Причудливые игры богов. Жертвы паутины

Посвящается Hoshino Arashi, ясной звёздочке, чуткому талантливому человеку. Пусть её свет продолжает согревать и вдохновлять тех, кто смотрит на неё...

      Видение быстро исчезло, но Серенити ещё долго стояла растерянная, невольно прислушиваясь к окружающим звукам. Кто-то чем-то стукнул, и девушка подпрыгнула, озираясь, как будто рядом может быть угроза. Звук раздался из-за угла, где был коридор, ведущий в её покои. Туда направлялись девочки. Серенити осторожно заглянула за угол, но увидела только Венеру, стоявшую уже в золотистом платье у стены. Правой рукой она сжимала какой-то предмет, а левую вытянула вдоль тела. Костяшки на руке были красными…       — Ну же… Ну же… — приговаривала она, едва шевеля губами. — Ответь мне… Кунсайт, пожалуйста.       Глаза Серенити широко распахнулись:       — Исси, ты и Кунсайт…       Венера испуганно встрепенулась, смотря во все глаза на Серенити, а затем досадливо хлопнула себя по лбу:       — Вот балда! Я думала, что ты ушла с Асклепием к Селене!       Последовала неловкая пауза. Истар потерянно развела руками, а потом обратилась к принцессе:       — Ты ведь никому не скажешь? Мы вместе с Осеннего бала… Ты его, конечно, не помнишь… Просто, я и он… это мезальянс, о котором слава прогремит в пределах внутреннего круга точно.       — Вы женитесь? — Серенити в шоке уставилась на подругу. — Как так-то?       — Ну… — Венера разжала ладонь и посмотрела на медальон — голова серебряного тигра на золотом диске. — Не то, чтобы я не хотела все это рассказывать, но давай в другой раз? Не сейчас. Я обязательно расскажу тебе во всех деталях. Только остальным пока ни слова!       — Хорошо, а что ты здесь делаешь? Что-то случилось? Ты нервничаешь…        — Он не отвечает, — Венера вытянула вперёд к Серенити ладонь с медальоном, чтобы она его рассмотрела. — Я зову его в течение сегодняшнего дня, но он меня будто не слышит. Такого прежде не было. Хотя он мог и потерять свой… или забыть его на столе. Но ты же знаешь Куна? Он такой обязательный и педантичный. Возможно, с ним что-то случилось…       — Тогда Эндимион обязательно сообщил бы мне. Но мы разговаривали утром, все было в порядке… — Серенити чувствовала вязкую тревогу — предупреждение Асклепия, видение, медальон… — Наверняка, он готовит Эндимиона к перемещению. Вот увидишь, едва начнется бал, как они придут всей свитой!       Внезапно свет вокруг потускнел, а в ушах зазвенели голоса:       — Как думаешь, она в порядке? Она стоит неподвижно уже минуты три! Это нормально? И куда пропало Море?       — Спокойно. Все жизненные показатели в норме. Она как будто спит.       — Стоя? Ты думаешь это нормально?       — Она сейчас переживает прошлое. Думаю, что в этот тонкий процесс нельзя вмешиваться, пока все не закончится само.       Голоса затихли. Серенити часто заморгала, глядя на Венеру. Та озадаченно спросила:       — А ты в порядке? Выглядишь, словно что-то не так.       — Я не уверена, но кажется, Луна шлет мне предупреждение… Все плывет перед глазами, и я слышу какие-то голоса…       Истар пристально посмотрела на принцессу:       — Крики?       — Вроде бы, нет. А что?       — Фэнхуан тоже говорила мне о предчувствии. Ей снятся тревожные сны, в которых гибнет её планета. Она не рассказывала подробно, просто как-то совсем кислая была… Я и надавила чуть-чуть.       — Вот как, — Серенити оправила складки платья. — Может это просто нервное перед свадьбой? Боится, что выйдет за Джедайта, бросит планету и все?       — А у тебя нервное? — во взгляде Венеры отображалась чехарда стремительных мыслей. — Ты, кажется, склоняешься к предупреждению.       — Ты права… Что-то повисло в воздухе. Я говорю так, просто чтобы прогнать страх перед завтрашним днём. Легко ли, если думаешь, что он может вдруг не наступить?       Венера опустила глаза на медальон. Тигр храбро скалился в глаза неизбежности.       Разговор оборвался и повис липкой нитью в воздухе, только больше нервируя девушек. Истар помотала активно головой из стороны в сторону, словно отгоняя морок, а потом обратилась к Серенити как ни в чем не бывало:       — Кажется, я слышу трубы глашатаев. Прибывают высокие гости. Нам надо быть подле королевы.       — А остальные? — Серенити кивнула в сторону своих покоев.       — Они подойдут позже. Там Несару рвет и мечет. Кажется, колеблется по вопросу розы… Арни и Фэн стараются её вразумить…       — Она ведь от Нефрита? Кто ещё мог бы привезти на Юпитер земной цветок… Как мне кажется, Несси бы его продолжать игнорировать… Зачем она делает это?       Истар развела руками:       — Она ничего «такого» в сущности не делает. Просто принимает его дар и соглашается играть дальше в ту запутанную игру, которую они вели прежде до размолвки. Хочет помириться, но не хочет об этом говорить словами. Надеется, что он заметит и все поймет. И в то же время боится, что этот жест будет означать капитуляцию перед его бессовестным обаянием. Ты же знаешь о его списке?       — Я не знаю прекрасных леди Земли, которым бы не было предложено в него вступить, при том, что памяти моей век не долог. И открыто согласилось около трети. Кто-то может и тайно потом, чтобы избежать огласки. Лучше б Несару из него пыль выбила…       — Это только отдалило бы её от мечты быть изящной прелестной принцессой, — грустно ответила Истар. — В общем, мы, разумеется, больших глупостей ей сделать не дадим. Но ты обязательно поговори с Эндимионом. Он же авторитет для этого «раздолбая», а я Кунсайта подключу.       Ладонь Истар опять нервно стиснула медальон, и она кивнула подбородком в сторону от покоев.       — Пойдем, — согласилась Серенити.       Они поспешили к бальной зале, где фанфары звучали оглушительно и торжественно, приветствуя высоких гостей. Когда Венера и Серенити, слегка запыхавшись, влетели в залу через боковой вход, находившийся поблизости к трону Её Величества Селены, то увидели, что королева стоит на подножии трона, приветствуя Гуан Ди. Сумрачный владыка Марса как всегда был скуп на улыбку, напоминая более каменного истукана, нежели человека. Его мрачный зловещий профиль вызвал у Серенити озноб. В главные двери зала уже входила золотая владычица Венеры, сладострастная Иннана. Каждая делегация была предана одной цветовой гамме, поэтому картина с возвышения открывалась чудесная — сине-голубые меркурианцы, число которых было самым наименьшим, золотые, охровые и оранжевые венерианцы, багряные марсиане, зелёные юпитерианцы, белые и сиреневые луняне.       Владыка Меркурия отсутствовал, делегировав своей дочери представлять планету. Арни как раз плавно вплыла в залу, как будто и не бежала три-четыре коридора до главного входа. Серенити невольно фыркнула, представив, как Меркурий, Юпитер и Марс бежали до зала в панике. Венера одернула её, шикнув, но глаза у неё тоже блестели по-озорному. Осторожно они приблизились к Селене и встали позади чуть по диагонали. Селена обратилась к ним шепотом, пока приближалась Иннана:       — Вы очень вовремя. Я думала, что пропустите всю официальную часть.       Серенити и Венера сделали быстрый реверанс и почти сразу вытянулись в струнку. Иннана уже приблизилась, сверкая шелками и полуобнаженной грудью. Пепельное лицо светило надменной улыбкой, а в глазах затаились мутное презрение и даже злость. Лицо Истар было неподвижной маской благородства, стати и некой отрешенности, будто и не её мать стоит перед ними. Реверанс предводительницы гвардии был механическим, но безупречным.       — Какое счастье видеть вас здесь, сияющая Иннана, — вежливо сказала Селена. — Надеюсь Вы получите искреннее удовольствие от сегодняшнего бала.       — Не буду вводить Вас в заблуждение — меня более всего интересуют запланированные разговоры за закрытыми дверями, — улыбка Иннаны стала ещё шире, демонстрируя мелкие острые зубы. — Мы не будем тянуть с этим, я думаю?       — Как только прибудет делегация Земли. Мы не можем проводить заседание Альянса без его нового члена, — мягко улыбнулась Селена. Серенити уже успела узнать, что её мать не питала симпатии к Иннане и опасалась её, не в силах простить ей какого-то страшного случая, произошедшего вскоре после рождения принцессы.       «Единожды предавшая предаст вновь».       — Похоже, новый член Альянса требует особого отношения, раз заставляет ждать всех остальных.       — Уверяю Вас, в этом нет злого умысла. Тем более, бал только начался.       Иннана только пожала плечами и отошла, бренча золотыми браслетами над локтями и на запястьях. Истар тихо выдохнула. Серенити приметила, как взгляд девушки метнулся в собравшихся придворных Луны у самого трона. Там стояла Лилит — личный секретарь Селены. На лице девушки была нескрываемая ненависть. Она явно пользовалась тем, что Иннана пренебрегала людьми ниже по положению, даже если среди них были её дочери…       — Рада видеть Вас, могучий Тлалок, — Селена нежно пожимала руки Владыки Юпитера. В нем, несмотря на его грозный и даже слегка устрашающий вид, чувствовалось удивительное миролюбие и душевность.       — И я рад быть здесь. Судьба плетет свои нити, прекрасная Селена. Ваш супруг был бы доволен видеть, как действует сейчас Альянс. Уверен, что он горд Вашими стараниями и деяниями.       — Благодарю, — Селена удивительно светло улыбнулась, хотя обычно упоминание Хонсу вызывало у неё печаль. — Я рада, что могу хранить и приумножать его наследие.       — Принцесса Серенити, — грозовой взор Тлалока обратился к дочери Селены. — Вы столь же прекрасны, как Ваша мать. Надеюсь на благотворные плоды Вашего союза с принцем Эндимионом, королем в скором времени.       — Благодарю, — Серенити присела в реверансе, чувствуя, как Венера повторяет её действия. — Мы рады видеть Вас.       Когда Владыка Юпитера отошёл, Серенити поспешила обратиться к матери:       — Я не вижу землян. У них гладко прошла телепортация?       Одну луну назад Эндимиону было очень плохо после телепортации, и тогда прочим представителям Альянса заявили о том, что Эндимион задерживается…       — Их действительно нет, — Селена обернулась к дочери, по её лицу пробежала мрачная тень.       — Не может быть… Он же никогда… — несмотря на краткость своего «бытия» Серенити достаточно смело говорила о том, что длилось много дольше, чем хватало её памяти.       — Я знаю. Меня тоже это беспокоит.       Однако по лицу матери нельзя было сказать, что она в смятении или тревоге. Скорее мрачная решимость наполняла её черты.       — Спустись к подругам, Серенити, и постарайся посвятить себя балу. Серьезный повод для беспокойства появится через полчаса, если принц так и не придет.       Сама Селена, словно подавая дочери пример, спустилась со ступеней в залу, и твердо направилась к едва отошедшему Тлалоку. Серенити увидела, что на губах матери играла приятная улыбка, однако в их уголках улавливалось какое-то тревожное напряжение. Что удивительно — то же напряжение отобразилось в дружелюбной улыбке Владыки Юпитера. Он держал в руке кубок с игристым вином, но явно обратился весь во внимание, когда приблизилась королева Луны. Золотистой змеей подтянулась Иннана, ревниво интересуясь темой разговора. Беседа сразу пошла в разлад, а Владычица Венеры улыбалась, как сытая кошка.       — Как думаешь, что происходит? — Серенити сошла вместе с Истар в зал. — Мама явно пытается что-то обсудить тайком с отцом Несару.       — На лицо внутренний сговор в Альянсе. Не сказать, что это очень уж верно… Альянс изначально задумывался как способ открытого диалога между планетами. Однако моя «мамочка» давно привнесла туда иные нотки, принудив Луну играть на своей стороне и зажимать Марс. Да и потом… Она соблюдает никак не общесистемные интересы, но лишь свои собственные. В принципе закономерно, что владыки стали объединяться между собой, чтобы прижать её.       — Неужели нельзя жить мирно? — Серенити возмущенно выдохнула. — У Эндимиона на Земле тоже полно бед… Те же заговорщики. Он считает, что старшие Титаниды все ещё могут хотеть его смерти. Особенно после того, как он казнил Кроноса.       — Власть слишком сладкий плод, и каждый опьяненный им хочет с её помощью получить как можно больше. А у твоего любимого вообще корни борьбы уходят в ветхую древность… Кунсайт говорил, что Титаниды слишком давно точили зуб. То, что удалось подавить заговор, чудо, обеспеченное внезапным предательством Берилл, раскрывшей замысел своего отца относительно принца…       — Но не владыки Эола, — Серенити почувствовала, как защемило сердце. Эндимион рассказал ей о тех страшных днях, которых она не помнила. Рассказал, как глубокой ночью она сошла к нему с Луны, чтобы унять его боль и горечь, оплакать вместе с ним его могучего отца и его не менее могучего врага, которого её возлюбленному пришлось казнить своими же руками — «оказать честь». Мягкая темнота памяти все равно давала отклик на звучание тех событий…       — Наверное, тебя бесполезно сейчас спрашивать, — задумчиво протянула Истар, приветливо улыбаясь слегка раскрасневшейся Несару, лавировавшей среди гостей. — Однако, что, по-твоему, могло заставить дочь предать отца?       — Любовь? — Серенити рассеянно попыталась представить себя предающей Селену во имя Эндимиона… Это давалось сложно. В частности, потому, что мать была сторонницей их союза. Но все же… Если вернуться к той теме о «запретной любви», потому что Земля в первую очередь угроза, а не союзник… Если Селена скажет, что Эндимион их враг, и они не могут быть вместе… Если Земля ополчится на Луну, и Эндимион вынужден будет их возглавить… Если… Смогла бы она выступить против матери, зная, что поражение Луны обернется казнью её правительницы? Да даже если бы Эндимион пообещал бы ей, что её мать не пострадает… смогла бы? Её замутило от таких мыслей, как будто она заглянула в бездну. Берилл хмуро улыбнулась ей оттуда. Любовь. Сколь сильна должна быть она? Сколь безумна?       — Нет, мне кажется, что ещё должно быть и отсутствие любви, — ответила ей Венера. — По отношению к своему отцу, конечно. Кунсайт говорил, что Кронос был очень суров со своей дочерью. Но я не верю, что он не любил её… Взять хотя бы то, что от рождения Берилл была «пуста» в магическом смысле. И Кронос сделал все, чтобы это исправить. Может, она просто рассчитывала, что Эндимион сбежит на Луну, а отец все равно будет править Землей?       — О чем вы тут болтаете? — Несару наконец подобралась к ним. Девушка нервно озиралась по сторонам и негнущимися пальцами поправляла розу, которая все-таки заняла своё изначальное место в прическе.       — Обсуждаем ситуацию на Земле. Королева Селена встревожена тем, что они опаздывают. Велела нам веселиться, но видно, что сама напряжена почти до предела, — Истар кивнула в сторону правительницы Луны, которая, церемонно улыбаясь, вела разговор с подошедшей Арнемецией. Иннана лениво беседовала с Тлалоком, бросая какие-то странные взгляды на Селену.       — Секретничаете? — зеленоглазая Лилит подошла со спины Серенити. Юная принцесса в первый момент испугалась, не сразу поняв, кто внезапный новый участник беседы. Сестра Истар была для неё совсем уж «белым» пятном. До потери памяти близких отношений с ней и не наблюдалось, судя по тому, как она себя держала. Однако принцесса не ощущала от неё никакой враждебности, скорее легкое дружеское любопытство. Лилит была гораздо старше них и была замужем за министром внешних дел Луны. К Истар она проявляла самое приязненное отношение. Две изгнанницы своего мира, обретающие дом на Луне…       — Никак нет! — вытянулась шутливо в струнку Венера, лучезарно улыбаясь. Так широко, как только могла… Только Серенити знала, что напряжение и нервозность она от своей старшей сестры не скроет. И правда. Глаза Лилит сверкнули в ответ беспокойством и тревогой, но на губы вплыла мягкая улыбка:       — Земляне позволяют себе неподобающе задерживаться. В последние дни телепорты не давали сбоя. Вряд ли, это техническая погрешность. Скорее намеренная демонстрация…       Венера кашлянула, сурово блеснув глазами поверх кулачка. Серенити уже слышала эту версию неоднократно. На Луне любили шептаться, что союз с Землей не есть союз равных, а есть покорение «сильному». Однако принцесса была убеждена, что они заблуждаются.       — Где Фэн? — поспешила она увильнуть от болезненной и бессмысленной (как казалось ей) темы.       Несару махнула рукой в сторону балкона:       — Сказала, что ей душно.       Серенити посмотрела в указанном направлении и увидела, что Марс стоит у самых перил балкона, запрокинув голову наверх. Рука Фэнхуан медленно начала движение вверх, как будто она хотела прикоснуться к чему-то хрупкому, почти невесомому… Сейчас Земля в зените…       Что-то гулко ударило. Уши заполонил надсадный протяжный звон, как будто маленький ребенок перебрал все клавиши на клавесине, добравшись до самой верхней, и терзал, не давая умолкнуть. Ещё… ещё… ещё… Серенити охнула, схватившись за виски. Девочки бросились к ней… Она чувствовала, как её теребят, как брызгают в лицо водой, но перед глазами было другое. Перед глазами были коридоры дворца, по которым она перемещалась, хромая и чувствуя острую боль в бедре. Она болезненно захрипела бархатистым баритоном… Гулко разбивались о мрамор капли. Не вода. Кровь. Кровь… кровь!       — Нет, — с трудом выжала она из себя. Видение лопнуло осколками, возвращая её в залу. В фокусе зрения маячили испуганные лица девочек. Страшнее всех было лицо Венеры — маска белого лютого ужаса, как будто она узрела не только то, что Серенити плохо, но заглянула под полог грядущего и рассмотрела лик рока.       Серенити поняла, что лежит на полу. Она вяло повела руками, и Несару тотчас ухватила её за плечи и подняла. Девушка уткнулась в плечо свой подруги и тихо повторила, то ли успокаивая их, то ли предупреждая:       — Сейчас. Сейчас. Сейчас.       …Сейчас…       БАМ!       — Ваше величество!       В распахнутых дверях стоял Эндимион. Любимый и дорогой голос срывался и тонул в тяжелых хрипах, вырывавшихся их легких юноши, будто из поврежденных мехов. За ним толкались хрустальные стражи — мать наверняка дала приказ сопроводить земную делегацию до бальной залы, как только они прибудут. От доспехов земного принца шел дымок, паленый запах плавно просочился следом, кровь залила грудную пластину и капала из соединения наплечника и рукава. Меча не было. Эндимион тяжело зашагал внутрь, бросая на ходу:       — Я спешил предупредить Вас! Предательство! Она выдвинулась с войсками, чтобы убить Вас! У неё здесь есть союзник!       Зал загомонил так, что его голос почти утонул в вскриках и ахах:       — Эндимион! Это принц Эндимион!       — Вы только взгляните на него! Он весь в крови!       — Что это?! Неужели что-то случилось?       — Ох, запах паленной плоти!       Страх, брезгливость, непонимание… Серенити с отчаянием смотрела на своего возлюбленного, чувствуя, как каменеет Венера, пальцы которой впились в её предплечье. Эндимион в крови. Один. Без свиты.       С балкона в залу вбежала Фэнхуан. Тоже бледная. Знающая.       Они все знали. И Селена тоже. Серенити поняла это в тот миг, когда её взгляд коснулся лица матери.       Эндимион приблизился к Селене почти вплотную. Его взгляд вперился во владычицу Венеры, но прежде чем он что-либо сказал или сделал, силы оставили его, и он упал на пол. Не успело сердце сделать и пяти ударов, как в зале стало заметно свободнее. Золото-охровый цвет почти исчез из неё, оставшись только в лице одной Иннаны.       — Ой, как неловко, — протянула она, а затем быстро огладила по плечу Тлалока. Никто и охнуть не успел, как владычица Венеры исчезла, оставив грозового гиганта слегка покачиваться и растерянно смотреть на черную вязкую кровь, выступившую на коже.       — Коготь Афродиты, — шелестнула пораженная Лилит. — Он отравлен.       — Отец! — вскричала Несару, снарядом расталкивая всех, стоявших на её пути. Тлалок остановил её одним взглядом:       — Со мной все хорошо.       Гуан-Ди, покрытый холодной испариной, молча отставил кубок. Знак тревожный и пугающий.       Серенити оправилась от шока и бросилась к жениху. Селена уже наклонилась над принцем, проводя какие-то быстрые манипуляции с мерцающим холодным огнем. Принцесса упала рядом на колени, с испуганной мольбой смотря на мать. Та тихо вздохнула и погладила её по щеке:       — Крепись, дитя моё.       Искрившие медальонами меркурианцы ругались сквозь зубы. Арнемеция сурово призвала их к порядку, а затем отрапортовала:       — Порталы не работают. Мы в ловушке. Необходимо выйти за границу купола. Они не могли накрыть всю Луну.       — Есть тайный ход в подножье ритуальной башни. Он идет по подземельям Луны. Отход там. Не допускайте паники.       Эндимион с тихим стоном открыл глаза.       — Лунный кролик, это ты? — спросил он срывающимся шепотом.       — Я. Что случилось? — Серенити, роняя быстрые горячие слезы, отирала его испачканные кровью и копотью щеки. — Почему ты ранен?       — Бе… Берилл. Она предала меня. Предала Землю. Она впустила Металлию. И моя гвардия…       — Что? Что с ними? Где они?       — Они с ней. Ведут её армию на Луну. Кунсайт… — Эндимион сделал короткое движение к бедру, а затем к плечу. Серенити зарыдала.       Боль, вгрызшаяся ей в сердце, была беспощадной и жестокой. Она не слышала, как обратились её подруги, как объявили эвакуацию и разбили на отряды всех присутствующих, как спешно люди старались вооружиться подручными вещами, как маги оживляли свои амулеты, готовясь метать молнии… Но она услышала вновь тот высокий звон. И она знала, что это конец. Земляне здесь.       — Вставайте, — грозно приказала её мать. — Вы должны бежать. Вставайте.       Серенити почти ничего не видела из-за слез, но услышала, что Эндимион смог подняться и, похоже, достаточно твердо встал на ноги.       — Вы защищаете друг друга. Уводи её. Я ухожу в башню. Серебряный Кристалл сильнее Металлии. Воительницы со мной. Вы — уходите. Тебе понятно, Эндимион?       — Да, но я…       — Нет. Ты не сражаешься. Твоя битва — оберегать Серенити. Если она умрёт… — мрачное сосредоточенное лицо матери всплыло сквозь плену, — это будет конец всему. Спешите.       Теплая рука Эндимиона легла на запястье Серенити и сжала.       — Я исполню ваш приказ, Королева.       