Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Нарушая затянувшуюся паузу все тем же далеким, как свет иных систем, голосом, Сатурн продолжила:       — Мы зовем его Гадес. Смертные кликали и Плутоном, и Владыкой Мертвых, и Аидом. Он нескончаемое количество лет хранил рубежи Системы и провожал звезды в последний путь. Со временем он стал привечать и тонкие искорки более слабых огней, беря под своё покровительство и позволяя им со временем набирать блеск в цикле перерождений. Гадес — наш двоюродный брат.       — Очаровательное пояснение, — коротко хохотнул властитель края мертвых, сощуривая антрацитовые глаза. — Шакти, ты говоришь обо мне так, будто я воплощение милосердия.       Он крутанулся вокруг своей оси, взметая полы одеяния вновь вверх, как будто думал исчезнуть, но остался на месте, впиваясь внимательным взглядом в лицо Эндимиона, который уставился на него с дрожью готовых вырваться торопливых слов.       — Упреждаю твой вопрос, принц. Я не могу её воскресить. Это не то, что можно совершить щелчком пальцев.       — Но что-то же можно сделать? — Мамору стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Должен же быть способ. У меня два кристалла… Их мощь столь велика, что может…       — Двигать звёзды и сворачивать пространство, — мягким и даже понимающим голосом не дал ему договорить Гадес. — Но Серенити не сдвинешь. Она за «пологом».       Он приблизился и опустился на колени рядом с телом Усаги, ласково погладив по холодной щеке принцессу, а потом вскинул голову, и Мамору на мгновение перестал дышать, когда космическая бездна вперилась в него.       — Её оттуда не призовешь, — прошептал мужчина. — Она безмятежно танцует в ласковых лучах вечного солнца и, как бы не любила тебя, не услышит твой голос. Но если ты пойдешь за ней, то найдешь там, где оставил…       — То есть единственный путь — смерть? — тихо ответил ему юноша, разжимая кулаки и вновь обвивая руки вокруг холодного тела возлюбленной. Сухой смешок выскользнул из узкого рта Гадеса.       — Тебе доводилось слышать миф об Орфее и Эвридике*(1)? Кажется, довольно известная история в этом мире. Сын бога Аполлона, наделенный чарующим талантом к игре на лире, встретил прекрасную женщину и полюбил всем сердцем. Они были так счастливы, но Гименей*(2) не пророчил им многих лет совместной жизни. Трагический излом судьбы оборвал жизнь нежной Эвридики. То ли из-за чужой похоти она стала неосторожна, то ли из-за возвышенной радости от танцев с подругами-нимфами, то ли не к месту сморил её сон в полуденный зной… Её укусила змея, и девушка умерла на руках любящего супруга. Орфей так скорбел о ней, что решился спуститься в Царство Мертвых, чтобы увидеться с Эвридикой вновь. Его музыка очаровала всех мрачных обитателей «той стороны», и, в особенности, тронула сердце самого Владыки Царства Мертвых. Вняв горькой скорби Орфея, он не только предложил ему увидеться с супругой, но согласился вернуть её в солнечный мир Жизни. Только одно условие было поставлено Орфею: ведя свою супругу в мир живых, он не должен был оборачиваться, пока не покинет тень иного мира. Долог был обратный путь… и не слыхал шагов любимой Орфей. Страх и горечь точили его сердце. Он решил, что Владыка посмеялся над ним и выпроводил из дворца, не удовлетворив даже малую просьбу увидеться с Эвридикой. И, когда до границы царств оставалось всего три шага, он не удержался и обернулся… Увидел Орфей свою горячо любимую супругу, но, поскольку ещё не пересекли они границы, у неё не было иной возможности, кроме как вернуться обратно в недра Царства Мертвых. А судьба усомнившегося Орфея была столь горька… Кто говорит, что звери разорвали его на части, привлеченные скорбной песней. А кто — что это были захмелевшие вакханки, чествовавшие Диониса. В любом случае, ему удалось ещё раз тронуть сердце Владыки, который даровал скорую смерть певцу для воссоединения с возлюбленной. Ведь второй раз спуститься живому в Царство Мертвых нельзя — таков порядок бытия.       Сосущая черная бездна вымораживала почти до самого сердца, и Мамору с трудом сдерживал дрожь: позорно было бы ему, принятому владыке Земли, клацать зубами.       — Вы дадите мне шанс повторить путь Орфея? — осторожно подбирая слова, промолвил он.       — А ты молишь меня об этом? — тонкие губы сложились в загадочную улыбку, которую приписывали Моне Лизе*(3). — Я всего лишь рассказал тебе известную легенду.       Тело Усаги будто налилось свинцом, став таким тяжелым, что Мамору почти разжал руки. Казалось, принцессу теперь тянуло от него прочь в черную бездну небытия… Но он помнил, что там на самом деле есть свет…       — Я молю вас об этом, Владыка Мертвых. Дайте мне шанс вернуть душу моей возлюбленной обратно в мир живых.       — Что ж, с меня не убудет, — улыбка Гадеса на миг стала угрожающей, и Эндимион был не уверен, что согласие — проявление божественной доброты. — Ты можешь попытаться вернуть Серенити. Я столько пыльных веков заботился о ней, пока моя любезная кузина не вмешалась в устоявшийся порядок…       Только сейчас Эндимион заметил, что давно не слышал ни звука со стороны своих соратников и друзей. Даже теплое ощущение присутствия дяди за плечом исчезло.       — Почему я не слышу остальных?       Он повернул голову справа налево, пытаясь увидеть, что происходит, но вязкая мутная пленка будто окутала все вокруг.       — О, я просто веду несколько бесед одновременно, маленькая особенность… А то, знаешь ли, сложно бывает успеть, когда в один миг умирает от сотни до нескольких тысяч. У меня, конечно, есть младшие помощники, но и они не везде поспевают. Сейчас… одно мгновение, и я верну привычную тебе линейность времени.       Пленка расползлась, открыв встревоженных воительниц, лордов, а также остальных, и Мамору смог оценить, что время будто и не сдвинулось с того момента, как Гадес крутанулся вокруг своей оси. Сейчас черное божество стояло вновь в отдалении от принца, ближе к Плутон, потиравшей шею, и Сатурн.       — Сделка, — меланхолично проронил Гадес, склоняя голову и позволяя черным смоляным прядям качнуться вперед, как веткам кипариса. — Ты сойдешь в моё царство за своей луноликой принцессой, владыка Эндимион. Я окажу тебе такую милость. Но знай, что если ты потерпишь неудачу, то заплатишь всем, что имеешь.       — Х-хорошо, — дрожь все же сорвала первую ноту его ответа, и Мамору вновь стиснул кулаки, пытаясь унять страх, вздымавшийся высокой волной в его душе.       — Что за сделка?! — запальчиво воскликнула Воин, взмахнув руками. — Почему я не могу пойти привести душу Серенити?! Уверена, что я тоже могу заключить эту сделку! И в отличие от Эндимиона моя неудача не будет так фатальна, как его!       — Мы же уже говорили, милый Гладиус, — сладко улыбнулся Гадес, рассеивая по зале космический холод плавным движением ладони. — Только одно сердце может устремиться вслед за другим в Царство Мертвых. Ты уже последовал за Серенити на другой конец Галактики, и лишние мили во мрак небытия могут загасить твой пылкий огонь.       — Могут, — согласилась Воин, — а могут и отступить перед ним. Вы не знаете наверняка, а я явно сильнее, чем вы так скоро обо мне предположили.       — Хм, — Гадес задумчиво посмотрел на неё, будто что-то прикидывая. — Я, возможно, дам тебе шанс, но после того, как попытается Эндимион. Это будет его плата за поражение. В этом маленьком шансе воплотится для него «всё», что он утратит.       Мамору растерянно уставился на Воин, пытаясь осознать, чего же хочет добиться этим Владыка Мертвых. Та с прищуром посмотрела в ответ, неловко вздергивая подбородок.       — Владыка, — прошептал чей-то хриплый голос, и в нём Мамору не сразу узнал Джедайта. — Вы сказали, что и мне даруете эту милость. Молю вас. Позвольте мне сойти в ваши владения за моей нареченной.       — День открытых дверей, — коротко улыбнулся Гадес. — Но да, позволяю. Это будет одновременно и помощью вам, и испытанием. Вы будете рады друг другу поначалу. А потом непременно возненавидите… Только есть один нюанс. Если вы не исправите его, то вне зависимости от успеха или неудачи вашего похода, все это потеряет всяческий смысл.       Мамору опустил глаза вниз, и его взгляд сразу зацепился за стилет, ядовитым черным шипом торчавший из груди Усаги. Он неуверенно прикоснулся к рукоятке и с усилием потянул. Стилет выскользнул из своих «ножен» с тихим вибрирующим звуком, и тело Усаги дернулось вверх, как будто она сделала вдох… Но затем опала безвольно на руки принца Земли.       — Не всё, — коротко бросил Гадес, и Мамору с усилием поднялся, прижимая Усаги к себе. Затекшие колени ныли, и ему показалось, что он вот-вот упадет, но рядом внезапно оказались теплые руки дяди и ещё чьи-то, которые помогли ему устоять. Он обернулся и послал благодарную улыбку Кагеру и Нефриту, оказавшемуся тем самым неизвестным помощником.       — За мной, мой принц, — все тем же хриплым голосом, дрожащим от предвкушения чуда, произнес Джедайт. — Нам нужно в левое крыло.       И Эндимион направился за Лордом Востока вглубь коридоров дворца. Когда он, наконец, вышел из тронной залы, ему почудилось, что он услышал тихий металлический вздох, но вслед лишь отчетливо летел прохладный голос Гадеса:       — Сделайте все обстоятельно, а я буду ждать вас снаружи дворца.       Оставаться долго в зале со Смертью было тревожно, но Гадес будто бы сам проявил «душевную чуткость» и нарочито спокойно шагнул в линзу наведенного Джедайтом портала, снимая тем самым необходимость какой-либо «светской» беседы.       — Нам тоже наружу, да? — тихо спросила Харука, нарушая гнетущую тишину. — Я была бы не против. У меня такое чувство, будто стены давят.       — Милая, тебе, наверное, стоит отдохнуть, — взволнованно прошептала ей Мичиру, неловко потянув в сторону портала. Она чувствовала себя очень странно. Ей тоже мерещилась какая-то ерунда с пространством вокруг, как будто бы и без того высокие стены стали ещё выше, заставляя её чувствовать себя в сравнении с ними муравьишкой.       — Я бы не спешила присоединяться к Гадесу, — мрачно отметила Сатурн, усаживаясь прямо на пол. — Он все ещё в дурном настроении, как знать, что ему придет в голову.       — Это и правда Смерть? — неловко поинтересовался Кагеру, отворачиваясь от выхода из тронного зала. Он не рискнул последовать за Мамору и теперь волновался о том, что опять потеряет племянника. — И он поможет вернуть Усаги?       — Не поможет, — все тем же тоном ответила Шакти, укладывая на колени Косу Безмолвия. — То есть, конечно, даст своё дозволение. Но это все равно, что заключать договор с библейским дьяволом.       — Не демонизируй его, Шакти, — мягко возразила ей Плутон, с благодарностью и печалью гладившая почерневшие руки Соичи. — Он вовсе не такой злыдень.       — Вспоминаешь золотые дни, когда жила с ним на Плутоне? — недовольно хмыкнула её сестра. — Вы тогда видно крепко сдружились.       — Он был довольно добр к бесталанной девчонке, — со странной проникновенностью почти прошептала Сецуна. — И я благодарна ему за это. Потому что он принимал меня, как часть семьи, когда родной отец отослал меня прочь за пустоту моих жил от магии.       Шакти ничего на это не ответила, коротко вздохнув.       — Ты говоришь, что он не поможет. Что же тогда будет с Мамору и Джедайтом? — робко спросила Макото, неуверенно приблизившаяся к оглядывающемуся на неё Нефриту. — Что будет с Усаги… и Рей?       — Гадес действует вне привычной нам логики… Ему не нужна выгода. У него есть все, что ему нужно. Любит ли он Серенити? На свой жутковатый манер — да. Но что он посчитает для неё лучшим? Быть здесь среди нас? Или там? Если там, то Мамору может хоть двенадцать подвигов Геракла совершить, но все его усилия будут напрасны. В силах Гадеса даже разорвать золотую ленту перерождений. Конечно, он никогда не делал это без веской причины, поскольку бы нарушил вселенское равновесие, но… — пустилась в пространственные размышления Сатурн. — То, что он согласился предоставить шанс потом пойти Гладиусу — очень тревожный знак.       — Почему это? — возмутилась Воин, прохаживаясь перед троном взад-вперед.       — Он сказал, что Мамору заплатит всем в случае неудачи, так что сложи два и два, красавчик, — недружелюбно отозвалась Венера, сделавшая вслед за Сатурн определенные выводы. Приход Смерти подействовал на неё угнетающе. Ни крохи воодушевления или надежды не отображалось на её лице.       — Не смей даже пробовать, Астрея! — внезапно побледнела Целитель, уловившая мысль верховной сенши. — Его согласие означает, что ты точно не вернешься!       — Скорее всего, — сухим кивком подтвердила Хотару. Было странно видеть, как гнет лет проступает через её юные черты. — Он обрубит нить возрождения, а в вечность прихватит Сейю.       — Но это же странно, — робко подала голос Ами, которую обнимал за плечи Зойсайт. — У Мамору все равно останется путь воссоединения с Усаги… Конечно, он никого не устроит, но…       — Во-первых, ему-то линию перерождения Гадес не оборвет. И принц должен будет раз за разом покидать мир мертвых, чтобы рождаться на Земле. Во-вторых, с нашего уважаемого кузена станется поиздеваться над принцем по полной и сделать его бессмертным.       — Но зачем ему это? — глухо спросила Лилит, ранее молча подпиравшая колону. Увиденное потрясло её настолько, что она даже не пыталась с кем-то взаимодействовать до этого момента. — Зачем ему быть настолько жестоким?       — Есть правила, которые действуют вне воли Гадеса… Это обратный путь из мертвых, — тихо сказала Сецуна, прижавшаяся к груди Соичи. — Он далеко не так прост, как кажется.       — Но Мамору же вернулся, — нахмурилась Воин. — Раз Усаги это удалось…       — Усаги не привела его, а произвела обмен. Она оставила душу там, выпустив Мамору с помощью Серебряного Кристалла. Ты же видела свет, — строго ответила ей Сатурн. — А Хель говорит о пути, которым выводят душу с той стороны. Есть разные ритуалы — к ним прибегали жрецы в древности, но даже они требовали таких ресурсов, что мало кто вообще рисковал связываться. Я уж молчу о побочных эффектах, сопутствовавших воскрешению.       — Извлечение души с той стороны — не увеселительная прогулка. Это нарушение установленных законов Вселенной. Поэтому рискнувший, пусть и получивший дозволение Смерти на свою авантюру, подвергается колоссальному давлению. И это не будет плодом разума Гадеса. От него это не зависит, — снова перехватила нить разговора Плутон. — Он рассказывал мне, какой это кошмар. Как мир беснуется, когда кто-то поворачивает его движение в обратном направлении. В мифе о подобном путешествии — «Орфей и Эвридика» — говорили, что музыкант проявил неверие воле владыки Аида, поэтому его жена вернулась обратно в Царство Мертвых… Но это очень скупое описание того, с чем на самом деле пришлось столкнуться сыну Аполлона.       — Выполнить одно единственное условие наверняка совсем несложно, — с бравадой бросила Воин, взведенная до предела обещаниями того, что ей-то как раз из Царства Мертвых и не выбраться. — Всего-то не оборачиваться.       Сатурн рассмеялась жутким скрежещущим смехом, от которого Соичи растерянно уставился на свою дочку, будто впервые увидел.       — Всего-то. Действительно, всего-то. Вот Орфей-то слабовольный чайник, — отозвалась она на слова Астреи. — Мне почти хочется, чтобы ты оказалась там. Чтобы на своей шкуре испытала всю злобу мира мертвых! Только Всевышнему известно, что увидит там Мамору и какому испытанию подвергнется его любовь.       — И мы ничего не можем сделать? — глухо спросил Кунсайт, прижавшийся щекой к макушке Минако. — Как-то помочь принцу?       — Нет, — вздохнула Сатурн, смежая веки и пряча фиолетовое пламя глаз. — На вашем месте я бы больше позаботилась о себе. У вас на плече рана от паучьего жала, Лорд Запада. Вам бы либо почистить её, либо заживить у Эндимиона, пока он не ушел…       Когда Кунсайт и Минако стали осторожно подниматься с пола, бережно поддерживая друг друга, Хотару заговорила вновь:       — Вы очень многое сделали для них. Это так. Вы берегли их, смотрели, как они растут… заботились о них. Но время пришло. И Серенити, и Эндимион, несмотря на юные земные года, уже оба стали достойными звания владык Солнечной Системы. А потому, как их старшие наставники и друзья, вы можете выдохнуть и отойти в сторону, дав им самим решить свою судьбу.       Истар поморщилась, не проникаясь мрачной торжественностью речи. Ей все ещё было физически больно, а тело предательски отказывалось идти. Легкие ныли, распираемые словно меха жгучим горьким воздухом, отчего казалось, что проще будет, если перестать дышать вовсе.       — Венера, я знаю, что на тебя давит долг перед Селеной и Хонсу, но это действительно так. Ничего нельзя сделать — это сделка с Гадесом, в которой будет все зависеть только от внутренней силы Эндимиона.       Однако Минако ничего не сказала в ответ, позволяя Кунсайту увлечь себя в лабиринт коридоров дворца. Туда, где можно было бы побыть наедине.       — Встретимся через час снаружи? — неуверенным голосом крикнула ей вслед Макото. И поймала в ответ принимающий жест руки без поворота головы.       — Сумасшествие, — процедила сквозь зубы Воин. — Сумасшествие. Неужели только ждать?       — Почему? Мы можем позаботиться о храме, — предложила Творец, теребя усилитель на запястье. — Вытащить отсюда людей. Если в обычном состоянии нам хватает сил на межзвездные путешествия, то с усилителями мы точно сможем всех поднять на поверхность.       — Помимо Джедайта талант к порталам имеет Кунсайт, — хмыкнул Нефрит, отрывая растерянный мятущийся взгляд от Макото. Его ладонь неуверенно и мягко опустилась на запястье шатенки, а та даже не дернулась и не вырвалась. Только задумчиво посмотрела исподлобья.       — Хорошо бы удалось весь храм поднять, — задумчиво проронил Зойсайт, потирая виски. — А то обидно… Историческое наследие все же.       — Главное люди, — отозвалась Ами, которая воспользовалась этим предложением, как возможностью расшевелить впавший в болезненный ступор мозг. — Но я высчитаю, сколько сил нам на это понадобится. И возможно ли вообще телепортировать храм на прежнее место…       — Его знатно потрепало, — поделился наблюдениями Нефрит. — Людям все равно придется его реставрировать. Если мы вообще гору обломков им не водрузим на поверхности…       — Я могу его восстановить, — отозвалась Сецуна, возвращавшая в этот миг нормальное состояние рукам Соичи. Её посетило некое вдохновение, и она слегка дурашливо и виновато улыбалась, словно извиняясь, что не сделала этого раньше.       — Может, ты и Харуке сумеешь зрение вернуть? — встрепенулась Нептун, глядя на чудесное исцеление рук Соичи.       — Ну я и не подозревала, что так могу. А вдруг у возвращения предмета к тому, что было, есть побочные жуткие эффекты? — Сецуна взволновалась от собственной мысли. — Здесь я просто отменяю эффект действий Гадеса, который, напротив, ускорил время, приводя к завершающему итогу.       — Я что, сгорю? — испуганно встрепенулся Соичи. — Такая смерть меня ждет?       — Нет, что ты… — Сецуна слегка замялась. — Гадес не прибегает к прямым линиям. Он скорее фантазирует на тему, выдергивая возможности из самых разных временных веток. Здесь, похоже, он применил «вероятность», где ты погибаешь во взрыве своей лаборатории, когда не появляется Герматоид и не заключает с тобой сделку.       — Шикарная, должно быть, вероятность, — поморщился профессор. — Хорошо, что остальное тело к такой вероятности не привел.       — А даже если бы он и взял твоё будущее, то я уже делилась с тобой мыслями на счет того, как мы бы его избежали, — проникновенно продолжала Сецуна, переплетая их пальцы.       — Ты меня пугаешь, — честно ответил ей мужчина, нежно улыбаясь Плутон и коротко прикасаясь к вишневым губам с трепетным поцелуем, не стесняясь зрителей.       — Я сама себя пугаю, — отозвалась воительница, рдея мягким румянцем. — Новые возможности открывают ужасные перспективы. Чего стоит несчастный Тифон!       — Так, хватит отвлекаться на жалость к чудищам Тартара! Посмотри лучше на Харуку, — Нептун уверенно потянула соратницу от возлюбленного профессора к Уранусу.       Появление краткосрочной цели — вернуть храм в прежнее состояние и поднять его вместе с людьми на поверхность — словно создало реалию, в которой ничего фатального не случилось. В какие-то моменты казалось даже, что Усаги жива… Просто находится вместе с Мамору в укромной комнатке и милуется, как и положено счастливой воссоединившейся паре. А если даже это и не так… То, что лорды, что сенши испытывали странную парадоксальную веру, не сгибаемую даже ужасом, который внушил внезапно обрушившийся Гадес, что их принц преуспеет — сойдет в Царство Мертвых и вернет Серенити обратно в мир живых. Иначе и быть не может. Старлайты пребывали в более мрачном настроении, но тоже изо всех сил цеплялись за задачку о храме. Кагеру, уделивший по увлечению юности много времени истории и архитектуре Японии, пока его не отправили учиться по нужному семье направлению, присоединился к Ами и Зойсайту, которые обсуждали необходимые для учета параметры. Однако разговоры без практического «материала» вскоре стали топтанием на месте. Только никто не рвался наружу, где под золотым светом Элизиона ходила в тягучем ожидании Смерть.       Сецуна, не преуспевшая с Харукой из-за однозначных грозивших побочных эффектов, предложила все же успеть решить вопрос с её глазами с Эндимионом, но поскольку времени прошло порядочно, ловить принца надо было снаружи, а значит…       — Пойдемте, — вздохнула Хотару. — Пожелаем доброго пути Эндимиону и Джедайту. И займемся храмом.       Линза портала призывно поблескивала в свете каменных светильников, подтверждая своим существованием добротность и искусность магии Джедайта.       Молчание дворца тяготило. Позволяя Кунсайту вести её, Минако отчаянно пыталась подобрать хоть какую-то тему для разговора, которая бы как-то ослабила давившие её катком эмоции.       — Как ты думаешь, Гадес хочет помочь? — хрипло спросил Кунсайт, нарушивший тяготивший её полог первым.       — Мне кажется, что он хочет добра для Усаги… — выдохнула Минако, пытаясь согнать болезненную складку со лба. Имя вызывало царапающую горло боль, от которой могли бы снова подломиться ноги, а тело заполонить горестный вой. — Но, как резонно отметили ранее, что в его понимании добро — сложно сказать.       — То, о чем мы говорили с ним…       «Смелые и сверкающие… Вы прошли сквозь полог, как стремительные болиды. Твоя отчаянная любовь, Истар, завораживает. Ты столь упрямо удержала своего возлюбленного на этом свете в ответвлении времени, что никогда не случалось… Мать твоя, Иннана, изошлась бы ядовитым соком зависти, не имея возможности постичь все твоё могущество».       — У нас был артефакт с Луны, браслет, который позволил Усаги предпринять две попытки. То есть все же один раз мы потерпели полную неудачу со Скрутом… И в той версии времени я с трудом тебя спасла.       — Да, если бы ты не появилась и не вытащила бы меня из-под удара, я бы не отделался поверхностной раной. То третье жало — прямо как предательский клинок.       — Усаги дала мне понять, что ты в опасности. Она все помнила…       — Эндимион вернëт её, — Кунсайт крепче сжал Минако в объятиях, подпуская нотку крайней, почти фанатичной убежденности. — Что бы там ни было… И я уверен, что Джедайт поможет ему, если возникнет какая-то опасность.       — Я просто в который раз удивляюсь ей… Когда, в какой момент она приняла это решение? И говорила ли о нем хоть кому-нибудь, кроме Сецуны?       — Конечно же, нет, — на губах Кунсайта заиграла грустная мягкая улыбка. — Ты бы ни за что не позволила ей принести себя в жертву.       — Ни за что… Я не могу принять её смерть. Мысль о том, что у Мамору может ничего не получиться — хуже ножа в сердце. Я умру, если у него ничего не получится!       Кунсайт остановился и тяжело вздохнул. С минуту они молчали, а затем Лорд Запада заговорил:       — Ты не умрешь, Вайя. И мы оба знаем, почему. Потому что тогда мир останетесь защищать ты и остальные воины. Потому что далеко не всегда мы можем быть с теми, с кем желаем… Потому что жизнь бывает настолько жестока, что забирает лучших… А оставшимся приходится вдохновляться их примером и продолжать идти вперед. То, что сделала Серенити для Земли… Это поразительное чудо. Запредельная смелость. Я восхищен ею, хотя, скажу тебе честно, когда началась вся эта история, серьезно подозревал её в двойной игре. Заточенные здесь, в Элизионе, мы строили мрачные теории о том, что эта история порождена противоречием, изначально существовавшим между Землей и Луной. Но она, во-первых, вернулась, доказав, что наш мир важен для неё. Во-вторых, спустилась сюда, в Элизион… Кстати, ты мне ещё отдельно расскажешь, каким путем вы сюда сошли. А в-третьих, принесла себя в жертву, чтобы помочь Эндимиону вернуться. И сделала это с такой отчаянной решимостью, что мне теперь стыдно за все сомнения.       Минако неопределенно хмыкнула, словно и не думая отвечать. Кунсайт опять коротко улыбнулся и потянул возлюбленную дальше по путанным коридорам к левому крылу, где Джедайт, ухаживая за телом Рей, организовал своеобразный медицинский пункт. Он понимал, что Минако согласна с ним… Только признает это вслух не скоро.       