, обнюхал его, убедился, что опасности нет, и стал грызть сухарь. Когда Джеффри хотел уже отправить собаку за дверь, раздался слабый голос за спиной, отчего Боровик удивленно навострил уши. - Это ваша собака? – произнес обессиленный паренек, приподнявшись на локтях с постели. - Не совсем, - ответил поначалу насторожившийся Джеффри. – Это пес графа Хогера. - Так вы не граф? – удивился юнец, протирая глаза и убирая назад длинные волосы. – Где же тогда граф? Джеффри встал на ноги, взял стул, поставил его рядом с кроватью и сел так, чтобы парень смотрел ему прямо в глаза: - Сперва скажи, кто ты. - Я Эдвард, сын Эдмунда, - занервничал тот, испугавшись такого тона. – Где я? - Ты в крепости Террак, Эдвард, сын Эдмунда, - холодно молвил комендант. – Я капитан местной стражи, а также комендант этой крепости. Стражники сказали, что ты появился из леса. Это так? - Да, так. Я приехал из деревни Кривинка. Чтобы увидеть графа Хогера. Где он? - Зачем тебе видеть графа? – с нажимом спросил Джеффри, игнорируя его вопрос. - Чтобы предупредить. – По вялому лицу Эдварда было видно, что силы еще не вернулись к нему. – На нас напали. - Разбойники? – недоверчиво уточнил капитан. – Неужели в вашей деревне не нашлось защитников? В Кривинке живут по меньшей мере с десяток бывших солдат. - Нет, сэр. То были не разбойники, а… - У тебя весьма необычные манеры общения, - подозрительно сощурился Джеффри, чем вызвал в глазах паренька страх. – Не свойственные деревенскому простачку. - Мой отец, - дрожал тот от страха и слабости, - служил под началом графа Хогера и готовил меня к тому, чтобы я сам однажды поступил к нему на службу. Он не хотел, чтобы я вырос необразованным деревенщиной. - Допустим. Джеффри снова потрепал требующего внимания пса, чтобы тот наконец успокоился. Затем он опять уставился на паренька, глядя ему прямо в глаза. На улице тем временем светало. Уставшие часовые должны были скоро смениться и отправиться спать. Дозорные, однообразно бродящие по крепостной стене, казалось, уже заснули на ходу, не боясь во сне наскочить на парапет и свалиться вниз. - Так сколько было разбойников? – продолжил капитан свой допрос. - То были не разбойники, сэр, - еле выговаривая слова от возникшего в горле кома горечи, говорил Эдвард. – На нас напала армия Маэрны. - Ого! – Джеффри изобразил на лице удивление, хотя нисколько не верил в его слова. – Прям-таки целая армия? На одну деревеньку? Я знал, что в Кривинке живут ветераны, но неужели они настолько непобедимы, что против них посылают целую армию? - Армия напала не на Кривинку, а на Донарию, - стиснул зубы юнец. – Мою деревню перебили маэрнские конники. Там была целая хоругвь, если я не ошибаюсь… Я приехал сюда так быстро, как только мог, чтобы предупредить графа Хогера о приближающихся войсках противника! Джеффри еще с минуту молча глядел в разозленные глаза Эдварда, который едва сдерживал слезы. Комендант старался сохранять хладнокровие на этом допросе, чтобы вытянуть всю полезную информацию. Но что-то ему подсказывало, что паренек в здравом уме и вовсе не пытается его обмануть. Эдвард видел, что ему не доверяют, и оттого злость и обида распирали его еще сильнее. - Почему вы мне не верите? – дрожащим голосом от просящихся наружу слез спросил он. - Не верю во что? – уточнил тот. – В то, что ты сын воина? Верю. В то, что он тебя воспитал так, будто ты всю жизнь проведешь при дворе? С трудом, но верю. В то, что на твою деревню кто-то напал? Ты проскакал двадцать с лишним миль по лесам и болотам без отдыха и еды, словно сам черт за тобой гнался, – вряд ли ты сделал бы это, не будь у тебя такой весомой причины. Но вот в то, что на наше королевство напала союзная с незапамятных времен держава, я как-то не особо верю. - Зачем мне врать?! – воскликнул Эдвард, перестав сдерживать свою злость и слезы. Боровик злобно зарычал и принялся лаять, защищая своего друга-коменданта, но тот успокоил его, погладив по спине. – Мой отец погиб там! Мои соседи, женщины и дети – все погибли! Вся деревня в дыму! Скоро и от этой крепости останется лишь дым и пепел, если вы не приготовитесь к обороне! - Я верю в искренность твоих слов, мальчик, - убедительно проговорил Джеффри. – Я верю в то, что ты сам веришь, будто это была армия Маэрны. Но ты вполне мог перепутать обычную разбойничью дружину с маэрнской конницей. Да, здесь давно не встречались такие крупные отряды разбойников. Но они могли прийти как раз из-за границы. Уверяю тебя, если это так, мы сообщим в окрестные селения и ближайшие крепости, чтобы за них объявили награду… - Вы слышите меня?! – кричал Эдвард, отчего пса приходилось постоянно успокаивать. – Там была целая хоругвь конных латников! Я издалека видел их черные доспехи, которые ни с какими другими теперь не перепутаю! А их лошади – я никогда не видел ранее боевых скакунов, но теперь точно знаю, что это были они! Говорю вам, это было королевское войско! Мой отец сказал предупредить графа, что «грифы» напали на «льва». Я не видел гербов на их латах, но уверен, что там были те самые грифы – герб Маэрны! «Мальчишка ни разу не бывал на поле боя, - думал Джеффри, - и не служил в армии. Он понятия не имеет, что такое «хоругвь». Но, судя по описанию, на его деревню напали не простые бандиты. Черные латы… Хм… Если