Надо мною оваций шквал, Все сметая, летит над партером. Боже мой, да куда я попал? Неужели я стал лицемером?! Это даже совсем не абсурд. Мир на грани падения нравов. Где же, Боже, твой праведный суд? ... А над залом проносится: "Браво"!
Сильнейший ливень бушевал за окнами. Детский плач раздался с соседней комнаты. Проворчав что-то о несправедливости и необходимости контрацепции, Вернон Дурсль с трудом оторвался от подушки. Затянув халат потуже, он бросил взгляд на мирно спящую жену, и, тяжело вздохнув, направился в детскую. Дадли беспокойно ворочался на кровати, оттопырив губу. Не умолкающий ни на секунду визг собственного сына так сильно раздражал слуховой аппарат Вернона, что неволей ему захотелось просто прикрыть дверь и уйти отсюда. - Эй, ну что ты? Давай уже, хватит, - неуверенно шептал он, поглаживая ребенка по животу. - Тебе не надоело? Мешаешь спать всей улице, проказник. Мужчина потянулся за бутылочкой сока. На ее дне остался лишь осадок, а вторая закатилась под кровать. Поморщившись от мысли, что придется лезть туда, он перевел взгляд на соседнюю кровать. - Все равно ты должен мне по гроб жизни, не сломаешься, - Вернон подошел ближе к кровати Гарри. Схватив бутылочку, он уже хотел было вернуться к ревущему сыну, как вдруг заметил нечто странное. - С каких это пор ты так разнесся? - мужчина потянул за край одеяла, и слегка опешил, поняв, что под ним всего-лишь подушка. «Где этот паршивец?!» Кое-как успокоив сына, Вернон вернулся в спальню. Прогнув под собой кровать, он несколько секунд пытался отдышаться. - Петуния, куда ты дела мальчишку? - тяжело прошептал он. - М - м - м, спи... - простонала она, повернувшись на другой бок. - Что значит "спи"? Где этот поганец? - не вписался Вернон. - Спит, наверное, где ему еще быть? - недовольно пробурчала она, потирая сонные глаза. - Я только что оттуда, его там нет, - прошипел Вернон. - Как это нет? А где же он? - вскочила Петуния, с ужасом уставившись на мужа. - Я тебя об этом и спрашиваю! Он пропал, его там нет!***
- Значит я буду жить здесь? - Гарри, а если быть точнее - Леон, сидел на коленях отца, с любопытством осматривая зал. - До своего совершеннолетия - да. Когда тебя занесут в Адскую книгу как являющегося Архидьяволом, тебе дадут задание всей твоей жизни, - мягко объяснял Асмодей. - А кто даст? Ты? - Нет, сынок. Такие важные решения принимают Уважаемые. Тебе не стоит думать об этом. - Хорошо, - кивнул Леон. Чувствуя себя неудобно от наступившей тишины, Асмодей начал мысленно перебирать вопросы, которые хотел было задать мальчику, но все они казались ему... дотошными. А вдруг Леон не захочет говорить с ним? Вдруг мальчику неприятна вся эта ситуация, и он мечтает вырваться из Ада, поэтому и ведет себя так тихо? - Леон, не хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь? - мягко проведя когтистой рукой по жестким волосам сына, спросил Асмодей. - Нет, - быстро ответил Леон. - Уверен? - Вообще-то, - мальчик замялся, поведя плечом, - есть один вопрос. - Я внимательно слушаю тебя, - Асмодей наклонил голову, чтобы встретиться взглядом с сыном. Мальчик, неуверенно нахмурив бровки, спросил: - В Ад попадают только плохие - так говорила тетя. Я плохой? Поэтому я здесь? Подобного вопроса Асмодей не ждал. Сердце неприятно заныло, и, тяжело вздохнув, он сильнее прижал к себе Леона. - Вовсе ты не плохой. Те, кто говорят об Аде, о всем, что связано с этими местами, - лишь глупые выдумщики. Поверь сынок, гораздо лучше быть здесь, чем... Ну, к примеру - в Раю. - Но почему? Я не понимаю, ведь в Раю так хорошо! - не унимался мальчик. - Хорошо говоришь? - ухмыльнулся Асмодей, - Эх, сынок... Мал ты еще. Для каждого своя правда. Кому-то хорошо быть плохим, кому-то ангелом во плоти. Мир не делится на черное и белое. Сегодня многие утверждают, будто Рай - это нечто высокое и невинно-чистое. Лишь мы, жители Подземного мира, знаем правду. Лицемерие - вот что правит на небесах.. - Лицемерие? - Именно. Бог - старый интриган, использует своих ближних для высших, по его мнению, целей. Жертвами его мясорубки становятся все, кто ему верит. Если ты отказываешься быть свинкой на убой, тебя изгоняют с небес... - Что за цель? Чего они хотят? - внезапно прервал его Леон. - Свою лживую сущность они выдают за доброту. Их цель - сделать рабами всех. У Бога нечто вроде комплекса неполноценности, - съязвил Асмодей. - Откуда ты это знаешь? Ты был там? Асмодей со смесью грусти и раздражения взглянул на сына. Сейчас ему хотелось кричать о том, чтобы мальчик заткнулся и не задавал подобных вопросов. - Я когда-то был одним из высших... - А теперь? - Теперь я один из сильнейших! - с этими словами он вскочил с трона, держа сына на руках. - А ты... ты станешь величайшим, сын мой! - он высоко поднял Леона и слегка подкинул его вверх, отчего мальчик задорно рассмеялся.***
- Мой Лорд, смилуйтесь! Клянусь Мерлином, я был почти у цели, но... Яркий свет, от которого сильно резало глаза, заливал комнату. Том Риддл чувствовал, как сильно билось сердце, грозясь вот-вот выскочить из груди. Рядом с ним лежало измученное тело Питера Петтигрю... - Я же говорил тебе, Хвост. Я тебя предупреждал! Где мальчишка? Ты, сукин сын... Длинная мантия и босые ноги Тома были испачканы кровью, а сам он, тяжело дыша, смотрел на собственное отражение в зеркале. - Он появился из ниоткуда, под капюшоном, я не видел лица... - Не успел среагировать, как... - Взяв с собой гаденыша... - Провалился сквозь землю... - Авада Кедавра! Том не любил зеркала. Порой заглядывать в тот мир и смотреть на собственное изуродованное отражение доставляло ему больше боли, чем он мог себе представить. Некогда красивый, безумно обаятельный юноша, он всегда считал, что весь мир у его ног. Сегодня он - змееподобное существо без души... Воспоминания шестидесятилетней давности до сих пор будоражили его сознание. Тот вечер, когда все изменилось в его жизни, он помнил хорошо. Вряд ли подобное вообще забывается... Покрытые черной плесенью некогда яркие обои, кусками содранные с ветхих стен, безжизненно свисали, едва касаясь деревянного пола. Сырость и холод - вечные гости этого места. Порой кажется, что на серых улицах Лондона и то теплее, чем в этой комнате. Бедная обстановка не прибавляла ни капельки уюта, а почерневшая лампочка, кажись, и вовсе не менялась в этом веку. Маленький Том с нескрываемым презрением смотрел на своих соседей по комнате. Эти идиоты, а иначе их никак не назовешь, целое утро мучили котенка, пытаясь оторвать ему хвост. Сейчас, сидя на холодном полу, они воодушевленно делились способами закончить начатое. Подобные развлечения Том считал варварством. Тяжело вздохнув, он повернулся к окну, чтобы разглядеть ночные звезды, которые ему казались прекрасными. Порой, когда миссис Коул не видела, он прятался в коридоре после отбоя, чтобы с балкона наблюдать за ними. Конечно, сквозь грязное окно вид был не таким ярким, что очень сильно расстраивало его. Решил для себя, что надо дождаться звонка, и, когда все лягут спать, он снова пойдет на балкон. Свежий ветерок мягко ласкал тело юноши, забираясь под легкую пижаму. Довольно улыбнувшись, Том откинулся на кресло, наслаждаясь запахом мокрой после дождя листвы. Вдруг все прекратилось. Вместо прохлады он почувствовал сильный жар, отчего моментально вспотел. Ночная рубашка прилипла к спине, раздражая кожу. Мальчик открыл глаза, чтобы оглядеться, но тут же пожалел об этом. Высокий мужчина стоял прямо напротив него. Вид его был очень зловещим. Сердце мальчика пропустило удар, он уже было набрал в легкие воздуха, чтобы закричать, но незнакомец одним взмахом руки остановил его. Выдохнуть было невозможно, да и вдохнуть тоже - легкие просто не поддавались. Схватившись руками за горло, Том бился с конвульсиях несколько секунд. В глазах его потемнело, и мальчик упал, сильно ударившись головой о подлокотник кресла.***
