Причудливые игры богов. Жертвы паутины

От Автора: мои дорогие читатели, от всей души поздравляю Вас с наступившим Новым годом и Рождеством! Счастья Вам, любви, тепла, поддержки близких и успехов! Пусть исполняются Ваши заветные мечты и желания!       Минако была в ярости. Илекс быстрокрылой птицей облетела их с вестью, что Усаги пришла в себя. Дескать, из комнаты казал нос бледный, как смерть Сейя, чтобы сообщить о том, что принцесса Серенити пришла в себя. Конечно, эта новость обрадовала. В первый момент. Но не тогда, когда воительницы осознали, что новость им принесли далеко не первым. Стоило им оказаться у комнат с астрами, выяснилось, что там уже находились Какю, Аралия, кто-то ещё из высокопоставленных личностей и Илекс, которая выполнила свой долг гонца, не приближаясь особенно к воительницам, чем выиграла для себя время, позволившее также оказаться «там» — за закрытыми дверями.       — Какого черта! — не сдерживаясь, бросила Венера, обнаружив, что дверь изнутри заперта, а оттуда доносятся приглушенные голоса, разобрать которые не представлялось возможным.       Макото недоуменно смотрела на буйно цветущие астры:       — Я не понимаю… Зачем они тогда позвали нас, если поступили так…       — Что-то произошло. Это выяснилось прямо перед нашим приходом. Или же… — коротко бросила Ами, чей взгляд, словно лучи рентгена, впился в дверь.       — Мы не можем оставаться здесь. Мы должны войти! — Юпитер решительно постучала кулаком по двери. Голоса внутри даже не изменили тональности звучания, демонстрируя отсутствие реакции на стук.       — Ах так, значит… — прошептала Венера, изо всех возможных сил нанося удар ногой по двери. Раздался треск, дверные панели прогнулись, но не сдались. Однако голоса умолкли. Раздались упругие быстрые шаги, и двери распахнулись. Илекс стояла прямо перед горящими неукротимым огнем взглядами сейлорвоительниц.       — С ней все хорошо. Вы можете войти, — будто бы ничего и не случилось…       — И войдем, — процедила сквозь зубы Венера, оттесняя её плечом. Нежданная задержка у дверей, перешептывание Принцессы с её гвардией порядочно подлили масла в огонь.       Открывшаяся глазам едва не дышащей огнем блондинки картина была чуть ли не пасторальной…       Тонкая прозрачная Усаги сидела на взбитых подушках, поднося к губам чашку, чтобы сделать глоток. Ломкие истончившиеся волосы, впавшие синие глаза уже не столь пугали, освещенные трепетным огоньком радости, которая полыхнула ярче, когда она увидела девочек.       — Ми-минако, — с запинкой выдавила она, передавая чашку в руки Сейи, замершего соляным столпом у кровати возлюбленной, изображая диковинную подставку, а не живого человека. — Ты выглядишь очень бодрой…       Плавный переход взгляда на Меркурий и Юпитер…       — Арни… — мимолетное бегство глаз на безмятежную Какю, стоявшую в ногах кровати. — Ами… Макото…       — Усаги, — в зеленых глазах Юпитер стояли слезы. — Мы так рады, что ты очнулась… Мы…       — Даже не знали, что и думать, — мягко сказала Ами, приглушая недоверчивость в своем взоре. — Усаги, милая…       Минако первая бросилась к кровати, падая на колени и стискивая руку своей принцессы. Луна тревожно подала голос откуда-то из-за подушек, но внимание ей уделили едва-едва…       — Простите, что заставила вас волноваться, — было заметно, что Усаги очень смущена и не уверена в себе. Возможно, из-за недавнего пробуждения мысли расползались от неё, оставляя пустые или малозначительные слова, не способные помочь ей выразить запутанные и запуганные чувства. — Кхм… Сейя рассказал мне, что я болела достаточно долго после того, как мы покинули Землю…       — Две недели, — бесхитростно сказала Ами. — Это не так уж и долго. Но мы боялись, что может случиться непоправимое…       — Но не случилось, — Усаги ребячливо улыбнулась, но улыбка смотрелась на её лице жалко и неуместно. Затем она вновь обвела всех присутствующих взглядом: — А где Марс?       