Встреча с Одином

─ Как вы думаете, можно ли одновременно заколоться и повеситься? ─ такой вопрос, прозвучавший из мертвенно-бледных уст нескладно высокого и тощего, как аист, человека, заставил Ити пошатнуться на мостике. Она уж думала, что темный силуэт среди пышного цветения сакуры ей почудился. ─ Мицухидэ? Что вы здесь делаете?? Крепкие, но до странности нетвердые руки успели подхватить ее как раз тогда, когда она, отшатываясь, готова была оступиться. ─ Вода сейчас холодная, Ити. А чувствуете вы себя, кажется, и так неважно. ─ Голос, поначалу звучавший, как капанье воды со сталактита в пещере, потихоньку стал обретать жизнь. Обретя, наконец, равновесие (отчасти – и душевное), Ити огляделась по сторонам. Как ее занесло в этот запущенный парк, о существовании которого она раньше и не подозревала? Здесь красиво, но очень уж пустынно и тревожно. И все расплывается, как будто… как будто никакой это и не парк, а мираж. И деревья эти, постепенно сливающиеся в один огромный ствол, кажется, вовсе не сакура, а… Вроде бы и знакомой породы дерево, но трудно вспомнить, какой ─ обычные деревья не затмевают небо чудовищными ветвями, скрывая собой весь противоположный берег. И не впиваются в землю гигантскими корнями. («Их девять. Как и ветвей», ─ насмешливо подсказал неизвестно откуда взявшийся голос, в котором, наряду со смехом, слышалось угрожающее змеиное шипение.) И небо вовсе не имеет обыкновения преображаться в давящий серый гранит, который вот-вот расколет сияющая трещина молнии. Но вместо раската грома Ити услышала лишь все тот же глумливо-шипящий смех. Она никогда не слышала, чтобы Мицухидэ так смеялся. ─ Не Биврёст, ─ тон Мицухидэ был столь обыденным, что Ити рывком повернулась. «Значит, тот голос, что говорил о корнях и ветвях ─ это не он? И смех ─ тоже совсем не его. Но кто же это тогда?» ─ С чего вы решили, что это может быть?.. Мицухидэ молча указал вниз. Ити не увидела ничего особенного. Обычный старый мостик. Но на мгновение ей показалось, что его серые опоры состоят из скрученных живых змей, непонятным образом затвердевших. А вместо листьев гигантского древа ─ полуистлевшие трупы ─ и один из них был… Но что-то в этом ужасном видении было не так: вместо синего плаща и широкополой шляпы жертву, прибитую к через глазницу стволу копьем, отличали почему-то ярко-рыжие волосы. Мицухидэ успел схватить ее руку, но остановить Ити оказалось невозможно ─ она двигалась с совершенно несвойственной ей прежде силой и целеустремленностью. Он даже не успел заметить длинную тонкую шпильку-хираути. Пока она не вонзилась ему в ладонь. Вытирать хираути никто не озаботился. Резкими, но точными движениями она нацарапала (или, точнее сказать ─ вырезала?) на ветшающих перилах несколько угловатых знаков. «Удачно же она мне руку проткнула», ─ только и успел подумать Мицухидэ. Контуры странной надписи, если ее можно было так называть, окрасились кровью. ─ Извините, что поранила вас, ─ пробормотала Ити, на глазах становясь по-прежнему скромной, вежливой и немного застенчивой. ─ Кажется, все кончилось… Ити была права: вокруг них вновь мирно угасал пасмурный вечер, а парк стал всего лишь парком отцветающей сакуры. ─ Пожалуй, мне самому стоило бы просить у вас прощения, ─ ответил он, перебинтовывая руку платком. ─ С тех пор, как несколько дней назад исчез Хамбэй, я сам не свой. ─ Хамбэй? Ох… Не хочу напоминать вам о неприятном вам человеке, но… В последние дни вы не встречали Хидэёси?