на них и впрямь были черные латы, то это уже точно не разбойники. С каких это пор у грязных бандюг завелись деньги на такую экипировку? И их лошади… Пусть я их и не видел, но мальчишка говорит, что там были боевые скакуны. Бесспорно, клячи, подобные той, на которой он приехал в Террак, не выдержали бы веса латников. А значит, сомнений не остается, что там и вправду были крепкие и выносливые скакуны. Так что же там произошло? Неужели сюда и впрямь движется хорошо укомплектованная конница? Не важно, кто эти латники: необычайно богатые разбойники или обнаглевшие наемники – они представляют угрозу в любом случае… И, как назло, граф обещал вернуться только завтра». - Послушай, мальчик, - говорил уже слегка обеспокоенным тоном Джеффри. – Графа сейчас здесь нет. Он покинул крепость неделю назад и обещал вернуться лишь на закате завтрашнего – а точнее, уже сегодняшнего – дня. Устав обязывает меня в случае приближения войск противника приготовить крепость к обороне. Но я служу в первую очередь своему господину, графу Хогеру, а не королевству Донария. И в мои обязанности входит защищать жизнь и имущество моего господина. Крепость – это его имущество. Но в первую очередь я должен позаботиться о его жизни. Эдвард старался понять, к чему клонит его собеседник. - Граф обычно путешествует в сопровождении дюжины конников. Если сюда и вправду движется столь крупный отряд… Графу не поздоровится, если их пути пересекутся. Сидеть сложа руки я не в праве, ибо, если ты действительно говоришь правду, мое бездействие приведет к трагедии. Мне придется отправиться ему на подмогу со своими солдатами. У меня нет оснований тебе не доверять, кроме того, что я тебя не знаю. И все же оставить тебя в крепости я не могу. - Я понимаю, сэр, - успокоился Эдвард, однако Джеффри решительно его перебил. - Но если ты сейчас обманул меня! Если выяснится, что твое появление здесь – это трюк твоей банды, чтобы как-то выманить нас из крепости и ограбить ее, я лично сдеру с тебя кожу живьем! - Поверьте мне! Я понятия не имел о том, что графа здесь нет. - И все же ты пойдешь с нами, - холодно ответил ему капитан, чтобы скрыть свою тревогу, отчего спокойствие снова покинуло юного Эдварда. – На всякий случай. А потому, раз уж времени у нас нет, ибо граф, возможно уже в опасности, у тебя есть всего полчаса, чтобы подкрепиться и приготовиться к пути. Мы выдвигаемся немедля. Твоя лошадь будет ждать тебя в конюшне. Затем я хотел бы услышать в подробностях все, что произошло в твоей деревне. С этими словами комендант встал, вышел с собакой за дверь, велел охраняющим «особняк» стражникам присмотреть за пареньком и отправился к дежурившему у сигнального колокола часовому, чтобы тот объявил всеобщий подъем. Спокойная и однообразная жизнь вдруг закончилась, сменившись чем-то новым и необычным. Джеффри всем своим нутром чувствовал, как близится тот час, когда весь его скучный и серый мирок вмиг перевернется и погрузится в пучину важных событий.***
- Так значит, - протянула Ванесса фон Гросс, когда все успокоились после очередной словесной баталии, - ты утверждаешь, что некое оружие, способное нарушить баланс природы, вот-вот попадет в руки твоего сводного брата? - Не совсем, - поправил ее устало Таленэль. – Я утверждаю, что оно все ближе и ближе к моему брату. И если вдруг – я подчеркиваю слово «если» - оно окажется в руках Дункана Маэрнского, не сомневайтесь, этот идиот заставит нас понервничать. - Однако! – заметил Маркос Арктц. – Ваши семейные проблемы никоим образом нас не касаются. А значит, нервничать придется тебе, а не Совету! Ведь использовано оружие будет именно против тебя! - Это оружие, - отвечал король Альсорны, - будет использовано не только против меня, но и против моего войска. А затем возмущенный «нечеловеческой жестокостью дикарей-эльфов» Дункан вместе со своей командой полоумных царьков выдвинет новую идею: искоренить подчистую и остальных представителей нечестивой расы, дабы избавиться навсегда от нависшей над человечеством угрозы. Поверьте, я знаю своего брата. Он безнадежный кретин, помешанный на своем расизме. - Но, судя по твоему рассказу, король Дункан напал на Донарию без объявления войны, - заметил снова искатель истины Стефан Благочестивый. – Откуда тогда тебе известно о том, что война началась, если даже Багумир еще не успел об этом узнать? И снова все взгляды устремились на Таленэля в ожидании ответа. Регент не растерялся и, лишь усмехнувшись, загадочным тоном ответил: - Я наблюдал за его решениями, наблюдал за тем, как его разведчики донесли ему о моих шалостях в Фалькоме. И даже сейчас, я знаю, он ведет, как ему кажется, тайные переговоры с нашими соседями: Арамором, Бреонией, Валодией и Валахией. По столу прошелся гул недоверчиво переговаривающихся архимагистров. Затем один из самых уважаемых, Кристиан, решил все-таки выразить всеобщее недоверие: - Каждый из нас прожил на этом свете не одну сотню лет, - молвил он завораживающе низким голосом. – Некоторые из нас сами стали свидетелями того, как люди возводят свои дворцы и строят замки. А потому я знаю точно: ты не мог подсматривать за королем. Может, магистры и выделили тебе лазейку для фокусов в этом зале, но королевские дворцы… Пойми, что они строятся с использованием электрума, не пропускающего