Ами, Минако и Макото тревожно переглянулись, не зная, что сказать. Решилась Меркурий:       — Она не с нами сейчас. Разве ты не помнишь?       Настороженная таким поворотом событий она постаралась мягко прощупать почву, ощущая себя (несмотря на предельную осторожность) ступающей по тонкой веревке без страховки над бездной.       Усаги ещё больше смутилась, почесала затылок и состроила виноватую рожицу:       — Прости, нет.       — В какой-то мере этого и следовало ожидать, — пробормотала под нос Минако, сводя брови над переносицей. — Хорошо, что хоть не проснулась и не спросила, почему не прозвенел будильник или не разбудила мама.       Макото участливо обратилась к Усаги:       — Не тревожься. Ты очень устала за последние дни. Мы очень рады, что ты пришла в себя, но последние испытания были столь тяжелы…       Какю певуче вплелась в разговор:       — Вы правы, воительницы. Усаги нужно отдохнуть. Думаю, что наше присутствие слишком утомляет её. Возможно, что одна из вас хотела бы остаться здесь, чтобы рассказать? Остальным могу предложить пройти в мою гостиную, чтобы выпить розового чая.       — Можно, я останусь? — тихо спросила Минако, обращаясь в первую очередь к Макото и Ами. — Обещаю, я буду осторожна.       — Хорошо, — кивнула Меркурий, пристально изучая тем временем незнакомое лицо среди присутствовавших — треугольное лицо юноши с багряными глазами, в которых плавали недовольные золотистые искры, полыхавшие с каждым разом все ярче, когда он смотрел на кого-либо из землян. В нем ощущалась какая-то не то угроза, не то просто болезненная тайна.       Макото тряхнула каштановыми кудрями — ей не хотелось уходить, особенно после того, что им пришлось испытать, прежде чем войти сюда. Но все же и с её точки зрения Минако имела основания быть первой, кто мог поговорить с Усаги, постаравшись помочь ей сориентироваться в том новом мире, в котором она проснулась. И все же — что тут так долго делали Какю и её свита? Зачем здесь кроме трех защитников Кинмоку и принцессы ещё пара посторонних людей? Помимо непонятного молодого человека в комнате присутствовала ещё и не менее непонятная девушка в белоснежных одеждах с золотым венцом, покоящимся на кудрявых светлых волосах.       Аралия и Илекс стремительно направились к дверям, будто торопясь поскорее покинуть комнату, на ходу пожелав Усаги как следует отдохнуть. Какю проплыла, словно каравелла, грациозно подхватив за руки Ами и Макото, увлекая с почти колдовской силой сирены их за собой. Её свита — недовольный юноша и странная белая девушка последовали также прочь из комнаты.       В просторной комнате, озаряемой теплым солнечным светом, остались четверо — растерянная Усаги, грустная Минако, остолбеневший Сейя и все ещё безмолвная Луна…       Артемис замер на отливе у окна комнаты Воина, почти уткнувшись носом в слюдяное стекло. Лапы скользили, но кот изо всех сил старался удержаться. С другой стороны все, что его интриговало, уже завершилось. Сейчас там Минако… Милая, золотая, смешливая Минако, с которой у него нет никакой возможности объясниться. Артемис уже испробовал все… Однако пересыщенный магический фон Кинмоку был столь чужд ему, что средства выражения своих мыслей — устная или письменная речь — оказались ему недоступны. Проклятье! Он провел вечность рядом с Венерой! Верный вассал с первого взгляда в лучистые синие глаза обделенной материнским теплом, внешне хрупкой, но бесконечно сильной девчушки… Но как не пытался сейчас, не смог донести ничего, кроме того, что он на редкость обеспокоен происходящим, что, будто бы, само собой подразумевалось. Сколько ещё уйдет времени на перестройку?       