Ворот красных вход, Душа в небеса чистой Птицей несется.
Разговоры и смех стихли еще на подъезде к монастырю, и тишина не нарушалась, пока мы двигались по хорошо утоптанной с редко рассыпанным щебнем дороге, проходя мимо стоек для даров ками – бочек саке. Пусть мы и поздно прибыли, но покой и общее умиротворение, а также удаление объекта, заставляли думать, что это место никогда не посещалось праздными туристами, и на душе становилось еще приятнее от обещаемого монастырем уединения и возможности побыть наедине с собой и природой, в мире и согласии. О нашем приезде никто не знал, иначе бы наверняка от храма нам навстречу уже бы следовала процессия из монахов, возглавляемая местным настоятелем. Все же глава сильнейшего клана Якудза – величина не мелкая, и никому не захочется иметь проблемы только потому, что вовремя ему не были оказаны надлежащие почести. Оставив за спиной пролегавшую по лесу дорогу, мы, на несколько секунд застыв в поклоне перед следующими воротами и преодолев пару ступеней вверх, прошли на небольшую площадку. К месту для омовения, оформленному бронзовыми драконами, из чьих полуоткрытых пастей тонкими струйками сочилась ледяная вода, первым, разумеется, приблизился мастер. Господин Ороку, зачерпнув деревянным ковшом воду, совершил необходимый обряд, и только после этого к нему приступили и мы. Завершив небольшое очищение и приготовившись к посещению духовной обители, я осмотрелась по сторонам в поисках мастера и заметила его стоявшим еще у одной короткой лестницы. Почему-то дальше он пока не следовал, словно чего-то ожидая. И практически сразу появился тот, без кого влиятельный паломник не желал двигаться дальше. Настоятель, худощавый мужчина ростом приблизительно на голову ниже Шредера, лет пятидесяти, с добрым лицом и лучистым взглядом, приветственно кивнул своему гостю и искренне улыбнулся. Четки в его руках состояли из потертых в пальцах темно-коричневых деревянных шариков, а опрятная одежда выглядела, тем не менее, довольно старой, выцветшей. В человеке этом не было ничего отталкивавшего, наоборот, в его взгляде, которым он обвел окружение мастера, читались истинные благородство и вера. Настоятель еще не достиг просветления, и, похоже, только потому, что когда-то не захотел этого сам, решив, что сможет принести больше пользы, трудясь в храме. Отделившиеся от основной массы прибывших в храм, мастер и настоятель шли значительно впереди, но не произносили ни звука, хотя поначалу мне послышалось, что у господина Ороку поинтересовались его дорогой, и неразборчивый ответ того оказался краток. Как бы то ни было, но мы без приказа не спешили подходить близко и медленно брели туда, куда нам указывали путь. Домики для паломников стояли особняком от основного храмового комплекса в самом дальнем углу территории. Нас отправили располагаться, а господин Ороку с настоятелем куда-то удалились вдвоем. Поскольку я была в нынешнем составе свиты нашего хозяина единственной женщиной, мне отвели узкий закут, а мужчины охраны коллективно расположились в соседней просторной комнате, где сразу же засуетились вокруг очага, намереваясь согреть воздух домика. Вечером становилось прохладно. Мне и самой хотелось достать из стенного шкафа постельные принадлежности и, закутавшись в одеяло, подсесть к открытому огню, не столько для того, чтобы согреться, а чтобы ощутить близость к природе и ее силе. В моем углу не предполагалось отдельного очага, скорее всего, он вообще использовался для складирования каких-либо вещей паломников, скрываемых за задвигаемыми седзи, и пробраться сюда можно было только через просторную общую комнату, занятую охраной Шредера. Что ж, тем, кто должен следовать пути Дао, стоило ли обращать внимание на такие мелочи? Есть не хотелось, да я и не уверена, что нам причитался хоть какой-то ужин, возможно, очищение началось с поста, только никто не предупредил об этом. Тогда точно следовало устраиваться на ночной отдых. Дорога, хоть и обставленная комфортно, есть дорога, а мы нужны мастеру здоровыми и сильными, мало ли что. Заглянувший ко мне в закут храмовый служка застал меня за распаковкой сумки. На татами уже легли гель для душа и мыло с добавлением вулканического пепла. Очень кстати, юноша может указать мне расположение душа, видимо, он как раз и собирался предложить мне свои услуги проводника. Кивнув на принадлежности для мытья, служка поклонился мне и молча повел за собой. Неужели душ находился так далеко от жилых помещений? Мы все шли и шли, но обитатель монастыря не останавливался. Это становилось подозрительным, но вот наконец юноша открыл деревянную дверь и исчез за углом выложенного плиткой коридора – баня. Значит, хозяева храма всего лишь позаботились о девушке, выделив ей для мытья другое помещение. Поблагодарив и отпустив служку, я занялась своим телом, а завершив водные процедуры, довольная ими, взяла оставленную на низкой табуретке одежду, только и обнаружила подлог. Вместо спортивных брюк и футболки мне оставили простое кимоно, в котором в прежние времена могли ходить разве что крестьянки или служанки бедных