Стук острых каблуков об асфальт отдавался эхом по всей улице. Сильнейший ливень заливал Лондон, и лишь одна единственная женщина с элегантным черным зонтом решилась выйти в эту погоду. Добравшись до нужного ей дома, она, поправив свой деловой пиджак, постучалась в дверь. Громкий топот, напоминающий больше слоновый, нежели человеческий, раздался в доме. Не желая ждать и секунды, она снова постучала, не забыв при этом скривить ярко-алые губы. - Да иду я, иду! - пробасил хозяин. Резко распахнув дверь и чуть не сшибив с порога женщину, он недовольно поморщился. - Чего вам надо? Кто вы? - Меня зовут Сандра Бэл, я старший инспектор органов опеки и попечительства Лондона. Позволите зайти? - низким голосом ответила она. - Органы опеки? Что вам нужно? Я ничего не подпишу, убирайтесь! - Вернон уже готовился захлопнуть дверь, но инспектор остановила его жестом руки. - Бога ради, не ведите себя как идиот. Я насчет вашего приемного сына, мистера Гарри Поттера. - А, этот, - скривился Дурсль. Окинув ее подозрительным взглядом, он все же отошел, чтобы пропустить ее в дом. - Ну, раз пришли, заходите. - Благодарю. - Петуния, у нас гости! Это насчет твоего гаде... Гарри, - он обернулся, надеясь что гостья ничего не поняла, - присаживайтесь, - указал он на диван с жутким узором. - Вернон, дорогой, что случилось? - одетая в простенький розовый халат, Петуния впопыхах спустилась с лестницы. Лицо женщины тут же исказилось в гримасе злости, стоило ей увидеть напротив мужа высокую и стройную брюнетку. - Любимый, кто это? - Это инспектор опеки, пришла поговорить о Гарри, - подмигивая одним глазом ответил он. - Ээ, что же. Не буду вам мешать, - улыбнулся Вернон инспектору и жене и потопал в сторону кухни. - Вы пришли по какому поводу? - спросила Петуния, все так же прожигая Сандру взглядом. - Миссис Дурсль, понимаете, до нас дошла информация, будто за мальчиком здесь плохо присматривают, вот я и решила убедиться, что нам лгут. - Вам лгут! - воскликнула Петуния, быстро присев напротив Сандры, - Мальчик живет в прекрасных условиях. Поверьте, мы души в нем не чаем! - Я надеюсь, - хмыкнула инспектор. Открыв небольшой чемоданчик, она достала оттуда большую папку. - Это, - указала она на бумаги, - досье мистера Поттера. Вы понимаете, я на вашей стороне, именно поэтому пришла сюда без остальных. Я бы хотела, чтобы вы подписали кое-что. - Подписать? Нет, извините, я не... - Это всего-лишь формальность, так, ерунда. Просто поставьте подпись. - Нет, без мужа я... - Петуния отрицательно покачала головой. - Ну ладно, я хотела по-доброму, - тяжело вздохнула инспектор. Улыбка исчезла с ее красивого лица, и в мгновение секунды она оказалось рядом с перепуганной женщиной. Схватив Петунию за руку, Сандра внимательно изучала ее лицо, а затем, поймав ее взгляд, медленно и четко произнесла: - Вы. Поставите. Здесь. Свою. Подпись. - Я поставлю... - под гипнозом повторила Петуния. Сильно расширенные зрачки окрасили ее глаза в черный цвет, а безумный взгляд был направлен на документ. Взяв ручку, она против собственной воли подписала бумагу. - Хорошая девочка, - самодовольно улыбнулась Сандра. - Вот и замечательно, вот и хорошо. А теперь, - она снова посмотрела на Петунию, - забудь все. Не сказав больше ни слова, инспектор захватив портфель, выскочила на улицу, захлопнув за собой дверь. Шокированная Петуния все так же сидела в кресле. Состояние прострации длилось мгновение, а к горлу подступила тошнота. Зажмурив глаза, она пыталась вспомнить, что именно она забыла в гостиной. - Дорогая, подойди на секундочку, - крикнул Вернон из кухни. «А точно, мужа надо накормить». Пройдя тринадцать шагов от дома, Сандра с удовольствием разглядывала документ. Один взмах руки - и скрпеленный документ превратился в толстую книгу. - Как мило, сегодня обошлось без жертв, - прошептала она, проведя рукой по кожаной обложке. Не без удовольствия она наблюдала за древними символами, что двигались на книге. Обернувшись, Сандра окинула дом оценивающим взглядом. Сузив глаза, она тяжело вздохнула: - Я еще пожалею об этом. Так и быть... - Один щелчок, и двухэтажное здание охватил пылающий огонь. Едкий запах дыма сразу же ударил в ноздри. Втянув как можно больше воздуха, женщина удовлетворенно улыбнулась и пошла в сторону длинной улочки, хладнокровно слушая ужасающие вопли, которые доносились ей вслед.***