Артемис бросил сквозь мутную пластину взгляд — ему виднелись только цветные расплывчатые пятна, в которых, впрочем, можно было опознать говоривших. А вот голоса слышались, благодаря его замечательному слуху, очень четко. Конечно, это в какой-то мере странно, что Луна находилась в комнате вместе с Усаги, а вот Артемис балансировал на скользком отливе… Однако то, что уже услышал Артемис дало ему понять, что лучше ему и не выдавать того, что он предпочитает быть «в курсе».       Кот лидера гвардии сейлор-воинов занял свой пост аккурат во время драматического разговора едва очнувшейся Усаги и Сейи. Он слышал, как странно звучала Лунная Принцесса, забывшая все события её текущего перерождения, как неоднократно было помянуто Море Познанное, как отчаялся Воин… как влетела, шурша юбками, принцесса Кинмоку, за которой по пятам следовала её свита: каштановое пятно — Творец, два белых пятна — Целитель и кто-то посторонний и черное (очень подозрительное пятно).       — Закройте дверь, — холодно распорядилась Какю. Её голос напоминал хирургический скальпель, словно она намеревалась провести важную операцию…       — Но, Принцесса, я уже известила сейлор-воинов. Если мы закроем дверь… — нерешительно начала Творец.       — Если нет, то наши дела будут обстоять ещё хуже.       Вмешалась Аралия:       — Здесь Луна.       — Ничего страшного, — ответил ей незнакомый женский глубокий голос. — Я о ней позабочусь.       — Осторожно, Лобелия*(1). Не переборщи.       — Кто вы такие? — встревожено воскликнула Усаги. — Гладиус! Кто они? Нет! Не трогайте Луну! Не надо!       — Тише, тише, Гелика, — темное пятно, стоявшее до того у кровати, опустилось к золотому. Голос был самый ласковый и нежный, какой мог только изобразить потерянный обескураженный Сейя.       — Я принцесса Кинмоку — Какю, — красный силуэт приблизился к кровати. — Ты забыла меня, Серенити… Что-то пошло не так. Ты прибыла к нам сильно поврежденная темными силами, и мы старались исцелить тебя. С тобой твои защитницы…       — Истар, Арнемеция, Фэнхуан и Несару? — выпалила, как из пулемета принцесса Луны.       — Да. Они самые, — с заминкой подтвердила Какю.       — Что ж, как здорово! — весть о воительницах быстро переменила поток мыслей Серенити, дав неожиданный поворот беседе. — Значит мама все-таки решила, что я могу последовать за своим сердцем! Но что я делаю в постели?       — Серенити, — холод из голоса Какю исчез, сменившись согревающей мягкостью. — Твоя мать давно уже покинула этот мир. Мне горестно говорить тебе это, но сейчас ты не во временах Серебряного Королевства. Серебряное королевство рассыпалось пылью… И минули тысячи лет с того момента…       — Что? Вы же… как это возможно? — голос Серенити сорвался. — Я помню все, будто вчера… Море оно…       — Море? — Артемис слушал обманчивую мягкость голоса Какю, в котором ему мерещилась самурайская решимость. — Серенити, что-то случилось, и ты утратила свою память. Сейчас мы не можем вернуть её — не осталось даже следов, словно ты и не проживала тех лет. Но факт остается фактом — ты не в том времени, о котором думаешь.       — Ваше величество, — вклинился голос той, кого назвали Лобелией. — Нам надо спешить…       Тяжелый вздох…       — Прости меня, Серенити. Мне придется ввести тебе первичную матрицу, поверхностные воспоминания, которые смогут помочь тебе сориентироваться при разговоре с твоими защитницами. Их безусловно ввергнет в ужас отсутствие у тебя памяти о последних днях. Как это произошло с нами… Прошу тебя, пусть это останется нашим секретом. А мы сделаем все возможное, чтобы вернуть тебе воспоминания.       И, может быть, Серенити бы и возразила. Может быть, и возмутилась бы, но ничего не последовало, кроме тихого покорного вздоха, от которого защемило сердце Артемиса…       — Прекрасно… А теперь мы выпьем чаю. Розовый чай поможет тебе восстановить силы. Воин? — вновь прозвучал ласковый голос Какю. Звякнул фарфор… Или чем они для таких целей на Кинмоку пользуются?       