Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Ей было нечего сказать. О, Серенити готова была возненавидеть себя за это, но сказать было нечего. Даже пресловутое «простите» отказывалось вползти на язык и вытолкнуться навстречу девочкам, смотрящих на них с такой странной гаммой эмоций. Самой неопасной выглядела Венера. Она смотрела печально и задумчиво, как будто бы услышанное не то чтобы сильно её удивило, но подтвердило какие-то ранее бродившие в голове мысли. Юпитер была раскалена… Сведенные брови, заломленная складка и сверкающие молнии в глазах. После слов Артемиса она сбросила пелену умиротворенной мрачности, дав выход гневу. Меркурий… О, по Меркурий ничего не было ясно. Кроме того, что она безусловно где-то далеко, но не рядом…       Слова… слова… слова… Найдитесь!       — Мы ничего подобного не планировали, — Гладиус крепко сжал руку Серенити. — И не сделали того, о чем вы подумали.       — Не знаю, что мы там должны были думать! — рявкнул Артемис в неожиданно резкой манере. — Я все видел. Видел ваш шок, видел, как вы засуетились, когда обнаружили, что Усаги так и не пробудилась. Вы притащили в комнату помимо «хвостатых» какую-то Лобелию, которая напала с чарами на Луну, чтобы та не дала никому из нас знать, что с нашей принцессой что-то не ладно. Вы вели себя так, как будто действительно в чем-то перед нами виноваты, а пробуждение Серенити вместо Усаги мы естественно спишем на вас!       Кот выдохнул. Было видно, что он отвык говорить за эти монотонные дни на Кинмоку. Повисла напряженная пауза. Воительницы не нарушали её, внимательно рассматривая стоявших перед ними Серенити и Воина.       — А теперь, — вновь взял слово Артемис, — признавайтесь. Что вы натворили, что дрожите, как побитые шавки. Что вы на самом деле скрываете от нас. Не оказалось ли наше доверие к вам ошибочным?       Сейя ощутил невольную обиду на своих товарищей. Почему именно он оказался на линии расстрела под прицелом глаз воительниц? Почему именно к нему они обращаются со всеми вопросами? Что он мог им сказать?       Действительно, поднятая вокруг утраты Усаги суета была подозрительной. Окажись старлайты в аналогичной ситуации, они, возможно, на волне эмоций даже войну бы объявили. А сенши ждут… Пусть и в крайне натянутой атмосфере. Пульсирующая жилка на виске Юпитера, впрочем, тоже не давала расслабиться.       Теперь Серенити мягко сжала его ладонь. Он повернулся к ней с удивлением, но девушка не встретила его взгляд, а шагнула вперед, переключая внимание только на себя.       — Дело не в них. Дело во мне. Нам нет смысла сейчас перепираться. Я скрыла это от вас, потому что была уверена, что потеря Усаги на фоне нашего вынужденного бегства с Земли, гибели Эндимиона и Фэнхуан только усугубит положение дел. Я пыталась сыграть её роль, чтобы защитить ваши чувства. Я знаю, что сейчас вы привязаны к ней больше, чем ко мне, но все равно… вы мои драгоценные подруги, и я просто не могла так поступить с вами, хотя и знала, что рано или поздно ошибусь.       Девушки пораженно уставились на неё. Своими словами, как морскими волнами Серенити гасила конфликт, отвлекая от роли Кинмоку во всей этой истории. Артемис, готовый дать бой «вторженцам-предателям», опешил. Они все привыкли к достаточно пассивной роли своей принцессы во всей этой истории… слишком привыкли. Серенити удержала грустную улыбку, готовую сбежать на губы.       — Я Серенити. Для меня ещё вчера трещали лунные фонтаны и выбивали салюты каменной крошки ледяные цветы… Ещё вчера я целовала руку своей матери, желая ей спокойной ночи и стараясь утаить нервную дрожь от моего рокового решения шагнуть в Море… Ещё вчера я обводила взглядом, сидя в беседке искрящейся светом, ваши счастливые лица, пока мы обсуждали грядущий день рождения Арни… Ещё вчера раз за разом загружала свои воспоминания в компьютер, стараясь наполнить медальон… Ещё вчера я стояла над белесыми волнами, готовясь совершить один единственный шаг… И проснулась здесь, узнав, что стала причиной такой катастрофы… Я не ищу прощения. Но хочу исправить то, что сделала. Вы можете мне не верить — ведь вы знали меня столько лет назад, а теперь я для вас столь же далека, как и наша родная система. Однако сейчас мне нужна ваша сила. Мне нужно, чтобы вы встали со мной рядом в последний раз. И обещаю, что найду способ вернуть все на круги своя.       …между ними легли сотни лет… Серенити чувствовала разницу очень остро. Не то чтобы девушки, стоявшие перед ней, были ей чуждыми… Но в них было нечто зрелое. Как если бы она заснула лет на двадцать и увидела перед собой взрослых женщин заместо девочек, с которыми росла. Колесо Перерождений сделало своё черное дело… Нарастило пропасть, превратив родное и близкое в нечто утраченное, оторванное от сердца и заброшенное на другой конец мироздания.       — Серенити… — глаза Истар застелили слезы. Она шагнула вперед, протягивая руки, а в след за ней потянулись Меркурий и Юпитер, неспособные противиться зову сердца. От гнева не осталось и следа…       — Моя принцесса…       Это был не крик, но пораженный вздох, на который Сейя обернулся, не в силах проигнорировать глубину эмоций в нем. Черная бархатная кошка, которую он запомнил скорбящей и растерянной, смотрела на них, роняя из карих глаз слёзы. Серенити не услышала её, затерянная в сплетенье рук воительниц, сомкнувшихся вокруг неё коконом.       Артемис смущенный направился к своей подруге, тепло приветствуя её. Он уложил мордочку на её спинку:       — Ты наконец-то вернулась…       — Это Асклепий, — шепнула она ему в ответ.       — Знаю. Он помог и мне…       — Прошу вас, не надо поспеш… — к беседке вылетела Какю, встревоженная, но сияющая своим могуществом. Воин понял, что она почувствовала бурю (пусть и с опозданием) и собрала все свои силы, чтобы помешать начаться кровопролитию. Однако то, что она увидела, лишило её дара речи…       Воительницы с Земли плакали, что-то тихо говоря друг другу… Им было совсем не до принцессы Кинмоку и Воина, которые почувствовали себя лишними, но не находили сил уйти.       Решающий разговор состоялся позднее в багряном кабинете принцессы Кинмоку. Несмотря на отсутствие открытой агрессии, атмосфера была не самой дружелюбной. Воин сидел рядом с Серенити, упирая взгляд в её профиль, беспощадно отвернутый от него. Складывалось ощущение, что его возлюбленная выбрала дорогу, которой последует, но не собирается предлагать ему присоединиться… Это убивало… Целитель и Творец сидели на табуретах у отполированного стола принцессы Какю, в то время, как сама правительница Кинмоку решительно восседала во главе стола в кресле с высокой спинкой. Сенши заняли диван справа, то и дело поглядывая на Серенити напротив. Кошки не присутствовали. А вот за спиной принцессы нервно вышагивал Амарант, замешанный в данной беседе в силу своего поста. Хотя Сейя понятия не имел, почему «он» должен присутствовать при столь интимном разговоре.       — Я не буду отрицать своей вины. Вы сами все понимаете. Да, я преследовала личные цели, когда направляла на Землю свою гвардию. Видения, открывшиеся мне, подразумевали, что события сложатся таким образом, что Серенити не найдется места на Земле. Мои воительницы имели четкие указания не допускать подобного поворота дел. Они подтвердят вам это. Однако — не собираюсь лукавить — я рассчитывала выгоду для Кинмоку от предоставления убежища Лунной принцессе. Прежде чем вы обрушите на меня свой гнев, отмечу, что это естественно для правителя — думать о благе своей планеты. По этой причине я не передавала послания, что ваша борьба бесполезна, и вам в любом случае придется искать убежища…       — Она не была бы бесполезна, если бы не прибыли ваши гонцы, — холодно ответила Ами. — Нам не нужно быть супергениями, чтобы понять, что костяшкой домино обрушившей башню, стал конфликт Эндимиона и Воина. Он дезориентировал и ослабил принца Земли. Даже если нападение монстра было неотвратимо, то мы могли бы гораздо лучше дать бой, если бы наша принцесса не металась бы между двумя, а принц не был бы сломлен.       — Мы уверены, что во всем произошедшем вина вашей медвежьей услуги, которую вы нам оказали, — продолжила за подругой Минако. — Вы сделали свои видения неотвратимыми собственными действиями. Замкнули круг. Полагаю, что вы понимаете, что никакого доверия отныне к вам нет. И что мы намерены столь быстро покинуть Кинмоку, сколь это возможно.       — Понимаю. Я не могу убедить вас принять мою позицию, но отмечу, что узлы, разворошенные «моим вмешательством» так или иначе лопнули бы. Это случилось бы, если не сейчас, то через тысячу лет, две, три. Потому что это должно было произойти. Ваш павший принц был проклят.       Угрюмое молчание встретило эти слова, и Какю слегка расслабилась. Прекрасно, что воительницы сами понимают истинное положение дел…       — Кровь Дельфинидов несет своё черное проклятье почти с самого основания рода. И Эндимион не первый, на кого напало чудовище.       — Откуда вам это известно? — Серенити впилась взглядом во владычицу Кинмоку, и той стало безнадежно холодно, несмотря на то, что она помнила слова Асклепия об отсутствии силы Лунной принцессы.       — Мы никогда не играли ведущие роли на галактической арене до разве что относительно недавнего боя, который мы дали вместе с вами Галаксии. Однако мы наблюдали и собирали информацию обо всем, что касалось потенциальных врагов или соперников. Земля обладала достаточно темной и привлекательной историей. Например, такое событие как «явление магии» состоялось уже после формирования первых государств. На момент рождения Серенити иссякал пятый век магического присутствия. Был мощный «стихийный» род, уходивший корнями в глубокую древность, более полноправные претенденты на престол, нежели Дельфиниды — Титаниды. Никакой иной род возрастом перещеголять их не мог. Но Дельфиниды почему-то совершили «восхождение», и Титаниды были вынуждены им присягнуть на верность, что они и сделали самыми последними из всех других домов. Мы думаем, что проклятье «Властелина Пауков» их рук дело.       — То есть Кронос знал об этом? — Серенити кивнула, принимая предложенную информацию.       — Если я верно поняла сведения моих предшественниц, то Эндимион убил Кроноса? — между делом уточнила Какю.       — Казнил за преступление против отца.       Сенши переводили взгляд с одной принцессы на другую… Те были на одной волне, выводя путанную партию по осколкам прошлого.       — Но если Дельфиниды были прокляты его родом, то почему Титаниды не создавали условий для исполнения проклятия и пытались свергнуть их переворотом? — Серенити наморщила лоб.       — Возможно, что проклятье было наложено «во время оно», когда магия была в самом расцвете, ещё предками Кроноса. А тот, увидев, что план воплощается слишком медленно, решил его форсировать. Кроме того, проклятье было очень индивидуально и громоздко для воплощения. Нам удалось узнать, что перед Эндимионом предполагаемой мишенью стал его дядя, пропавший бесследно после истории с одной девушкой из рода Титанидов. Властитель Пауков поглотил свою жертву. Мы обратили внимание на несколько ещё довольно удивительных исчезновений, которые, как правило, затрагивали братьев наследников престолов, порой кузенов. Все действия сводились к тому, чтобы «дельфинид» остался один, что и произошло в итоге.       — Но почему никто не обратил на это внимание?! — обескураженной Макото приелось водить головой из стороны в сторону.       — Мы полагаем, что тут свою роль могла сыграть паранойя, свойственная некоторым из рода, которых радовала «таинственная кончина» претендентов. Но, опять-таки, не мне о том судить. Факты, которыми располагали мы, — цепочка таинственных исчезновений с последующим объявлением о смерти.       — И поэтому вы уверены, что Эндимион так или иначе должен был столкнуться со Скрутом? — хмыкнула Ами. — Однако все равно. Даже если проклятья было не избежать, это не оправдывает того, что вы послали к нам эмоционально нестабильного Воина, неспособного контролировать ни себя, ни ситуацию.       Сейя напрягся струной. Его сильно ранили эти слова, однако ему не дали сменить роль с молчаливого присутствующего на активного участника «беседы».       — Вы передергиваете, Сейлор Меркурий, — решительно вмешался Амарант. — Наша правительница направила гвардию в полном составе для защиты Земли боеспособную, как подтвердило ваше сражение с фагами. А чувства Воина по отношению к принцессе Луны — его личное дело. Эндимион, согласно предоставленной нам информации, был уязвим в любом случае. Да, возможно, именно Воин сдвинул камень, но никто не был застрахован от того, чтобы создать благоприятную для призыва чудовища среду. Он только открылся своей возлюбленной. Последующая стычка с принцем была уже следствием запутанных чувств вашей принцессы. В бою с монстром ни один из наших воинов не отступил и не опорочил Кинмоку. Они сражались на равных с вами с полной отдачей и также рисковали жизнью.       — Знаете, лично у меня уже голова болит от того, как вы то принимаете, то спихиваете ответственность за вашу роль в этой истории, — раздраженно ответила юноше Венера. — Вы уж определитесь, будьте любезны. Мы свой выбор делаем. Возвращаемся на Землю и принимаем бой. Мне уже глубоко наплевать, кто и чему стал причиной. Важно решить сложившуюся ситуацию.       Она поочередно повернулась к девочкам:       — Вы простите меня, Ами, Макото. Я понимаю, что вы злитесь вполне обоснованно. Правда, понимаю. Но мы только тратим время впустую. Сейчас нам надо возвращаться, поэтому я, как командир гвардии, приказываю вам собраться и оставить теневые интриги в стороне. Мы следуем за нашей принцессой на Землю.       Серенити на мгновение закусила губу, будто сомневалась в чем-то. Она смотрела в глаза Какю, как будто хотела ещё выцепить там ответы на свои вопросы, но затем резко отвернулась к девочкам:       — Да, мы отправляемся на Землю.       — Прямо сейчас? — тускло поинтересовался не надеявшийся быть ею услышанным Сейя. Он чувствовал, как ломкая злость на положение дел, на участников событий набивается в сосуды и звенит, отдаваясь в виски…       — Нет, но чем скорее тем лучше, — мягко ответила ему Серенити.       …она наконец-то повернулась и посмотрела прямо на него, превращая их чувства вновь в нечто основательное, существующее, а не какую-то досадливую помеху, на которую сетуют все вокруг…       — Я пойду с тобой.       — Не надо. Это моя битва.       — Нет… Наша.       — Гладиус, увы, только моя, — в глазах Серенити застыло одиночество, будто она чувствовала, как её возлюбленный далек… — Когда я вернусь, как Усаги, мы снова поговорим обо всем. Ясно и четко. А моё время миновало.       Почувствовала и не простила. Сейя вспомнил, как среагировал, когда понял, что проснулась не Усаги, но Серенити, не помнившая ничего о том, что они пережили на Земле…       — Я не могу тебя отпустить, — ему было плевать, что их слышат все. — Не сейчас. Не сейчас, когда мы снова вместе.       С губ Серенити были готовы сорваться какие-то слова, но она их удержала, просто сжала его руку, а затем встала:       — Принцесса Какю, я благодарю вас за то, что вы сделали для меня и моих воительниц. Мы намерены провести сегодня сборы в обратный путь и вернуться на Землю.       — Полагаю, что отбытие вам лучше планировать на завтра. Близится ночь. Я готова предоставить вам свою помощь и помощь своих защитниц в этой войне, — Какю ответила формально и нарочито спокойно.       — Мы рады вашей готовности помочь, но вынуждены отказаться, — решительно покачала головой Серенити.       — Вы знаете, что лишены сейчас своих сил и можете не пережить перемещение без должной защиты? — выстрелила вопросом багряная принцесса. Она берегла его, как туз в рукаве, прокручивая в голове диалог с Асклепием… И воительницы, и Серенити переменились в лице.       — Что? Но почему? — Лунная принцесса послала тревожный взгляд своей наперснице Венере.       — Вы были оторваны от системы в тяжелом душевном состоянии, а затем погрузились в забытье, теряя последние крошки связи. Вы оказались обречены, когда Усаги не проснулась. Возможно, что в том состоянии вы бы ещё нашли остатки связей и могли бы обеспечить себе хотя бы защиту, положившись в перемещении на своих воительниц.       — Вот как, — Серенити положила ладонь на грудь, прислушиваясь к сердцу. — Действительно, я не чувствую пульсации кристалла…       — При таком раскладе вы можете не добраться до Земли. И погибнуть.       — Мы сможем переместить принцессу, — вмешалась Юпитер. — Я чувствую свою планету, связь достаточно крепка.       — Да, вы действительно можете это сделать, но все равно существует риск. Поэтому я предлагаю вам переместиться вместе с моими воительницами. Мы не будем вмешиваться в вашу битву. Но они смогут защитить вас в случае угрозы, пока Серенити будет восстанавливаться и приходить в себя. Или вы рискнете… Решайте.       — Нам нужно посоветоваться, — Венера помешала Серенити дать ответ сразу, хотя та набрала воздуха в грудь и явно намеревалась ответить с пылом. — Если вы не против, то мы удалимся и позже ответим вам.       Она стремительно встала, коротко кивнув присутствующим, взглядом призвала девочек и в их сопровождении устремилась прочь.       Лунная принцесса встала более степенно, оправила платье:       — Благодарю Вас, ваше величество.       Несмотря на нанесенный удар, её решимость достаточно быстро восстановилась.       Воин лишь проводил её спину взглядом…       Стоило закрыться дверям, как вспыхнула Целитель:       — Что вообще происходит?! Какого черта мы стали почти врагами?! Зачем мы преследовали личные цели?! Какие личные цели мы преследовали? Почему я и Творец не в курсе?! Почему Воин выглядит так, словно её через мясорубку пропустили?!       Какю прервала этот эмоциональный фонтан одним взглядом. В багрянце сияла властная твердость. После разговора с Асклепием в ней будто что-то переломилось, вышло за грань благостного дружелюбного сосуда.       — Я объяснила воительницам Солнечной системы. Ты находишь, что мне следует повторить это и вам?       — Но это было неправильно, — неуверенно начала Творец. — Мы, получается, прилетели туда вслепую, чтобы выгадать для нашей планеты на несчастье другой. На неотвратимом несчастье более того.       — Это было моё решение, а не ваше. Вы не несете за него ответственности. Вы выполняли мой приказ помогать воителям Земли. Да, у меня был расчет, так как беда действительно выставлялась мне в необратимом свете. Но я ошиблась. Некоторые цветы цвести здесь не могут. Серенити создана, как щит одной звезды…       — Неужели вы думали, что мы не сможем… — начала было Целитель.       — Я не могу сказать, что мы не сможем, но мы не смогли, — оборвала её Какю.       — И вы не можете этого оспорить. Так случилось. И вы помните, как это было. Сколького мы не смогли вернуть? Какие-то сильные семена остались, но те, кто был более слабым… Они просто растворились в котле Галаксии. Мы смогли вернуть только крупные жемчужины… И то их блеск теперь гораздо слабее. Что если вновь какая-то сила захочет разнести все до основания? Вы думаете, мы сможем снова избежать беды?       — Но, принцесса… — Творец выглядела совсем поникшей. — Мы бы…       — Я просто не смогла устоять перед искушением. Мне горько показывать вам это, я не думала, что когда-либо признаюсь открыто в том, что и самой себе сказать не могла…       — И как нам теперь быть? Мы утратили их доверие! — Аралия сама себе была готова удивиться — в глазах подозрительно щипало.       — Все же не вы, а я… И со временем они к этому придут. Воин?       …третья защитница Кинмоку, пребывавшая сейчас в образе мужчины, как-то слишком тихо покинула кабинет. Почти так же тихо, как вскоре после неё проделал это Амарант, не нуждавшийся в каких-либо объяснениях со стороны принцессы.       Солнце наконец-то добралось до закатной полосы и теперь достаточно торопливо, как кокетливая, но малость полноватая женщина, втискивалось за линию горизонта. Галерея, ведущая в крыло принцессы Какю, была обращена к нему, поэтому, как и все в кабинете, её покрывали багряные пятна… Сейя чувствовал, что слишком устал для своего текущего воплощения. Может быть, Воин прошлого был гораздо сильнее его? Может быть, раз за разом просто отводится все меньше и меньше сил? Последнее время было столь тяжелым… Он держался на каком-то «честном слове», которое дал неизвестно кому и неизвестно когда. Близилась ночь, а ему так хотелось рассвета… Так хотелось снова посидеть на теплом солнышке, погреть замерзшее тело, сжимая нежную и хрупкую ладонь своей возлюбленной, слушая шелест листвы, шепот травы, чувствуя, как наконец-то расслабляется измученное тело…       Он давно перестал считать дни с момента бегства с Земли. Дни, заполненные проклятьями и черными речами той, что была столь близка его сердцу… Дни, в которых вкрадывалась дикая горькая мольба «Убей меня… убей меня, Сейя… Пожалуйста… Я не могу…». Дни, в которые он пожалел, что у него есть сердце и он узнал любовь. Дни, в которые он выплюнул из сухого горла слова, от которых едва не захлебнулась Усаги: «Нет, Усако, ты можешь. Именно ты можешь. Ты это переживешь». Черная пелена оборвалась, когда пришла Какю и навела на Усаги сон, успокоив истерзанный разум. И горизонт засерел, предвещая рассвет. И вот сегодня утром проснулась Серенити…       Он вспомнил восторг и чистую радость в её глазах, которая смотрелась так чужеродно на истощенном бледном лице… Она смотрела на него, смеялась, как дитя, думая, что Море исполнило её желание, а он невольно думал о том, что эта девушка так далека… не та… не та… И все же та самая, та единственная, за которую он когда-то готов был умереть. За которую он хотел бы умереть сейчас, раз уж она не позволит жить ради неё. А потом ему пришлось рассказать ей обо всем и видеть, как пробуждается «осознание» того, сколько же она заплатила на самом деле, чтобы быть вместе с ним.       Если посчитать… если посчитать, чего совсем не хотелось делать, то принцесса пришла к нему, уплатив одной защитницей, близким другом… или возлюбленным… своими родителями, оставшимися без вестей о ней, благополучием планеты, на которой она возродилась и которую защищала, которая была ей родной… Можно ли принимать такую жертву? Можно ли позволять приносить такую жертву?       Там впереди по его линии смеялась маленькая девочка с золотыми волосами и ярко-синими глазами… она смеялась… От этого смеха ныло под сердцем. Общее звено, которое может связать его и Серенити. Может. Но не связывает пока… Да и что ему толку от этой несбывшейся мечты? Разве не смешно цепляться и призывать к искренности принцессу словами «посмотри, какие у нас будут дети?». Можно подойти, заглянуть в глаза и сказать: «Мы будем счастливы. Верь мне. Мы будем очень счастливы вместе. У нас сияющее будущее»… И это будет правдой. Для той Серенити, которая не «уплатила цену». Но есть ли такая хоть в одной вероятности? Почему за их счастье его возлюбленная платит кровью? С тоской и болью он отдавал себе отчет в том, что та Серенити, которая с улыбкой отпускала Землю и бросалась в его объятия, довольно быстро переставала быть «его Серенити»…       Неужели все, что ему отведено, это баюкать её израненное сердце и стараться залечить раны, зная, что они, может быть, и зарубцуются, но довольно легко обнажатся при неверном движении? Почему… Почему прошлое это клубок ядовитых змей, из которого не вытащить сияющего кристалла любви, способной разогнать темные тучи?       — Что ты делаешь?       …Амарант довольно долго стоял за его спиной, не говоря ни слова. Сейя чувствовал лопатками его печальный тревожный взгляд…       — Пытаюсь решиться.       — Хочешь уйти?       …покинуть Кинмоку, покинуть Какю, покинуть свою родину, оставить позади со временем звёздную силу, которой место здесь…       — Да, хочу, — Сейя продолжал смотреть на стекающий за горизонт багрянец. — Я хочу все исправить и найти то место для нас…       …где её глаза не будут печальными, а наконец-то засияют радостью. Где она не скажет ему тех страшных слов, которые прозвучали безмолвным набатом в его голове, когда они говорили после её пробуждения… когда он нашел её в кустах акации.       — Я понимаю. Но это нелегко… Ты защитница Кинмоку. Кто будет оберегать нас тогда?       — Найдется ещё кто-нибудь. Обязательно найдется, — Сейя старался сейчас убедить самого себя, пропустив мимо ушей даже женский род в отношении себя.       — Допустим… Ты думаешь, что Земля станет тебе родной?       — Нет. Я буду чужд той планете… Но там она может быть счастлива… в своей родной системе. Она спасет Землю и сможет снова смеяться и шутить. Будет также счастлива, как в тот момент, когда только пробудилась…       — А ты будешь счастлива, Астрея?       Сейя медленно повернулся, чувствуя, что пустота только ширится и растет в его душе. Амарант смотрел на него тяжело, но со смирением, как будто вытолкнул себя за пределы пространства, где можно на что-то повлиять. Что-то изменить… Изменить…       — Обещай мне, что будешь счастлива, — фиолетовые глаза на краткое мгновение скрылись под белоснежными веками, опустились и взметнулись длинные девичьи ресницы…       — Об…       Он хотел это сказать. Сказать от всей души, но почувствовал, как стиснуло горло, как подступили слезы, как загорелись…загорелись глаза, будто наполнились лавой! Ему захотелось закричать, но он просто закрыл лицо руками, удержавшись от того, чтобы упасть на колени. Перед ним сейчас не его близкий друг Аралия… Не принцесса, которой он мог доверить свою беду и печаль… И даже не порядком выводящая из себя, но проверенная боями и утратами Илекс. А отвергнутый бывший возлюбленный, с которым его столкнула угловатая детская первая любовь…       Шелест одеяний. Амарант приблизился и замкнул вокруг него кольцо своих дрожащих рук… всегда слабый… всегда стойкий…       — Я буду звать тебя Гладиус, если это твоё счастье… я буду звать тебя Сейей, если такова твоя веселая причуда… Но я не забуду твоего имени, Астрея. Никогда. Я буду помнить его всю свою жизнь, искать в небе звезду, к которой ты направила свои стопы, и молиться о твоем счастье. Я не буду тебе лгать и скажу прямо. Я не верю, что эта девушка может сделать тебя счастливой. Боюсь, что она разобьет твое сердце на такие осколки, которые потом не соберешь… Ты вечно чего-то искала, даже когда была совсем ребенком… Твой взгляд устремлялся вдаль, и я чувствовал, как ты «уходишь», оставаясь рядом.       — Зачем ты все это говоришь? — Сейя покорно позволял обнимать себя, так и не открывая глаз.       — Потому что люблю тебя… Потому что хочу, чтобы ты знала: я приму любое твоё решение. Любой твой выбор… Даже если это обернется гибелью для меня.       — Какой ещё гибелью? Ты-то причем здесь? Ты вообще сторонний наблюдатель! — Воин почувствовал тошноту от слов Амаранта — они вызывали физическое отторжение. Неприятие встало комом в горле, заставляя черпать воздух отчаянно ртом, будто тонущего человека. Слова вылетали со свистом, обращаясь в шрапнель, которой хотелось уничтожить собеседника. Но Амарант не отступил…       Они стояли так долго, пока солнце не утонуло за линией горизонта, сдернув краски с неба, словно скатерть, оставив его черным жаждущим, испещренным искрами звёзд. С удивлением Сейя осознал, что плачет… в какой-то момент его руки разжались, открыв лицо, и слезы теперь лились на балахон Амаранта. Он отшатнулся, выворачиваясь из объятий и невидяще впиваясь взглядом в мутное пятно лица юноши. Тот опустил руки, покачал головой и утонул во мраке, оставив Сейю одного. Но чувство пустоты притупилось, перестав с оголтелой жаждой высасывать его душу. Его душе стало легче.       — Нельзя, чтобы они отправились с нами! — к удивлению воительниц именно их принцесса первой озвучила этот посыл, как только двери комнаты, отведенной сенши, захлопнулись за ними. — Мы не можем им доверять. Не после того, что случилось.       Артемис и Луна, ожидавшие их возвращения с совещания у принцессы, чутко повели ушами. Они надеялись на быстрые сборы по завершению переговоров. Однако, похоже, этого не предвиделось.       — Но, Серенити, они правы… Ты слишком слаба. И, кроме того, получается, что ты без сил сейчас вообще. Мы можем потерять тебя, — тревожная складка на лбу Венеры не разглаживалась. — Возможно, что мы будем вынуждены принять их помощь. Если бы нас было хотя бы четверо…       — Я могу попробовать рассчитать наш полет, — Меркурий материализовала компьютер, начав уже в процессе речи вбивать данные.       — Ами, кажется, что наши силы сейчас вопрос везения. Мы не можем быть уверены, насколько нас хватит…       — Минако, неужели ты хочешь, чтобы они летели с нами после всего, что мы узнали? — Макото смотрела обескуражено. Артемис тоже выглядел пораженным до глубины души. Он явно рассчитывал на то, что его хозяйка поспособствует быстрой разлуке с Кинмоку с последующим исчезновением «навсегда» с их горизонтов.       — Да, хочу. Потому что, во-первых, это гарантия того, что мы действительно долетим до Земли. Сюда мы летели в основном на «батарейках» старлайтов. Во-вторых, у них хорошая огневая мощь, которая пригодится в противостоянии силам тьмы. В-третьих, я им верю. Что только принцесса думала воспользоваться ситуацией. Ну и сами знаете… — на мгновение Венера замялась, но потом продолжила не менее бойко, — я видела глаза Ятен. Она была не в меньшем шоке, чем мы. Да и Тайки не напоминала коверного интригана. Какю… Вы сейчас можете на меня прикрикнуть, но я, похоже, понимаю её… Это все, конечно, выглядит нелепо… надуманно, но посмотрите её глазами. Она пережила то, что в какой-то мере пережили мы, вынужденные спешно покинуть Землю. Мы знаем, что наша планета в опасности, но у нас есть надежда на то, что мы сможем все исправить и что наши родные и близкие живы. У Какю же не оставалось ничего за спиной, кроме безумной парадоксальной надежды на невозможное чудо. И она вернула… Получила обратно свою звезду, свою планету, близких людей… То, что она пережила — утратила на какое-то время весь свой мир! Весь свой народ! Возможно, что она даже не знала, что её воины ищут её… И я уверена, что она глубоко страдала, раз за разом возвращаясь к тому дню и думая, что она могла быть сильнее и хитрее, чтобы одолеть Галаксию. Или же жалела о том, что спаслась бегством и постаралась выжить…       — Я понимаю, Минако, — Луна встала с бархатной подушечки и приблизилась к Серенити. — Я чувствовала тоже самое, когда Селена погружала нас в сон. Меня и Артемиса… Мы теряли тогда все… Она лишала нас выбора — жить, бежать или умереть вместе с ней… Артемис, ты же помнишь?       Белый кот зажмурился, стараясь сдержать слезы:       — Да, я помню…       …он ведь так старался забыть тот момент, когда нашел у башни свою хозяйку… Торчавшие из её груди клинки, прошившие её насквозь, не дали ей упасть ровно, и она замерла, выгнутая дугой, на холодном лунном камне. Синие глаза были распахнуты, а губы искривлены удовлетворенной улыбкой бойца, выполнившего свой долг. Простертая рука, сжимавшая цепь, наверняка, ещё была теплой… А чуть поодаль лежал Кунсайт с размозженной головой. В уцелевшем глазе отражались удивление и неверие произошедшему… Артемис знал, что он был женихом его хозяйки. Истар доверяла ему все о своей жизни. В тот момент ему не хотелось ничего, кроме как лечь и умереть на камне рядом, уткнувшись носом в ещё когда-то белую перчатку… А потом была Селена, ободряющие речи, в которые он не верил, и сияющий свет, заполоняющий все и вся…       Это воспоминание все ещё надрывало сердце. Что же тут скажешь о Луне, для которой избравшая смерть Селена была самым близким и дорогим существом, а Лунное Королевство родным домом?       — И поэтому я сейчас прошу вас принять то, что вам шепчет сердце, и отринуть то, что твердит страх. Мы сможем проигнорировать порыв принцессы Какю найти в произошедшем какую-то выгоду, способную укрепить защиту её планеты.       — Верно, мы были слишком суровы в своих суждениях. Особенно, я, — Ами отложила компьютер. — Однако я не приемлю версию о том, что взрыв произошел бы без их вмешательства. И даже если они это сделали не намеренно…       — Мы должны разобраться с историей проклятья… — Макото потерла переносицу. У неё вот уже несколько часов болела голова… Она порядком устала от происходящего. — Возможно, Уса… Серенити, ты что-нибудь помнишь об этих Титанидах? Может быть, ты слышала что-то о проклятии? Нам нужна любая информация…       — Нет, ничего, — Серенити взяла на руки порядком загрустившую Луну. — Эндимион не говорил ничего подобного… И я не знала о «единственном наследнике». Я просто думала, что у них так сложилось, ведь и я была единственной дочерью… А Титаниды… Кроноса я видела всего раза три. Сложно было представить, что он способен убить Эола… Они выглядели, как друзья, когда общались. А вот Берилл я очень не нравилась.       — Мы в курсе, — хором сказали воительницы и невольно улыбнулись своему единодушию.       — Она очень явно это демонстрировала каждую нашу встречу, но была вполне красива и умна…       Девушки опять синхронно недоверчиво покачали головами. Им сложно было представить Берилл красивой. Конечно, они и не видели её толком, так и не встретившись с нею в физическом воплощении лицом к лицу…       — По некоторым вопросам Эндимион весьма полагался на её мнение, и она поддержала его, когда он вынес смертный приговор Кроносу…       — Что?! — девушки растерянно переглянулись. — Она не просила за отца?       — Да. Единственное снисхождение, о котором она попросила, чтобы Эндимион сам опустил меч.       …перед глазами Серенити стоял образ бледно-серого Эндимиона, с покрытым холодным потом лбом. Его тогда тошнило и мутило… Кунсайт послал к ней зов через Истар, посчитав, что только она поможет принцу оправиться от удара: предательство пятого столпа, смерти отца и казни главного заговорщика. Это был единственный на её памяти случай, когда Эндимион плакал.       — Прямо-таки сам? — Меркурий закусила губу. Её мозг сейчас разрабатывал версии одну фантастичнее другой, и затормозить пока не получалось.       — А что мать Эндимиона? Ты была с нею знакома? Как она пережила бунт? — Юпитер сейчас задавала вопросы, которые взбредали в голову, надеясь нащупать что-то стоящее наобум.       — Ты, наверное, просто не помнишь, но на Земле не было королевы, — хмыкнула Венера. — Эндимион потерял мать в очень юном возрасте.       — А кем она была?       — Её звали Нефела. Он плохо помнил её, но часто обращался к урывочным воспоминаниям… Она была нимфой, вроде бы… — Серенити наморщила лоб, пытаясь воскресить в памяти то, что ей рассказывал принц Земли. — И растаяла золотым облаком на его глазах…       — М-да… Мы сейчас напоминаем семейство кротов, оказавшихся вне родной стихии земли… — буркнул Артемис.       — Это как сбор пазла… Что у нас есть? — Луна вытянула лапу поверх руки Серенити.       — Перманентная головная боль? — откликнулся белый кот.       — Какю говорит, что проклятье было на Эндимионе… Они делают такой вывод на основе того, что узнали про родственников Дельфинидов. Наш свидетель этого подтвердить не может… Наши воспоминания такого не содержат… Но Скрут определенно не обычный враг… — начала резюмировать Минако. — Мы хотим его победить, но не знаем наверняка хотя бы его природу… Мы видели его явление, сражались с ним, но так и не поняли, откуда он, кто он? И как нам его одолеть в таком случае?       — Рычагом сработало слово Усаги «чудовище»… Значит, он как-то связан с душевным состоянием Мамору, — Ами потерла висок. — В таком свете версия про «родовое» проклятье вполне возможна. И ещё процентов двадцать пять, что Кинмоку же и прокляло Эндимиона…       — Да ну, это какая-то дичь, — отмахнулась Венера. — Ами, ты, видно, уже устала. Старлайты такого провернуть не могли. Они не маги, а воплощенное боевое оружие. Кунсайт контролировал любое магическое воздействие на Эндимиона, и я уверена, что он ничего не упустил… Тем более, что у них и шанса не было, как такового. Когда? Не после же возрождения. Они вообще не в курсе об этом были… Тогда это стало бы слишком сложной комбинацией… Да и Рей тогда иначе видела бы сны…       Упоминание имени Марса стало болезненным уколом для присутствующих…       — Мы все устали… — прервала траурное молчание Макото. — И начинаем заниматься охотой на ведьм. В этом случае нам, конечно, было бы предпочтительнее обойтись без Кинмоку вне зависимости от степени их вины       — Давайте поспим, — тихо сказала Луна. — Закроем двери, выставим часовых, если уровень доверия совсем критичный, и поспим… А потом вернемся на Землю.       — Серенити, — Минако повернулась к принцессе. — Пожалуйста, давай примем помощь старлайтов. За тобой остается решающее слово… И я прошу тебя не рисковать своей жизнью. Мы должны быть уверены в успехе на сто процентов. Решение надо вынести сейчас…       Серенити опустила голову, взглянула на бархатную макушку Луны. Уйти на рассвете без ведома принцессы… без ведома Гладиуса… Отчаянное желание, которому не дано сбыться, похоже. Асклепий сказал ей, что девочки должны справиться… Но, ведь и правда, если перемещение будет слишком затратным, а времени до сражения не найдется совсем, как они сумеют? Тем более, что все-таки нельзя бежать… Не сейчас. Конечно, шок от беседы с Асклепием слишком силен, но он не должен заставить её сделать то, о чем она будет потом горько жалеть. О чем может пожалеть Усаги, если вернется.       — Я согласна. Мы вместе участвовали в этой каше, когда она заварилась. Вместе положим этому конец.       …и не оставим больше болезненных узлов, которые приведут нас к похожим поворотам в будущем.