Это место Асмодей хотел показать Леону сразу же, как только мальчик проснулся. Великая Комната Девяти. Девять больших красочных портретов украшали ее вдоль одной стены. На каждой из картин были изображены девять высших Архидьяволов Ада. Взбудораженный Леон первый раз в своей жизни видел нечто подобное. Заворожено рассматривая их, он заметил, что на самой первой картине был изображен никто иной, как его отец. - Это ты, - прошептал он, подойдя к картине. На ней был изображен Асмодей в окружении трех нимф. Три его головы были направлены вверх, в сторону Рая, таким образом бросая вызов самому Богу. - Да. Этой картине больше двух тысяч лет, не трогай ее, - одернул он руку сына. Мальчик виновато опустил голову. - Леон, на них лежит защита, она может ранить тебя, - без осуждения сказал Асмодей. - Хорошо, - ответил Леон. - Пойдем, я расскажу тебе об остальных. Это, - он указал на портрет, - третий по значимости Архидьявол в Аду. Вельзевул, так его зовут. - А почему он держит в руках муху? - Это его истинная сущность, - объяснял Асмодей, - перед Хозяином все мы, Архидьяволы являемся такими, какими нас создали. - А это кто? - Леон указал на четвертый портрет. Асмодей нахмурился, увидев на кого именно указывает сын. - Его звали Белиал, - нехотя ответил он. - Звали? - Видишь ли, шестьдесят лет назад его изгнали из Ада, с тех пор его имя покрыто позором. - Но что он сделал, отец? - не унимался Леон. - Нечто отвратительное. Он предал всех нас. Тебе не нужно знать всей истории, лишь помни, что он опасен. За свою ошибку он был изгнан на Землю, где проведет тысячу лет. - Это грустно, - вздохнул Леон, разглядывая изображение. - Да. Раньше он был правой рукой Хозяина, величайшим и самым известным Архидьяволом всей Преисподней, - не без грусти ответил Асмодей.***
В подземном царстве, то есть в седьмых вратах, обстановка накалилась. Презрительно скривив губы, Мефистофель небрежно перебирал отчеты, которые полудухи принесли ему часом ранее. Этих горбатых ничто не исправит, они будто специально злили его, путая все пергаменты и складывая все в одну кучу. Разобраться в ней стоило не мало нерв, и демон вот уже целый час демонстративно фыркал, вытягивая из кипы один за другим согнутые куски. «Когда я вернусь в Ад, первым делом найму помощника, а то уж совсем с ума посходили. Кстати, насчет сумасшедших...» Мысли снова вернулись к Асмодею и таинственному Наследнику. Мефистофель считал себя достаточно умным, чтобы понять, что Триада сделала большой шаг вперед, тем самым приблизившись к Владыке, но вопрос в том, знает ли сам Владыка об этом Наследнике? Что бы ни говорил Асмодей, чувство тревоги не отпускало Мефистофеля... Вдруг истошный крик вырвал его из мыслей. Звук раздавался со всех сторон, будто окружал его. Чувствуя опасность, Мефистофель медленно сунул руку в карман, пытаясь нащупать кинжал. В конце концов, он многим перешел дорогу, возможно кто-то из старых друзей решил отомстить ему? Ладонь сильнее сжала рукоятку, когда крик стал громче. Мефистофель уже хотел было переместиться, как вдруг все закончилось. Мертвая тишина в секунду окутала все помещение, что еще сильнее насторожило демона. «Опять проделки бесов!» - Ты всегда так напряжен на работе? Видимо Триада не очень тебя жалует, - раздался гнусавый голос за спиной. Еле заметная улыбка коснулась губ Мефистофеля, и он, уже зная, кто именно пред ним предстанет, ослабил хватку и вынул руку из кармана. - Возвращение блудного сына... Какие безвкусные эффекты, друг мой. Решил напугать меня этим спектаклем? - весело сказал он, обернувшись к своему гостю. - Добро пожаловать домой.