А потом был грохот и болезненный скрежет. Артемис был уверен, что удар по двери нанесла именно Минако. Голоса присутствовавших в комнате всколыхнулись в невнятном волнении, которое уже мало интересовало кота, а затем угасли, чтобы быть потом вновь оживленными голосами уже земных воительниц.       Первичная матрица… Судя по реакции Какю, они действительно не ожидали, что Усаги потеряет память… Вряд ли обладая такими талантами, которые позволили им сейчас создать видимость «порядка», они стали бы так усердно играть растерянность и легкую панику перед и так дезориентированной принцессой Луны. А теперь они боялись, что воительницы увяжут утрату памяти с Кинмоку и обвинят их, как врагов… И так все слишком хрупко.       Что ж, время течет, внутренние поля со скрипом перестраиваются. Может быть, день или три, и кот снова обретет способность говорить. А пока… В его интересах как можно меньше напоминать сторонним личностям о своем существовании, даром, что их и раньше это мало интересовало, а то ещё натравят эту, как её… Лобелию…       Важно, крайне важно, чтобы порох недоверия не взорвал шаткую конструкцию, выстроенную с Кинмоку, увеличив число врагов… А все разгадки? О, они, как понял кот, таятся в прошлом. И перво-наперво надо узнать, что связало Серенити с самым опасным местом силы на Луне — Морем Познанным.       Красный шелк рукава стекал со столика сандалового дерева, словно ручеек крови. Ах, как подходит — настроения у Какю были самые мрачные после чаепития с воинами. Она сидела за столом, уронив голову на руки, не зная, что делать. Положение было хуже некуда. А все её сомнительная затея…       Болезнь Воина настигла их на ровном месте, посреди солнечного теплого и радостного утра. Тогда она вновь звалась Астреей*(2) (имя, которое ей дали от рождения), постепенно отпуская образ яркого пижонистого Сейи, заретушевывая пылкую привязанность к Оданго теми сложными вещами, которые было необходимо совершить для родной, ещё пустынной местами планеты…       Времени прошло от возвращения всего ничего, но основные города уже были восстановлены, как будто бы умудрились когда-то сделать «резервную» копию. То же касалось и столичного дворца… В королевском архиве Астрея копалась в поиске планов необходимых для «прорисовки» некоторых регионов: после пришествия Галаксии оказался утраченным маленький городок с берегов реки Благоуханной. Ничего, в принципе, значимого… Но вот только Астрея была оттуда родом, и ей очень хотелось его вернуть. Там же в библиотеке она и упала на пол, забившись сначала в жутких конвульсиях, перепугав Илекс, которая составляла ей компанию в поисках. С приступа она впала в лихорадочное забытье. Какю усердно выхаживала больную, попутно проводя расследование, что же могло послужить причиной. Рассматривались разные версии. Одна из основных, что Воин подавляла в себе тоску по Усаги, не давая выход негативным эмоциям, что и привело к болезни. Но Аралия выступала ярой противницей этой версии, утверждая, что вовсе её подруга не «Страдала», одаривая вымученными улыбками друзей. Ей был резон верить: Аралия дольше всех была с Астреей…       Какю как-то, доверив Целитель сидеть с погруженной в беспокойное забытье больной, исследовала библиотеку в районе тех полок, которым уделяла внимание Воин, когда начался странный недуг. Перебирая тома с богатым тиснением, принцесса наткнулась на плотный конверт. Очень тяжелый, набитый почти до отказа. Ощупав его шероховатую поверхность, девушка обнаружила, что конверт открыт. В щели блестело серебро. Позволив себе проявить любопытство, Какю извлекла на свет увесистый медальон на цепи — серебро с