Сильные мира сего

Маленький мальчик сидел на кровати, стараясь не сделать лишнего шороха. Худенькие ручки вцепились в потрепанный колючий плед, пытаясь хоть чуточку согреться. Гарри, а именно так его звали, кинул полный зависти взгляд в другой конец комнаты. Там, на двухспальной кровати спал еще один ребенок, более крупный, чем-то похожий на поросенка. Он был закутан в толстое, пуховое одеяло. Голова его покоилась на мягкой подушке. На кровати были разбросаны всякие игрушки, красивые книжки с разноцветными картинками и целых две бутылочки с соками.   Гарри с тоской осмотрелся, отметив, как сильно различаются их условия. Несмотря на юный возраст, мальчик был очень смышлен и уже сейчас понимал, что ему придется несладко.   Пытаясь отвлечься от дрожи, он закрыл глаза и начал делать то единственное, что никто не мог отнять у него или запретить. Он начал мечтать.  В его, возможно, слишком наивных и немного глупых мечтах, у него было много игрушек и красивой одежды. Горы сладостей, мороженого и сладких газировок. Но не только об этом мечтал мальчик... Родители. Вот, что действительно являлось мечтой.   Порой, когда тетя Петуния ласкала Дадли, Гарри представлял себя на месте кузена. Однако эти мечты разбивались вдребезги, стоило ему столкнуться с полным ненависти и презрения взглядом дяди или тети.  «Может быть, когда-нибудь я найду своих маму и папу... »  Тем временем, на первом этаже начиналась нешуточная ссора.  Вернон, пытаясь усмирить свой пыл, большими ложками поглощал шоколадное мороженое. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что в его доме растет мальчик фриков! Да где это слыхано?! Он был уважаемым человеком, имел репутацию, а тут! Этот наглый ублюдок, подкидыш, явился и теперь пытается все испортить! - Говорю тебе, - смачно чавкая, ворчал он своей жене, - этот беспризорник еще попортит нам нервы! Петуния, ну давай избавимся от него! В Лондоне столько детских домов и школ-интернатов!  - Любимый, не нервничай, прошу тебя, - Петуния пыталась придать голосу больше нежности. - Когда он подрастет, тогда и поговорим.  - Тогда и поговорим, - передразнил Вернон жену. - Когда он подрастет, он станет преступником, как и его отец! Не могу поверить, что согласился с тобой.   - Вернон, ты прав, конечно, - Петуния забрала у него ведерко "Баскин Робинс" и поставила вместо него на стол чашку зеленого чая. Вернон поднес к носу, напоминающий поросячий, чашку и, вдохнув аромат чайных листьев, поморщился, отчего стал еще больше походить на свина.  - Что это ты налила, и где мой сахар? - проворчал он, отодвигая чашку на другой край стола.  - Это зеленый чай, как и рекомендовал Доктор Хадсон. Пей, - ласково ответила Петуния.  - За что я плачу свои денежки этому шарлатану?! Пусть сам такое пьет, отвратительная штука!   - Пей. Он полезен для твоего сердца, - отрезала оскорбленная Петуния.  - Сама пей! - закричал Вернон, вставая из-за стола и грубо задвигая стул обратно. От сильного толчка кружка с бедным чаем подпрыгнула и с грохотом упала на кафель.   Петуния испугано вскрикнула, но под тяжелым взглядом мужа зажала рот тряпкой.  - Уберешь здесь все. Я жду тебя в спальне, - пробасил Вернон, и скрылся за дверью.  - Конечно, любимый, - глухо прошептала она ему вслед. Ее некрасивое лицо было напряженно, а серые глаза предательски заблестели. Ничего не выражающий взгляд был обращен на особо крупный осколок. Вдруг, перед глазами замелькали картинки десятилетней давности.  На них рыжеволосая девочка испуганно бегала вокруг любимой, маминой вазы, которую она случайно разбила. Девочка не знала что делать, хоть у нее и была волшебная палочка, она не могла ею воспользоваться.   Она, Петуния, стояла у дверного проема и всячески дразнила сестру, отчего Лили еще больше отчаивалась. На зеленых, словно два больших малахита, глазах выступили слезы. Обиженно оттопырив губу, Лили с трудом сдерживалась, чтобы не разревется на глазах сестры.  Громкий детский плач вырвал Петунию из воспоминаний.  Женщина, глубоко вздохнув, аккуратно вытерла слезы с покрасневших глаз.   - Сама виновата, - прошептала она, сама до конца не понимая, были ли адресованы эти слова Лили или самой себе. 

***

Вот уже который час Питер сидел на этой чертовой скамейке, дожидаясь, когда последний свет погаснет в окнах.  Придти сюда без маскировки - означало быть последним из идиотов.  На мужчине была надета довольно большая для его роста мантия, капюшон которой прикрывал его уродливое лицо. Глаза-бусинки внимательно следили за силуэтами, что тенями отражались на занавесках. Эти глупые магглы даже не догадываются выключить свет, ведь их видно! Вот же глупцы...   Питер невольно перевел взгляд на протез. Лорд смиловался пред ним, и он, Питер, теперь не мог насмотреться на свои новые руки. Хоть они и не были чувствительны, это было лучше, чем вовсе остаться без них.  Он слегка поежился от холода. Все же, погода осенью отвратительна.  Но вот свет выключился. Лишь фонарные столбы освещали Тисовую улицу. Сильнее натянув капюшон, Хвост пошел выполнять свое задание. 

