Торнадо чувств

             Телефон вибрировал, наверное, целую вечность, доставая своим нудным гудением только что прилёгшего поспать Изаю. Ещё чуть-чуть, и его нервы бы порвались, как струны гитары на недавнем подсобном концерте, который мазохисты давали перед самым дебютом. Сейчас же, держась из последних сил, чтобы не выкинуть надоедливый аппарат, он что-то недовольно бурчал, поднимаясь с кровати.       Пройдя через всю комнату к противоположной стене, у которой находилась кровать товарища, Сенклер, недолго находясь в поиске, всё же смог достать чудо технологии. Открыв крышку он, посмотрев на номер звонящего абонента, отклонил вызов, окончательно выключив телефон.       В параллельной комнате от них, также пытаясь уснуть, ворочаясь в кровати, находился Курусу. Его блондинистые волосы в беспорядочном состоянии покоились на подушке, глаза широко распахнуты, а щёки налиты румянцем. Пару часов назад, когда он только-только потерял из виду свою возлюбленную, его состояние резко ухудшилось, после чего пришлось немедленно звонить первому попавшемуся абоненту, которым, кстати говоря, оказался семпай. Миказе тогда и забрал его, пообещав, что обязательно найдёт девушку. Сейчас же, вместе с Ранмару и Камю, они отправились в полицейский участок, оставив Сё на его лучшего друга Нацуки.       С каждой секундой, казалось, температура поднималась всё выше, а дышать уж совсем было нечем. Открывая рот словно рыба, он жадными вдохами глотал обжигающий горло воздух. Хотелось открыть окно нараспашку, вдохнуть и просто осесть на пол поджав под себя ноги. Кажется, вдобавок к своей болезни он подхватил простуду, совсем недавно разгуливая под дождём.       В комнату постучались, после чего, подождав минуту, вошли внутрь. Это оказалась среднего роста девушка с карими глазами, переливающимися при свете включённой настольной лампы. Она осторожно прошествовала до больного, придвинув к двухъярусной кровати стульчик, на который, впоследствии, и села.       — Отоя обещал чуть позже сменить меня, — перебила молодая особа юношу, как только он хотел попросить её уйти спать, ведь время недетское, а спали-то многие всего ничего. — А тебе, Сё-кун, сейчас лучше поспать. И, нет, пока вестей нет, — она грустно вздохнула, вновь перебив блондина.       Таша переживала за свою подругу не меньше, чем Курусу, поэтому прекрасно понимала всего его чувства. В данный момент ему ещё и не повезло вот так вот слечь с температурой, причём не маленькой. И ведь ничего не может сделать. Только другу помогать, да нервы терять.       Она положила ему на лоб махровое полотенце, смоченное прохладной водой. Ей бы и самой не помешало расслабиться, но совесть и долг так просто не могли отступить. Поёжившись, Свит перевела взгляд на спящего Синомию, который дрых без задних ног на верхней кровати. Усталость настигла и его, бедняга. Сладко посапывая, он, наверное, видел уже десятый сон с участием миленького Сё-куна, облачённого в очередное платье с рюшечками и разнообразными цветочками.       — Скажи, — прохрипев, Курусу чуть приподнялся на локтях, но тут же был возвращён в прежнее положение, при этом оказавшись одаренным яростным взглядом Свит, однако она и не думала прерывать его, — Сара ведь по-настоящему любит Отою?       Неожиданный и совсем неуместный вопрос, который лучше бы было задать именно девушке. Таша смутилась, пытаясь припомнить все эмоциональные всплески брюнетки, так настойчиво впаривающей ей свои рассказы о «великом и могучем Отое Иттоки».       — Ну, даже не знаю… — задумчиво протянула она, прислонив указательный палец к пухлой губе. — Я бы сказала, что она им восхищается.       — Это то и понятно, но любит ли она его как парня? — он был настойчив и непоколебим. Единственная цель и такой удачный момент – рядом сидит настоящий справочник по Хидлт. Ну просто нельзя было отступиться.       — Возможно, испытывает симпатию, влечение, какие-то ещё чувства, но чтоб настоящая любовь – не думаю. Вообще, если рассуждать логически, то она стала просто обычной фанаткой с небольшим отклонением в сторону «любви», — наклонив голову, она, чуть сгорбившись, цокнула язычком, что-то вспомнив. — Ах да, после поцелуя этот фанатизм перешёл в рамки «сильная симпатия». Но не любовь, нет. Возможно, после его действий ей стыдно. Только вот я могу и ошибаться…       — П-поцелуя? — переспросил ошарашенный юноша, чуть ли не захлёбываясь в собственной слюне. Красный, вспотевший и безумно злой больной блондин, косивший под «пенёк», с замиранием сердца смотрел точно в глаза молодой особы, вымаливая ответа. Впрочем, долго ждать ему не пришлось.       — А ты не знал?       — Нет, — качнул головой, однако тут же пожалел, получив порцию головной боли. Скривившись, он перевернулся набок, уткнувшись виском, в котором необузданной энергией бился пульс, в мягкую подушку.       — Ну вот теперь знай. А вообще, ну-ка давай спи. Чем раньше заснёшь, тем быстрее выздоровеешь! — Таша победно улыбнулась, закинув сползшее со лба полотенце обратно. У самой дел по горло, так ещё не хватала на шею себе посадить и Сару, которая будет душить её вечно. Вот только найти бы её ещё… живую и невредимую.       На самом деле Аи Миказе рассказал Стариш и остальным жителям общежития лишь долю всей правды, решив, что так будет лучше для всех. Для них в первую очередь, ведь кто знает, что у кого там с нервами? Умолчал он, конечно же, о похищение, заменив его обычным уходом молодой особы. Значит, ушла, и с концами.