Энергию. Оттого невозможно телепортироваться к королю во дворец и застать его врасплох. Чародеи – могущественная каста, но люди знают, как обезопасить себя от них. - Поддерживаю, - снова заговорил Бриан де Бенар, когда все выслушали речь его друга. – Может, твой брат и глупец, как ты его описываешь, но не пытайся одурачить нас. Все мы знакомы с заклинаниями слежки, коим обучают даже в Академии. Но даже тамошние сопляки знают, что смотреть сквозь заслон из электрума невозможно. Таленэль молчал недолго. После выступления лидеров Кругов Теней и Камня доверие собравшихся к нему снова пошатнулось. Однако король эльфов и сам прекрасно знал, что в его слова мало кто сможет поверить. Ему и без того было известно о свойствах электрума, который использовался при строительстве королевских дворцов, в том числе и его собственного, а потому он даже и не собирался отчаиваться. Все шло строго по его плану. И, когда архимагистры перестали уже скрывать свои насмешливые взгляды, он наконец не без иронии в голосе произнес: - В таком случае вы можете лично убедиться в правдивости моих слов! Он снял с пояса малюсенький мешочек с порошком, игнорируя удивленные взгляды, шепнул в него несколько слов и бросил в настольное пламя. Поначалу никто не мог понять, что происходит. Чародеи стали переглядываться между собой в поисках хоть каких-то объяснений. Таленэль же только насмешливо поглядывал на их растерянные физиономии и ждал того момента, когда заклинание сработает. И вот, когда изумлению волшебников и без того не было предела, мешочек зашипел и начал тлеть. В нос ударил едкий запах, от которого у Стефана даже навернулись слезы на глазах, а Георвей начал неистово чихать, извиняясь каждый раз. Несмотря на удивительно мелкий размер мешочка, дымил он не хуже вулкана. Сидящие за столом вскоре привыкли к запаху и перестали его замечать. Теперь их внимание полностью поглотило то, что этот дым им показал. Волшебники двенадцати Кругов в шоке наблюдали за проекцией того, что на самом деле происходило в тот момент в Маронском дворце. Изображение казалось таким четким, будто они смотрели на совещание королей чужими глазами. Вот только звук слегка подвел Таленэля, ибо время от времени разговор Дункана с его коллегами прерывался помехами. - Прежде чем кто-то из вас решит обвинить меня в фокусничестве, - певуче обратился к зрителям Таленэль, хотя те даже не оторвали взглядов от волшебной дымки, - хочу предупредить вас, что это тоже в моей власти.***
- Крестовый поход? – удивился Реджинальд и схватил со стола куриную ножку. – Против кого? - Друзья мои, - отвечал гордый Дункан, - я намерен разгромить армию короля эльфов Таленэля, а также его союзников – армию короля Багумира. Короли переглянулись между собой, стараясь не показывать друг другу своих эмоций. - Ты говорил о Крестовом походе, - пытался уловить смысл его слов Деррик. – А сейчас речь идет о каком-то заговоре. Ты хочешь нашей поддержки в попытке захватить трон империи? - Нет же, Деррик! Я собираюсь положить конец заговору моего брата и этого недоноска-эльфа против меня! - Крестовый поход, - заметил Аластар, - подразумевает войну во имя Господа. Где связь между твоим желанием поквитаться с братьями и Господом? - Все очень просто, друг мой! Мой брат Багумир, полгода назад поклявшийся блюсти верность Договору о сохранении мира в империи, теперь поддался чарам нечестивца Таленэля. Все вы помните моего сводного брата. Выскочку, дикаря из лесов, которого мой благородный отец научил подтираться и взял к себе в дом. Ни для кого не секрет, что этот эльф достиг немалых успехов в изучении магии. И теперь он без труда управляет моим старшим братом, словно марионеткой, дергая за ниточки и проникая с каждым днем все глубже и глубже в его сознание. - То есть идея этого похода, - вставил наконец свое слово Ульрик, до того момента сидевший необычайно скромно, - основана на том, что ты решил, будто некий чародей промыл мозги твоему брату? И это ни в коем случае не связано с тем, что искатели приключений по всему миру сейчас ищут для вас Драконью корону? - Как раз-таки, мне кажется, очень даже связано. Дело в том, что мой брат, попавший под дурное влияние еретика-эльфа, стал вести себя довольно необычно. Раньше это был рассудительный, мудрый и в некоторой степени хладнокровный правитель. Но, стоило лишь начаться этой погоне за Короной, и Багумир вдруг решил жениться! Причем, если раньше мы не всегда с ним ладили, опять же по вине Таленэля, то в этот раз он даже не выслал мне никакого приглашения на свадьбу, подделал мою роспись и унизил меня перед подданными! Вы спросите, где же тут связь между его поведением и Драконьей короной? А вот в чем: Таленэль решил подчинить себе волю Багумира, чтобы, когда тот с его помощью достанет Корону, получить доступ к правлению всей империей! - И ты решил не ждать этого момента, - уточнил Аластар, - и нарушить пакт о ненападении, тем самым наплевав на Договор? - О нет, Аластар! Я решил положить конец козням Таленэля и очистить от его скверны империю! И если для этого мне придется разгромить моего брата, я сделаю это! Но я не позволю какому-то вшивому эльфу, колдуну, править страной, которую потом и кровью построили мои деды и прадеды! - То есть, - не унимался Аластар, - ты предлагаешь