золотом, круглый диск, на котором был выбит полумесяц, а остальную часть занимал затейливый узор, похожий на соединенные шестеренки. Пахнуло розами… Какю смущенно затолкала медальон обратно, усилием воли поборов искушение прикоснуться к жемчужно-серым листам писем. Чужая тайна. Чужая история. Не её. Однако конверт оглядела. На нем было выведено убористым круглым девичьим почерком на общегалактическом наречии, порядочно устаревшем однако, «Возлюбленному Гладиусу», и ещё: «Мой свет всегда пребудет с тобой, а твой свет навеки в сердце моем»…       Неизвестно зачем, но Какю забрала конверт в свою комнату, спрятав его в ящик сандалового столика. Она лишь смутно представляла себе, кто есть Гладиус. Имя стальное, но обтекаемое, созвучное с Воин… Что это?       Протекло несколько дней, тяжелых и горячечных, и Воин пришла в себя. Она была слаба, как ребенок… Не могла даже ложку поднять. Какю сидела у её кровати, обтирая влажным полотенцем, когда с покрытых корками губ сорвалось «Ге-ли-ка»… Мягкое, нежное имя, созвучное с шелестом ветвей ивы у самой кромки воды. Чье оно? Страшное предчувствие кольнуло в сердце, разжав чуткие пальцы. Полотенце соскользнуло на пол… Имя серебрило листья ивы, напоминая далекий теплый свет, оставленный в сотнях звездных лет… Когда отзвуки имени угасли, Воин залилась слезами, не окликая, не моля… Просто тихо плакала, пока вновь не впала в забытье. На следующий день открылось больше…       — Какю, как я мог забыть… Как я мог её забыть! Я идиот! Она же ждала… Она пыталась… Я подвел её! Подвел! А обещал ей, что мы будем вместе, несмотря ни на что!       Разобраться в криках Воин, воплотившейся спонтанно в Сейю, было сложно. Но потом, постепенно открылось все. Оказывается, Воин вспомнила свое воплощение, жившее тысячи лет назад во время правления на Кинмоку королевы Рико. Какю помнила об этой предшественнице порядочно, поскольку в историю она вошла как королева-реформатор с достаточно широкими взглядами и очень деятельной политикой. Она была той, кто ввел в государственную систему управления совет светлейших, к мудрости которых обращался правитель. Причем, вопреки представлениям аристократии, в совет вошли и те, кто не обладал длинным знатным родом власть имущих. Пока Какю пряталась на Земле, она невольно погрузилась в историю голубой планеты, находя параллели с историей развития своего мира. Самым подходящим образом для неё была страна под названием Греция… Там был похожий политический строй, только понятие «рабы» было совершенно непонятно Принцессе. Да и на Кинмоку при наличии совета выборность правителей все-таки не приветствовалась из-за наличия тесной связи планеты с правящей династией.       Так вот, во времена королевы Рико Воин также являлась защитницей Кинмоку — по всей видимости, она неразрывно была связана с планетой Олив. Когда королева отправлялась с посольством в Солнечную Систему, Воин была в свите. Её родители просили об этом Королеву, поскольку надеялись, что женственность Луны — её правительницы Селены и её дочери Серенити — благотворно повлияют на своенравную дочь, остававшуюся девушкой, но являющуюся редкостно своенравной хулиганкой. Эффект получился совсем не тот, на который надеялись. Вместо дочери у них появился сын… Воин без памяти влюбилась в Серенити, решив ради неё предпочесть свою мужскую сущность. Её родители были в отчаянии, хотя достаточно быстро утешились перспективой родства с дочерью демиурга.       Восхитительная серебряная дочь Луны… Королева Рико покровительствовала сердцу Воина, зачарованная похоже тем, что обещал брачный союз с Луной. И Какю понимала в этом свою далекую предшественницу…       Только вот саму правительницу Луны совершенно не устроил Воин, как претендент на руку и сердце дочери. Она отказала, когда королева Рико попыталась переговорить об этом, и тогда Воин и Серенити, чувства которых были взаимны, решились на побег в день Лунного Затмения… Последствия были ужасны.       