господ, и мне, дочери двух аристократических родов, крайне не хотелось надевать его, и даже нетерпеливый голос, крикнувший с улицы «Хакайна-сан, мастер вас ждет», не мог заставить меня это сделать. Может стоило, все же прикрыть тело тем, что есть, дабы добраться до того, кто решил выбрать предложенный мне наряд. Пройти в душевую незамеченным мог только один гений ниндзюцу, и он в своих действиях, как правило, руководствовался логикой, а не действовал наобум. Следовательно, и выбор одежды был чем-то обусловлен. Скромный и простой поздний ужин был накрыт в маленькой тупиковой комнатке в доме настоятеля монастыря. Сам он примостился в углу и задумчиво перебирал четки, то ли погрузившись в размышления, то ли читая про себя мантры. Господин Ороку уже приступил к приему пищу, но отвлекся, стоило мне появиться на пороге. Без сомнения, мастер успел без лишних ушей обсудить все важные вопросы с наставником и теперь уже мог отдохнуть. - Ты ничего мне не хочешь сказать? - наш хозяин жестом разрешил мне присесть и, не сводя с меня взгляда, не возвращался к еде. Не понимая, что он хотел от меня услышать, я ответила: - Нет, - а потом спохватилась, - только вот кимоно… - Это не твоя печаль. Дети домов Ороку и Кокумару не должны уподобляться снобам и представать перед богами в шелковых одеждах, расшитых золотом и расписанных невиданными узорами. Сам он также был одет очень просто, только уваги и хакама черного цвета. - Прощу прощения, - я кратко поклонилась, - дело в другом... - Твои вещи удобнее для тебя? – вновь опередил меня господин, не дав договорить. Я кивнула, и он презрительно фыркнул: - Твоя одежда неженственна. Из ниндзюцу давно пытаются сделать спорт, приравняв обучение юношей и девушек. И пусть ты закончила одну из лучших подлинных монастырских школ, тем не менее, твои успехи на пути настоящей куноити ничтожны. - Прошу прощения, как мои промахи связаны с кимоно? Мастер закатил глаза и пояснил свое высказывание лишь через некоторое время, видимо, позволяя мне поразмышлять самой: - Ты в первую очередь должна быть женщиной, а не моей охраной. Охранников у меня хватает. - А женщин? – ляпнула я, тут же прикусив себе язык. Огненный взгляд обжег меня, а суровая правда, высказанная издевательским тоном, заставила сжаться сердце: - Тоже. Не позволив мне никакой ответной реакции, Шредер приказал: - Ешь. Ночь будет долгой. Надеюсь, ты догадалась, почему мы здесь? Я краем глаза оценила, что делал настоятель, и понизила голос до шепота: - Появилась информация о новых покровителях стихий. - Не угадала, но эта версия показывает, что наше дело тебе не безразлично. Мы здесь ради очищения, как я и говорил, но есть и то, что не было озвучено: ради твоего очищения. Мне не улыбалась перспектива выслушивать речь мастера о более низком и, соответственно, грязном положении женщин относительно мужчин, но господин Ороку уточнил: - Тьма неспроста накрыла тебя. А раз моя задача как мастера клана заботиться о своих доблестных воинах, то пришло время найти причину происходящего с тобой и устранить ее. - Почему вы думаете, что причина эта мистического толка? – усомнилась я; от материалиста вообще слышать такое дико. Шредер мрачно хмыкнул: - Чувствую. Ешь, эту ночь без воды и питья ты проведешь в храме. Разумеется, никакого сна, только молитвы, мантры и размышления. Утром за тобой придут, три часа сна, работа, медитация и снова ночное бдение под присмотром ками. Похоже, ужин мастера закончен, он больше не притронулся к пище в то время, как я активно опустошала тарелку. Господин Ороку не спешил покидать стол. - Ты слышала о Тэнгу, а знакома ли с историей лунных влюбленных?Госпожа Луна, Поведай мне песнь о них, О тех, кто любил.
- К сожалению, такая легенда мне неведома. - Давным-давно жили мужчина и женщина, он был гордым самураем, она гордой дочерью самурая. Оба любили друг друга больше жизни, но никто не спешил поступиться гордостью и признаваться в своих чувствах. День ото дня мужчина и женщина становились все несчастнее, уверяясь в выводе, что сердце симпатии холодно и нет надежды растопить лед. А потом и вовсе, изнывая от неразделенных чувств, принялись молиться о том, чтобы боги ниспослали им слепоту, дабы никогда больше не видеть предмет своих воздыханий, продолжавший находиться совсем близко. Боги выполнили их горячее желание, лишив обоих зрения, но также, уже по своей воле, соединив наконец их воедино – сделав половинками луны. Только в полнолуние влюбленные могут встретиться, остальное же время они не видят скрытой в темноте пассии. Возможно, поэтому и говорят, что любовь слепа, - быстро завершил историю мастер.Что мне в темноте Без надежды коснуться, Без права сказать.
Мне доводилось слышать много разнообразных легенд, связанных с луной, но именно такую версию впервые. Возможно, господин Ороку узнал ее когда-то очень давно в далеких от моих родных местах или облек в вид занимательной темной сказки какую-то философскую мысль, пожелав подать мне ее таким образом. - Сегодня полнолуние, - в завершении ужина заметил Шредер, поднявшись из-за стола, кивнул настоятелю и ушел.