войну не против Багумира, но против Таленэля? Багумир же, судя по твоей логике, является посредником? Или невинной жертвой? - Это война против скверны, распространяемой Таленэлем, и против тех, кто встанет на его сторону. Багумир уже встал на его сторону. По своей воле или нет – теперь он мой враг. И хоть я уверен, что во всем замешано колдовство, отравившее его разум, я по-прежнему полон решимости и не боюсь поднять против него свой меч. Короли молчали, сверля глазами Дункана и слушая его пламенную речь. Не все казалось им в этом рассказе складным, не всему они верили, а что-то и вовсе виделось им бредом. Однако никто не забывал о том, что их просили о помощи. Государь Маэрны призывал вступить под его знамена и отправиться на войну против Таленэля и его сообщника Багумира, якобы очарованного и не способного самостоятельно мыслить. Но, как вы уже догадались, ни один правитель, будучи насквозь пропитанным политикой, не мог согласиться на столь ответственное мероприятие просто так. - Мы слушаем твои предложения, - любезно протянул толстяк Реджинальд, словно выражая общую мысль собравшихся здесь королей.***
- Итак, - подытожил Маркос Арктц, когда дым развеялся, - что мы видим? Когда Дункан Мэрнский призывает своих соседей встать под его знамена и двинуться с войной на тебя, ты зачем-то созываешь Совет. И нам всем крайне интересно узнать: зачем? - Я думаю, здесь и без того все понятно, - говорила Александрина Франко. – Таленэль решил начать это заседание с обсуждения последствий вымирания эльфов, боясь на самом деле именно за свою шкуру, поскольку знал, что его ждет на этой войне. - Ученик придворного мага решил, - расхохотался чернокожий Отарус, - что Совет захочет заключить с ним военный союз. Он думает разгромить своих врагов нашими руками! - О нет, что вы! – запротестовал беловолосый Таленэль, изображая удивление. – Я хотел совсем другого! Неужели вы решили, что я пожелал бы вашего участия в этой глупой ссоре между тремя братьями-варварами? Эта война ни в коем разе не достойна внимания столь благородных лиц! Да и какой волшебник в здравом уме решился бы впутывать чародейскую элиту в дела простых смертных? Все мы знаем, что Инквизиция только этого и ждет, чтобы пройтись огнем по нашим городам. - Вообще-то, - заметила гордая Ванесса фон Гросс, - Совет с последней встречи с Инквизицией стал гораздо сильнее. Я бы не отказалась еще раз встретиться с этими фанатиками! - Не говори глупостей, Ванесса! – снова остудил ее Кристиан. – Таленэль дал ясно понять, что не желает связываться с Инквизицией и вмешивать Совет в дела его братьев. Однако остается непонятным то, чего же он все-таки хочет от нас. - На самом деле я хотел бы заключить, как сказал уважаемый Отарус, союз. Но вовсе не военный! Мне лишь нужна поддержка Совета в ходе решения одного важного вопроса. Политического вопроса. Кто-то громко и возмущенно фыркнул – остальные молча поражались такой наглости. Таленэль прекрасно понимал, что архимагистры терпеть не могли все, что касается политики, ибо это не соответствовало их высочайшему статусу. Политические интрижки они оставляли Ложе магистров, некоторые члены которой считали это пределом своих мечтаний. Но у регента Рокии имелись свои козыри, а потому ничто сейчас не могло нарушить его плана. - Как вы знаете, у империи Анаман сейчас нет императора. Страна раскололась – хоть об этом еще не все успели узнать – на два лагеря. Дункан хочет захватить престол, пока у него есть такая возможность. Я же хочу заполучить престол, не прибегая к насилию. - Если на мгновение забыть, - задумался Аквотус, - что всем собравшимся абсолютно плевать на политику, и попытаться представить, будто мы заинтересованы проблемой Анамана, то с чего ты взял, что мы тебя поддержим? С чего ты взял, что вообще хоть кто-то тебя поддержит? - Не спорю, - парировал регент, - видеть во главе своего государства эльфа-чародея мало кому захочется. Меня не все-то хотели признавать регентом. Сейчас же я заведую делами империи, пользуясь весьма ограниченными возможностями. И все же я смогу убедить своего брата дать мне новые полномочия, когда он узнает о нападении на Донарию. Естественно, знать это не одобрит, не говоря уже об Университете, мнение которого, к несчастью, тоже нельзя будет оставить без внимания. Но тут в дело вступите вы, великие архимагистры двенадцати Кругов. Вы не имеете никакой власти в Анамане, но, когда университетские увидят, что вы на моей стороне, у них глаза на лоб полезут. Эти идиоты ничего не смогут противопоставить мнению Совета и тоже примут мою сторону. И тогда дворяне, кои останутся уже в меньшинстве, решат не позориться и подобострастно сделают вид, будто они восхищаются решением мудрого короля Багумира. И тогда на моей стороне окажутся все: Багумир, знать, армия и чародейское общество. Оспорить наше решение не сможет никто. - Язык у тебя хорошо подвешен, выскочка-эльф, - буркнул Маркос Арктц. – Но ты не учел того, что при вмешательстве Совета в дела твоей империи сюда может заявиться Инквизиция. Мы обязались сохранять нейтралитет по отношению к людским распрям. А если вдруг поддержим тебя, все решат, что мы готовимся к войне на твоей стороне. - Неужто грозный Подрывник-с-Островов испугался инквизиторов? – усмехнулся с несвойственной