Какю стоило огромных усилий не расплакаться, пока она слушала горький и безнадежный рассказ Воина. Он уже не плакал, когда описывал произошедшее, но каждое его слово терновыми шипами впивалось в принцессу, побуждая сострадать всем существом этой казавшейся дикой и невозможной истории любви. Уранус и Нептун, оказавшиеся на дежурстве в ту ночь, не церемонились с влюбленными, наказав сурово Воина и доставив Серенити к матери… Больше Воин не видел свою нежную Гелику. Только Целитель и Творец рассказали ему в красках, как прошла церемония обручения Принцессы Луны и Принца Земли…       Воину приходили частые письма от неё, что несказанно удивляло — почему Селена не прекратила эту переписку, если видела в союзе вред? Принцессе подумалось, что, возможно, на самом деле было полно сторонников брака Луны и Кинмоку, и именно эти сторонники помогали передавать послания тайком от суровой матери.       Последнее письмо Воина и обнадежило, и встревожило: Серенити писала про Море Познанное, в которое она шагнет для того, чтобы быть с ним. В паре строк она старалась вместить, что есть Море — открытый участок сердца Луны, который способен исполнить волю своей правительницы. По факту преемственности Серенити была уверена, что Море исполнит и её просьбу: победить Металлию иным путем, кроме как оказаться навеки связанной с Эндимионом, и найти путь к Воину… Сопровождал письмо увесистый медальон, в котором со слов Серенити, был страховочный крюк, способный помешать ей сорваться в пропасть забвения: море могло отнять память, если допустить слабину. Поэтому Серенити поместила слепок себя в медальон и направила своему возлюбленному, чтобы он помог ей вспомнить о том, что довелось им пережить.       А потом молчание в эфире… Ни строки. Ни слова. Ни знака. Воин, как сумасшедший рвался на Луну, но королева Рико не могла взять его из-за прямого запрета Селены, который та наложила после неудачного побега. А тайное проникновение из-за огромного расстояния, не позволяющего скрывать личность, было невозможным: он пытался трижды, но его ловили на линии орбиты Плутона. И хорошо, что там, а не на линии Нептуна и Урана — их он избегал, намеренно прокладывая свой путь через вытянутую эллипсоидную орбиту Плутона. Потому что не было иллюзий, что с ним сделает Уранус. А её напарница Нептун, если бы и не была столь уж сурова, то все же передала бы его своей подруге, предположив, что этот вопрос стоит решить им двоим.       Плутон, преграждавшая его путь воплощением неотвратимости и безнадежности, была безучастна к его мольбам, неукоснительно соблюдая клятву верности лунному престолу.       Срок непонятного молчания Серенити был недолог — месяц. Затем все разрешилось: пришла весть о падении Золотого и Серебряного Королевств. До Кинмоку она долетела стрелой — через пару часов, когда все было кончено, пришел гонец к королеве Рико, которого послал правитель Меркурия, планеты, с которой вероятность союзного брака была куда выше, чем с Луной. …только невеста погибла, как и вся защитная гвардия Луны.       После вести о гибели Луны жизнь для Воина превратилась в бесконечный кошмар, от которого не было спасенья. Он был уверен, что по его завершении, вновь увидит свою возлюбленную, и вопреки просьбам своих друзей и родных рвался к выходу из него. По его признанию Какю, он даже не помнил, когда завершил свой путь, уйдя на новую петлю. Это он произнес с изрядной долей стыда, поскольку, как защитник Кинмоку, не оправдал возложенных на него чаяний. Однако Какю даже не подумала о том до его слов, а потом просто утопила эту мысль в потоке других…       Рассказ Воина побудил принцессу провести некоторые