Он повлек все ещё полуслепую от слез Серенити за собой.       — Я люблю тебя, Серенити. Помни это, — прошептала Селена, коротко целуя дочь в висок и отталкивая. — Спешите же.       Её одинокая холодная слеза скатилась по щеке дочери, смешиваясь с жаркими потоками. Серенити показалось, что её мать будто уплыла, исчезнув с горизонта событий.       — Девочки… где они? — сбивчиво прошептала она, невидяще мотая головой.       — Выполняют приказы твоей матери.       Эндимион внезапно замер у двери и обернулся к ней, его рука жестко отерла щеки принцессы от слёз полой плаща:       — Серенити, сейчас ты нужна мне, как никогда. Ты должна собраться. Ради меня, ради твоей матери, ради девочек. И выжить. Это то, что ты должна сейчас сделать. Повтори за мной — ты должна выжить.       Её испугало, что он сказал «ты». Не «мы». «Ты». Это вызвало новый спазм в горле, который она смогла подавить только предельным усилием воли.       — Я…должна… жить, — выдавила она из себя. — Я поняла тебя.       Лицо Эндимиона стало отчётливым. В его глазах была такая мука, такая боль… но и безграничная любовь, и сила. Серенити ухватилась за этот многогранный взгляд, как утопающий за соломинку, и рванулась вверх, стараясь отрешиться от зубастой боли, оставив её клацать челюстями за стеклом восприятия.       — Спешим, Лунный кролик. Веди меня по своему дворцу.       И Серенити побежала, усердно указывая Эндимиону направление. Первые крики жертв нападающих её не сбивали с толку.       Не сложно было, наверное, разработать схему нападения. Серенити могла легко себе представить, как Кунсайт с ленивой улыбкой набрасывает её на бумажке, небрежно отложив в сторону меч, на котором ещё подсыхала кровь Эндимиона. Главное — захватить портал. Эндимион попытался нарушить его целостность, когда переместился, но буквально на прошлой неделе портал укрепили дополнительно из-за странных болезненных реакций Эндимиона на перемещения… при участии зубоскала-жизнелюба Нефрита. Потерпев неудачу и зная, что время на исходе, принц бросился «предупредить», но лишь безмолвные стражи были вокруг. Ни души до самой бальной залы.       Итак, главным в нападении была внезапность. Цель — вырезать лунный народ под корень.       Средства — все хороши. Препятствие сопротивлению — отрезать королеву от магической башни и помешать использовать Серебряный кристалл.       Серенити осторожно заглянула за угол. Они с Эндимионом сейчас распластались вдоль стены голубой гостиной. Ещё несколько часов назад фрейлины матери здесь пили сладкую воду с засахаренными розовыми лепестками. Пока это место ещё не привлекло ничьего внимания, но, судя по звукам, вряд ли могло оставаться надежным укрытием.       Селена не смогла полностью исцелить Эндимиона — раны затянулись, но все равно ныли и требовали отдыха. Дворец же стал похож на лабиринт, где за каждым поворотом поджидала жадная до плоти смерть… Эхом разнеслось странное утробное урчание.       Эндимион высунулся поверх головы Серенити, чутко рассматривая происходившее вдали:       — Антропофаги. Чувствуешь запах сгнившей плоти?       Серенити кивнула и выпрямилась. Она оперлась спиной на стену и закрыла глаза:       — Почему они нас так ненавидят? Почему она пожелала убить всех?       — Потому что Металлия так желает. Это чудовище чует в вас угрозу своему существованию. Не думаю, что они будут намерены дать уйти хотя бы одному лунянину. Но я не предполагал, что она сможет управлять антропофагами… Эти твари обитали в песчаных южных землях… Редко кому удавалось выжить в столкновении с ними.       — Нам придется сменить направление. Мы не дойдем до покоев матери.       — Ты туда нас вела?       — Там есть ещё один тайный ход. Он ведет за границы дворца… Наружу. Мама не предложила его, потому что нет гарантий, что он выведет за купол.       — И нет гарантий, что эти помещения ещё не захвачены.       Пронзительный крик ударил по барабанным перепонкам. Это был не просто крик человека, ставшего жертвой нападения. Это был крик того, кого рвали на части, судя по сопровождающим звукам. Хруст выламываемых из суставов костей, хлопки рвущихся нитей мышц… Серенити не смогла справиться с волной тошноты. Эндимион придержал её за плечи, не дав опасть на пол, и быстро отер ей рот своим плащом.       — Не медлим. Они быстры.       Крики и мольбы усилились. Серенити старалась не вслушиваться, чтобы не опознать в них знакомых… Слишком страшную участь для них описали звуки.       — Сюда, — она надавила руками на светло-голубую панель, открывая коридор для прислужников. За то недолгое время, что принцесса помнила себя, ей удалось не раз побывать здесь, изучая передвижение и дела жителей Лунного города, работавших во дворце. Кстати, уйти в город казалось заманчивой идеей, но воплотить её не удалось после короткого взгляда Эндимиона. Его без сомнений заполонили твари Берилл. Когда панель притворилась за ними, Серенити почувствовала искру чувства безопасности, даже если это и казалось наивным. Почему им раньше не пришло в голову воспользоваться этими ходами? Они достаточно разветвлены и прочны — уйти по ним можно довольно далеко…       Из-за стенки доносились приглушенные звуки бойни. Другого слова не подобрать. Серенити закусила губу и часто заморгала. Не время плакать. Не место. И не время.       Эндимион, ведомый ею, чутко прислушивался, как будто улавливал что-то осмысленное в этой какофонии. Буквально через пару мгновений Серенити поняла, что именно…       — Они не могли далеко уйти, — искристый, полный жизни и смеха голос звучал неестественно, как будто был искажен. — Вы проверите тот коридор. А вы голубую гостиную. Они где-то здесь. Остальные не нашли их при зачистке, а мы найдем.       Мычание, рокочущие вздохи и шипящее «да, господин» были ответом…       Серенити едва удержалась, чтобы не произнести имя говорившего. Ладонь Эндимиона предупреждающе легла на её губы. Девушка шороховато выдохнула, стараясь успокоить тревожный стук сердца. Человек снаружи тихонько напевал какой-то фривольный мотив.       — Я знаю, что ты здесь. Ты же не думаешь, что скроешься от меня? — неожиданно сказал он. — Выйдешь сам?       Серенити ощупала стену чуть впереди. Там должна была быть ещё одна панель, которая открывала коридор, связанный с кухней. Её правую руку стиснула железной хваткой ладонь Эндимиона.       — Я считаю до трех.       Хватка ослабла, а потом вновь усилилась. Как вопрос — «нам есть куда бежать?» Серенити кивнула. Пальцы нащупали углубление и раздался легкий скрежет. Панель отодвинулась, открыв за спиной принцессы коридор, уходивший под углом вниз. В тот же миг брызнула крошка пыли — меч, словно масло, прорезал стену и завибрировал в одном пальце от шеи принцессы. Серенити с коротким криком потеряла равновесие и осознала, что летит вниз. Эндимион не держал её…       Тьма нахлынула прежде, чем она осознала удар.       Забвение не было долгим. Ей хотелось в это верить. Она молила об этом. Ссадина на голове лениво сочилась кровью, светлые пряди волос были влажными и скользкими от неё. Серенити глухо всхлипнула и робко позвала:       — Эндимион?       Сколько времени прошло с вторжения? Сколько с падения? Если Эндимиона схватили, то почему оставили её здесь внизу? Разве не должны были убить?       