ему наглостью Георвей Тюльпан. - Закрой свой рот, Сорняк поганый! – рявкнул в ответ он, пылая гневом. – Я не боюсь никого и ничего! Но если вдруг объявится Инквизиция, я не хочу потом отстраивать заново свой замок! - Тебе не придется отстраивать заново свой замок, Маркос, - нежно успокоил его Таленэль. – Никому не придется. Я не прошу вас колдовать и проливать огненные дожди на Маронский дворец в мою честь. Кодекс войны никто не нарушит. Инквизиция не станет вмешиваться. Ведь вы просто слегка повлияете на мнение Университета – только и всего. Это даже не будет вмешательством в дела смертных. - Может, Инквизиция и не вмешается, - пробубнил Бриан де Бенар. – Но все мы знаем, как чародеев и без того не любят в обществе. Когда Дункан и его союзники узнают, что Совет выступил в поддержку их врага, мы сами станем для них врагами. Они пойдут с войной и на нас. - Верно! – подала голос Маргарита де Люер. – У них есть цель, огромная армия пяти королевств, их поддержат немало дворян, не желающих служить остроухому узурпатору! А вскоре, возможно, у них появится и оружие, которое – как ты сказал – способно покорять города и крепости и превзойдет по мощи любую магию! - Остается один вопрос, - уловил их мысль Кристиан Умбра. – Что же можешь предложить нам ты? Двенадцать разноцветных пар глаз уставились на регента в ожидании ответа. Настал тот самый момент, которого так долго ждал Таленэль. До этого момента архимагистры считали его простым выскочкой, неведомо как попавшим на заседание Совета. Теперь же они знали, ради чего собрались. Теперь они понимали, что Таленэль – не просто необузданный мальчишка, который захотел поиграться с чужими судьбами и занять желанный трон. Они чувствовали, что у короля последнего эльфийского государства есть что-то, что могло бы изменить их мнение и ход войны. - Дамы и господа, - провозгласил Таленэль, вставая со стула, - представьте себе мир, в котором господствует чистейшая магия! Представьте мир, где чародеи не страшатся Инквизиции. Представьте мир, где волшебников не просто боятся – где им поклоняются! Простые смертные перестанут нам докучать своими проблемами, став нашими слугами. - Говоришь так, будто в силах подарить нам такой мир! – фыркнул Валерикус Блейк, чье одеяние в свете голубого пламени выглядело поистине зловеще. - Я в силах подарить вам такой мир, - блаженно улыбнулся в ответ Таленэль. - Опять же, - заметил Кристиан Умбра, - ты не сказал ничего конкретного. Нам нужны факты, а не красивые слова. Что именно ты можешь нам дать, чтобы сотворить такой мир? - Все вы помните те времена, когда на месте Университета волшебства был лишь голый камень, - певуче протянул Таленэль, после чего дождался, чтобы архимагистры кивнули. – В то нелегкое время мир был куда опаснее, а населяли его поистине великие расы. - О каких расах ты говоришь? – буркнул Отарус. – Гномы? Тритоны? Их ты считаешь великими? - Нет, дорогой Отарус, - все так же блаженно отвечал Таленэль. – Речь идет о величайшей расе – расе темных эльфов. Эльфийское зрение позволило регенту разглядеть в полумраке зала ужас во взглядах собравшихся архимагистров. Он знал, какой эффект произведет на членов Совета напоминание о вымершей расе. Но вскоре ужас сменился возмущением, перерастающим в самое настоящее негодование. И первым подал голос не кто иной, как Маркос Арктц по прозвищу Подрывник-с-Островов. - Да как ты смеешь, выскочка-эльф, - кричал он, - говорить о таких вещах! Быть может, придворный маг и не удосужился сказать тебе, о чем нельзя говорить в чародейском обществе, но это нисколько тебя не оправдывает! - Маркос хотел сказать, - пояснила ему любезная Альвайель Дитро, - что в нашем обществе не принято упоминать о темных эльфах. Годы рабства и страха никто не желает обсуждать. - А обсудить безграничную силу, которой обладали эти эльфы, никто не желает? Что ж, ваше право! Не хотите говорить о темных эльфах – не будем. Однако имейте в виду, что мое предложение от этого не теряет своей силы. Я все еще намерен даровать вам светлое будущее, если, конечно же, вы согласитесь на союз со мной. Кристиан, который до этого момента сидел тихо и внимательно изучал жесты и выражение лица Таленэля, чувствовал, что король Альсорны не лжет. И тогда, заинтригованный предложением «выскочки-эльфа», он спросил: - Ты говорил о некогда великих расах. К чему ты о них вдруг вспомнил? Эльф понял, что сейчас с помощью лидера Круга Теней ему наконец удалось заинтересовать архимагистров. Ликуя в глубине души, он решил не удовлетворять любопытство самого уважаемого члена Совета и, соответственно, остальных волшебников. Поэтому регент ответил со свойственной ему загадочностью и, в то же время, властностью, лишний раз убеждая всех присутствующих в своей красноречивости: - Я не стану более говорить об этой расе, дабы не вызвать ваше негодование. Однако скажу вам следующее: все, что есть у Дункана – это армия пяти королевств. Но, поверьте, ни одна армия не справится с тем, чем обладаю я. Мне подвластна такая магия, которая, как вы уже заметили, не знает границ. Не сомневайтесь, фокусами со слежкой и телепортацией в этот зал мои способности не ограничиваются. Уже совсем скоро в моей власти будет тот, кто обладает давно позабытой, просто дьявольской силой! В страхе