Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Отвратительный и душный запах серы был первой информацией, полученной воительницами о Тартаре. Гигантские уродливые фигуры, уходившие тем, что скорее всего являлось их головами, в неизведанную высь, высвечивались тусклым синим пламенем, пылавшим по периметру. Мир серого, синего и черного…       — Сияй, Серенити! — крикнула Плутон, понимая, что времени у них всего несколько секунд, прежде чем чудища разорвут их в клочья или раздавят в кровавые кляксы. Сама она направила свою силу на то, чтобы залатать прореху. Медлить было нельзя.       — Вечная сила Серебряного Кристалла! — закричала Сейлор Мун, вскидывая руки. Кристалл раскрылся на ладонях цветком лотоса. Его сияние проредило мрак, и гигантские фигуры с глухим злобным мычанием попятились.       — Ещё двадцать секунд продержись! Больше мне не нужно! — Плутон активно двигала жезлом, будто прошивая пространство большой иглой. — Остальные, будьте готовы бежать! Нам нельзя допустить истощения принцессы!       Легкость, с которой Сейлор Мун прогнала монстров с Земли, здесь явно была недоступна. Поле врага сгущенное, плотное давило на воительниц. Казалось, ещё немного, и колени подломятся. Удачей была только замедленность реакции: плавно и тягуче монстры отвернули головы, сторонясь света.       — Пять, четыре, три, два, один! — громко досчитывала Плутон, которая негласно взяла командование на себя. — Венера, зажигай цепь! Нам нужен свет!       Золотом вспыхнула цепь, и они побежали вперед в просторы между гигантами. Сверху доносился глухой недовольный ропот. Чудовища помельче, всего в один-полтора роста воительниц, сильнее напуганные кристаллом, прятались вдоль скал справа и слева.       — Бежим, бежим! — подгоняла Плутон своих соратниц, замыкая группу. — Они быстро очухаются!       Вслед им уже неслось глухое рычание и урчание. Дети Геи обнаружили исчезновение странного окна в иной мир, и нельзя сказать, что их это обрадовало. Позади раздались грозное рычание и вой, а почва под ногами задрожала.       — Быстрее! — вскрикнула Хранительница Врат. — И не смейте оборачиваться!       Полыхнуло ярким оранжево-синим пламенем, и рык стал громогласным.       Усаги отчетливо ощутила, как мрак, имеющий здесь определенную физическую форму, потянул к ним свои лапы.       — Вечная сила Серебряного Кристалла! — выкрикнула она, стараясь не сбавлять темп. Кристалл вновь вспыхнул, но быстро угас. Сконцентрироваться на ходу было сложно…       — Нет! Не надо! — вновь раздался голос Плутон. — К той расщелине! Быстрее!       Золотистый свет цепи, которую Венера крутила на ходу, превращая в почти непрерывное колесо, выхватил впереди скалы. В ближайшей мелькнул черный провал расщелины.       — Там точно не сидит что-либо из того, что за спиной? — выдохнула на бегу Творец.       — Даже если и сидит, то мы с этим точно расправимся! — Венера ускорилась и выбежала вперед, взяв на себя ответственность проверить пещеру и осветить для остальных воительниц. Пещера оказалась не слишком просторной, но их группа могла туда поместиться. Проход позволял пролезть по одному.       Сейлор Мун, Сейлор Плутон и Звездное Трио встали стеной позади, пропуская остальных в пещеру.       — Милосердие Звёздного источника!       — Чувственное звёздное инферно!       Усилители сработали на полную мощность, и сверкающие мощным голубым огнем сгустки энергии Творца и шар молний Целителя, слепя союзников, отважно помчались навстречу врагу.       — Звездный бластер! — рубины на цепном моргенштерне ярко вспыхнули, перенимая энергию от талисмана пятиконечной звезды, с помощью которого обычно направляла свою силу Воин, а затем мощная молния сорвалась и умчалась на грозные гигантские фигуры, надвигавшиеся на них, прошивая их рядом и выбивая водопад искр.       — Вечная сила Серебряного Кристалла! — выкрикнула Сейлор Мун, вскидывая вновь кристалл над головой. В это сияние она вложила всю свою уверенность и силу. Никто здесь не умрет. Никто не погибнет. Они никого не потеряют…       Что-то зло зарокотало в вышине, и оранжево-синее пламя заметалось искорками вдали, выхватывая гигантские головы дракона. Их было множество, Усаги даже сбилась со счета пока пыталась понять сколько именно.       — Это старший, — хмыкнула Плутон. — А теперь ослабь кристалл. Я проведу переговоры.       — Что?! — Звездное Трио и Усаги озадачено уставились на Сецуну, которая уже шагала вперед, уверенно ударяя о скалистую почву своим гранатовым посохом. Звук каждого удара звучал неправдоподобно громко. Рокот наверху затих, гигантские фигуры замерли.       Огромное человекоподобное существо с не менее чем сотней драконьих голов явно было за старшего. Остальные стояли на небольшом расстоянии позади — в отблесках пламени сверкала чешуя, где-то торчала пучками шерсть, глаза, размер которых достигал роста воительниц, сверкали злыми багряными и желтыми огнями.       — Мы здесь не для того, чтобы стать вашей пищей, — яростно и громко крикнула Сецуна, кристалл на её посохе также горел багрянцем. — Я родная кровь того, кто был проводником угасших светил. Я дитя того, кто видел нити времени всей Солнечной Системы. Один шаг, и я ввергну вас в небытие! Ибо моя власть как созидающей огромна!       — Она их в прах обратить может? — недоверчиво присвистнула Воин. — Тогда вообще зачем…       — Цыц! — шикнула Творец, подкрепляя внушительность своего воззвания ударом каблука.       — Я не трону вас и позволю вам дальше вести свою линию пути, если вы поклянетесь не чинить препятствий на нашем пути!       — Эй, — раздался громкий шепот Венеры из-за спины Серенити. — Никому не кажется, что Плутон вернулась из своего измерения малость не в… уй! Хотару, ты чего?!       — Она знает, что делает!       — Твоя коса прямо как дубина…       — Тихо, — отрывисто бросила Усаги, не сводившая глаз с Сецуны. Та отошла заметно вперед от них, и её фигура казалась такой маленькой на фоне жутких гигантов…       — Я знаю, чья сила даёт вам уверенность в своем праве, но моё право упразднить его воззвание к вам. Спите во мраке Тартара и дальше. Не пришел ваш час!       «Ты. Имя. Кто»       Громогласный рык сложился в отрывистые слова, и Сецуна опустила голову, будто признавая право этого вопроса:       — Я — Хель! Повелительница Мертвых, дочь Хроноса и кровная родня Гадесу*(1), Повелителю Мертвых Звёзд. Я — Хранительница Врат времени и пространства.       «Слышала. Мать. Слово. Власть» , — донеслось шипение. Это зашевелилась гигантская женщина, нижняя половина тела которой было змеиным.       «Ложь. Пустота. Смерть», — прорычало десятком пастей главное чудовище, качнувшись, словно стремясь подать сигнал соратникам. Плутон даже не дрогнула:       — Не смей, Тифон. Твоей власти нет ни надо мной, ни над миром твоей матери. Тот, кто позволил тебе глянуть в щель на внешний мир, даже не осознал твоего присутствия. Отступи.       «Смерть!!! Смерть!!! Смерть», — вновь взрыкнуло главное чудовище, и его вопль подхватили остальные. Темный полукруг заколыхался, готовясь двинуться волной вперед, чтобы смести и скалу, и воительниц, ставших её оборонять. Во рту у Усаги стало сухо как в пустыне, и она почувствовала легкую дурноту. Воин ободряюще сжала её локоть, видя, как ей стало не по себе. С момента восстановления Усаги ещё не разговаривала с Сейей. Это было просто немыслимо. И сейчас они оказались так близко впервые с момента, как она стала цельной… Воин словно почувствовала эту мысль, и заглянула ей в глаза, будто хотела ещё что-то сказать, но Усаги поспешно отвернулась, понимая, что перед лицом древних гигантов нет времени говорить о чувствах. Страх рвался наружу, но билось в ней и ещё что-то… что-то порожденное волнами Моря Познанного, показавшего насколько отчаянно храброй и даже безумной может она быть. Человеческая хрупкость стремительно тускнела, поддаваясь напору этого почти божественного озарения, которое могло побудить её сейчас полыхнуть тем самым пламенем, которого можно устрашиться.       — Я повторю, Тифон. Твоя власть слаба перед нами! Приблизишься — и перестанешь существовать! Прислушайся к себе, разве не чувствуешь ты моей мощи?       Монструозный дракон возопил, запрокинув часть голов, и ломанулся вперед, его гигантские ступни двигались медленно, уверенно, неотвратимо.       — Да будет так! — церемонно сказала Плутон, и Усаги готова была поклясться в том, что она слышит что-то похожее на затаенное веселье в голосе Хранительницы Врат. Гранатовый посох вспыхнул ярким алым цветом и раздался протяжный звон, от которого по коже побежали мурашки. Тифон исчез… Огромная груда, сложенная из мятущейся яростной плоти, обуянной жаждой крови, исчезла, как будто бы её и не существовало. Пораженный громкий вздох-свист прокатился по черному морю чудищ.       — Кто следующий? — кровожадно спросила Плутон, отставив руку с посохом в сторону. Пылающие огни глаз взирали на неё почти вечность… А затем плавно погасли… Дети Геи и их потомство предпочло кануть в серном мраке. Только женщина-змея осталась.       «Тифон. Глупец. Ты. Могущество. Знание. Начало. Цель. Путь.»       — Мы идём к Элизиону, — неожиданно ответила ей Сецуна. — И мы желаем увидеть вашу мать.       «Мать. Сон. Чужаки. Смерть», — отрывисто прошипела женщина, блестя опаловыми глазами. Её лицо было похоже на прекрасную греческую статую, в черты которой вплели ужас и ярость.       — Знаю. Но тем лучше — ты можешь указать путь к ней, а она уже устранит нас, — насмешливо возразила ей Плутон. — Я не буду грозить тебе участью Тифона. Мы сможем найти путь и без тебя. Но твоя помощь может сократить наше пребывание здесь, а значит восстановить спокойствие обитателей Тартара.       Женщина не ответила, она заскользила перед воительницами, выписывая восьмерки, оглядываясь через плечо изучающим злым взглядом. Усаги показалось, что она прощупывает мысленно оборону Плутона и думает, успеет ли она нанести удар, прежде чем та взмахнет посохом. С момента исчезновения Тифона Сейлор Мун почти забыла, как дышать — мощь, продемонстрированная Сецуной, ужасала и поражала не только чудовищ…       «Принятие. Следование. Я».       Гигантская женщина скользнула навстречу Плутон, а затем в сторону, обходя по дуге. Хранительница Врат дождалась пока та поравняется с ней и обернулась к пещере. Она ободряюще улыбнулась, глядевшим на неё во все глаза спутницам:       — Идемте, все сложилось гораздо лучше, чем я полагала изначально. Ехидна в качестве проводника — замечательный вариант развития событий.       Они старались не растягиваться сильно по равнине и держать один темп. Впереди скользила Ехидна, свивая кольца: её движения были слишком порывисты, и она то и дело заметно обгоняла воительниц. Всё тем же пристальным яростным взглядом чудище всматривалось в них, словно желало переменить своё решение. Во главе группы шли Сейлор Мун и Сейлор Плутон, чуть позади Старлайты одним боевым звеном. В центре Жюли-Лилит, профессор Соичи, Сейлор Уранус, Сейлор Сатурн. С правого и левого фланга Сейлор Венера и Сейлор Юпитер, а тыл прикрывали Сейлор Нептун и Сейлор Меркурий. Когда они прошли достаточно вперед, Ами обернулась и вызвала туман, заполонивший сине-серый сумрак. С когтей на кончиках перчаток сорвались короткие синие молнии.       — Путаешь следы? — тихо спросила её Мичиру.       — Они слишком жадны до крови и попытаются последовать за нами, чтобы напасть. Эти перчатки позволяют мне создавать более сложные иллюзии, которые обманут их обоняние и слух, — шепотом ответила Меркурий.       — Очень разумно, — Нептун тревожно взглянула на повисшую перед ними пелену. — Надеюсь, что задумка Сецуны выгорит. Не очень представляю себе, как нам избежать смерти от разозленной спросонок Геи… Да и Ехидна сама подключится к гневу матери своей…       — Да уж… Мы столько сражались… С самыми разными демонами, куклами, обращенными… Но мне даже во сне не снилось, что мы встретимся с ожившими мифами Древней Греции, — хмыкнула Ами. Слова про смерть её, казалось, не тронули.       — А мне кажется с Киото, что я вижу затянувшийся фантасмагорический кошмар, — ответила на это Нептун, глядя на короткий ежик светлых волос на затылке Урануса. — И нет ему конца…       Тревожное молчание окутывало отряд. Воительницы напряженно вслушивались во всякие подозрительные шорохи, ожидая нападения. Одна Сейлор Плутон казалась поразительно безмятежной. Воин сверлила взглядом затылок Усаги, но та не заминалась, не сбавляла хода и не оборачивалась…       — Мне казалось, что вы уже все точки расставили, — хмыкнула Целитель, проследив её пристальный взгляд. — Или разговора не вышло?       — Расставили, — выдавила Астрея, сердито полыхая взглядом. — Это не то, что ты думаешь.       