В левом крыле было поразительно холодно даже в сравнении с прохладными помещениями остального дворца. Как будто тут был филиал Арктики. Мамору молча прошел за Лордом Востока в ванную комнату, заставленную оплывшими до мелких огарков свечами. Свет уже давали только каменные светильники на стенах. На ложе, располагавшемся рядом с выдолбленной в мраморе ванной, лежала закутанная в белую простынь Рей. Игра теней создавала впечатление, что она спит, но вблизи был заметен бледный восковой цвет её кожи. Вид воительницы Марса вызвал болезненное ощущение, как будто пульсация утекшей из неё жизни отозвалась набатом в глубинах сердца принца, где пребывал в заточении поверженный, но не стертый в прах Скрут.       — Здесь есть второе?       — Да, вот там, — Джедайт указал рукой на дальнюю стену, у которой стояло такое же ложе. — Вам такое под силу?       — Вот что ещё за новости, — ворчливо возмутился Эндимион. — Что ещё за «вы»? Мы же не в положении король и его вассал.       — Но очень близки к этому, — мягко улыбнулся Джедайт. — Мне не просто говорить тебе «ты». Особенно после твоего возвращения в сиянии могущества владыки Земли.       — Давай не будем сейчас о вассалах? Мне в первую очередь хотелось бы слышать друга, которого я не видел вечность. Тем более, что мы с тобой собираемся пойти во владения смерти.       — С ума, должно быть, сошли, — хмыкнул Джедайт, опускаясь на колени рядом с Рей. Теперь он как будто был удивлен тем, что какое-то время назад у него хватило дерзости попросить о возможности сойти в иной мир. — Ты боишься?       — Да, — Мамору не стал юлить или бравировать, хотя у него и были опасения, что подобная откровенность может плохо сказаться на боевом духе их отряда. — Наверное, это не то, что ты хотел от меня услышать…       — Ну по меньшей мере я могу быть уверен, что ты осознаешь, в насколько серьезную авантюру мы влезаем, — натянуто улыбнулся Лорд Востока. — У меня все внутри заледенело, когда я посмотрел в глаза Гадесу.       — А мне пришлось крепко сжать челюсти, чтобы зубы не стучали, — Мамору погладил по щеке неподвижную Усаги. Лежащая на скамье, она казалась спящей, и только легкая складочка между бровями создавала ощущение, что ей снится тягостный горький сон.       Не удержавшись, принц Земли склонился к ней с поцелуем, но холодные губы даже не впитали в себя капли его тепла, словно отталкивая их прочь.       Тяжело вздохнув, Эндимион возложил руки на рану на груди Усаги. Мягкое золотое сияние потекло плавным потоком из его рук. Целительство всегда давалось ему с особенной легкостью, но ещё ни разу не приходилось врачевать тех, в ком угас ток жизни… Однако его сила сработала: в прореху матроски виднелась гладкая чистая кожа, как будто и не было каких-либо повреждений. Не хватало только человеческого тепла и дыхания. Мамору резко отвернулся и пошел к Джедайту и Рей.       — Позволь, — чуть потеснил он друга. — Я восстановлю.       — Там внутри нити, которыми я сшил ей поврежденные ткани, — тихо пробормотал блондин, поднимая простыню и обнажая тело Марс. — Это затруднит дело?       — Не знаю, сейчас увидим, — Мамору возложил руки на холодную грудь девушки, казавшуюся куском льда. — Я не очень-то погружался в механику процесса…       Когда золотой свет стер следы швов и с тела Рей, Джедайт пораженно вздохнул и недоверчиво провел ладонью по тому месту, где была та страшная рана.       — Даже ребра срастил?       — Шутить изволишь? — хмыкнул Мамору, коротко чиркая пальцем по целым ребрам, видневшимся плавными дугами дельфиньих спин под бледной кожей. — Я хотел бы извиниться перед тобой. После всего того, что я узнал о себе и о Скруте…       — Это фактически тоже самое, что мы сделали с тобой под властью Металлии, — прервал его Джедайт. — Если все вспомнить… То предательство… Тот ужасный жребий. Я до сих пор не могу поверить, что мы на самом деле это сотворили. И каждый из нас знает, что боролся. Что пытался вернуть себе контроль, но только вяз глубже, уничтожая все то, что было нам дорого, когда мы были верными твоими вассалами.       — Ещё раз скажешь это слово, и я тебе врежу, — бросил Эндимион, поражаясь той легкости, с которой он это пообещал. В жизни представить такого не мог бы раньше.       — А вот чего ты от меня-то хочешь? — растерялся Джедайт. — Ты все равно в будущем станешь королем, а мы…       — Вот стану королем, там и разберемся! — категорично отрезал Мамору. — А сейчас и слышать этого не хочу.       — Заявляет нам владыка Золотого Кристалла в самом сердце Земли в сокрытом Золотом Королевстве, — ехидно протянул Лорд Востока. — Но так уж и быть, раз ты надеешься на простое человеческое счастье.       — И сделаю все, чтобы его достичь, — Эндимион вернулся к Серенити и собрался уже поднять её на руки, как раздались шаги, и в ванную вошли крепко держащиеся друг за друга Кунсайт и Истар.       — Я тут подумал, если вы не сильно заняты, то может посмотрите на мою рану, Ваше Величество. А заодно и Венеру оделите своей целительной силой, — натужно улыбаясь, бросил Лорд Запада.       — Врежу, — закатил глаза к потолку Эндимион. — Вы же понимаете, что всю эту царственную ерунду я за отведенные нам тысячелетия слушать устану!       — О чем это он? — Кунсайт крепко ухватил за затылок Венеру, мешая ей оглядеть комнату и задержать свой взгляд на мертвых подругах.       — Царские причуды, — фыркнул в ответ Джедайт. — Увидимся снаружи.       И он поспешил вынести крепко завернутую в простынь Рей из комнаты.       — Значит, сосуды душ надо залечить… Логично, — глухо сказала Венера, выворачиваясь из рук Кунсайта и делая вид, что и не замечает тела Усаги, лежащего на скамье у дальней стены. — У меня ран нет, можешь не тратить силы.       Мамору окинул её цепким взглядом. Он заметил, что смотрит теперь на окружающих чуть по-другому. Под определенным углом ему виделись цветные коконы аур, в которых четко виднелись чернильные кляксы повреждений. Вот и на Минако такая красовалась в районе сердца.       — Позволь…       Он поднял ладонь, едва касаясь её лба. Широко распахнутые синие глаза, в которых застряли осколки отчаяния, смотрели на него с мрачным удивлением. Плавно спуская свет с кончиков пальцев мягким потоком, Мамору размыл края кляксы, чувствуя, что теперь дышать Венере станет чуточку легче.       «Держись», — мысленно взмолился он, коротко целуя её в персиковую мягкую щеку. Девушка вздрогнула от поцелуя, с шоком уставившись на принца, но Эндимион уже перешел к Кунсайту и вплотную занялся его плечом.       Пока он исцелял Лорда Запада, Венера подошла и села на пол подле Усаги. Со странным нечитаемым выражением лица она перебирала и гладила завивающиеся золотые пряди челки лунной принцессы, а также хвостики, безвольно стекавшие на пол.       — Мне жаль, что с тобой пойду не я, — нарушил Кунсайт воцарившееся молчание, мерцавшее невысказанными словами печали. — Ты же знаешь, что я…       — Что ты на край света ради меня? Да, конечно, я знаю. Ты исцелил меня, когда я был маленьким ребенком… А ещё учил, оберегал, наставлял… Я не стал бы тем, кем являюсь сейчас, если бы судьба не отвела бы мне такого друга-защитника.       — Хочешь попрощаться? — стальные глаза Кунсайта требовательно впились в лицо Мамору. — Не вздумай не вернуться.       — Не вздумаю, — принц задержал ладонь на правом плече лорда и слегка сжал. — И я, конечно, не прощаюсь. А, кроме того, обещаю, что и о Джедайте позабочусь.       Кунсайт усмехнулся:       — Ты слишком нас балуешь своей заботой. Гляди, вот сядем тебе на шею вместо того, чтобы быть опорой твоего трона.       — Глупости, — Мамору покачал головой, чувствуя, что ему было важно сказать что-то ещё, но слова не шли на язык никак. Тогда он только передернул плечами, вмещая в этот неуверенный жест свои неопределившиеся чувства. В ответ Кунсайт крепко прижал его к себе за плечи, упираясь лбом в ухо.       — Я рад видеть дракона, — прошептал он, и Эндимион едва удержал предательскую щемящую душу слезу.       Черная клякса силуэта Гадеса нарушала мягкую пастораль пейзажей Элизиона. Как будто кто-то намеренно сделал в чудесной картине эпохи барокко зияющую хаосом дыру. Так, по крайней мере, подумалось Джедайту, выслушивавшему от Юпитер целую отповедь на тему того, что ему следовало бы где-то в комнатах дворца разыскать приличную одежду для Рей. Чем ближе был миг отправления, тем острее Лорд Востока ощущал страх: Марс с такой легкостью покинула его, чтобы воссоединиться с Серенити… и все доводы вроде того, что она вела ужасное половинчатое существование здесь в Элизионе или «забота о принцессе у воинов в природе их принесенной клятвы» не могли затушить паническое ощущение, что его возлюбленная может попросту не последовать за ним, потому что их любовь вовсе не так сильна.       Гадес обернулся, и антрацитовые глаза впились прямо в душу. Джедайт кивнул в ответ на очередную реплику Юпитер, не в силах отвести взгляд от космической черноты, разверзнувшейся перед ним.       — Я спросила, где в этих руинах у вас вообще находятся покои хоть какой-нибудь дамы?! Что ты как болванчик киваешь?!       — Несси, я провожу тебя туда, отстань ты от Джедайта, — пришел на подмогу Нефрит, рисковавший сейчас огрести от Макото за использование уменьшительно-ласкательного имени прошлого.       — Хорошо, — Юпитер стрельнула в Лорда Юга суровым взглядом из-под бровей, но бросаться на него не стала. Джедайт коротко порадовался за друга: возможно, что его отношения с громовой принцессой не так уж обречены, как полагалось ранее. Осознав возвращенную свободу мысли, Лорд Востока понял, что упустил тот момент, когда глаза Гадеса перестали держать его взгляд — это словно стерлось из его памяти. Даже клякса фигуры пропала… На плечо успокаивающе легла рука Сатурн.       — Он там, — девушка мотнула головой за спину. — Деморализует Эндимиона. Не забудь, что вы должны быть крепкими якорями друг для друга и соблюсти все поставленные условия. Ошибется один — утянет за собой другого.       — Понимаю, — кивнул Джедайт, надеясь, что взгляд не выдает растерянности и тревоги.       Фиолетовые глаза моргнули, но Хотару не произнесла более ничего и отошла от него, рассчитывая, видимо, сказать что-то Эндимиону напоследок.       …спустя несколько томительных мгновений, за которые они расположили тела Рей и Усаги на расстеленных плащах на сочной изумрудной траве рядом с храмовым комплексом, Джедайт стоял рядом с Эндимионом плечом к плечу, глядя на безнадежную черноту Гадеса, расползавшуюся витиеватыми щупальцами вокруг них, как будто бы она намеревалась их поглотить.       — Надеемся, что мы встретим вас уже наверху, — донесся словно сквозь толщу воды до него голос Плутон, и хотелось горько рассмеяться ей в ответ. Ведь даже если бы они и преуспели, разве не скорбные они призраки Элизиона, лишенные тел, которым место только здесь? Но экзистенциальными вопросами задаться не удалось… Тьма хлынула на них высокой волной, забивая ноздри, уши и глаза. В первый момент он попытался как-то сопротивляться, но затем его охватило чувство безнадежности и покорности. Элизион пропал, и Джедайт ощутил, что летит в трещащую бездну, где был только звук угасающих звёзд.       Венера тихонько обняла Меркурий и Юпитер за талии, глядя, как напротив чертыхается Харука, вновь обретшая зрение. Теперь Уранус, крайне возмущенная, что её наградили удовольствием лицезреть Гадеса, петляла по лужайке, пытаясь забить колотящую её дрожь более приятными ощущениями, но свет Элизиона казался ей пустым и наигранным. Нептун не могла удержать счастливого смеха, наблюдая за ней, отчего то и дело смущалась и закусывала костяшки.       — Мичиру, перестань, мы тоже рады за Харуку, — попыталась успокоить её Ами. — Тебе не стоит переживать, что ты испытываешь радость за неё.       Нептун пожала плечами:       — Я так долго надеялась на чудо. Слепота Харуки казалась мне моим личным наказанием за то, что я кое-что скрыла от неё.       — Даже не спрашивай, — прошипела Венера, сжав руку на талии Макото, которая решила между делом поинтересоваться, о чем идет речь. Воин как раз в этот момент посмотрела на Нептун, и ей стало слегка неуютно, будто она выглянула в окно, за которым царит буря.       — Вы уверены, что мы можем покинуть Элизион? — поинтересовался Кагеру, обеспокоенно нарезавший восьмерки между разрозненными группками воинов. — Что, если Мамору и Джедайт приведут сюда души Рей и Усаги?       — Все в порядке. Мы можем спокойно заниматься задачей по поднятию храма наверх, — успокоила его Сатурн. — Напротив я думаю, что выйдут они на поверхности.       — В Иераполисе? Или Элевсине? А может в Хигасиидзумо? *(4) — встрепенулась Ами, показывая свои мифологические познания.       Плутон и Сатурн переглянулись и пожали плечами.       — Как бы то ни было, стоит душам принцесс Луны и Марса оказаться на «солнечной» стороне, как тела переместятся к ним. Скорее всего, — великодушно добавила Сецуна.       Целитель хмыкнула, прокомментировав, что все эти пляски с бубном производят на неё странное впечатление, да и вообще подозрительные механизмы действуют. Однако обе воительницы внешнего круга проигнорировали её слова.       — Тогда приступим к заботе о храме? — встряла Творец, которой хотелось совершить хоть что-то значимое, что станет для неё компенсирующим эффектом за участие во всей этой сомнительной истории. Пока она чувствовала себя изгваздавшейся в мазуте, и душа жаждала получить возможность сотворить «доброе» дело.       — Пожалуй. Дайте мне немного времени, — коротко улыбнулась Сецуна и обернулась к поврежденному комплексу, вскидывая руку с гранатовым посохом вверх.       — Пойдем пока за одеждой, — Нефрит вытянул Макото из хватки Венеры и повел за собой обратно ко дворцу, гадая, не предъявит ли ему возлюбленная за знания о местонахождении покоев некоторых придворных дам и не стоит ли в целях собственной безопасности отвести её сразу к комнатам Берилл, которые та заимела в Золотом Дворце в период славной службы трону Эола.       Меркурий вернулась к расчетам, загрузив в компьютер изображение храмового комплекса и введя туда приблизительные параметры сил всех, наделенных мощью. Зойсайт осторожным шепотом корректировал показатели по генералам. Кунсайт и Венера ушли проверять выложенных на площади штабелями людей. Уранус и Нептун сидели в обнимку на траве, и Харука крутила перед глазами ладонью, что-то восторженно говоря своей возлюбленной. Соичи стоял рядом с Сецуной, наблюдая за тем, как она повелительно водит руками в воздухе, обращая ток времени для разрушенных построек храма обратно, и Хотару зеркально повторяла его позу с другой стороны, тоже следя за действиями сестры. Лилит подошла к Кагеру, взяла его под руку и повела вслед за Лордом Запада и верховной сенши, а старлайты просвещали подлетевшего Гелиоса на предмет случившихся событий.       …никто не смотрел на вершину зеленого холма, где лежали рука об руку Усаги и Рей. Будто бы лишний взгляд на их казавшиеся спящими с определенного ракурса тела мог бы сбить с прямой и помешать идти вперед.       Спустя пару часов все расчеты были закончены, комплекс возвращен в прежнее состояние, а люди занесены в здания храма для надежности.       — Так, для нас ничего измениться не должно. Мы поднимем храм, а там дальше даже не знаю… Скорее всего мы останемся здесь, — Зойсайт кивнул на Нефрита и Кунсайта.       — Не думаю, — сверкнула фиолетовыми глазами Сатурн. — Сила вашего «владыки» многократно возросла, а также с ним благоволение его матери. Так что можете рискнуть переместиться на поверхность.       — Шутки шутить изволишь? — сердито буркнул рыжий генерал в ответ, забыв о всяком пиетете перед могущественной дочерью демиурга (внешний юный вид Хотару легко сбивал его с толку).       — Почему же? Просто надо вас поставить там, где вы стояли на территории храма, когда разместили ваши камни. Они остались в земле на поверхности? Тогда они же помогут расположить храм на прежнем месте, — вольно предположила Меркурий. — В конце концов, попытка не…       Она не закончила, закусив губу. Наверняка её мысли посетил образ того варианта будущего, где эта попытка оборачивается жгучей пыткой новой разлуки.       — Давайте попробуем, — внезапно поддержал её Кунсайт, сжав ободряюще руку Венеры. — Мы сработаем якорем привязки, а там видно будет. Главное, запомните: я открою семь зеркал — одно перед главным святилищем и шесть по углам гексаграммы. В момент их возникновения нужно будет направить туда всю допустимую мощь. Эти зеркала преобразуют энергию ваших атак в телепортационную.       — Итак, лорды располагаются на местах, где они были, когда храм ушел под землю, — резюмировала Ами, провожая тревожным взглядом скрывающихся внутри комплекса Нефрита, Зойсайта и Кунсайта. Прощаться никто не решился… — Старлайты, Плутон, Нептун и Уранус, вы встаете по углам гексаграммы. Мы с Юпитер и Венерой встанем перед главным святилищем, где Рей и Усаги. Туда войдут Сатурн, Соичи, Лилит и Кагеру. Гелиос, ты…       — Наблюдаю здесь, а потом докладываю, что и как, — раздраженно бросил юноша, хмуро глядя на Меркурий. — Думаю, что вы справитесь. Так что, если не возражаете, то я уже пойду на большой круг смотрящего.       — Бедняга, — сочувственно выдохнула Юпитер, провожая взглядом взлетающего Пегаса. — Он, наверное, хотел бы принять большее участие.       — Это не последнее великое деяние, — отрешенно сказала Венера, тоже смотря Гелиосу вслед. — Ему и так досталось с Нехеленией, а будущее туманно и таит в себе многое.       — Может его это и утешит, — хмыкнула Воин, вспоминая с каким живым интересом Пегас впитывал разрозненные фрагменты случившегося в тронной зале. Цепной моргенштерн качнулся в её руке: она насилу нашла его в траве, куда обронила, когда Усаги ударила её диадемой. — По местам?       — Да, как только займете позиции, подайте знак лордам.       Когда все расположились на местах, упругие яркие фиолетовые предметы, похожие на зеркала из темного насыщенного стекла, возникли над воительницами.       — Эволюция дуба Юпитера!       — Водная рапсодия Меркурия!       — Шок любви и красоты Венеры!       Трое иннеров, стоявших треугольником перед высокими дверьми главного святилища богини Инари, первыми направили свои силы в пульсирующий предмет. Сильный поток ветра взметнул их волосы вверх, а фиолетовый свет осветил сосредоточенные лица.       С других сторон доносились эхо атак других воительниц:       — Звёздный бластер!       — Милосердие Звёздного источника!       — Чувственное звёздное инферно!       — Глубокое погружение!       — Твердь, разверзнись!       — Крик мертвых!       Сверкающие разноцветные линии, отражавшиеся от зеркал, яркими дугами пересекали небо над головами иннеров, а они раз за разом продолжали посылать всполохи ударов в зеркало, заставляя его крутиться и выбрасывать вверх всполохи синего, золотого и зеленого огня, вливавшихся в разноцветную сферу укрывшую храм по всему периметру.       