перед ним падут все армии мира, если потребуется. Кроме того, вы сейчас говорите с чародеем, который хоть и гораздо моложе вас, но вырос на непрерывном изучении древних таинств. Вы даже представить себе не можете, какие существа встанут на мою сторону, если я захочу! А также не стоит забывать о том оружии, которое, как я сказал, в скором времени я намерен заполучить. - Ты угрожаешь нам? – сурово спросил Бриан де Бенар. - О нет, дражайший Бриан! Что ты! Наоборот, я предлагаю вам союз со мной! Помогите мне стать императором, признайте мое членство в Совете, и тогда я подарю вам тот мир, о котором вы и мечтать не могли! Ну или все мы рискуем подвергнуть целую расу эльфов вымиранию, если вы откажетесь. - Членство в Совете? – переспросил Маркос Арктц. – Речь шла о твоей коронации, а не о членстве в Совете! - Это лишь маленькая формальность, - мягко улыбнулся в ответ Таленэль. – Чтобы у наших противников не было повода обвинить меня в несоблюдении всеми обожаемых законов. Ведь у члена Совета архимагистров куда больше шансов завоевать доверие подданных, чем у тайного ученика придворного мага, верно? - Членом Совета может стать только глава Круга, - заметил Стефан Благочестивый. – Насколько нам известно, ты не возглавляешь никаких Кругов. - Тогда я создам свой Круг. Тринадцатый. – Он задумался на мгновенье, решая, какое бы название ему дать. – Круг Холода.***
Коготь. Так его звали. Немногие могли похвастаться знакомством с ним, ибо такое знакомство обычно заканчивалось плачевно. Были те, кто знал его под другим именем, не так давно потерявшим смысл. Всего несколько месяцев назад этого чернокожего юного борца за справедливость считали глупым и наивным, пользовались этим и не ждали каких-либо последствий. Теперь же от некогда забавного и дружелюбного Зимбеи не осталось и следа. Его душа почернела от жгучей обиды и жажды мести, а разум затуманила неудержимая злоба и желание угодить своему единственному другу и хозяйке, эльфийке Гвиатэль. Именно благодаря этой – как ее звали враги – Серебристой Змее юный и доверчивый глупец увидел мир таким, каким он являлся на самом деле. Именно благодаря ей деревенский простачок узнал, что его использовали те, кто бесчестным образом втерся в доверие и прикинулся другом. Гвиатэль научила его всему: как определить лжеца, как выбивать из лжецов правду, как следует мстить и – что самое главное – как нужно убивать и наслаждаться убийством. Потому он без колебаний выполнял каждый ее приказ и соблюдал клятву верности, став таким образом ее покорным слугой. Приказы она отдавала ему разные, но все они сводились к одному: убить того или иного человека. Временами приходилось расправляться над теми, кто некогда причинил ему зло. В основном речь шла о работорговцах, пленивших его или просто имевших дело с Асулемом. Убийства этих людей он считал справедливым возмездием, а потому делал свою работу без всяких колебаний. Также иногда ему поручали прикончить совершенно незнакомого человека, неизвестно чем не угодившего хозяйке. Поначалу, конечно же, такие задания выполнялись с трудом. Коготь по неопытности не мог преодолеть тот психологический барьер, который мешал ему отнять жизнь у другого. Однако вскоре от этого барьера не осталось и следа, а его занятия стали приносить ему удовольствие. У него даже выработался свой собственный стиль. Так и теперь он с теплом на душе следовал к месту встречи с Гвиатэлью, велевшей выследить и убить рыжего плантатора Бернардо Имевичи, так увлеченно торговавшегося с ненавистным Эчино в тот роковой день в Селихе. Была у Когтя еще одна причина, по которой все эти убийства вызывали в нем бурный восторг и погружали его в эйфорию: за выполненное задание она могла дать ему весьма ценный приз. Всю дорогу до Тибера, северного городка Маэрны, он путешествовал, мечтая об этом призе и не думая больше ни о чем другом. Однако мечты развеялись, когда он увидел холодный взгляд, которым встретила его хозяйка, впуская погреться в свою карету. - Докладывай, - устало произнесла Гвиатэль, после того как высунулась в окошко и велела кучеру трогаться. Несмотря на сильно изменившийся за последние несколько месяцев характер Когтя, его манеры общения с хозяйкой остались прежними. Он все так же покорно склонял голову и иногда даже дрожащим от страха голосом отчитывался ей о выполненном задании. Больше всего он боялся не угодить своей госпоже. За все время обучения она ни разу не подвергала его никаким наказаниям, однако боязнь разочаровать ее никогда не покидала юного убийцу. - Бернардо мертв, - коротко ответил Коготь, опустив взгляд и начиная незаметно дрожать. – Как вы и велели, миледи. Затем он снял со спины сумку, открыл ее и показал эльфийке белую отрубленную по локоть руку толстяка. Поморщившись от увиденного, беловолосая велела ему закрыть сумку и уставилась в окно на ночной туманный городок. Коготь понимал, что госпожа скривилась вовсе не от отвращения, ибо та привыкла к подобным зрелищам. Ее раздражал совсем другой момент, о котором она почему-то не захотела тогда говорить сразу. Верный слуга знал причину недовольства, а потому напрягся в ожидании того, как Гвиатэль начнет его отчитывать. Тем временем за окном мелькали двух- и трехэтажные домики, застроенные так плотно, что соседи могли ходить друг