Невеста клана

Меня не отпустили, даже когда насильно затолкали в машину, заставили сложиться пополам, что мало кто долго выдержит из нетренированных людей, и уткнуться носом в свои колени. Проклиная исполнителей, но, не желая теперь уже, когда открылась их принадлежность, вредить родному клану, я была вынуждена подчиниться, позволив обходиться с собой так, как они считали необходимым. Икута, по-видимому, оказался во второй машине, нас разлучили, так и не сказав, в чем наша провинность. Хотя, можно догадаться и без лишних пояснений: кто-то на военном совете услышал наш уговор о предстоящем выяснении отношений и решил, что совершенно не следует переводить ниндзя накануне серьезной операции. Мы еще должны послужить мастеру. Да, невыдающиеся, да, не понимавшие грандиозных планов великого мастера Ороку Саки, но поистине преданные и готовые на подвиги. Во всяком случае, я. Жар ярости, поглощавший меня с совета, ослаб – хорошее кондиционирование машины, на которой меня везли, только способствовало этому, - мысли приняли иной оборот. Негативный. Вот, правда, связан он был вовсе не с неизвестностью, в которую, унося меня с собой, мчало авто. Из головы не выходил Икута, странные речи капитана впервые представились мне в ином свете: не в оскорбительном для мастера, а в положительном для меня. Нобуюки-сан уже несколько раз пытался предупредить, что не стоит связывать свою жизнь, надежды и мечты с Ороку Саки, потому что… Потому что на это претендовал некто другой? Капитан ниндзя? Все эти намеки, приглашение в кафе, детские сокровенные воспоминания, семейные тайны – сомнительно, что Икута показывал свою душу первому встречному. Он, как и многие японцы, был закрыт. Снизошедшее на меня откровение огорошивало – я, забывшись, полностью отдавшись размышлениям, машинально постаралась выпрямиться и натолкнулась на крепкие руки не дремавших конвоиров, вновь уткнувшись лицом в колени. Перед полуприкрытыми глазами, словно в крутившемся в обратную сторону кино, неслись картинки прошлых встреч с капитаном, и в каждом миге я находила неоспоримое подтверждение чувств Икуты, которые он почему-то до поры, до времени скрывал за агрессивной и ревнивой критикой мастера. И страшно, и радостно мне было обнаруживать в его словах новые грани, смаковать их оттенки и полутона, все же любой женщине приятно мужское внимание, проявляемое в заботе и предупреждениях об опасности. Но блаженствовать в мыслях мне было отпущено недолго, машина с легким толчком встала, и солдаты вытащили меня из салона, не позволив выпрямиться, и повели по усыпанной мелкими камешками тропинке. Рассматривая их, я, подгоняемая ниндзя, шла в известном лишь им направлении. Мой затылок крепко сжимали, не давая поднять голову, и вели, вели, вели. Камешки сменились плитами, они – в свою очередь чуть потертым деревянным полом, и наконец перед глазами появились татами. Сопровождавший, но не державший меня ниндзя, опустился на колено и снял мою обувь, и только после этого я была втолкнута в следующее помещение. Разумеется, освобожденная, мгновенно выпрямившись, я приняла боевую позицию, и не зря, мгновенный удар чуть не сбил меня с ног. И только в следующую секунду удалось рассмотреть нападавшего, который появился как будто ниоткуда. Мастер. Провинившаяся, я не стала испытывать судьбу еще больше, а молча покорилась своей участи и потому пропустила следующий удар. Несильный, он, тем не менее, свалил меня на диван. А господин Ороку равнодушно, как будто я прибыла к нему в гости, замер, давая возможность осмотреться и понять, где я находилась. Просторный белый диван с подушками вместо спинки, на котором я очутилась не по своей воле, стоял у стены небольшой уютной гостиной, оформленной в европейском стиле. Вид у комнаты слишком обжитой, а потому сомнительно, что она относилась к помещениям какого-либо из отелей, скорее, это личные покои мастера в его собственном доме. Состоящая из четырех обособленных отделений полка черного дерева на стене заполнена книгами, а сверху на ней прозрачный горшок с шикарной цветущей крупными белыми цветами орхидеей. - И как мне понимать твое поведение? – низкий холодный голос мастера, перешедший на последних словах в шипение, отвлек меня от созерцания видимого интерьера. – Как? Вместо того, чтобы готовиться к предстоящей важной для клана операции и заниматься своей частью предварительных работ, ты шляешься по токийским кафе в обществе любовника… - Кого?! – я возмущенно подскочила с сидения, но господин Ороку, не реагируя на мой вскрик, продолжил говорить. - …а потом вы выясняете отношения на виду у всего города. По-твоему, глава клана только и должен, что отлавливать по столице нерадивых ниндзя и заставлять их трудиться?! К твоему сведению, среди запасных юных солдат найдется много тех, кто мечтает оказаться на передовой, вступив в основной состав клана, и толку от них намного больше, чем от вас. В первую очередь, мне не терпелось рассеять неверное мнение мастера относительно статуса капитана Икуты в моей жизни, вернее, отсутствия такового. А уж обсуждение моих личных способностей, которые несмотря ни на что, все еще вызывали у господина Ороку большие сомнения, оставим на потом. - Саки-сама, Нобуюки-сан задел меня и должен был поплатиться за невоздержанность языка, - я чуть склонилась, докладывая Шредеру истинное положение дел, правда, умолчав о том, чем так зацепил меня ниндзя. - Языком можно сделать очень многое, - двусмысленно отозвался господин Ороку, послав в мою сторону огненный взгляд. Сейчас, глядя снизу вверх на мастера, мне удивительно было предположить, что в его душе билось нечто, крайне похожее на ревность, но, если мои признания и не успокоили сердце Ороку Саки, то хотя бы оставили меньше причин сомневаться в честности. Возможно, все это опять гениальная актерская игра, и его не беспокоили ни я, ни Икута, а лишь возмутило то, что мы решали наш спор вне трибунала клана, да и расходовать солдат без решения нашего господина накануне тяжелых боев действительно очень расточительно. Или все же нет, и озвучена настоящая причина его недовольства, чья причина читалась между строк?

