***
– А сейчас, как я и обещал, мы выступим с нашей первой песней! – радостно заявил Арлерт в микрофон и, поманив рукой зашедших товарищей по группе, направился к барабанной установке. На сцену вышел квинтет музыкантов. За барабанной установкой удобно устроился самый буйный и неугомонный из всей компании человек – Майк Арлерт. Синтезатор же заняла Таша Свит. Пройдясь своими тоненькими пальчиками по белым клавишам, проверила их звучание, и, мило улыбнувшись, что-то крикнула в толпу. Зазвучало соло – Изая настраивался на свою волну, а бас заняла Зои Оклус – мисс неприступность. – Ну, что, ребята, для вас выступает группа Masochists! – раздался звонкий голос Хидлт, стоящей у микрофона. Сверкая глазами, она сделала шаг назад, и, как только зазвучала музыка, начала выкрикивать уже приевшиеся слова: – А-а-а, I miss the misery! – она затихла. Резкие удары баса раздавались в колонках, после чего следовали такие же резкие и взрывные удары медиатором о струны соло-гитары. – I've been a mess since you stayed, – блаженно выдавливая каждое слово, облизывала подсохшие губы. I've been a wreck since you changed, Don't let me get in your way, I miss the lies and the pain, The fights that keep us awake, – усилия натиск, добавляла больше драйва, после чего выкрикивая: – I'm telling you! – I miss the bad things The way you hate me, I miss the screaming, The way that you blame me! Miss the phone calls, When it's your fault, I miss the late nights, Don't miss you at all! – вновь удары баса, вперемешку с соло. Притопывая ногой, Сара пыталась выдать через песню все свои эмоции. Через песню, она пыталась передать всё, что чувствует. – I like the kick in the face And the things you do to me! I love the way that it hurts! – протягивая слова, закрыла от переизбытка чувств, горящие адским огнём малахитовые глаза. – I don't miss you, I miss the misery! – подключились остальные девочки, когда солистка замолчала. – I've tried but I just can't take it, I'd rather fight than just fake it~ – Cause I like it rough, – с ослепительными улыбками пропела вместе с певицей Таша и со спокойным лицом, как будто её вообще нет на сцене, Зои, каждая играя на своём инструменте. – You know that I've had enough, I dare ya to call my bluff, Can't take toо much of a good thing – I'm telling you! – зрители вспыхнули. Дикий гогот, радостный возгласы и ярые выкрики похвалы. Некоторые даже подпевали, ведь никто не мог устоять перед этой прекрасной музыкой. I miss the bad things, The way you hate me, I miss the screaming, The way that you blame me. I miss the rough sex, Leaves me a mess, I miss the feeling of pains in my chest! Miss the phone calls, When it's your fault, I miss the late nights, Don't miss you at all! I like the kick in the face, And the things you do to me! I love the way that it hurts! I don't miss you, I miss the misery! Just know that I'll make you hurt, – I miss the lies and the pain what you did to me, – вновь помогли солистке остальные участницы группу вместе с толпой зрителей. When you tell me you'll make it worse~ – I'd rather fight all night than watch the TV, – пока она растягивала каждое слово, за неё продложали допевать девушки. – I hate that feeling inside You tell me how hard you'll try But when we're at our worst I miss the misery…Музыка: Halestorm – I miss the misery.