к другу в гости, перелезая из окна в окно. Несмотря на плотную застройку, здесь проживало от силы пять-шесть тысяч человек. В последнее время сюда прибывали все новые и новые лица с окрестных деревень, дабы записаться добровольцем в ряды мэарнской армии. Стража с подозрением поглядывала на каждого приезжего, не забывая, конечно же, брать с него пошлину. Были и те, кто приезжал верхом на лошади, или, как и Гвиатэль, даже в карете. Однако в глаза они особо не бросались в силу и без того переполненных чужаками улиц, отчего эльфийка не боялась привлечь к себе внимание своим экипажем. Сам город располагался у подножия Свободных гор, служащих северной границей между Маэрной и Рокией, а также между Маэрной и Фрайей. Здесь в отличие от остальной части королевства погода была не такой солнечной и теплой. Весной жители Тибера могли рассчитывать разве что на частые туманы, дожди, а временами – что происходило даже в мае месяце – они наблюдали легкие снегопады. Лишь летом вечный холод и пасмурные дни ненадолго отступали. Тем не менее, купцы и ремесленники любили Тибер за то, что здесь они легко могли разбогатеть. Ибо, подобно донарийскому Литосу, этот город занимался добычей руд и угля. Горы, которые все величали Свободными, местные шахтеры ненавидели. Сюда же ссылались и каторжники, коих вынуждали работать с утра до ночи за корку хлеба и миску воды. В самом городе, несмотря на тяжелую жизнь его рабочих, жилось не так уж и туго. Порой здесь проводились праздники и даже фестивали. Однако в обычные дни город окутывала будничная серость: улицы погружались в море хаотичных звуков и запахов, кое-где страже приходилось разнимать пьяные драки, а нищие клянчили у прохожих милостыню. Впрочем, последних могли даже уволочь на работы в шахты. Гвиатэль не находила во всем этом ничего необычного, однако она знала, что Коготь никогда ранее не бывал в таких людных местах. Обычно ее слуге приходилось убивать в деревнях либо вообще вдали от цивилизации, загоняя свою жертву в леса, болота или руины. Она знала, что молодому убийце впервые довелось посетить развитый город, где люди действительно живут, а не борются за выживание, каждый день опасаясь быть убитым или ограбленным. Здесь горожане могли чувствовать себя в относительной безопасности в городских стенах, а их покой охраняли стражники. Эльфийка чувствовала, как Коготь хотел глянуть в окно и удовлетворить свое любопытство. Однако он не мог себе этого позволить, вынужденный покорно смотреть в пол кареты и ждать оценки своей хозяйки. - Почему не голова? – буркнула она наконец, прервав недолгое молчание. – Ты ведь знаешь, что в таких делах нужно показывать голову. - Голова… - замялся негр и виновато склонил голову еще ниже. – Голова развалилась, миледи. Простите. Я слишком увлекся. - Надеюсь, - процедила эльфийка в ответ, - больше такого не повторится? - Разумеется, миледи! Вы же можете мне доверять, верно? Вы верите, что это рука Бернардо? - Я верю тебе, малыш. Но, если бы в этом деле можно было довольствоваться лишь доверием, я бы не просила показывать мне головы. Treste, vael cheale – или как говорится у людей: доверяй, но проверяй. Коготь ничего не ответил, терпеливо дожидаясь продолжения ее речи, и Гвиатэль заметила это ожидание. Она знала, чего ее верный слуга мог жаждать сейчас сильнее всего на свете. Понимая, что негр и без того получил выговор, эльфийка не стала более его мучить и уже оживленно спросила: - Добавки хочешь? – Негр взглянул на нее глазами, полными надежды, и кивнул. В этих глазах беловолосая увидела не только надежду. Радужка приобрела новые красные вкрапления, а капилляры полопались, обагрив белки – все это означало одно: Коготь скоро будет готов к ритуалу. Потому Гвиатэль с еще большим энтузиазмом выудила из подсумка на поясе две черные бутылочки размером с ладонь. – Держи. Одну выпей сейчас, а вторую – сам знаешь когда. Повторять не пришлось. Коготь бережно положил бутылочку в свой подсумок. Вторую он, как и велела госпожа, открыл сразу. Перед тем как выпить довольный негр вдохнул аромат, о котором мечтал последние дни. Трясущимися в предвкушении руками он медленно наполнил рот содержимым склянки, после чего так же медленно проглотил, стараясь растянуть удовольствие. Почти сразу Коготь почувствовал, как по его телу растекается тепло, несмотря на то, что выпитая жидкость была холодной и слегка вязкой. Затем он стал погружаться в эйфорию. По лицу поплыла блаженная улыбка, по десне прошелся легкий холодок, заставив облизнуться. Негр чувствовал себя, словно наркоман, получивший долгожданную дозу. По правде говоря, свою зависимость он уже не пытался скрывать. Да и сама Гвиатэль прекрасно понимала, что ее слуга готов на все ради добавки. Это укрепляло верность ей, хоть эльфийка поила его этим вовсе не ради повиновения. - Госпожа, - задыхаясь от удовольствия, прошептал Коготь и зажмурился, - прошу вас, скажите уже, что это за чудо, которым вы меня угощаете? В ответ послышался лишь звонкий эльфийский смех, который показался негру в тот момент пением птицы. Все виделось ему иначе. Свет стал ярче, запахи четче, звуки – громче. Он слышал, как бьется его сердце и сердце хозяйки. В удивительно быстро окрепших за несколько месяцев мускулах Коготь чувствовал снова огромную силу. - Прошу