На подгибающихся ногах с легким звоном в ушах Серенити похромала вдоль коридора обратно наверх. Она не видела смысла искать путь к отступлению без Эндимиона. Пролезая в раскрошенное отверстие в стене в галерею, вдоль которой они ранее шли, принцесса не чувствовала страха. Было какое-то болезненное склизкое чувство в груди. Будто она опоздала. Непоправимо. Сокрушительно. Галерея, по которой разрозненно лежали мертвые луняне, ещё не наполнилась холодом забвения. В ней чувствовалась пульсация битвы, происходившей где-то вдалеке. Серенити увидела искрящуюся вспышку за окном. Возможно, что это была Юпитер. …или Берилл.       Нефрит (она узнала его в первые мгновения, как услышала) явно попотел, пока скручивал Эндимиона. Брешь в стене была обширной, на стенах вмятины. С замиранием сердца Серенити рассмотрела капли крови на полу. Они могли принадлежать кому угодно. Например, этой милой фрейлине, лежащей почти у самой стены, глаза которой вывалились из орбит, пальцы скрючились, а рот оскалился в гримасе ужаса и боли. Принцесса подобрала с пола стилет, меланхолично ощупала, а затем натянула ткань подола. Ей стоило подумать об этом ещё в самом начале — длинное платье лишь мешает и собирает грязь и кровь. С этим напористым и решительным движением она, как будто, приобрела силы, почти позабыв о ссадине и гудении в ушах.       Серенити торопливо побежала по коридору, не стараясь скрыться. Крепко сжатый в руках стилет коротко вспыхивал в свете фонарей.       Галерея вывела её к собственным покоям, находившимся по направлению, в котором она изначально и хотела вести Эндимиона. Дверь была расщеплена и покачивалась в проходе. По плитам ручейком ползла кровь. Серенити увидела кончики пальцев чьей-то руки, видневшейся на полу в щель. Рука шевельнулась…       Прежде чем какая-либо мысль успела сформироваться в сознании, Серенити толкнула дверь и обмерла. На её рассеченном ложе восседал Кунсайт, обрамленный багряными веерами разбрызганной крови. Его нога упиралась в голову Лилит. Ещё какие-то мгновения назад бывшее подвижным лицо сестры Истар застыло в маске безмятежного смирения. Черная с жуткими красными пятнами на шкуре тварь, напоминавшая раздутую собаку, острыми клыками терзала валявшееся у дверей обезглавленное тело. Кунсайт небрежно отер поочередно мечи о покрывало и толкнул голову к ногам Серенити. Та в немом ужасе отшатнулась. Пес оторвался от трапезы и утробно зарычал.       — Сидеть, — коротко бросил Кунсайт, внимательно глядя на Лунную принцессу. — Добыча пришла к тому, кто и усилий не делал, чтобы найти. Принцесса, почему вы так неосторожны? Порывисты, как и наш дражайший принц.       Лорд Запада поднялся. В его взгляде царил бескрайний лед… Серенити сдавлено вскрикнула, готовясь бежать.       — Ты же хочешь увидеть его, — Кунсайт даже не стал устремляться к ней, чтобы удержать физически. — У меня приказ устроить это. Мои демоны несут значительные потери у чертовой башни, пока мы с Джедайтом пытаемся выискать тебя по дворцу. А Эндимион…       Многозначительная пауза, в которую Серенити забыла, как дышать.       — Эндимион может и не дождаться, пока ты сама до него доберешься. Так что выбирай — идешь со мной к принцу целая и невредимая. Или пытаешься бежать. Не исключено, что твои самые симпатичные части при этом раскладе будут ссыпаны к тому, что останется от принца. Если их ранее никто не сожрет…       Словно подчеркивая, какой вариант он сам находит наилучшим, Кунсайт уложил с короткими щелчками мечи в ножны, а потом подошел и лениво почесал за ушком продолжавшую трапезу псину.       — Ну? — спросил он, выпрямляясь и не скрывая насмешку над выставленным вперед принцессой стилетом. — Я даже это у тебя отбирать не буду. Королева Берилл может и не дождаться. В конце концов, твоя мать куда более серьезная проблема.       — Иду.       «Повтори за мной — ты должна выжить».       «Нет. Я не буду жить без тебя. Я отказываюсь жить без тебя», — ей не хватило смелости сказать ему это, глядя прямо в глаза. Не тогда, когда он и мама давили на её сакральную важность, подчеркивая могущественное наследие. Но сейчас… Она не будет стараться скрыться от врагов. Она не будет уклоняться от встречи с Берилл, когда Эндимион там… в когтях этой ведьмы и живой.       Пока живой…       Берилл предсказуемо выбрала тронный зал для своего размещения. Спешно покинутый высокими гостями он был затемнен. На стенах расползались черные склизкие пятна, но крови не было. Только осколки хрусталя на полу. Женщина, сидевшая на троне, выглядела сосредоточенной. И очень страшной. Серенити с трудом узнала верную помощницу принца — благородные черты заострились, уши вытянулись, глаза стали похожи на желтые злые щелки, в которых багровел зрачок. Пергаментная бледность выпила румянец, медь волос потемнела, как будто бы мрак затесался и между прядей.       Однако Берилл сразу ушла на второй план в сознании принцессы — на полу перед троном лежал Эндимион. Принц был не просто связан или ранен… Любимое лицо было залеплено маской из запекшейся крови и пыли, из щелей доспеха вновь струилась кровь. Серенити отчетливо представила механическую ярость, с которой обрушились на принца после того, как сразили его. Его явно избивали на потеху Берилл. Неужели любовь может обернуться такой ненавистью? Серенити снова ощутила сосущую под ложечкой бездну, из которой несколько часов назад ей улыбалась в мыслях Берилл.       Эндимион почувствовал её присутствие, зашевелился и постарался приподняться, чтобы увидеть её.       — Серенити, моя повелительница. Она особо не скрывалась, так что позвольте мне выразить удивление промедлением Джедайта.       Берилл кивнула, но не сказала ни слова. Мрачный триумф, запечатленный в её глазах, оставался молчаливым.       Кунсайт поклонился и вышел из залы. Кроме них троих никого больше здесь не было… даже йом-охранниц или демонов. Тьма клубилась и шипела в углах, но была бесформенна.       — На колени, — коротко приказала Берилл.       Серенити проигнорировала её слова, чувствуя внутренний трепет, который возник внутри в результате неповиновения. Она идет по краю… Но к нему.       Не отреагировав на Берилл, она прошла к Эндимиону и лишь тогда опустилась на колени. Мягко огладила спутанные черные волосы, коснулась овала лица… Короткий стон был ей ответом.       — Ты играешь со смертью, принцесса. Моё милосердие не безгранично, — голос Берилл, звучавший откуда-то сверху. — Я бы могла убить тебя одним взмахом руки.       — Но почему-то не делаешь этого, — Серенити вновь огладила волосы Эндимиона. В ней что-то росло и силилось, пело и звенело. Ещё чуть-чуть и вырвется наружу. И тогда — берегись, Берилл! Ты будешь разорвана ещё на большее количество частей, чем несчастные жители Луны.       — Ха, я вижу твои мысли. Ты думаешь, что я боюсь тебя и поэтому медлю с ударом. Но это не так. Посмотри на меня, Серенити. Оторвись от нашего возлюбленного принца.       Принцесса твердо посмотрела в глаза новоявленной королеве, но та странная сила внутри почему-то споткнулась и притихла, выжидающе глядя на противницу.       — Ты любишь его. Он любит тебя. Но он не принадлежит твоему миру, а ты чужая нашему. Ты мешаешь ему стать владыкой. Ты — ошибка глупого Эола, мечтавшего о звёздах, вместо того, чтобы обратить взгляд вглубь Земли. Под Элизион. Я обратила. Теперь Великая Мать говорит моими устами. И я верну Эндимиона на путь Истины. Он глуп и противится своему року, но сейчас ты увидишь, как легко его сломить и возвратить в лоно.       