В старом храме тишь, Двери закрыты, только Видит все луна.
Мельком взглянув на изваяние богини Каннон, проверяя, все ли в порядке на моем "ночном" посту, я, взяв верхнюю подушку из горы сложенных у входа, почтительно уселась на пол. Медленно, поднимаясь к исчезавшему в темноте потолку, курился дым сандаловых палочек, уводя в мечты, усыпляя. Стараясь не поддаваться его влиянию, я перевела взгляд на каменное изображение богини и задумалась. Слова молитвы не приходили в голову, а те, что крутились в мыслях, касались только моего мастера, и их совершенно не следовало произносить вслух в святом месте. Принесенные мною с собой ароматические палочки лежали у моей ноги, и я, как только придет время, зажгу и их. Глаза еще не слипались, но накопившаяся усталость, вызванная дорогой и недавними переживаниями, давала о себе знать. Быть может, свет, которого тут сейчас очень недоставало, и помог бы рассеять сонливость, но Луна, заглядывавшая в храм, лишь убаюкивающе ласкала меня своими тишиной и спокойствием. Дабы немного развеяться, я прошлась по храму, на ходу читая защитную мантру и прося богиню укрепить здоровье нашего мастера и господина. Вытряхнув пепел и переменив сандаловые подношения на свои, я подготовилась к полноценной молитве, удобно устроилась и, сложив руки и склонив голову, чуть приоткрыла рот, шевеля одними губами, вновь просила только за одного человека, а потом, спохватившись, еще за своих родных.Пепел сандала. Молитвы к небу или Тлен под луною?
Спрятавшаяся было луна вновь выглянула из-за облаков, и я буквально кожей ощутила, как что-то изменилось в храме. Не взяв с собой никакого оружие, кое можно использовать на расстоянии, - монастырь полон ниндзя нашего клана да и приходить в святое место, по моему мнению, следовало с открытыми руками, я была бы вынуждена обследовать помещение, но пока меня больше волновало другое - уж не приближение тьмы означали возникшие ощущения? Надлежало какое-то время прислушиваться к своим телу и разуму, ведь вокруг и так слишком темно, чтобы увидеть характерные изменения. Повинуясь внутреннему чутью, я повернула голову и заметила светлое пятно половины человеческого лица. Озаренное Луной как-то сбоку, оно словно неестественно светилось, тем не менее, с каждой следующей секундой приобретая все более знакомые черты. - Не спишь? – наконец усмехнулся наблюдавший за мной некоторое время господин Ороку. - Как видите, мастер, - я поклонилась и приподнялась ему навстречу. Наш господин, обойдя изваяние Каннон, приблизился ко мне и, жестом приказав мне сесть, опустился рядом. - Ты размышляла о лунных влюбленных? - он испытующе смотрел на меня. - Нет, я была поглощена молитвой. - Очень странно. Ты могла бы почерпать что-нибудь полезное из этой истории. - К сожалению, я, видимо, плохая ученица, раз даже задание оказалось непонятым мной. - На то я твой учитель и наставник, чтобы исправить выявленные недостатки, - мастер притянул меня за плечи к себе и впился властным поцелуем в губы. Этого еще в святом месте не хватало! И я впервые за все время оттолкнула господина Ороку, даже не оправдываясь, не комментируя свой поступок. Как ни в чем не бывало, Шредер продолжил говорить: - Тьма твоя неслучайна. Лунные влюбленные воссоединились на земле, и ты приняла темную сторону на себя. - Оставим аллегории, господин, прошу вас говорить без них. - Кто-то из мира теней желает пообщаться с тобой, то ли узнать тебя, то ли воздействовать таким образом на меня, пока не могу понять до конца. Именно поэтому я принял решение забрать