вас, госпожа! – повторил он томно. – Неужели я не заслужил откровения? - Конечно, заслужил! – ответила убедительным тоном она. – И потому я с радостью скажу тебе, не боясь, что ты расскажешь кому-либо другому. Ведь ты знаешь, что это строжайший секрет, раскрывать который ни в коем случае нельзя. За это мой господин меня непременно покарает. - Я понимаю, миледи! Я никому вас не выдам. Что же это в бутылке? - Это кровь, мой дорогой друг, - просто отвечала Гвиатэль. – Самая настоящая кровь. - Я жить без нее не могу, – простонал негр. – Значит, я, как говорят у меня на родине, oprimaro – вампир? Снова раздался звонкий смех эльфийки. - Нет, не вампир. Твоя зависимость объясняется тем, что эта кровь текла не в человеческих жилах. Это кровь темного эльфа. - Темного?.. – повторил заплетающимся от удовольствия языком Коготь. – Эльфа?.. - Да, дружок. Темного эльфа. Немногие могут похвастаться тем, что когда-либо видели темных эльфов. Я и сама не видела. Но вот мой повелитель видел. И он снабжает меня их кровью. Как видишь, даже король заинтересован в том, чтобы ритуал прошел успешно. Коготь откинулся на спинку сиденья, не стараясь уже выглядеть покорным. Но это ничуть не смутило и не разозлило беловолосую, ибо она прекрасно понимала, что в тот момент творилось в голове верного негра. Потому она попросту продолжила рассказ: - Темные эльфы некогда правили нашим миром. Когда люди только-только ступили на эту землю, эта раса владела всем Эльфианом. Они даже повелевали драконами. В их власти было абсолютно все: они могли менять погоду, сдвигать горы, воскрешать мертвых, путешествовать между мирами. Простые эльфы, коих сейчас мы ошибочно именуем Высшим народом, служили темным, а людей использовали как скот для жертвоприношений. Оттого вспоминать об их существовании не хочет сейчас никто. Естественно, как и любые другие лидеры, помешанные на своем могуществе, они потеряли все: рабы восстали и свергли тиранов, из-за чего бывшим повелителям этого мира пришлось исчезнуть. Неизвестно, что с ними стало: кто-то считает, что темные эльфы вымерли, а кто-то – что они бежали с материка. Сложно сейчас сказать, как всемогущая раса могла потерпеть поражение от каких-то людишек. Последние, кстати говоря, затем свергли и мой народ. Негр стал потихоньку приходить в себя, судя по его лицу, перестающему блаженно улыбаться. - Во времена Сумеречной эры – или, как ее сейчас зовут барды, Эры Рассвета – зародилась легенда о том, как один темный эльф не мог убить своего сородича, ибо сам тогда погибнет. На самом же деле все проще. У темных эльфов был обычай испить крови павшего врага. Однако их собственная кровь, если ее выпить, вызывала помимо бурных эмоций и прилива сил еще и страшную физическую зависимость, о которой зачастую никто даже не успевал догадаться. Выглядело это так: воин, выпивший темной крови, безмерно ликовал, но через пару дней уже начинал испытывать головные боли. Вскоре появлялись и другие симптомы, а затем, ничего не понимая, он умирал от неизвестной болезни в страшных муках. Эльфы звали это карой богов за пролитие крови себе подобных. - Так я умру? – встревожился Коготь, когда его сознание уже прояснилось. – Как эти эльфы? - Нет, дружок. Не умрешь. Ты пьешь кровь регулярно, отчего организм не успевает гнить. Пока ты вовремя даешь ему новую дозу, ты будешь мутировать, что очень важно для проведения ритуала, а твои силы будут расти. Перестанешь пить эту кровь – умрешь. Если же твой организм сумеет подготовиться к ритуалу и все пройдет отлично, тебе больше не придется искать новую порцию. - И что же со мной будет? - Ты повергнешь наших врагов в ужас и поставишь их на колени. Тем временем карета подъехала к таверне, из которой доносилась громкая музыка и похабные песни, и остановилась напротив входа. Гвиатэль не спешила выходить, а потому не двигался и Коготь. Он терпеливо ждал ее приказа. Однако та молчала и просто глядела в окно на дверь трактира. Мимо кареты проходили стражники с факелами в руках и приветливо кланялись девушке, не замечая сидящего рядом негра. Сам Коготь поглядывал по сторонам, слегка щурясь от чересчур яркого для него света уличных фонарей. Наконец, эльфийка заметно напряглась: она увидела того, чье появление так долго ждала. Однако беловолосая не стала приветствовать его или каким-либо другим способом выдавать свое присутствие. Поэтому элегантно одетый мужчина, за которым она следила, всего лишь окинул оценивающим взглядом красивый черный экипаж, зачем-то вставший напротив не самого дорогого заведения в городе, и молча скрылся за дверью таверны. Затем Гвиатэль взглянула на своего подопечного и игриво улыбнулась: - Ты узнал этого человека, не так ли? - Да, миледи, - покорно кивнул тот в ответ. – Я узнал его. - Отлично. Значит, я не ошиблась. - Вы привезли меня сюда, чтобы я убил его? – спокойным тоном уже опытного убийцы спросил Коготь. - Нет, дражайший мой друг! – Она захихикала. – Если все, что ты мне о нем говорил – чистейшая правда, я не хочу тобою рисковать. Однако я сама здесь из любопытства. Видишь ли, кое-кто действительно хочет его убить. И мне крайне интересно, что из этого выйдет. И все же ты уверен, что это он? - Уверен, миледи, - холодно ответил негр и уставился на дверь таверны. – Это Коул, сын Дамиана.