***

Не только Петтигрю вышел этой ночью на охоту. Мысленно потирая руки в предвкушении чего-то веселого, Мефистофель, приняв свой истинный облик, прошел сквозь дверь, ведущую в детскую спальню.   Искушенный в подобных делах, он гаденько ухмыльнулся, почуяв запах блуда, исходивший из-за соседней двери.  Одним взмахом руки, демон зажег нелепый ночник в виде карусели.   «Эти смертные настолько ущербны», - подумал демон. Встав в середину комнаты, он закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться, чтобы открыть портал и забрать Наследника.  Но стоило ему лишь подумать о полудухах, как ужасный звук отвлек его. Обернувшись, он увидел нечто отвратительное, отдалено напоминающее детеныша смертных.  - Мда, Вельзевул хорошо поработал, - с презрением прошептал он. - Что же, и на тебя найдем расправу. Мара, явись!  Из холодного ночного тумана, словно тень, появилась женщина. Белокурые волосы водопадом струились по ее ночной рубашке. Ее можно было назвать красавицей, если бы не дьявольские, черные глаза.  Отвесив ей шуточный поклон, Мефистофель жестом руки указал на толстячка. В чернеющих глазах демоницы появился азартный огонек.  Пока Мара занималась снами порося, Мефистофель вернулся к своим делам.  Но вдруг...  Тихое кряхтение раздалось за дверью. Демоны тут же притихли и настороженно переглянулись. Мара, опасаясь быть пойманной, сразу растворилась. Мефистофель сделался невидимым.   Неуклюже открыв дверь, в комнату вошел коротышка, что-то пыхтя себе под нос. Демон сразу обратил внимание на предмет, что тот держал в руках.  «Колдунов мне тут не хватало», - мысленно произнес он, одним движением руки обездвижив названного гостя. Хвост с ужасом понял, что не может протянуть руку до кроватки. Он застыл в причудливой позе, абсолютно не чувствуя своих конечностей.  Вдруг, откуда ни возьмись, пред ним появился мужчина. Будто не заметив его, он наклонился над Поттером и, закутав его в старенький плед, в прямом смысле этого слова, провалился сквозь землю.

***

Альбус Дамблдор, самый лучший, по мнению многих, за всю красочную историю Хогвартса директор, ворочался на своей кровати. Сон не шел, а навязчивые мысли не хотели отпускать его. В последнее время он испытывал непонятную тревогу, отчего стал очень беспокойным. Если раньше он и пытался не обращать на это внимание, то теперь он был уверен - что-то не так.  Фоукс, в отличие от своего хозяина, тихо сопел в своей клетке. Еще раз перевернув подушку, Альбус закрыл глаза, настойчиво отгоняя глупые мысли. «Надо будет завтра отправить миссис Фиг письмо; уверен, с Гарри все нормально» 

***

Да, действительно, с Гарри все было нормально. Перемещение в подземный мир часто дается смертным очень тяжко, хотя они здесь редкие гости. Тем, кто сюда попал, обратная дорога закрыта. Но все ужасы Ада и Геенны Огненной обошли Гарри стороной, ведь душа ребенка была чиста и не запятнана.  Мальчик тихонечко сопел. Наконец-то ему было тепло, а мягкая подушка не раздражала кожу. Свернувшись в позе эмбриона, он лежал на большой кровати. Комната, в которую его поселили, была очень уютной. На стенах красовались разные мультяшные герои, высокие шкафы, на которых лежала куча разных игрушек и... Мефистофель, который сидел на краю кровати, всматриваясь в лицо ребенка.   Он мог поклясться, что видел его раньше. Нет, не его самого, скорее его предка, много тысячелетий назад. Демон аккуратно провел мозолистым пальцем по лбу мальчика. Нежную кожу уродовал странный шрам в виде молнии.   «Уверен, это какая-то метка. Зачем Асмодею помеченный смертный? Мальчишка не походит ни на дьявола, ни на полубеса. Самый простой человек. Что-то здесь не так... - Мефистофель, - басистый голос раздался за его спиной, - ты выполнил свою работу.  Асмодей, величественно выпрямив спину, гордой походкой шел к кроватке своего сына. Присутствие в комнате Мефистофеля не радовало его, а то что тот касается ребенка и вовсе раздражало.  - Да, выполнил, - задумчиво ответил Мефистофель. - Теперь твоя очередь.  Поправив шерстяную шаль, он обернулся и встретился со жгучим взглядом Асмодея. Он явно вызвал в демоне немалое подозрение, ведь так обычно смотрят на врагов.  - Я сделаю то, что обещал. Буду ждать тебя в тронном зале, но чуть позже. Сейчас, - он перевел взгляд на спящего сына, - сейчас мне надо остаться с ним наедине.   - Ты ведь знаешь, что не отделаешься от меня так просто? - угрожающе спросил Мефистофель.  - Не глупи, я и не собирался, - отрезал Асмодей. - Я человек слова, забыл?!   Этот выкрик, честно признать, слегка насмешил Мефистофеля. «До чего же ты нелеп. Этот мальчишка ослепит тебя, размягчит твою гнилую сущность». Демонстративно закатив глаза, он развеялся. Нельзя тратить силы на Асмодея, ему еще разбираться с Марой.  Асмодей никогда себе в этом не признается, но эта безгласная тишина, что царила в комнате, очень трогала его. Щемящее чувство разлилось по нему, а в груди появился неведанный ранее трепет.   «Сын. Спустя столько лет, ты наконец вернулся домой».