И дальше вновь сначала. Солистка завораживала своим пением, непроизвольно заставляя подпевать вместе с ней. Все те, кто находился там, не ожидали от группы таких эмоций. Музыка пробирала до глубины души, а пульс стучал в висках, выбивая весь адреналин наружу. Песня закончилась, все восторженно завизжали. Да, именно завизжали, потому что по-другому это язык не повернётся назвать, и ринулись к группе, поднимаясь на сцену. Поздравления сыпались большим потоком с разных сторон, не давая даже и разобрать, что они желали. Каждый участник группы отнесся к этому по-разному: кто-то принимал всё и в благодарность, напевал что-то ещё из их арсенала, на что чуть ли не погибал от натиска фанатов; кто-то стоял с каменным лицом, пытаясь пропустить всё мимо ушей; а кто-то, самый гениальный, если быть точнее, то Сара – сейчас пытался проползти под ногами восхищённых зрителей, дабы избежать участи, настигнувшей всех остальных. Коварно улыбаясь, когда всё-таки смогла выбраться на волю, Хидлт покосилась на толпу, и быстренько, чтобы её не застукали, двинулась к выходу, на свежий воздух. Сара не любила запах табака, поэтому старалась держаться открытого пространства, когда находилась в компании своих товарищей по группе. На заднем дворе были качели, на которые она и села, блаженно прикрыв глаза. Ветер обдувал бледное лицо, очерчивая каждый изгиб, повторяя каждую ямочку. Он разгонялся под ногами, заставляя мурашки на коже забегать в разные стороны. Ей это нравилось, и нравился покой, в который она случайно забрела, создавая в своих мыслях новый мир. Но, так или иначе, её блаженству пришёл конец в виде радостного баса, доносившегося откуда-то сверху. – Ва-ха-ха-ха-ха! – Да ладно?! – она подпрыгнула, отпрянув от качелей и прячась за дерево, в попытке избежать пылких объятий человека, падающего с небес. Но не срослось… – Сара-ачка, миленькая, любовь звёзд моих, есть разгово-о-ор~, – всё-таки заметив свою жертву, пропел, кружась на месте, директор академии искусств Саотоме. Сара впала в каплю, но мысленно дав себе пощёчину, решила спросить, какой же у него к ней разговор, хотя недобрые мыслишки играли на и так подкосившихся нервах. – Я-я-я вас слушаю, – голос дрогнул, а сама Хидлт дёрнулась, как от огня, завидев нагло усмехающееся лицо совсем близко. Блеск очков совсем выбил солистку из колеи – она отступила на пару шагов назад. – Сара-ачка, миленькая, вы ведь вместе с ребятами группу составили~. Наверное, вы хотели бы на магистрату-у-у-уру поступить? – словно пропел Саотоме, подпрыгнув на сиденье качелей, пытаясь прокатиться на них стоя. – Н-н-наверное, – шоковое состояние не позволяло нормально говорить, ведь тот, кого она больше всего боялась из-за его непредсказуемости в академии, перед ней. И сейчас даже спрятаться не за кем: они одни, и поблизости ни одного члена группы Masochists. – Я-я не з-знаю. Пульс со всей силы вновь стучал по вискам, в горле пересохло, а ноги стали ватными. Она стояла, словно вкопанная, боясь пошевелиться, а её бывший директор, радостно хохоча и яростно теребя красный в белый горошек, уже приевшийся глазу за время учёбы в академии, галстук. – Ла-адушки, тогда добро пожаловать на магистратуру!~ – вновь пропел мужчина, прокрутившись на одной ноге и хватаясь за привязанную к веткам дерева верёвку. – Жду вас в магистратуре. Спасибо за внимание! Испарился, как будто и не было. Но ошеломлённое состояние Сары дало подходившим членам группы предположение того, что могло произойти за то время, пока они пытались избавить дом от потока людей. Девушка задрожала и опасливо стиснула зубы, как только Зои положила свои руки на её плечи, пытаясь привести в чувства. А потом и вовсе перевела полный ужаса взгляд на друзей, из-за чего все тут же стали расспрашивать ту. – Сара, дорогая, что произошло? – первая заговорила, стоящая прямо перед носом солистки, Оклус. – Ну же, не тяни! – после пары минут молчание попытался выдавить из особы Изая. Хидлт глубоко вдохнула. – П-простите, ребята, я… – чуть ли не всхлипывая, решила всё-таки выдать эту новость дрожащими губами, – я… Нас Саотоме на магистратуру зачислил. Это был контрольным выстрелом в голову для всех, кроме позади всех стоящей Таши. Девушка прекрасно понимала такое поведение своей подруги, ведь они вместе поступали в академию, и вместе заходили к директору, который, как оказалось, ненормальный. А Хидлт больше всего на свете боится не пауков, как любая другая девушка, а людей, отличавшихся своим