Мне вашей страстной Ревности вдруг довелось Узнать. Достойна?

- Языком можно и серьезно ранить, а иногда даже и убить, - отозвалась я, намекая на то, что предположения господина Ороку несостоятельны и болезненны для того, кто служит ему верой и правдой. Но тема исчерпана, и мастер уже не собирался возвращаться к ней. Из потайного кармана его седзеку появился новый аргумент – мой айкути, наверняка отобранный ниндзя у Икуты. - Почему тогда твое личное оружие обнаружено у того, кто тебе, как ты утверждаешь, не близок? - Саки-сама, солдаты, помешавшие нам закончить бой, могут подтвердить, что клинок лежал на земле и не использовался нами, а оказался в руках у капитана только с целью защититься от неизвестных, напавших на нас ниндзя. Их опознавательные знаки были изначально скрыты, и если бы не это обстоятельство, нам бы не пришло в голову выступать против нашего клана, - добавила я. - Сомневаюсь, что даже в том случае, если бы символ Фут был отчетливо виден, вы бы сдались по доброй воле. - Мастер счел нас непокорными? – нагло поинтересовалась я. Мрачная кривая ухмылка озарила лицо господина Ороку, и он, спрятав айкути в складках одежды, скрестил руки на груди: - Нобуюки Икута, капитан, взят под охрану, пока сам не объяснит причину вашей схватки и своего поведения. Ты же под моим присмотром останешься здесь, в доме, любезно предоставленном мне нашим новым другом – господином Кавагути. Договорив, господин Ороку, видимо, собирался покинуть меня, но я остановила его вопросом, призванным подчеркнуть мою заинтересованность в предстоящей миссии: - Дозволено ли мне узнать, Саки-сама, порученное задание, дабы, не мешкая, приступить к выполнению? Мастер помедлил, демонстрируя мне свой чеканный профиль, и ухмыльнулся – казалось, приказ родился в его голове только что: - Пока можешь отдохнуть. Дом надежно охраняется, и очень надеюсь, ты не затеешь никаких ссор с охраной. Сегодня вечером будешь сопровождать меня, и для этого тебе потребуется… впрочем, разберешься на месте. Заодно посмотрю, что ты еще можешь. Да, господин Ороку и раньше сообщал: любой ниндзя всю жизнь должен проходить разнообразные испытания, а, значит, мне всего лишь предстоит преодолеть очередное. Только в свете последних событий и недовольства мастера, вызванного моим поведением и его подозрениями, мне бы хотелось узнать о придуманной, скорее всего, экзотичной миссии как можно больше. Информация никогда не бывает избыточной, и в случае с господином Ороку это утверждение всегда справедливо. *** Время до того момента, как мастер велит меня позвать, скоротала за книгами и легким обедом, принесенным солдатом в мою роскошную тюрьму. Не знаю, как проводил время Икута, но в моем заточении мне даже нравилось. Все же внимание капитана пусть и приятно, но он ни в коей мере не может сравниться с господином Ороку манерами, интеллектом и интригующей и пьянящей атмосферой, исходившей от Шредера. Нобуюки – это единичное приключение, не более того, а вот Саки-сама – это любовь на всю оставшуюся жизнь. Мастер прибыл за мной сам около пяти вечера – минутная стрелка часов гостиной едва-едва успела подобраться к двенадцати, как их заслонила спина Ороку Саки. Облаченный в обычный деловой костюм, он, не попеняв на мой простецкий наряд, знаком велел мне следовать за ним. Наш путь, прокладываемый белоснежной «Тойотой» представительского класса, лежал по Токио, чьи улицы уже наполнились характерным для вечера числом машин, но, счастливо миновав все возможные «пробки», мы в скором времени достигли цели нашей поездки. Указатели извещали о