тебя под защиту стен святого места. - Вы так уверены в этом, мастер? – его слова удивляли, господин Ороку не религиозен и не склонен к ярому мистицизму, но, видимо, что-то во всей моей истории наталкивало именно на сделанные им выводы. Он кивнул и нетерпеливо погладил меня по колену: - Видишь, пока ничего не происходит. - А что должно? - Ты задаешь слишком много вопросов, - раздраженно, в который раз демонстрируя мне мою недалекость, поднимаясь с пола, отозвался Шредер. - Если я правильно поняла, то вижу вызванную вами тьму. А история о лунных влюбленных была рассказана для того, чтобы я обратила внимание на нашу целостность? Мастер не ответил, а, взглянув на него, я столкнулась лишь с равнодушием: мое предложение либо оказалось верным, либо его вообще не следовало произносить вслух. - Твое бдение длится уже три часа, - из-под рукава классического кимоно появились дорогие современные часы, обычно носимые мастером, - все обитатели храма поднимутся через час, и тогда тебе надлежит отправиться на работы. У нас есть еще время. - Для чего, мастер? - я мельком взглянула на сандаловые палочки, не случилось ли дурное с моими подношениями богине. - Для отмены моего приказа, - загадочно усмехнулся он, но мне не хотелось верить, что я поняла правильно его намек. - Пойдем. - Нет, мой господин. Приказ приказом, но мое послушание будет пройдено до конца, - усевшись удобнее на пятках, я вновь сложила руки и обратила сердце свое к молитве. Мастер повернулся ко мне лицом, и теперь лунный свет озарил его левую половину - холодное вместилище Инь. Тонкие губы - жесткая складка, - на которых не было и тени прежней усмешки. Казалось, я выбрала неверный ответ, но есть приказы, которые не в силах отменить и лидер клана Фут, есть повеление совести, и моя диктовала мне остаться в храме. Господин Ороку – конечно, мой мастер, но над ним есть и боги. Голос прозвучал тускло, но все же слово было сказано: - Хорошо. Я останусь рядом с тобой. Думаю, мастер и не собирался молиться, но уже то, что остался здесь, со мной, было несказанно приятно. Иногда, отвлекаясь от плавной и умиротворяющей молитвы (удивительно душевной, в чем наверняка заслуга мастера, мне не следовало беспокоиться за него, находившегося рядом), я посматривала в сторону сидевшего с закрытыми глазами господина Ороку. Мне совершенно не хотелось, чтобы он спал, нет, лидер клана скорее, медитировал, воспользовавшись случаем. Правда, уверена: его тренированное тело настолько совершенно, что сохранить надлежащую позу даже в дреме для него не составляло труда. Как бы то ни было, мастер, незадолго до того, как уйти, велел мне сменить позу, потому что окоченевшие от одного положения и ночной прохлады мышцы потом долго не будут мне подчиняться, а следовательно, я временно значительно потеряю боевые качества. Стоило господину Ороку уйти, явился провожавший меня вчера в душ послушник, поприветствовал и сообщил, где можно позавтракать и куда подойти после для выполнения работ. Богам было угодно, чтобы я родилась под покровительством огненной стихии, и сколько себя помнила, именно ее проявления заставляли в восторге трепетать мою душу. Выпавшая на мою долю уборка угодий вокруг поставленных в искупление грехов и в исполнение просьб фонарей меня даже радовала, пусть и настоящего огня они никогда не знали, но сама сопричастность уже согревала мою душу. И я, наскоро переодевшись, приступила к труду, сгребая упавшие с деревьев листья и прочий нанесенный ветром сор.Наконец-то мне Выпал блаженный покой. Согласье с миром.