Аралия только глаза закатила, отвечая многозначительным молчанием. Творец сделала вид, что вообще этого разговора не слышит. Воин почувствовала давящую волну раздражения. Действительно, она совсем недавно, маленькую вечность назад признала, что выбирает путь смирения и принятия, но разве это означает, что ей должны быть безразличны страхи и волнения Усаги? Им вместе нести ответ перед Эндимионом! Неужели никто этого не понимает? Эта же мысль внезапно царапнула по сердцу… Держать ответ… На что это будет похоже? Они идут сражаться со Скрутом и обращать его обратно в земного принца. Но что конкретно ждет их в Элизионе? Вряд ли, монстр сядет за стол переговоров… Его цель будет проста — убить всех, кто вторгся. И убить Усаги… Усаги, поцеловавшую его там на мосту… Это же была именно Усаги. Предательская дрожь вскользь коснулась пальцев, и в груди алчно вспыхнуло унимаемое чувство. Серенити… Усаги… все едино. Усаги ничем не дала понять, что её позиция отличается от высказанной Серенити. Ты жалок, Сейя… Ты обратился к прошлому, чтобы убедить себя в любви Лунной принцессы, но, когда тебе вернули ту, что была влюблена в тебя, пожалел о её облике настоящего… А когда тебя отвергло прошлое, с мутной надеждой взираешь на настоящее. Ох, сложная эта борьба. Очень сложная. Разбирать себя с такой беспощадностью и вырывать все то, что тянет назад, как вериги. Решение принято, и Усаги не станет поступать как-то иначе. Её нашли на Земле… Она сорвалась летучим призраком с Кинмоку и устремилась туда, где было её сердце. Что ещё нужно было бы услышать Сейе? Что должно было бы его переубедить?       «Вход. Страх. Мать», — прокатилось шипение над ними. Ехидна кружила перед кольцом скал, опутанных черным осязаемым мраком. Воин уставилась на затылок остановившейся наконец Сейлор Мун. О чем она думает сейчас? О гневе и боли Эндимиона? Об омерзительном облике Скрута? А может, внезапно, о том неудачном разговоре под дождем на крыше, когда Сейя так неосторожно поинтересовался может ли он быть на месте Мамору*(2)? Воин усмехнулась этой мысли и покачала головой. Что-то теплое коснулось плеча: Аралия положила на него подбородок.       — Что? — беззвучно спросила Воин одними губами.       — Да дивлюсь, какая ты все-таки… кхм… глупая, — Целитель широко улыбнулась и сжала пальцами руку Астреи. — Все на лице написано.       — Вот и прочти, что я хочу, чтобы ты перестала ко мне с этим приставать, — Воин стремительно отвернулась, но руку не отняла.       — Нам придется зайти поочередно, — раздался невозмутимый голос Плутон. — Серенити, я прошу тебя зайти последней вместе со Старлайтами. Остальные за мной.       Сейлор Мун приблизилась к Звездному Трио, пока другие воительницы, профессор Томоэ и Лилит поспешили пройти через их звено, недоуменно оглядываясь.       — Мы прикрываем тылы? — тихо спросила Воин, воспользовавшись моментом.       — Да, — Усаги была почти так же бледна, стискивая жезл розового дерева, как перед лицом Тифона. — Плутон уверена, что Ехидне доверять нельзя.       Ехидна склонила голову, изучая их маленький отряд, медленно отступавший спиной вперед вслед за остальными, которые, напротив, спешно растворялись в черной завесе между скалами. Жутко изогнутая шея вызывала дрожь, как будто дурных ужастиков насмотреться пришлось… Воин бережно коснулась белых перьев крыльев Сейлор Мун:       — А упреждающим ударом нельзя?       — Плутон попросила её не злить зря.       «Страх. Ехидна. Глупость», — засмеялось чудище, разглядывая их, — «Пожирание. Мать. Дарение. Шкурки. Воительницы».       — Я правильно понимаю, что она обещает нам, будто Гея нас грохнет, а ей отдаст трупы? — запнувшись, спросила Творец. Ей никто не ответил. Сейлор Мун решительно потянула за локти Целителя и Воин, заметив, что спины Меркурия и Нептуна скрылись за пологом мрака. Целитель схватила Творца, и они спиной вперед влетели в проход, оставив за пологом издевательски хохочущую Ехидну.       Усаги была готова ко многому, что будет за пологом, и идея о том, что там окажется мирная лужайка с цветами, была одной из самых частых мыслей, посетивших её в процессе размышления, где таится укрытие Геи в Тартаре. Проникновение рывком привело к тому, что она упала на мягкую траву, а сверху прямо на крылья упали Воин и Целитель. Творец удержалась на ногах и теперь растерянно смотрела на мшистую поверхность скалы, за которой был проход.       — Усаги, ты в порядке? — подбежала Венера, которая совсем не церемонно ткнула Воин носком туфельки в бедро, поторапливая встать. Воин и Целитель мигом вскочили, когда ощутили на чем разлеглись.       — Прости, пожалуйста, — Воин поспешила предложить Усаги руку, — это, — она кивнула на окружавший их пейзаж, — немного сбило с толку.       Пространство было освещено светом подобным солнечному, но он не исходил от единой точки на небе, а излучался будто по периметру всего обозримого куска пространства сверху, заменявшего небо. От этого тени почти растворялись. Воительницы как будто находились внутри чаши — скругленное, заполненное изумрудной травой дно, а скалы, словно стены сосуда, уходящие ввысь. Условное небо было похоже на раннее вечернее земное небо. Цветы, вкрапленные в травяной покров, были удивительно красочные и яркие, таких Усаги даже в ботаническом саду не видела. И даже у Фиоре не было таких… Они были словно из самого прекрасного и грустного сна: от одного взгляда на них хотелось плакать о чем-то важном, но намертво забытом.       — Сецуна, — взволнованно позвала Усаги Хранительницу Врат, заметив, что старшая воительница целеустремленно шагает по травянистому покрову к противоположной стороне чаши. Там была расщелина с острыми краями, похожая на пасть чудища. Плутон на короткий миг обернулась и поманила Сейлор Мун за собой. Та неловко пошла следом.       С каждым шагом Усаги чувствовала, как слабеют колени. В её груди завязался странный тягучий узел. Ей такого мужества стоило заглянуть в глаза дяди Мамору… Она была готова услышать от него самые страшные обвинения, и его внезапная мягкость стала странным сюрпризом. Но сейчас она приближается к укрытию матери Эндимиона… По его рассказам обрывочных воспоминаний детства да по Золотому Кристаллу, который Гея оставила роду Дельфинидов, можно было бы предположить, что она очень любила своего сына (насколько только возможна любовь богини). Что если Гея все имеющиеся силы направит на её уничтожение, как той, которая подтолкнула Эндимиона к пропасти?       Сецуна стояла у расщелины, опираясь рукой на её край.       — Смотри, — шепнула она Усаги, дождавшись, когда девушка приблизилась к ней. Робея, Сейлор Мун заглянула в расщелину, оказавшуюся отнюдь не глубокой. Освещенная мягким золотистым светом, в расщелине на каменном ложе возлежала маленькая сухонькая старушка с белыми как снег волосами. Ростом она была чуть больше десятилетнего ребенка и, казалось, тонула в объемном синем одеянии. Морщинистое лицо со смуглой кожей походило на печеное яблоко… С рук на ноги и далее на землю вниз спускался путанный покров из цветов-звёздочек, посверкивающих капельками нектара на свету.       — И что нам делать? — несмотря на умиротворенный вид спящей, Усаги чувствовала, как от волнения её сердце забилось ещё сильнее.       — Тебе её будить, — вздохнула Сецуна. — Это даст нам самый благоприятный исход событий. Лучше поцелуй ей руку. Другого обращения, думаю, она не поймет.       — Что? — охнула Усаги, чувствуя, как холодный пот течет по её лбу. — Ты в этом уверена?       — Ты — возлюбленная Эндимиона, почти её невестка. И выброси ты слова Ехидны из головы. Они просто знают свою мать только с одной стороны и мыслят о ней своими представлениями. И я прошу тебя это сделать не потому, что боюсь её гнева, а потому что думаю, что на моё воззвание она и не ответит. Я — чужак, а вот ты…       Усаги вздохнула, закрыла глаза и досчитала до десяти, унимая быстрый стук сердца. Осторожно она сделала несколько шагов до ложа и опустилась на колени на зеленый покров травы. Старушка будто улыбалась, наслаждаясь своим сном. Её сухая маленькая рука утонула в цветах, и Усаги с большим трудом нашла её там. Даже сквозь ткань перчатки она чувствовала её холод… почти могильный… жива ли Гея? Или уже умерла с улыбкой на устах?       Преодолевая внутреннее сопротивление, Усаги быстрым решительным движением прикоснулась губами к руке и сразу отпрянула, взволнованно глядя на старушку.       — Позови её, — шепотом подсказала её Плутон.       — Мать Земля, могучая Гея, — неловко повысила голос Усаги. — Мы пришли искать твоей помощи.       Она сжала ладонь старушки, стараясь передать часть своего тепла этой почти статуе… Золотистый огонек проскользнул по её пальцам на руку Геи. Усаги почувствовала, как ладонь в её руках потеплела, а затем пошевелилась…       — Дитя, ослабь хватку, — тихим шелестящим голосом сказала старушка, приоткрывая веки. — Мои кости уже почти хрусталь.       Пронзительные синие глаза обожгли властным взглядом, и Усаги испуганно разжала руки. Старушка осторожно приподнялась на ложе, будто действительно полагала свои кости ломкими.       — Кто вы и почему тревожите мой сон? — голос окреп и наполнился недовольством и затаенным гневом.       «Я должна собраться. Ради Мамору. Ради Рей. Не время бояться… Она не превратит меня в горсть пепла, раз я могу помочь…»       Решительно, но с почтением она ответила:       — Меня зовут Серенити, я — дочь Хонсу, лунная принцесса. Мы пришли искать вашей помощи, чтобы войти в Элизион.       — Войти в Элизион… — повторила старушка одними губами вслед за ней, а потом встрепенувшись спросила: — Зачем тебе это, девочка? Это сокровенный мир земных правителей. Что там делать лунной принцессе?       — Спасать вашего сына, — твердо ответила Усаги. Она не удержалась, и её подбородок резко дернулся вверх, будто бросая вызов Гее.       Старушка рассмеялась: сухой дробный смех был не просто неприятным, но зловещим. Отсмеявшись, она вытерла тыльной стороной руки тонкие бескровные губы и обнажила в оскале неожиданно крепкие зубы цвета слоновой кости:       — Что, зазорно лунной принцессе выполнять уговор с монстром? Ты предала его и теперь должна отдать свою кровь и плоть без остатка.       — Напротив, я спешу выполнить свою клятву, — с упрямой холодностью возразила девушка, прежде чем кто-либо из её сторонников успел выразить возмущение словам Геи. — Я поклялась быть рядом с ним, чтобы не произошло. Даже если он хочет меня убить, я должна найти к нему дорогу.       — А твой стилет — символ покорности и любви? — улыбка на лице старухи не гасла, не скрывая издевательского окраса.       — Что бы ни случилось, моя судьба будет не отличной от его, — резко ответила ей девушка. В жизни она никогда бы и не позволила бы себе так разговаривать с пожилой женщиной… Разве что с Цирконией… Но там был совсем иной случай.       Улыбка на лице старухи угасла, она нахмурилась и прищурилась:       — Меня устраивает то, что он теперь такой, какой есть. Человек ли он или чудовище — мне, его матери, всё едино. И я не желаю его смерти, которая наверняка входит в ваши планы.       Усаги чувствовала, как нервничают её спутники, и понимала, что разделяет с ними эту нервозность. Скрут уничтожит тот мир, что стал ей дорог. И сделает это только затем, чтобы отомстить ей. Гее, похоже, плевать на людей, на их мир… Кто знает, как она относится к человечеству? Может, как к паразитам? Усаги краем уха слышала новости об экологической ситуации на планете… А также им и люди встречались, которых обращали в демонов, и основным движущим лозунгом их была борьба за спасение природы… Какие же слова найти для богини?       — Мой отец, — внезапно начала она, почувствовав странное вдохновение. — Он говорил с вами о будущем системы, прежде чем вы погрузились в свой сон. И вы поддержали его. Вы любите Эндимиона очень сильно и глубоко и готовы защищать его ценой всего… Только вы знаете, что он не остановится ни перед чем… Скрут не любит вас. Он ненавидит свою мать столь яростно и горько, что вскоре не будет ничего, вся планета станет пылью. Я клянусь вам своим светом, всей вверенной мне силой, что я остановлю его — расколдовав или убив, но только если не будет иного выхода.       Принцесса облизнула сухие губы и произнесла тихо, чтобы слышала только Гея (она понимала, что реакция воительниц может оказаться неоднозначной):       — И в том случае, если я буду вынуждена убить его, я исполню данную ранее клятву и последую за ним.       Гея смотрела на неё своими яркими синими глазами и молчала. И Серенити казалось, что вечность строго взирает на неё из этих глаз.       — Хорошо, — внезапно ответила она. — Я открою вам проход, но твоя Созидательница вернет моего сына на место. Нечего моим детям дрожать во мраке Тартара, не ведая его судьбы.       Сейлор Мун вопросительно оглянулась на Плутон, та почтительно склонила голову:       — Я разорву временную петлю для Тифона. Он вернется на прежнее место через три дня. Я несколько перестаралась, поэтому не могу исправить сложившуюся ситуацию прямо сейчас.       — Вот как, — старушка вновь засмеялась. — Оригинальный ход. Мои обалдуи поверили, что ты обратила их старшего брата в прах.       Она вновь повернулась к Усаги, задумчиво посмотрела на неё, закусила тонкую бесцветную губу, нахмурилась, а потом протянула руку вперед, аккуратно касаясь золотистых завитков челки:       — Я не ненавижу тебя, девочка. Не думай, что я только и жду твоей смерти за все прегрешения. Я знаю, что ты сделала для меня, и это было свершено тобой до того, как ты вспомнила прошлое. Но во мне нет веры тому, кем ты будешь, когда войдешь в зенит своих сил. Если успеешь войти… Мне бы хотелось тебя ненавидеть. Благодаря твоим деяниям моё воплощенное сердце — Золотой Кристалл — обратилось в пыль, и, я скоро умру окончательно. Ты права — Скрут убивает меня. Он знает, где моё слабое место. Так сказать, пожирает свою мать изнутри. И это моя вина. Он порожден моим злобным любопытством, которое я, наверное, подсмотрела у Афродиты. Любовь оборачивается жгучей ненавистью. Но и ненависть может вновь стать горячей любовью. Мой нежный любящий мальчик стал оборотной стороной этого монстра… А я очень любила своего человеческого сына. Такого хрупкого, такого нежного… Такого сильного и мудрого. Пылкого сердцем и крепкого духом… Я выносила его и родила, как обычная земная женщина, дала ему имя и вскормила своим молоком…       Тягостная пауза стала очередным испытанием для Усаги. Она смотрела в пронзительно синие глаза Геи — в них нельзя было найти умирания или угасания, напротив — они горели огнем мощи, которую сложно было вместить в хрупкую оболочку старушки.       — Эндимион… Самый прекрасный из моих сыновей… Человеческая любовь безумна. Обнимая и прижимая его к груди, я осознавала, что уничтожу ради него всех и вся. Что сама приму любой удар, направленный на него. Он был таким хрупким… Ты согласилась последовать с ним на Землю… И стала мне как дочь. Я видела, как ты проживала свои короткие из-за проклятия Черной стороны Луны жизни. Такое маленькое, но яркое пламя. Ты спасала и защищала моего сына. За это я была тебе благодарна и даже почти полюбила тебя. Но все равно… ждала, что ты оступишься. Мне почему-то казалось это неотвратимым. Даже боги не верят в вечную любовь… Поразительно, да?       — Я люблю его и сделаю все, чтобы спасти.       Рука Геи дрогнула, отпуская золотистые прядки, и плавно опустилась на ковер цветов. Её глаза вспыхнули горьким мрачным пламенем:       — Значит ты не просто выполняешь клятву? Но почему тогда предала? Раз любишь, то, как тогда все это случилось?       — У меня нет ответа, который будет достаточен для богини, — Усаги сдержалась, чтобы не дать понять своей собеседнице, как ей стало страшно от собственной дерзости. Сейчас она говорила почти как равная… Как богиня. Как дочь божества Луны…       Гея вновь засмеялась, но смех был короток и горек:       — Я не богиня любви, чтобы понять лжешь ли ты сейчас мне, лунная принцесса. Но я доверюсь тебе, потому что выхода у меня особо нет. А клятву ты сдержишь. Это мне когда-то пообещал Хонсу…       Усаги вздрогнула, услышав про обещание отца. Как далеко смотрел в будущее Хонсу? О чем знал, в чем был уверен? Может, Море Познанное все равно в большей степени он, чем им показалось? Колени ныли, и уже неимоверно хотелось встать и распрямиться. Её все меньше волновало, что о ней подумает Гея, разгневается ли она или будет насмехаться. Чем дольше длился их разговор, тем тверже принцесса Луны ощущала, что это становилось беседой равных, нежели разговор простой смертной и богини.       — Сдержу, — коротко подтвердила она и повела плечами, готовясь начать движение. Гея понимающе кивнула и развернулась, чтобы спустить ноги с ложа. Разговор угасал, предстояло двигаться дальше.       — Поможешь мне? — мягко спросила богиня, наблюдая как встает Усаги. — Сил совсем мало… Как бы вновь мне хотелось ощутить бодрящую силу молодости…       Девушка подхватила под руку старушку, принимая её легкий вес на своё плечо. Она вновь столкнулась взглядом с Геей и внезапно увидела неожиданную картину: по заснеженной земле бодро и упруго шагает молодая женщина с пышными каштановыми волосами, под ногами которой пробивается изумрудная зеленая трава и расцветают яркие и нежные цветы… Видение прошлого или будущего?       — Как знать, — внезапно ответила ей старушка, рассеивая внезапную картину. Её взгляд подернулся мечтательной пеленой. Усаги помогла ей дойти до выхода из пещеры, но, оказавшись на поляне, Гея высвободилась из её опекающих рук.       Остальные спутники Усаги почувствовали себя точно так же, как их принцесса в начале беседы с богиней. Скованные тревожным ожиданием во время тягостного разговора, они испытывали сейчас робость и смущение перед человеческим воплощением планеты, которую они защищали. Только Соичи, явно вдохновленный любовью проявленной дочерью Хроноса, с жаждой исследователя смотрел на загадочную старушку. Гея улыбнулась ему вскользь и подошла к неровной поверхности скалы слева от входа к её «спальне». Под её ладонью скалистая поверхность преобразилась в обычную земную коричневую дверь с гладкой отполированной круглой золотой ручкой.       — Идите, но помните, вы закрыли проход Тартару на Землю, но он сможет призвать своих братьев и сестер в Элизион, если почувствует, что проигрывает вам. Может не самых великих из них… Но все же.       Усаги коснулась ручки, готовая повернуть её, а Гея уже шаркающей походкой возвращалась на своё ложе, не говоря более ни слова. У самого входа в пещеру она обернулась, поймав взгляд принцессы. Сила в синих глазах угасла, и сейчас в первый миг после пробуждения богини Усаги почувствовала какая она древняя… и как сильно страдает её рассеянное в золотую пыль сердце. Гея подарила ей последнюю тусклую улыбку, затем её лицо исказилось горечью, и она отвернулась, медленно направляясь к сну, который мог обернуться для неё бездной конца.       — Вперед, — отрывисто сказала принцесса своим спутникам и решительно распахнула дверь.       Твердыня Терры, Золотой дворец, была очень массивным сооружением. В нем отсутствовала легкость, конструкции были тяжелые, приближенные к земле, откуда владыки черпали свою силу. Центр дворца спроектировали в виде лабиринта ещё в то время, когда Дельфиниды ожидали предательства на каждом шагу и рассчитывали ввести врагов в заблуждение, создав путанные коридоры с потайными ходами, которые каждый наследник заучивал наизусть. Именно по этому массивному и запутанному центру и шагал маленький отряд, ведомый памятью прошлого.       Тишина тяготила. Зойсайт нервно теребил рукав, шагая следом за Кунсайтом по прямым и светлым коридорам, освещенным каменными фонарями (земляне избегали в архитектуре плавных линий, предпочитая изломы изгибам). Рядом, изредка задевая его свободными рукавами одеяния, шел Гелиос. Он, казалось, нервничал ещё больше, чем Зойсайт. Несмотря на всю неприятную историю с Нехеленией, он не чувствовал себя бойцом, подобным личной гвардии Эндимиона.       — Может, нам стоило разделить между собой прилегающие территории и храм? Здесь только запустение и застывшее на века время, — тихо пробормотал Зойсайт, не решаясь заговорить в полный голос. Кунсайт резко остановился и оглянулся. В льдистых глазах своего учителя и старшего друга Зойсайт прочел странную решимость.       — Ты думаешь, что именно мы его и найдем… — аккуратно сказал он, чувствуя растущую волну тревоги, готовую на него обрушиться. — Ты думаешь, что он здесь…       — Да, — коротко ответил Кунсайт, не видя необходимости уходить от ответа. — Я уверен, что мы найдем его во дворце. Где ещё ему быть, как не в Твердыни. Если же он после падения и находил укрытие во вне, то, как только оправился от ран, устремился сюда. Он жаждет контроля и власти над Землей. И отмщения… Он хочет убить своих врагов и выпить их кровь…       Зойсайт поежился: все же не совсем зря Нефрит шутил о нём, как о главном неженке в Гвардии. Ещё один взгляд на Кунсайта: ему сложно было не заметить отпечаток какой-то тягостной мысли, заломленной в насупленных бровях лорда Запада.       — Почему ты и Рей тогда не нашли его, пока были здесь? Почему он не напал на вас, обнаружив себя?       — Ему нужно было приспособиться к переменам, подаренным Плутон. Он не ожидал, что ему будут сопротивляться таким образом. И в тот момент я ещё не совсем понимал, где он может находиться. Вероятно, это просто везение.       — Он не воспринимает нас как угрозу? — запрыгнул в разговор Гелиос. — В противном случае он в первую очередь занялся бы нами, чем занимал позиции в Твердыне.       — Не совсем, — тающим голосом сказал Кунсайт, опустив глаза. — Он принимает нас во внимание больше, чем то было бы нам выгодно.       Опасения и подозрения Зойсайта ширились и множились. Тому, кого он знал с самого своего рождения, тому, кто учил его держать меч, тому, кто одаривал его ворохом нежных лепестков, прежде чем мрак застил его глаза, сложно скрывать опасные мрачные мысли…       — Почему мне кажется, что ты понимаешь его? Почему ты говоришь о нем не совсем, как о том, кто угроза и зло для этого мира?       — Нет, он — угроза. И необычайно опасная для нас и Элизиона, — поспешил ответить Кунсайт. — Но у меня действительно есть основания полагать, что я понимаю его и могу быть точно уверенным, что он в тронной зале.       Наверное, он не рассчитывал говорить последнее. Зойсайт видел сожаление об этих словах, промелькнувшее в глазах старшего друга. Что происходит?       — Тогда почему здесь только мы, если ты уверен, что он в тронной зале? Зачем ты дал указание Нефриту и Джедайту вместе с Марсом прочесывать прилегающие территории?       — Потому что я страшусь, что занимаюсь самообманом и на самом деле мне не ясны его мысли. Это первая причина. А вторая — кто-то должен помочь воительницам найти нас и ввести их в курс дела.       — Кунсайт, это бред! — Зойсайт почти зашипел, резко рубанув воздух рукой, словно отметая неубедительные слова соратника. — Если битва начнется во дворце, то её будет видно всем вокруг. Причина в другом, и если ты сейчас же мне её не скажешь…       — Вы боитесь, что все вместе мы убьем его… — прошептал Гелиос. Его расширенные золотые глаза были наполнены холодным ужасом. Зойсайт хотел возразить, но внезапно позиция Пегаса стала ему ясна и близка.       — Мы же «последний рубеж»? Разве нет? Почему мы не должны убить его за то, что он сделал? Он же убил Эндимиона… Рей это подтвердила. Почему же ты разделил нас и послал в разные стороны? У нас нет гарантий, что воительницы придут скоро. Они могут и не прийти вовсе… Кунсайт, что ты задумал?       Кунсайт закрыл глаза рукой, будто ужасно устал:       — Я попросил тебя пойти со мной, потому что порой мне кажется, что ты понимаешь меня лучше, чем я сам… Но я ошибся. Ты слишком хорошо понимаешь меня. И нет, Зойсайт, я не предатель… Сейчас нет. Я хочу сделать всё, чтобы спасти Землю, но я не знаю, что именно будет в себя включать это «всё». Я хотел нести груз в одиночку, но, похоже, это было чересчур поспешное, необдуманное решение. Мне важно сказать тебе сейчас тайну, прожигающую мне сердце… И я прошу только об одном: выслушай меня и не делай поспешных выводов о том, что нам должно сделать.       Зойсайт промолчал в ответ: он понимал, что ничего хорошего сейчас не последует. Пожалуй, самым лучшим было бы сейчас броситься за остальными, поднять планы дворца, продумать, что делать, раз Скрут точно занял тронную залу, до которой им оставалось пройти несколько поворотов широких, расположенных под углом друг к другу коридоров. А ещё — кто знает, насколько чуткий слух у этой твари? Может он с удовольствием сейчас вслушивается в их путанный разговор?       Кунсайт уже собрался говорить, но тут до них донесся странный металлический шелест. Лорд Запада резко отвернулся от товарищей, смотря вперед по коридору. Там будто мелькнула короткая тень.       — Он? — одними губами спросил Гелиос, напрягаясь всем телом. Он был готов помчаться за подмогой, полагая, что счёт времени идет на секунды. Кунсайт успокаивающе махнул ему ладонью и тихо сказал:       — Стойте здесь. Я крикну вам, если что.       — Ты не пойдешь один, — прошипел Зойсайт, чувствуя нешуточный страх. — Ты сам отдал приказ, что если мы находим его, то зовем остальных!       Кунсайт прикрыл глаза, будто принимая его выпад, затем открыл их и сделал выразительное движение бровями. Зойсайт взлетел над полом и, аккуратно рассекая воздух, подлетел к повороту. Он приложил ухо к стене, пытаясь уловить вибрации, разносящиеся от перемещения неведомого существа. Его острый слух, получая такую информацию, мог оставлять в сознании картинку.        «Пусто», — просигнализировал он своим товарищам. Кунсайт и Гелиос тоже слегка приподнялись над полом, чтобы не издавать ни звука. Все вместе они завернули в коридор — здесь прятался вход в совещательную комнату, где они когда-то шелестели бумагами, шутили и спорили. И где они планировали мятеж…       Зойсайт хотел бы забыть этот черный и позорный день, когда они совершили свои страшнейшие злодеяния… Даже мерзости на службе у Берилл в новое время не шли ни в какое сравнение с теми преступлениями, что были в начале их пути служения Металлии. Но разве это возможно? ******       Берилл сгорбилась над круглым столом, стоявшим в центре комнаты, сжимая в руке длинный посох с красным камнем, вделанным в навершие. Посох был грубым, лишенным скругленных элементов. Зойсайт смотрел на него, чувствуя, как пульсирует в его мозгу странная мысль: этот посох очень хотелось уничтожить. Но почему? Это же посох его повелительницы… Ему сложно было вспомнить, когда она стала его повелительницей… Наверное, это было с самого его первого вздоха? Повиноваться Берилл было так же естественно, как и дышать… А вот изображать преданного вассала Эндимиона уже поднадоело. Ему не терпелось нанести принцу сокрушительный удар и посмотреть, как красивое открыто улыбающееся лицо исказится в глупом неверии. Вот бы ему была отведена эта честь!       Берилл подняла голову от голограммы, показывающей все имеющиеся у них силы разных существ и людей. Войска были в полной готовности. Оставалось провести их через телепорт, и тогда ненавистные луняне умоются кровью. Это будет прекрасным уроком всему заносчивому Альянсу, который полагает, будто вправе смотреть на Землю свысока.       — Решили — кто? У вас не более четверти часа, чтобы начать. Эндимион должен быть не способен к бою.       Кунсайт, как заметил Зойсайт, тоже не сводил глаз с посоха. Почудилось даже, что его рука сделала какое-то странное движение, будто что-то сминает в ладони. Но именно он ответил истинной королеве Земли:       — Мы бросим жребий, потому что у каждого из нас есть веские причины нанести удар.       — Да, всем вместе не стоит, — хищные губы повелительницы растянулись в улыбке. — Его сердце может и не выдержать, а он нужен нам живым. Эндимион глубоко заблуждается, лобызая свою лунную шлюху, но мы кровью заставим его внести цену за предательство и понять, где его верная сторона.       Нефрит глупо гоготнул. Зойсайт поморщился: его раздражала несдержанность эмоций Звездного лорда. Нефрит словил его гримасу и придал лицу скабрезное издевательское выражение. Невозмутимый Джедайт смотрел поверх сложенных пирамидкой рук и молчал. Явно хотел бы отнять у них право разобраться с этим мерзким предателем Земли…       — Он нужен нам живым, — повторила Берилл, распрямляясь. В её багровых глазах горела ярость, крепко переплетенная со страстью. Мигнул камень, вделанный в центр стола, и раздался веселый и бодрый голос принца:       — Вы запаздываете, друзья мои. Жду вас в тронной зале. Надо кое-что обсудить, прежде чем мы отправимся на Луну.       — Идите, — бросила Берилл, камень на посохе выдал яркий всполох. — Не стоит заставлять его ждать себя.       Кунсайт вновь задумчиво смотрел на камень в посохе, и теперь Зойсайт был уверен, что камень действительно тоже раздражает старшего лорда, как и его самого. Рука Лорда Запада сделала вновь четкое движение, словно растирала камень в порошок. Берилл заметила это, и Зойсайт мог поклясться, что королеве это совсем не понравилось. Она приблизилась к Кунсайту почти вплотную, поднося к самому его лицу багряный камень. Лорд Запада внезапно попятился, и звериный оскал исказил его ровные спокойные черты.       — Так-то лучше, — прошептала Берилл, а затем вновь поторопила их: — Идите! Я жду вас с принцем здесь через четверть часа. Жребий по дороге бросите.       Лорды с почтительным поклоном направились к дверям. В коридоре Зойсайт нетерпеливо дернул Кунсайта за рукав:       — Бросаем жребий? Лично я готов разрезать Эндимиона на мелкие кусочки, и какая жалость, что этот вариант не устраивает нашу повелительницу!       — Тише, — властно ответил ему старший лорд, прикладывая к его губам палец. — Я уверен, что мы все спокойно разыграем прямо перед принцем, если трое из нас не готовы добровольно выбрать одного.       — Какая интересная идея, — прокомментировал Нефрит, запуская руки в свою густую каштановую шевелюру. — Она не лишена определенного садизма! Ты любишь ходить по острию ножа, Кунсайт!       Джедайт лишь бровь приподнял, но ничего не сказал. Четким быстрым шагом они направлялись к тронной зале, где глупый принц их ожидал. Со смерти Эола тронная зала охранялась удвоенным караулом, но что для могущественной гвардии Терры рядовые? В самых дверях они столкнулись с молокососом Гелиосом. Этот сопляк, воспитанный в храме Геи, в последнее время достаточно часто путался под ногами. Зойсайт проводил его напряженным взглядом, а затем вопросительно взглянул на Джедайта, который тоже напряженно смотрел в спину храмовника.       — Он ничего не значит, — насмешливо бросил Нефрит.       — Но он о чем-то говорил с принцем… — с подозрением протянул Джедайт. — Что если…       — Приказа трогать храм и его служителей не было, — отрезал Кунсайт, игнорируя растерянные взгляды стражников, озадаченных агрессивным вниманием лордов к Гелиосу. — Сами по себе служители не имеют значения.       Зойсайт пожал плечами и первым вошел в тронный зал, послав стражникам сладкую успокаивающую улыбку, ещё больше сбившую их с толка. Двери за спиной мягко сомкнулись, их притворил практичный Джедайт.       Эндимион сидел на троне, закинув правую ногу на левую. На нем уже были начищенные до блеска церемонные латы, фактически бесполезные в бою: латная юбка, набедренные щитки, узорная грудная пластина и наплечники. На ноге лежал меч в ножнах — наследный меч владыки Земли, рукоять которого украшает извивающийся дракон. Принц выглядел задумчивым.       «Ещё бы, если бы я напялил металлическую юбку, то мне тоже пришлось бы призадуматься», — подумал Зойсайт.       Генералы расположились веером перед троном на расстоянии «вежливости», как это называлось раньше среди них. Так соблюдались приличия при торжественных мероприятиях.       — Долго вы, — расстроенно протянул Эндимион, увидев их. — Нам буквально через четверть часа надо быть на Луне. Но я хочу пожертвовать нашей репутацией и прояснить один момент.       — Это явно что-то очень важное, — отрешенным голосом сказал Джедайт. Его льдистые глаза скользили по резному дереву трона. От времени дерево потемнело, став почти черным, громоздкие витиеватые его элементы в подножии блестяще выполняли свою задачу — быть похожими на корни могучего древа, черпающего свои силы из земли.       Эндимион опустил меч, прислонив его к трону, спустился к генералам, встав прямо перед ними, и заложил руки за спину. Весь его вид говорил о том, что ему надо на что-то решиться.       — Эндимион, мы слушаем тебя, — мягким бархатным голосом подтолкнул его Кунсайт. Зойсайт даже удивился, как вкрадчиво и душевно звучит голос его товарища.       Принц качнулся с пятки на носок и, наконец, заговорил:       — Как мы с вами и наметили, моя коронация состоится через месяц. Я стану полноправным владыкой Земли, каким был мой отец… Но есть ещё одно знаковое событие, которое я бы хотел осуществить в ближайшее время. На следующий день после коронации…       — О! Вы наконец-то с Серенити определились с датой свадьбы! Поздравляю! — громогласно воскликнул Нефрит. Его напускной энтузиазм легко можно было бы перепутать с настоящим.       — Да, будет вполне логично осуществить два торжества рядом, а то народные гуляния затянутся, — хмыкнул Джедайт, видимо, по привычке прикинув расходы королевства. Хотя каждый из них осознавал — этой свадьбы не будет.       — И ты говоришь нам об этом сейчас… — задумчиво протянул Кунсайт. — Что же не раньше?       — Мы только сегодня с Серенити все решили. А так, на мою коронацию члены Альянса приглашены… Дважды звать и не придется.       — Замечательно, — выдавил Зойсайт, понимая, что давно молчит и надо бы что-то сказать. Руки его непроизвольно сжимались. Время, отведенное Королевой Берилл на выполнение приказа, шумно тикало в ушах, а жребий так и не был брошен.       — Ты уже придумал, кто из нас будет твоим устроителем*(3) и стоять за твоим плечом в этот торжественный день? — Кунсайт подошел вплотную к Эндимиону, заглядывая с дружелюбной улыбкой ему в глаза. — Уверен, что это должен быть я.       — Подождите! — Зойсайт понял, к чему клонит его наставник. — А почему именно Кунсайт? У меня тоже есть полное право быть подле Эндимиона в этот день.       — Ха! Он обязан мне своей честью, — возмутился Нефрит. — Кто спасает его от всех скандалов с женщинами?       — Благодаря тебе он в них попадает. А я его товарищ по играм детства и родственник, — флегматично возразил Джедайт.       — Подождите, зачем нам решать это прямо сейчас? — удивился их пылу принц, растерянно переводя взгляд с одного на другого. — У нас есть целый месяц…       — Нет уж, позвольте мне отметить, что месяц — это очень мало по времени! А устроитель обязан переделать кучу дел. Выбрать его не такая сложная задача. Мы все равны перед троном, как четыре опоры, поэтому следует просто бросить жребий. Дело одной минуты, — произнося это, Зойсайт чувствовал, как ослабевает давление времени. Они выполнят приказ в срок.       — Жребий, да, — удовлетворенно кивнул Кунсайт. — Предлагаю использовать наши медальоны. Сложим их в плащ нашего принца, перемешаем, а Эндимион сам выберет…       Он снял с шеи медальон — серебряный тигр на золотом диске.       — Не совсем честно, — буркнул Нефрит, выуживая из кармана брюк свой: рубиновый феникс на золотом поле. — Рисунок все выдаст…       — А тянуть только за цепочку, — бросил Джедайт. Его медальон, серебряный диск с синим змеем, тоже хранился у него на груди, как и Кунсайта.       — По-моему, прекрасная идея, — Зойсайт торопливо ощупывал свои карманы. Как назло, медальон сразу не нашелся, и он даже успел подумать, что потерял его, когда обнаружил за манжетой. Черная черепаха в серебре сверкнула в свете огней.       — Сложи плащ, Энди, — Нефрит протянул руку за плащом принца. Тот, помедлив, отстегнул его от наплечников и протянул Лорду Юга. Тот положил сложенный вчетверо плащ на возвышение к трону. Все четыре лорда опустили свои медальоны на черный атлас ткани. Кунсайт набросил сверху ткань, обнажая изнаночную сторону плаща, подбитую красной, как кровь, материей, встряхнул.       — Выбирай.       Зойсайту почудилась нежность в этом коротком слове, произнесенном Лордом Запада. Так, возможно, говорит убийца со своей давно знакомой жертвой… Да, выбирай свою участь, Эндимион. Лорд Севера стиснул кулаки, чувствуя, как лисий огонь готов объять его кисти. …Генбу*(4)… Вытащи Генбу.       Эндимион сейчас стоял к ним спиной. Совсем рядом с ним Кунсайт, а остальные на расстоянии двух шагов. Зойсайт бросил короткий взгляд на Нефрита и Джедайта: их лица исказились в хищном нетерпении. Похоже, владеть собой с каждой лишней минутой у них получалось все хуже и хуже. Впрочем, стоило отдать себе отчет, рыжему тоже было совсем непросто. Он чувствовал, как по виску стекает капля пота.       Эндимион подцепил пальцем цепочку под тканью и вытянул наружу. Зойсайт не удержалась от вздоха разочарования. Белый тигр яростно скалился с медальона.       — Нечестно! Ты подсмотрел! — возмущенно и даже оскорбленно воскликнул Нефрит. Его глаза сверкали яростью, и Зойсайт был уверен, что заметь это принц, и весь спектакль, который они перед ним тут играют, потерпит крах.       — Вовсе нет, — Эндимион огладил пальцем медальон. — Кунсайт, а ты в курсе, что твой медальон пульсирует? Ты получаешь какой-то сигнал?       Принц повернулся к Лорду Запада, сжимая за цепочку символ его хранителя. Кунсайт широко ему улыбнулся:       — Неужели? Наверное, какая-то ерунда. Помехи, Ваше высочество.       …Эндимион не успел даже отступить. Кунсайт был молниеносен. Никто не мог превзойти его в скорости нанесения удара. Два ярко фиолетовых энергетических клинка, материализовавшихся в мгновение ока, воткнулись в тело принца, рассекая плоть: один погрузился в плечо, а второй на подобие хлыста обжег бедро, проскользнув под набедренный щиток. Эндимион качнулся и тяжело опал на пол, раздался звон доспехов о мрамор пола. Его лицо в один миг стало белым-белым. Зойсайт почувствовал, как хищная торжествующая улыбка распирает его губы. Окрасившая кармином пол кровь была прекрасна… Её запах пьянил и будоражил.       — Бьякко*(5)… — почти с детской обидой прозвучал голос принца. Васильковые глаза, наполненные болью и неверием, вперились в Кунсайта, скользнули на остальных. Почему-то никто не двигался после удара Лорда Запада, будто ожидая чего-то. Сигнала? Или просто торжествуя?       — Я прощаю вас… Я вас прощаю, — почему-то прошептал Эндимион одними губами. И Зойсайт не смог сдержать громкий истеричный смех, пронявший его на этих словах. Что могло быть бесполезнее для них, чем прощение предателя Земли? *******       …Зойсайт оглянулся. Лицо Кунсайта было совершенно спокойным, лишенным отголосков каких-либо переживаний, но льдистые глаза напоминали дождливое небо. Почувствовав его взгляд, Кунсайт остановился. Они почти уже прошли весь свой путь предателей: до дверей тронного зала оставалось не более десяти шагов. Зойсайт глянул на черную сажу по бокам от приоткрытых высоких резных дверей и оплавленные доспехи. Это осталось здесь от преданных Эндимиону стражей… Он лично испепелил их, когда принц сбежал… Хотелось бы не помнить их предсмертных криков, но память отказалась затерять их в череде новых дней…       «Я прощаю вас… Я вас прощаю»       Наверное, только благодаря этим словам Элизион призвал их после уничтожения Темного Королевства… Кто знает, где бы они были, если бы Эндимион их отверг…       — Стой здесь, Гелиос. Ты должен будешь бежать к остальным со всей возможной скоростью, если он там, — тихо сказал Кунсайт. — Зойсайт?       — Сейчас прислушаюсь. Надо подойти близко, чтобы быть уверенными, — выдохнул Лорд Севера.       Кунсайт только прикрыл глаза в знак принятия. Они плавно подплыли к дверям, и Зойсайт вновь прибегнул к своему слуху. Биение черной могучей силы чувствовалось в зоне перед самым троном. От неё даже колонны по периметру дрожали.       «Ты прав», — просигнализировал он глазами старшему лорду. Тот криво усмехнулся ему в ответ и резко махнул рукой Гелиосу. Тот не заставил давать ему пояснений и стрелой сорвался с места в обратном направлении за остальными…       Кунсайт же внезапно опустился на пол и толкнул шире створки дверей. Зойсайт едва успел отпрянуть, чтобы дверь его не пришибла. Он был готов закричать на Кунсайта, схватить его и утащить как можно дальше от тронной залы, надеясь, что Скрут плохо разбирается в планировке дворца, и они смогут скрыться от него, пока не придут остальные… Но прежде его взгляд упал на трон, располагавшийся прямо напротив дверей.       На ступенях, на которых остались, словно клеймо, пятна крови, когда-то пролитой здесь, стояла черная человеческая фигура. Голова опущена вниз, руки сжаты, а за спиной стекает черный с красным подбоем плащ гораздо длиннее самого человека… Он обернулся на стук дверей, обжигая нежданных (а так ли на самом деле?) гостей взглядом желтых безумных глаз, и Зойсайт осознал, в чем заключалась тайна Кунсайта.