изыскания в архиве королевства. Нашелся след дипломатической переписки с Луной, с Меркурием, с Юпитером. Нашлась переписка королевы Рико с её советницей и подругой Канной*(3), в которой упоминалась склонность Воина к Серенити…       »…прекрасный цветок, рожденный божеством. Его особенная прелесть в том, что связь с демиургом, от которого она ведет происхождение, ещё очень близка и не затеряна в череде поколений. Я одобряю эту яркую привязанность двух юных сердец и не вижу в том опасности. Воин радостен и искрист, хотя его родителям определенно не понравится то, что он выбрал свой путь. Да, к сожалению, это обозначает то, что в срок двух лет нам необходимо найти новый сосуд для силы Воина, но что будут значить эти небольшие сложности в сравнении с чудом, которое свершится тогда для нас?»       «Ты будешь смеяться, но я все более и более становлюсь уверена, что Воин и Серенити — это не просто юношеское увлечение. Королева Селена крайне избирательна в выражениях, если я затрагиваю в беседе эту тему, но, полагаю, что и она отнюдь не слепа, принимая во внимание то, с каким пылом они тянутся друг к другу. Уверена, что есть все основания просить за него».       »…отвергла. Холодно и спокойно. Сказала, что её дочь связана клятвой с другим. Не придраться к словам — безукоризненно вежливая, сама любезность. Ей очень жаль… Знаешь, я не удержалась, подметила, что склонность её дочери очевидна. Но она проигнорировала мое замечание, сделав вид, что не поняла сказанного. Увы, бедный Воин… Пожалуй, что имеет смысл держать во внимание другой союз, которому мало, что может помешать…»       О брачном союзе с Меркурием Какю тоже узнала с большим удивлением. Она заметила ещё на Земле, что Илекс и Ами схожи по духу и определенно заинтересованы друг в друге, но не сказать, что влюблены… Скорее распознавание равного по уму и тоска по отсутствию достойного собеседника, с которым можно было бы обсудить интересующие темы. По письмам о страстном романе свидетельств не нашлось, хотя Какю и не стала исключать подобную возможность.       Принцесса Кинмоку долгое время пребывала в смятении, не находя себе места, не имея возможности посвящать себя целиком делам своей планеты. История прошлого тревожила и угнетала её. А затем пришли сны…       Ей снилась высокая девушка с черными, умащенными благовониями волосами и яркими, словно расплавленное золото, глазами. Она смотрела прямо на неё, ввинчиваясь взглядом в душу. Её сверкающее багряное одеяние было на вид очень тяжелым, будто бы придавливало свою носительницу к земле. На палках-шпильках, торчащих из высокой прически, качались маленькие колокольчики… Какю было неуютно от её взгляда, словно он что-то требовал от неё. Что-то, что было крайне тяжелым для неё. Она знала, что не сможет отказать этой девушке, если вдруг она озвучит просьбу. Но также знала и то, что выполнить её будет сложно. Только девушка продолжала молчать, а все вокруг, что было в поле зрения, постепенно окрашивалось багрянцем…       Потом в сны пришла Серенити. Обнаженная, укрывающаяся только крыльями, она повисла в пустоте, свернувшись в позе эмбриона, жалостливо всхлипывая, будто потерянное дитя. С её ступней капала кровь… Что-то тревожное, злое кружило вокруг неё, как вихрь. Какю знала, что принцесса в опасности, но не в её силах было что-то сделать… Так она и наблюдала беспомощно, как сужался круг света вокруг хрупкой девы под давлением черного вихря.       