Вековые стволы, здесь близко-близко подходившие к широким каменным ступеням ведущей к храму лестницы, поражали своей несокрушимой древней мощью и красотой, а образовавшийся на коре за долгие годы мох напоминал густоворсый мягкий ковер. Если пройти чуть дальше, наверняка можно оказаться и в священной роще, куда я не отказалась бы заглянуть, разумеется, только после того, как разберусь с выделенным мне участком работ, да и после соответствующий обрядов очищения, а, возможно, и длительного затворничества. Во всяком случае, мне об это не следовало думать, пока от меня лишь требовалось наполнять природным мусором небольшую тачку и опустошать ее в указанном месте. Работа несложная, да и то, что она выполнялась на свежем воздухе, прекрасно влияло на мой организм. Где-то высоко в ветвях щебетали птицы, создавая мне природный музыкальный фон, отчего труд мой делался еще приятнее. Меньше всего хотелось думать о древних демонах, периодически опускавшейся на меня тьме и планах мастера покорить себе теневой мир, а затем наш. А хотелось лишь вот так, как сейчас, тихо трудиться в монастыре, созерцая образы изменчивого мира со стороны. Приведя в порядок несколько лестничных площадок, я вернулась на верхнюю, где оставила бутылку с водой и куртку - все же в тени леса ранним утро довольно прохладно. Полагаю - часы остались с остальными вещами в домике для паломников, - время едва подобралось к шести утра. Мои мысли были легки и прозрачны, медленно делая глоток за глотком, я любовалась затейливым полотном паутины, в центре которой обосновался и ее хозяин - довольно массивный крестовик. По-видимому, раздраженный таким пристальным вниманием, он несколько раз прошел к краю и обратно, нетерпеливо ожидая, когда я уже уберусь. Что-то в повадках паука, его властная поза и общее недовольство, напоминало мне моего любимого Саки, господина Ороку, и он предпочитал все делать в одиночку, и он мог подолгу караулить свою жертву, и он нес смерть всем, кто попадался в его сети. Мысль о смерти напомнила мне о моем мече, выбравшем себе другого владельца, но, тем не менее, не переставшем быть моим. Надо будет попросить мастера предъявить мне его, полюбоваться, освежить связь через него со своими предками и просто убедиться, что с реликвией не произошло никаких неприятностей. Утолив жажду, вернулась к расчистке. Довольно интересно: на одной из ступеней под сводом листвы мне попался камешек, темно-коричневый, округлый и удивительно гладкий, словно вода годами лизала его края. Откуда он такой здесь взялся? Решив оставить себе находку на память, я сунула камешек в карман куртки и довольно быстро забыла про него, вспомнив только в домике, где перед ходом решила встряхнуть полдня пролежавшую на ступенях лестницы одежды. Камешек с тихим звоном вылетел на посыпанную песком дорожку, и я, спохватившись, подняла его. Послеобеденная медитация, как и порученная мне уборка в столовой и мытье посуды, прошла спокойно и легко. А после скудного ужина мне надлежало вновь отправиться в храм, дабы продолжить ночные бдения. Надо только не забыть прихватить с собой сандаловых палочек, ибо мой запас, принесенный вчера с собой, тогда и был исчерпан. - Хватит, - нагнавшее меня шипение как будто из ниоткуда появившегося мастера, пулей выскочившего из-за угла храма, охладило мой пыл, - или ты решила остаться служить в монастыре? - Нет, но мое послушание… - Хватит, я же сказал. Для твоего очищения достаточно и этого, некогда терять время. Завтра мы вернемся в Токио. У нас будет время проехаться по святым местам, поиски хранителей еще не закончены. - Да, мастер, - покорно поклонилась я. - Пойдем, - тяжелый подборок указал мне на дверь в отдельно стоявшую постройку, раньше мне почему-то думалось, что там располагалась библиотека, но, видимо, я ошиблась. Конечно, комната, куда я вошла вместе с мастером, не поражала роскошью, но выгодно отличалась от нашей общей уже тем, что предназначалась только для одного влиятельного гостя монастыря. Футон уже кем-то заботливо разложен, приготовлены все постельные принадлежности. Даже очаг, согревая вполне просторные для одного покои, радовал зажженным огнем, чьи языки весело и шаловливо подпрыгивали и, словно в попытке разбежаться, рвались в разные стороны. Жаркий поцелуй мгновенно обжег мои губы, и рука господина Ороку требовательно потянула с меня одежду. Рваные нетерпеливые ласки, на которые я, соскучившаяся (хотелось верить, как и он), отвечала преданно и нежно. *** Мне показалась, что мастер быстро уснул, а я, скорее всего, слишком сильно уставшая или уже привыкшая не спать (тренировки ниндзя подразумевали активацию и такого умения в организме), а потому мучимая бессонницей, решила убраться в комнате - хотя бы развесить наши разбросанные вещи. Из кармана моих штанов тут же не замедлил вылететь перепрятанный туда камешек, и, о ужас, легковесным снарядом, спружинив о татами, ударился о ногу мастера. Мгновенная реакция, строгий взгляд, и я, похолодевшая от ужаса, что побеспокоила его. Но господин Ороку, увидев, что стало причиной его пробуждения, не прочел мне гневных нотаций, а вдруг, словно не веря, поднес камень к глазам и прохрипел: - Где ты это взяла?