***

      — Не отвечает, да?       Невыносимо душно. Так душно, что даже дышать трудно. Сколько бы ты ни оттягивал этот, словно душащий тебя галстук, насколько бы сильно ни открывал окно, всё равно будет также душно. Душно от постоянно сверлящих твою спину когда-то малахитовых глаз. Они потеряли цвет, стали блёклыми и как будто стеклянными; но они продолжали всё так же сверлить.       — Хочешь об этом поговорить?       Невыносимо тошно. Тошно оттого, что тебе каждую секунду выносят мозг постоянными вопросами. Они не кончались, будто их в запасе были целые миллиарды. Нескончаемая мука. Она просто высасывала из него все силы. Она просто хотела вымотать его до такой степени, чтоб он упал замертво, а она со спокойной душой могла уйти домой, к друзьям.       — И что ты этим добиваешься?       Неимоверно бесит. Бесит до такой степени, что хочется убить. Он ведь это может сделать, даже бровью не поведя. Просто достать пистолет и выстрелить этой надоедливой девчонке в голову, навсегда обретя покой. Мир и спокойствие. Гармония. А в такой плюс ещё и напряжённой обстановке аж читать не хочется, ведь этот взгляд, эти вопросы и нервозное постукивание костяшек о стол выводит.       — Тебе так трудно поговорить со мной? Сам ведь притащил меня сюда, — она резко поднялась с места, начиная ходить по комнате: туда-сюда, туда-сюда.       Время текло, словно ледяной океан, в котором медленно и неуклюже, как айсберг, ворочалось недовольство. Сидя на мягком угловом диване и подперев руками голову, Ричард с явной раздражительностью наблюдал за шествующей по небольшой комнатке, которую он снял в этой гостинице, девушкой, чьи когда-то длинные волосы теперь еле-еле волнами ниспадали до хрупких плеч. Сара вела себя непозволительно некультурно, за что и поплатилась. Хотя она могла сказать ему огромное и великодушное спасибо, что он не предпринял кроме этого ещё какие-либо действия. Какое-то время после прощания с дорогой для неё вещью, наверное, в самом начале этого ада, ему было откровенно плевать на все её последующие выходки, – он занимался отчётом о последних трёх днях, ведь срок его задержки здесь, да и выполнения задания в целом, скоро заканчивался, вот ему и приходилось работать ещё слаженней, – однако несмотря на свою знаменитую выдержку, он сдулся уже после первого часа.       — Я много прошу? — Хидлт не подходила к нему ближе двух метров, нет. Она знала, что, подойдя к нему, лишится ещё чего-нибудь дорогого – пальца, например. Да и вообще Сара сама его с такой скоростью убьёт, и ведь не посмотрит на то, что выбраться отсюда, да, впрочем, уйти из этой окрестности, не сможет.       Ной держался. Ему было плохо, у него болела голова, но он держался. В конце концов, можно обдумать всё, взвесить, а потом, если не поможет этот способ, привязать несносную девицу к стулу, заклеив рот. Кстати, хорошая была идея, да вот только, кажется, ему теперь скорей всего лицо исцарапают до крови – рука уж пострадала во время тяжкого преступления.       — Уважаемый похититель, откликнитесь на мой зов! — от усталости ноги совершенно не держали, а от переживаний бледное лицо стало как у покойника. Было такое ощущение, словно Хидлт-младшая была ходячим мертвецом или призраком – настолько пугающе она выглядела. Глаза, опухшие из-за бессонной ночи, теперь ещё и покраснели от пролитых слёз отчаяния. Но сейчас, конечно, после того, как слёзы закончились, она поняла, как бороться с Ноем – словами, ага.       К чёрту снисхождение! Даёшь жёсткий хоррор, в конце концов.       — Ты умеешь молчать?! — он резко поднялся, немного напугав девушку своим поведением, однако она так и не перестала сверлить его своим пустым взглядом, возвышая себя. Казалось, Сара считала его букашкой, которую можно было легко раздавить, наступив пяткой, однако сама в уме уже обдумывала план побега. — Ты хочешь, чтобы я тебя привязал и рот склеил?! — сейчас Ричард был похож на злобную собаку, которую не кормили месяца, эдак, два. Реально, злая такая, маленькая такса.       — Возмущаться здесь должна я. Прекрати истерику. Я выполнила то, что ты хотел. А теперь будь добор отпустить, — спокойно проговорила, даже не дёрнувшись, когда мужчина положил ей на голову свою большую руку, чуть надавив. — И убери, пожалуйста, руку.       — Мелочь, бесишь. Не нервируй меня, ибо ты никуда не пойдёшь. Извини уж, но из-за сроков мне нужно как можно быстрей заполучить твоего дружка-балбеса, из-за которого и произошёл весь сыр-бор. Опять, — он выделил последнее слово, заставив Сару вздрогнуть. — Вспомни-ка, что он сделал с твоей сестрой. Вспомни из-за кого она пострадала!       В прошлый раз под раздачу попала её сестра, и сейчас оказалось, что пострадала она из-за Майка Арлерта. Из-за её друга и товарища…