Когда Воин окреп, то решил опрометью броситься на Землю, чтобы бороться за свою утраченную любовь. Какю стоило огромных усилий утихомирить его, побудив сначала, так же как и она, ознакомиться с архивом, а потом уже пылать пламенем праведного (или не очень) гнева… В тот момент она уже придумала, как поможет ему. Сказала, что Земле угрожает опасность, и что Серенити со своими соратницами первая примет вызов. Но дала задание охранять принца Земли, как самого уязвимого. Она ссылалась на предчувствие, умалчивая о сне, в котором отчетливо виделись страдание и угроза конкретно для принцессы Луны. Понимала ли принцесса Кинмоку, чего добивается? На тот момент она сказала бы — нет. Отчетливо. Громко. Не задумываясь. Так… Неясное предчувствие угрозы для Земли, а также страстная любовь Воина и его глубокое горе. Она хотела как лучше.       …ветер бьет в её лицо, а она летит в дверной проем к ослепительному свету…       Как лучше.       Красное одеяние — будто она искупалась в крови. Знала ли она, чем все обернется? Знает ли сейчас, чего на самом деле добивалась, затевая всю эту комбинацию с отсылкой своих воинов? Правильные осмотрительные реплики, обеляющие совесть…       «Сейчас в тебе бурлят эмоции, поднятые как ил в реке твоей памятью. Ты и так влюбился в неё без оглядки, пока был на Земле, что уж сейчас, когда ты вспомнил, что твоя любовь была взаимна?»*(4)       «Тебе нужно хорошо представлять истинный расклад вещей. Почему это случилось с вами, что произошло тогда на самом деле. Проведи исследование, и все продумай».       «Воин, ты кое-что упускаешь… Как это не грустно, но что бы тебя не связывало раньше с Серенити, сейчас она искренне привязана к Эндимиону. И враг пользуется этим, превращая его в мишень для своего удара. Лунная принцесса раз за разом бросается на его защиту. Пока она выстояла, но можем ли мы быть уверенными, что это произойдет и в этот раз?»       Пальцы, которыми она сжала детонатор… Чего ты хотела? Чего ты хотела, Какю?       »…особенная прелесть в том, что связь с демиургом, от которого она ведет происхождение, ещё очень близка и не затеряна в череде поколений».       …сломанная Лунная Принцесса смотрит на неё испепеляющей синью боли. Если бы Лунное зерно прижилось на теплой почве Кинмоку, то что случилось бы? Зачем нужна сила мирной планете, греющейся в лучах ласкового солнца? …зачем?       …Багрянец плотной волной катится по зеленым лесам, подминая деревья, по равнинам, осушая и кроша, по горам, стачивая их до основания… Здания рассыпаются пылью, а она смотрит, распахнув глаза, не в силах пошевелиться. Руки дрожат, а в горле увяз крик, который упрямо старается выкарабкаться. Громогласный смех затопляет уши, пронизывая все существование острыми иглами. Только что её, принцессу Кинмоку, раскатали по мраморным плитам голыми руками… Галаксия даже за меч ради этого браться не стала. Каким чудом она тогда спаслась? Какой низостью? Каким позором? Вынужденная бежать от сияющего силой бессмертного врага… Как пресмыкающееся, тряся позвонками, забивалась в щель от всепоглощающего света, едва успевая обратиться в алую хрупкую бабочку. Галаксия настолько увлеклась разрушением и опустошением её мира, что упустила её. Крик ярости уже не настиг её, хотя Какю догадывалась, что он был ужасен.       За все вносится своя цена. Какю знала, что платит сейчас часами наедине со своей совестью, которая царапала беспощадно её нежную душу. Но можно ли понять, что она получит за эту пытку? Силу? Сияющее будущее? Или годы мрака и опустошенности? Совесть не шла на сделку, и принцессе оставалось только тихо страдать, стараясь скрывать ото всех чувство тягостной вины, прорывавшейся то и дело наружу. Она ведь не сделала ничего плохого… Разговор с Воином — она всего лишь хотела ему помочь… Отправка старлайтов на Землю — была необходима для помощи против затаившегося зла. Подавление воли, которое она применила сейчас к Серенити, — лишний шум был совершенно некстати и только накалил бы обстановку. Первичная матрица воспоминаний для Лунной принцессы — то, чем она могла помочь и спасти ситуацию от надвигающейся катастрофы…       Она не сделала ничего плохого.