том, что перед нами онсэн. Положенная табличка с часами работы на темных дверях матового непробиваемого стекла, но нигде не наблюдалось предупреждения: обладателям татуировок вход строжайше воспрещен. На всякий случай, во избежание разнообразных конфузов и компрометации господина Ороку (не каждому понравится сообщать окружающим о своей принадлежности к Якудза, а мой знак на плече заставил бы любого так думать о мастере) я, пробормотав слова извинения, замедлила шаг, забирая влево, где в тени под навесной крышей дождусь Шредера. - Хватит твоего непослушания на сегодня, - прорычав это, Саки-сан подбородком указал мне на страшившие меня двери, и я покорно поплелась за ним. Обслуга встретила господина Ороку раболепными поклонами и заискивающими улыбками, каждый стремился осведомиться о его делах и самочувствии, предложить самое лучшее юката, масла и травы для воды, проводить к раздевалке и помочь. Мастер же оставался равнодушен к вызванной им панике, оставив часть охраны в холле, сам скрылся за темно-синими занавесками с мужским иероглифом. Так как никаких дополнительных указаний от господина Ороку не поступало, я, прихватив поданное мне легкое розовато-фиолетовое кимоно, в свою очередь направилась за красные занавески переодеваться. И первые же встреченные мной женщины полностью убедили меня: я зря боялась, данный онсэн использовался исключительно представителями Якудза и их спутницами. Буйство красок и разнообразие татуировок сразу же подавило мой одинокий знак клана Фут, он вызвал легкое недоумение щедро покрытых рисунками жен и дочерей японского криминала. Мне, в принципе законопослушному человеку, тоже было несколько неуютно среди незаметно бросаемых на меня удивленных взглядов, но, когда я по знаку нашедшей меня местной служительницы, проскользнула в отдельное помещение, предназначенное только для избранных, женщины уже проводили меня вполне доброжелательно.

Онсэн, тревоги Позади, нам навсегда Бы здесь остаться.

Серая ткань юката, скомканная, валялась на раскаленном в общей жаркой атмосфере полу. Господин Ороку расслабленно лежал в выложенной серым камнем ванне, лениво посматривая на меня, застывшую в нерешительности. Довольно странно, что он решил назвать миссией совместный поход в онсэн, но раз пожелал, значит, мое кимоно упало к ногам, и я быстро скользнула по ступенькам в воду. Ровно вздымавшаяся грудь мастера, к которой мне дозволили прильнуть, успокаивала еще больше, нежели горячая вода. Поддавшись порыву, я коснулась губами лица не ответившего мне господина Ороку и обвила руками его шею, мечтая о встречном внимании и помощи. Саки-сан оставался глух к моим немым мольбам, а после и вовсе велел отплыть и расположиться к противоположного края просторной ванны. Рука мастера, до настоящего момента слабо сжатая в кулак, поднята от каменного края, на который он опирался, и замерла над водной гладью. В идеально прозрачной воде я любовалась красивым и любимым телом, и его движение для меня оказалось непонятно, впрочем, похоже, я ошиблась, и продолжение будет именно таким, как намечалось, несколько гребков господина Ороку в мою сторону, и его рука должна опуститься ниже и коснуться меня. Только тонкие пальцы разжались, и что-то совсем крохотное упало в воду, оставляя за собой ровные круги, вот только со временем они не исчезли, их противоестественно становилось все больше, и расходились они все шире. И Саки-сан, что-то подхвативший на тут же закрывшуюся ладонь среди этих кругов, мог бы даже не произносить: «Смотри!», я и так не отрывала взгляд от загадочного явления.