поведением и непредсказуемыми, чаще всего нездоровыми, поступками. Иначе говоря, Сара боялась психов. – Так это же хорошо, дурёха! – улыбнулся во все тридцать два зуба соло-гитарист и, похлопав по плечу подругу, рассмеялся, впрочем, как и все остальные. – Ха-ха, Хид, ну ты бы себя видела, – пытаясь подавить в себе рвущийся с новой силой смех рукой, Изая обвёл взглядом всех находившихся рядом с ними, и продолжил свою мысль, – Как будто съела, кхе, кислый лимон. И правда, сейчас, после слов своего двоюродного брата, коим являлся Изая Сенклер, она выглядела так, словно её чем-то огрели, при этом запихнули в рот пару кусков лимона. Перекошенное, с каплями ужаса лицо – только в комедийном кино играть. Брови сдвинуты на переносицу, глаза по пять копеек, рот сдвинут, с одной стороны открывая вид на белые идеально ровные зубы, а складочки кожи волнами украшали лоб. – Не морщись, а то потом морщины появятся, – дала дельный совет Зои, ставя по бокам талии, только что скинутые подругой руки. – А вообще, то, что Саотоме сам нас позвал на магистратуру – огромный плюс. Значит, ему понравилось, как мы играли, – окинула прядь золотистых волос назад и откашлялась. – И на магистратуре Саотоме Рен-сама со ST☆RISH работает. Везёт, везёт, – и было сказано всё это с каменным выражением лица. Всё нормально – это Оклус. – А ведь точно! И ещё парни из Quartet Night! А-а-а! – завизжала Таша только при одном упоминании своей любимой группы. Quartet Night – для неё всё: воздух, вода, еда, сон и прочее, прочее, прочее. Звучит странно, ну а что поделать. Она знает все их песни и биографию каждого. Один раз, в том году на концерне ST☆RISH и HE★VENS, когда она случайно встретила своих кумиров, чуть ли не сломала руку бедному Сатоши Йо, по воле случая попавшемуся ей на глаза. После того, он ни то что бы, ни пошёл в академию, а вообще перестал появляться на глазах у неё и всех её знакомых. Так напугать человека, видимо, может только Свит. Судорожно хватив ртом воздух, неугомонная клавишница хотела было продолжить свою пламенную речь о том, какие Quartet Night великолепные, но, слава всем известным богам, ей закрыли рот рукой и прижали к дереву, чтобы та даже и не думала продолжать. – Мы тебя поняли, прекрати визжать, а то всех соседей разбудишь. Сказать, что девушка выдала самый что ни на есть, ужасный аргумент – значит, ничего не сказать. Разбудить соседей. Спрашивается, каких? Особняк Таши Свит, а если быть точнее, то Германа Свит, находился на окраине города, вдали от последней многоэтажки на целый километр, если не больше. Но, как ни странно, та поверила и прекратила вопить. Парни хлопнули себя по лбам, мысленно спрашивая кого-то, в кого Таша такая доверчивая. Но не найдя ответа, лишь повернулись к смеющейся Зои. Опять, странное дело, но, похоже, сегодня какой-то странный день, раз даже эта «мисс неприступность» сняла свою маску. Звонко смеясь, она пыталась заглушить звуки рукой, но попытки были тщетными. – Так, всё, я не при делах. Пойду собирать чемодан, – помахав напоследок друзьям, а по совместительству и напарникам по группе, Майк двинулся к особняку, по дороге не забыв прихватить стоящий на небольшом уличном столике стакан с каким-то напитком, на ходу осушая тот, и ставя уже в доме на подоконник. Хозяйка дома фыркнула, но говорить ничего не стала, всё равно придётся долго и усердно драить каждое пятнышко. – Мы тогда тоже пошли, – заметив убийственный, но в то же время и просящий помощи взгляд, Изая и Зои решили по-быстрому уйти, пока та не посадила их на цепь и не приказала убирать против их воли, – уже поздно, думаю, нас предки заждались. Покедова, Таша. – Да, Таш, пока. Удачи! – выходя вслед за другом, пролепетала бас-гитаристка, напоследок бросив взгляд на не двигающуюся Хидлт. – Эм, Хид, идёшь? – но та покачала головой в знак протеста и улыбнулась, – Хорошо, тогда до завтра, на нашем старом месте. Тишина окутала задний двор поместья Свит. Никто из присутствующих не решался её нарушить. Было слышно, как гуляет ветер, как выехали две машины, пролетев в сторону города мимо забора. Но они, по-прежнему молча, стояли на местах, полностью погрузившись в свои мысли. – А! – резко воскликнула Таша, видимо, что-то вспомнив, возгласом выводя и оцепеневшую Сару из раздумий. – Что случилось? – Надо же убраться… – засмеялась от реакции подруги шатенка, лёгкой походкой направляясь в дом. Сегодня у них будет долгая и незабываемая ночка со шваброй, веником и моющими средствами.