Берилл размашисто зашагала по ступеням вниз. Серенити осознавала, что у неё буквально доля секунды, прежде чем её беспардонно сгонят с пути, а поэтому бросилась кошкой вперед в самоубийственную атаку. Она отвернула к себе лезвие стилета, чтобы Берилл его не увидела. Однако это была тщетная предосторожность. Берилл просто вздохнула, и Серенити отбросило резко к стене и распластало. Огромная сила обрушилась на неё, как водяная толща, выбивая из легких воздух. Серенити трепыхнулась, но не смогла и шагу ступить — её словно держало стальной хваткой.       — Я чувствую, Энди… Я чувствую, как в тебе бьется твоя истинная природа. Не сдерживай её. Ведь только она уймет жгучую боль в твоей груди, растекшуюся в тот момент, когда твой друг и наставник направил на тебя свои мечи? Ты не задаешься вопросом, как давно? Ведь ты прекрасно понял, что портал был укреплен заранее, чтобы ты не смог замедлить вторжение, что мы не один день собирали всех созданий Владычицы по всей Земле. Спроси себя, как давно? Не все ли это грандиозный план, начавший своё воплощение со смерти твоего отца Эола?       Серенити снова рванулась, надеясь, что в процессе своей длинной речи Берилл ослабила контроль. Действительно, давление стало не столь сильным, и принцесса почувствовала, как лопатки оторвались от стены, хотя её близость ещё ощущалась.       — Ну же, Эндимион. Взгляни в мои глаза и покажи свою боль. Ты знаешь, кто на самом деле убил твоего отца? Кто пронзил его вялую грудь черным клинком? Он был так удивлен… так обескуражен. В его голове не укладывалось, что «Восстание» изберет меня послом своей воли! Ведь мой сентиментальный отец скорее всего его бы пощадил и проиграл. Как тебе мысль о том, что ты так вверился убийце своего отца?       Дикий крик, разнесшийся по залу, был словно кинжал в сердце. Серенити забилась, как будто в агонии, чувствуя… осязая боль Эндимиона, как свою собственную. Боль предательства. Боль горечи. Боль утраты. Боль страха.       «Не бойся! Не бойся за меня! Прошу тебя, не бойся! Я выживу. Мы выживем. Всё будет так, как мы с тобой мечтали! Мы преодолеем это! Это не конец. Не бойся! Не бойся! Не бойся!»       Жаркие мысли рвали сознание, но Серенити могла думать только этот порывистый пунктир, только это звучание в такт зашкалившему сердцебиению. Только это, несмотря на боль. Она чувствовала, как пульсирует ниточка связи между ней и её возлюбленным, как ей удается оттянуть на себя часть напора кромешной тьмы, которая давила на грудь Эндимиона.       — Они бросали жребий, кому погрузить клинок в твою плоть. Кузену? Веселому другу? Вспыльчивому ученику? Или наставнику и старшему брату не по крови, но по духу? Они знали, что ты, дурак, питаешь любовь к ним четырем, но разве есть что-то больнее, чем клинки Кунсайта, рассекающие твою плоть? Неожиданно. Без предупреждения. Ты думал, что твой предел боли — это потеря Эола? Скажи, разве может быть больнее? Острее? Яростнее?       «Не поддавайся. Все не так. Все совсем не так. Она околдовала их. Это не тот выбор, который они сделали!»       — Ты лжешь ему, чертова ведьма! Ты лжешь! Никто из них не хотел его предавать! Никто! Я знаю! — громко закричала она, стараясь отвлечь Берилл на себя.       Тело Эндимиона била жуткая дрожь. Его глаза закатились, а на разбитых губах пузырилась пена. Берилл повернулась к ней, все ещё оставаясь ликом поразительного спокойствия и самообладания.       — Правда, Серенити. Это правда.       В безумных багровых зрачках мелькнула ненависть… и короткая вспышка страха.       Дворец задрожал. Серенити заликовала — мать, определенно, дошла до вершины башни и активировала Серебряный Кристалл.       — Ты не успеешь завершить своё черное волшебство! Моя мать сейчас уничтожит и тебя, и Металлию! Ты пала жертвой своей ревности и зависти!       …во вспышке неразумного ликования (она поняла это сразу, как только слова сорвались с губ) Серенити упустила ту важную сливающую её и Эндимиона ниточку. Пустота обескуражила, лишая вмиг какой-либо уверенности.       — По тебе заметно, что ты глупое дитя. Мне все равно, получит ли Селена свою бессмысленную победу. Мне важно это…       Мрачное торжество на лице Берилл заставило Серенити вновь взглянуть на Эндимиона. На месте принца низко клубился густой черный дым.       — Что ты… с ним… сделала?       Острое чувство ужаса, которое она не ощущала даже тогда, когда поняла, что началось вторжение, выморозило её разум, заставив как завороженную смотреть на то, как вспыхивает красное огненное кольцо, а затем бежит в дым, сжимаясь. И дым стал обретать форму.       У принцессы не было слов, чтобы описать всю омерзительность явленного её глазам создания — огромное, являющееся по форме пауком, многократно раздутым в размере, оно раскачивалось среди дыма, поднимая и опуская передние конечности, завершавшиеся когтями, похожими на выгнутую сталь. Четыре пары безумных желтых глаз, сверкавших точно зеркала, вращались, а отвратительные челюсти щелкали.       — О, любимый мой, — Берилл отвернулась от Серенити. В её голосе слышался восторг и восхищение. Огромные мохнатые лапы переступили, горло Лунной принцессы сжалось. Дым из-под лап чудовищ рассеялся, забрав с собой всякие сомнения о том, откуда взялось это чудовище.       — Эндимион, разве тебе не легче? — Берилл приблизилась к монстру, ласково прикоснувшись к одной из передних лап. — Разве ты не чувствуешь себя свободнее теперь? Я знаю, что сейчас ты слышишь зов Матери. В этом образе твой слух не затуманен.       — Что со мной? Где я?       Серенити была уверена, что не услышала ни звука. Это было как мысль в её голове, но чужеродная.       — Ты освобожден от оков своей темницы, Владыка Земли. Владыка Солнечной Системы.       Чудовище обратило безумные глаза на Берилл. Крупная дрожь сотрясала все его огромное тело…       — Владыка, яви свою тьму. Испусти свой гнев. И лунная ведьма потерпит поражение. Сейчас в этот миг она использует силу Кристалла, чтобы сразить нас, но она ещё не знает, какая мощь ей противостоит!       — Ты убила моего отца.       Монстр как будто ещё только вплетал своё существование в этот мир. Серенити чувствовала, насколько он ещё туманен и нечёток, но каждое мгновение наливало его силой. И Берилл вне всяких сомнений чувствовала это тоже.       — Ради тебя, Владыка. Только ради тебя. Ради твоей мощи. Ради твоей свободы. Ведь он знал о тебе, но держал на привязи.       Тьма вокруг лап паука заклубилась и заискрилась разрядами молний. Берилл, тело которой тоже сотрясала дрожь, потянулась к челюстям и прикоснулась губами к ним в нежном поцелуе. Серенити захлебнулась воздухом от ужаса и отвращения. Чудовище было слишком отвратительно… Но это же был Эндимион. То, во что его превратили тьмой… Паук качнулся назад, вперед… Повис над спятившей землянкой, медленно вырастая… Теперь он был уже выше человеческого роста.       — Ты хочешь быть моей королевой, убийца моего отца? Ты хочешь мощи Скрута? Ты хочешь моей любви?       — Да, — по спине Берилл тек холодный пот — Серенити видела, как он ручейком струился по обнаженной спине молодой женщины. Дворец содрогнулся вновь.       «Пожалуйста, мамочка, не медли. Прошу тебя. Покончи с этим. Покончи со всем этим… Даже если это конец всего».       Одна из лап поднялась и самым кончиком острого ногтя прикоснулась к лицу Берилл, словно стараясь погладить по щеке.       — Ты столь прекрасна, Берилл. Столь безумна. Ты освободила меня…       Кап… кап… кап…       — Но ты не нужна мне. Не ты. Не Металлия. Она не Мать моя. Она пришлая. Из этого мира.       С отвратительным скрежетом и хрустом стальной коготь появился из копны медно-рыжих волос Берилл. Она захрипела и забилась, тьма вздыбилась вокруг неё и засвистела.       — Глупец! Одному тебе не справиться! Я твоя союзница!       Паук лениво стряхнул Берилл с когтя. Она упала сломанной куклой у ног Серенити. Магические путы исчезли. Принцесса Луны ошарашенная и растерянная смотрела на истекающую кровью соперницу, на лице с дырой вместо глазницы которой была прочерчена кровавая дорожка. А тьма кружила по залу, ударяясь об стены и визжа:       — Ты умрешь без меня! Ты сейчас будешь прихлопнут! Без меня тебе не победить лунную ведьму!       Чудовище перевело безумные глаза на Серенити, оставив без внимания эти крики.       — Что мне сделать с тобой, сладкая обманщица? Ты питала меня ложью своей любви, стараясь скрыть свои истинные намерения. Где твой Гладиус, который получит все сливки, когда ты наденешь корону Земли и станешь вдовой? Думаешь, я поверил в твою любовь, о которой ты столь спонтанно стала мне петь? Я знаю, чего желал твой отец. Чего поклялась достичь твоя мать.       — Чего же? — ей было странно и даже по горькому смешно. Как может быть внутри Эндимиона такой монстр? Как может он им стать? Теплый нежный отважный Эндимион… Как может он думать такие темные мысли? Может, она сошла с ума? Кто вообще этот упомянутый Гладиус?       — Власти над Землей. Власти над Системой. Вы поработили планеты Альянса. И мечтаете, что Земля станет одной из ваших рабских колоний.       — Нет. Я хочу не этого.       Омерзение, тошнота кружили голову. Но этот монстр несколько минут назад был Эндимионом… Был человеком, который делал её существование осмысленным, целеустремленным. Без него мир немыслим. И он не мог исчезнуть по велению Берилл… Серенити сделала шаг вперед, глядя прямо в глубину желтых глаз. Там ей мерещилась синь. Ломкий шепоток страха нарастал внутри и призывал бежать, но она снова шагнула вперед. Её влекло в бездну…       Паук подсобрался, словно вознамерился прыгнуть.       — Лжешь. Вы все хотите только этого. Я чувствую твой страх… твоё омерзение.       Пауза выдала его неуверенность и сомнение. Сила, что ощутила Серенити в тот момент, когда говорила с Берилл, вновь захлестнула её существо, пробуждая веру. Веру во что-то невозможное и абсурдное, почти столь же, как монстр, стоящий перед ней вместо прекрасного принца.       — Ты просто временно ослеп… Тьма ударила по твоим глазам… Ты испугался и поддался ей. Сейчас ты отрицаешь себя. Глушишь и давишь. Но если бы ты исчез окончательно, то просто убил бы меня…       — И убью! — Скрут навис над ней, занеся сразу две лапы. От него пахло сталью и кровью.       «Вы пахнете кровью, Эндимион»       «Я пахну Землей. Это запах Земли»       Откуда-то из глубины своей души она услышала отголоски их голосов… звучавших давным-давно. Или нет?       — Я люблю тебя. Вернись ко мне. Будь со мной. Ты поддался тьме… Но я могу помочь. Я исцелю тебя… Но если нет…       — Что, с симпатичной оболочкой под боком приятнее обретать власть над Системой? Ваша пришлая цивилизация так желает вытеснить всех, кто был тут до неё…       Из пасти монстра тянулась нить едкой желчи. Капли, дымясь, падали к ногам Серенити. Страх старался сделать принцессу меньше, включить инстинкт выживания, самозащиты, который не даст ей совершить самоубийство. Однако сила пульсировала и билась в узкие рамки… Комок встал в горле Серенити. Она сжала кулаки и выкрикнула, выламывая из себя страх, как лишний элемент тела, который был встроен неизвестно зачем:       — Я буду любить и Скрута. Я люблю Тебя! Любого! Даже кровавого чудовища! Даже твоё проклятье! Я люблю и последую за тобой в Вечность. Я пойду по всем ступеням. Я верну Тебя тебе! А теперь убивай! Не медли! Убивай. И ты увидишь, что я исполню своё обещание! Я найду тебя и пойду за тобой! Снова и снова. Снова и снова. Пока этот мир не иссякнет. И в новом найду. И плевала я на твои разные «цивилизации»!       Она не совсем понимала, что говорила… Лишь чувствовала, как её слова влетают под броню монстра, теряются в его существе, занимая клеточки его огромного тела…       — То есть ты клянешься за вечность убить меня? — в голосе монстра проскользнула насмешка. — При этом говоришь, что полюбишь Меня? Это противоречиво. Как ты можешь любить меня и убивать одновременно?       — Это не ты. Это проклятье, которое наложили на твой род. Скрут — не твоя истинная сущность.       Треск и свист снаружи возвестил конец света. Внутренним взором Серенити видела, как крошатся за стенами дворца здания, как гаснет жизнь во всех живых существах, как они падают безвольными куклами на землю, чтобы больше не встать. Вихрь Серебряного Кристалла забирал все. Металлия истошно вопила и металась под потолком, став не более, чем досадливым шумом.       — А если все-таки ты ошибаешься, и это Я?       Скрут будто и не подмечал, что Серебряный Кристалл вот-вот коснется их… Серенити знала, что мать не может остановиться. Не может сдержать эту разрушительную мощь…       — Я не боюсь ошибиться. Считай, что я вступила с тобой в игру. Кто победит — не важно. Я останусь с тобой. Убивай меня, прогоняй. Я все равно буду находить путь к тебе.       — Хорошо. Я сыграю с тобой. Ты постараешься меня победить, но, если потерпишь поражение и отступишься от клятвы — я убью тебя. И поглощу. Тогда тебе не возродиться, Лунная принцесса. Скрепим пари?       Скрут закусил одну из лап выше стального когтя. Выступила черная кровь. Серенити опустила глаза на зажатый в руке стилет. Свист вихря нарастал… Она прикрыла глаза — Эндимион нежно улыбался ей и протягивал руки. Вновь открыла глаза… Стилет холодно блеснул. Она бы отдала все, чтобы это оказалось наваждением… чтобы дворец не был усеян трупами… чтобы состоялся бал… чтобы девочки радовались…чтобы мама тепло улыбалась… чтобы объявили день свадьбы её и Эндимиона… чтобы монстр был всего лишь ночным кошмаром. Происходящее не может быть правдой…       «Сейлор Мун, действуй!» — донеслось до неё откуда-то из ничто, в которое они летели вместе со Скрутом. И она знала, что это не конец. Что тот ужас, что произошел, зафиксировался на временной нити и не повторится больше никогда. Что у её мира есть будущее.       Стилет прилег к белой коже, надсек… Алая кровь выступила на ладони, и со всей решимостью она ухватилась за протянутую к ней покрытую жесткими щетинками лапу.       — Я, принцесса Серенити, беру в мужья принца Эндимиона. Обещаю хранить любовь и верность. Клянусь быть с ним в горе и радости, болезни и здравии, сколько бы не разлучал меня с ним мир.       Черная и красная кровь смешались. Скрут рассмеялся:       — Легко ловится мошка! Легко! О, я испью твоей сладкой крови! Знай, неотвратимо это произойдет.       — Я люблю тебя, Эндимион.       Она обратила эти слова в черную бездну, лежащую перед ней, потому что отчего-то верила в её конечность. В то, что эта тьма — не более, чем полог, заслонивший от неё Эндимиона. Он там, за ним, прислонился к ткани и хрипло дышит. То, что говорит Скрут — не более, чем происки Берилл, которые она может преодолеть…       Мир зазвенел, и Серенити поняла, что перестает «быть». Это было странное тягучее чувство, как будто бы её разматывали, словно клубок ниток… Нить сущности устремлялась куда-то — не то вверх, не то вниз. Ей виделось в одно и то же время «всё». Всё, что осталось.       …Металлия превратилась в подобие странного шара, сдавленного вокруг сияющим светом, и неслась к Земле, чтобы быть там заточенной во веки вечные.       …на самом деле нет — она найдет путь к свободе. Черная воля этого существа велика.       …Арни лежит ничком на полу. Матроска на спине залита кровью, из плеча торчит черный зуб стрелы. Вокруг головы багряный ореол… В её глазах, устремлённых в скользкий мрамор пола, неверие и боль.       Её возлюбленный лишь одно бесконечное мгновение назад перестал кричать и корчиться под давлением мощи Серебряного Кристалла. Когда-то прекрасное лицо шаловливого ангела явило лик агонизирующего демона…       Это не навсегда. Когда-нибудь Вселенная сложит пазл так, что тьма не успеет исказить лик Зойсайта, а память о боли не найдет Арни… И тогда у них будет пригоршня счастливых мгновений, сверкающих, словно капли теплого летнего дождя.       На площадке смотровой башни Джедайт… он сидит, прижимая к груди неподвижную Фэнхуан. Кажется, что они оба спят, но от Серенити не скрыть залитой крови матроски Марса. Они оба предчувствовали тьму до её прихода, но страшились признавать правдивость своих видений. Оба боролись за то, чтобы было то самое «долго и счастливо»…       «У нас с Джедайтом уже все распланировано! На третью луну с сегодняшнего дня…»       Может именно поэтому, даже попав в сети Металлии, Джедайт убил, но не отпустил Фэн?       …шанс ещё будет. Пепел сдобрит землю и даст новой жизни расцвести буйным цветом.       Мертвая Несси лежит с выражением брезгливости и ярости на лице. Растоптанная и залитая кровью розовая роза затерялась где-то в полях сражения… Между ней и дымящимся телом Нефрита сломанной куклой брошено тело Каллисто. Она стала одному из них живым щитом во время сражения…       В лице Нефрита под маской звериной злости застряло мальчишеское недоумение… как будто на долю секунды он осознал, что происходит что-то неправильное, но причинно-следственной связи найти не смог.       Обида Несси видна как на ладони. Они не смогут обойти её, когда встретятся вновь. Но она знает — им будет дан шанс развязать этот узел. И, может быть, розовая роза снова расцветет и ляжет в ладонь, как признание.       Венера, выгнутая дугой, лежала перед входом в башню. Лишь на её губах видна была улыбка, словно она ни о чем не жалела в момент смерти. Артемис потерянно тыкался мордочкой в её ладонь… Кристалл пощадил его? Возможно, он был в том самом подземном ходе, скрывшись от удара…       Кунсайт одним глазом смотрел с возмущенным удивлением. Мастер не верил, что его можно одолеть в бою.       …они любили друг друга сильно. Она знает, что для Истар поставить долг превыше любви означало акт самоубийства. Даже одолей Венера Кунсайта в поединке, она бы не захотела жить дальше. Но не выполнить свой долг Исси не могла. Смелая, волевая, пылкая… Столь прекрасная в своей воинственности. Столь хрупкая в своей любви. Они с Кунсайтом встретятся снова… И она будет молить о том, чтобы Вселенная не дала им больше совершить этой страшной ошибки — лишить друг друга жизни.       Селена, пошатываясь, вышла из башни. Босая, платье в пыли и крови, на ладонях горел Серебряный Кристалл. В его гранях был только свет… ни крошки того ужаса, что был сотворен вокруг. Но он был беспощадно холодным. Королева смотрела на Кристалл устало и обреченно. Артемис в безумной надежде поднял к ней мордочку, и женщина, почувствовав его взгляд, печально покачала головой. Затем Селена подняла голову и посмотрела вверх…       Она почувствовала, что мама видит её, несмотря на то, что Серенити сама не знала, где она… Её взгляд гладил её по несуществующим щекам, нырял в незримые золотые расплетенные волосы, иступлено целовал фантомный лоб. Они виделись в последний раз. Как бы не повернулось колесо… больше никогда… Никогда… Она закричала, зная, что её не слышат. Селена шагнула вперед, будто желая сорваться, но замерла. В это мгновение Серенити почувствовала за собой то, о чем уже успела забыть в своем бесплотном существовании. За ней скользила хищная гибкая тьма… Она старательно сцепливала своё существо с существом самой принцессы, словно прошивая суровыми нитями.       «Моя. Ты моя жертва, Серенити. Ты никогда не сбежишь от меня».       Глаза Селены расширились:       — Как? Почему? Откуда? И почему там? Хонсу же…       Тьма натянула нити, и Серенити почувствовала, как ей показывают направление, куда отныне ей предстоит держать путь.       Селена рванулась вперед, но тьма прытко дернула, и Серенити потеряла Луну из поля зрения, проваливаясь в ничто…       Тело затекло, его словно кололо тысячью иголочек. Серенити открыла глаза. Туман стелился вокруг — она стояла в Море.       — Что это было? — хрипло спросила она, чувствуя, как по щекам все ещё текут горячие слезы.       — Серенити! — за спиной заголосили девочки. Они быстро оказались рядом и стали тормошить её, чтобы убедиться, что все в порядке.       Туман всколыхнулся, явив снова Хонсу, как будто он просто спрятался в его лохмах.       — Конец Лунного Королевства. Потом твоя мать направила все силы на то, чтобы не дать вам всем кануть за гранью и «возродиться в более мирное время». На самом деле время возрождения было специально подобрано к пробуждению Металлии, чтобы покончить с ней раз и навсегда. Она знала, что все получится, потому что силы Луны и Земли уже переплетены.       — Таким образом?! — Серенити перешла на крик. — Где я только нашла силы? Почему я сделала это?! Почему принесла ему клятву?! Именно такую… И что это вообще за безумие? Как он может быть… как… как?!       — Ты знаешь о прекрасном Элизионе внутри Земли. О золотом сердце. Но я уверен, что ты слышала и о Тартаре, черном отражении Элизиона, уходящего ещё глубже в твердь Земли. Месте полном разных чудовищ.       — Тартар? — робко переспросила Серенити, пытаясь выудить из памяти хоть что-то относящееся к этому слову. Черное отражение Элизиона…       — Скрут — дитя Тартара, когда-то ставшее с помощью Титанидов, пребывавших в древние-древние времена в заключении там, проклятием Дельфинидов. Однако есть одно «но». Эндимион — прямой потомок Геи, а именно младший сын.       — Эндимион — полубог? — переспросила Меркурий, невольно вовлекаясь в разговор. Она стояла за левым плечом Серенити. — То есть Эолу удалось окрутить саму «Землю»?       — Нет, скорее она его окрутила, прикинувшись нимфой, но это незначительные моменты для нашей беседы. Итак, Гея создала и свет, и тьму на Земле. И Элизион, и Тартар. Поэтому Эндимион в качестве Скрута куда опаснее своих многочисленных несчастных родственников, обращавшихся в мстительных монстров. Гея хотела своей «аферой» создать идеального правителя, вечного короля. Естественно, её сила стала прекрасной защитой от проявлений гена проклятья. Только она недооценила упорство своих «мрачных» потомков. А может этому причина недолговечность её аватара… Пусть она уходила одной из последних из демиургов, но ушла ещё до «падения» Металлии. В итоге, Эндимион, обращаясь в Скрута, меняет направление движения всей планеты. Ведь ему открыто её Сердце. В образе Скрута ему ничего не стоит растворить врата в Тартар.       Повисла растерянная тишина.       — Простите, а можно ещё раз о том, как мы пришли к тому, что Эндимион — Скрут? — неуверенно нарушила её Воин, сидевшая на берегу.