Надсадное громкое гудение разнеслось по кругу, и храм задрожал, но удержался цельным, поддерживая состояние, в которое привела его Сецуна. Гудение нарастало, доходя до пика, и руки сенши дрожали, но прежде, чем силы их покинули, золотистый купол Элизиона сменился густо-синим куполом земного неба. Сфера со звоном лопнула…       Глядя, как тают в воздухе разноцветные осколки, Минако тыльной стороной ладони утерла со лба набежавший пот и посмотрела поочередно на Ами и Макото. Те ответили ей взволнованным взглядом. Прохлада ночного воздуха мягко обнимала за плечи, подстегивая сворачивающуюся пружиной в груди тревогу, которая как змея ждала момента для прыжка.       На еле гнущихся ногах Венера спустилась по ступеням на дорожку, ведущую к мощенной площади на оборотной стороне главного святилища, где проходило первое столкновение со Скрутом. Там должны были быть они… Или нет. Вопрос милосердия Геи и Эндимиона. Венера затравленно оглянулась. Меркурий и Юпитер медленно спускались следом. И Минако не удержалась. Она с силой топнула по ступени, усилием воли возвращая подвижность суставам, и сорвалась на бег, жадно глотая холодный воздух. Когда она вылетела на площадь, то не удержалась на ногах. Искры вылетели из-под скрежещущих по плиткам каблуков, а крепкие надежные руки Кунсайта обвились вокруг неё, не давая упасть носом вниз.       — Получилось, Вайя, — прошептал Лорд Запада, зарываясь лицом в её волосы. — Получилось.       — С ума ведь сойти! — восхищенно вскинул в небо руки Нефрит. — Я вижу звёзды!       Он счастливо рассмеялся, и Макото, выбежавшая на площадь чуть позже Минако, невольно улыбнулась его детскому восторгу, останавливаясь в нескольких шагах поодаль. Ами напротив прошла очень медленно, но было видно, что у неё дрожали руки, а в уголках глаз застыли слезы. Зойсайт подбежал к ней и обнял за талию, подхватывая губами выскользнувшие на щеки слезинки. Меркурий смутилась и попыталась спрятать лицо у него на груди, но Лорд Севера уткнулся лбом в её лоб, мешая ей скрыться. Макото смущенно покосилась на них, но так и не решилась прикоснуться к Нефриту, а тот только счастливо скалил зубы, вскинув руки к небесам и крича:       — Звёзды! Мако, звёзды!       Им пришлось довольно быстро покинуть территорию храма: возникновение комплекса встревожило палаточный лагерь тех, кто искал на ранее оставшемся пустыре пути связаться с пропавшими родственниками. Сецуна только успела вернуть обратно поваленные деревья и выкорчеванные кусты, прикрывая яркие конструкции храма зеленью, прежде чем встревоженный отряд людей в сопровождении полиции вторгся на территорию храма, обследуя постройки и с удивленными криками обнаруживая спящих пропавших. Сейлоры, со своими спутниками и телами Марса и Серенити, телепортировались из главного святилища, напугав отряд разведки сияющим болидом. Сил едва хватило до дома Харуки, Мичиру и Сецуны.       Чуть ли не кучей малой они свалились в саду дома, робко надеясь, что телепортация стилем «а-ля падающая звезда», использованным как наименее энергозатратный, не сильно привлекла внимание соседей. Тела Усаги и Рей после недолгого совещания отнесли в комнату Сецуны, а затем без излишних размышлений стали устраиваться на сон. Плутон, остававшаяся подозрительно бодрой, выбрала ночное бдение в ожидании воскрешения принцесс. Воин она разрешила остаться подле себя. Та сначала храбрилась, что тоже не будет спать, но чуть не вывихнула челюсть во время зевка. В итоге Сейя спал в комнате Сецуны на расстеленном на полу пледе под теплым одеялом у кресла, в котором сидела Плутон, не сводившая глаз с кровати, на которой лежали Серенити и Фэнхуан.       Хотару устроилась вместе с Харукой и Мичиру в их комнате. Кагеру, несмотря на его возражения, устроили в гостевой спальне с Соичи Томоэ, неохотно разлучившимся с Плутон, а в комнате Хотару улеглись Творец, Целитель и Лилит.       — Знаешь, раз уж мы выбрались из этих подземелий, — пробурчала Ятен Таики, коротко зевая, — я настаиваю, чтобы мы чуть задержались на Земле.       — У тебя тут дела? — Творец душераздирающе зевнула, ощущая, что в её силах проспать как минимум столетие.       — Надо повидать одного лохматого романтика, — тонко улыбнулась Целитель, закутываясь покрепче в доставшийся ей плед и вспоминая свой походный сон на досках пирса под «Плащом Учителя»*(5).       Минако, Ами, Кунсайт и Зойсайт устроились на сон в гостиной: синевласая девушка заснула на диване, положив голову на колени Лорду Севера, который посапывал, откинувшись на спинку дивана, а Минако заснула в кресле, поглаживая по голове Лорда Запада, расположившегося у её ног на маленьком коврике. Почему-то более удобные места никто из них не захотел занять, заснув буквально там, где в первый момент и сели.       И только Макото заснула на свежем воздухе в беседке, откинувшись во сне на плечо Нефрита, который все так же не мог отвести восхищенных глаз от звёзд, вслушиваясь в их тихий загадочный шепот.       …а скоро должен был наступить рассвет.       Эту ночь Икуко Цукино провела на диване, держа на руках успокаивающе мурчащую Луну. Они так и не успели спуститься в подвал и забаррикадироваться, когда внезапно вся вакханалия черных сил на небе утихла. Только связались с родителями Ами и Минако, чтобы удостовериться, что они не находятся в эпицентре жутких событий. Однако про воительниц не сказали им ни слова…       Какое-то время Икуко с Кенджи стояли на крыльце, вслушиваясь в тревожные пересуды прохожих на улице, но толком ничего узнать не получилось. А Усаги с подругами так и не вернулись… Луна пояснила, что, похоже, воительницам удалось найти путь дальше, туда, где находится главное зло, но объяснения кошки были туманными, как будто она совсем не была уверена, о чем стоит рассказывать, а о чем лучше промолчать. Артемис с ней в этом был очень схож. В вечернем новостном выпуске вскользь сообщили о «природных погодных аномалиях», и этим ограничились. Хотя соседка к вечеру успела принести слух о сейлор-воинах и гигантском генетически выведенном трехголовом псе. «Да-да, а у нас говорящие кошки слушают твою трескотню», — хотела было бросить госпожа Цукино, чтобы унять вольные домыслы, которыми начинала приукрашивать свою историю соседка. Снедаемая беспокойством она стала очень раздражительной.       К позднему вечеру от отсутствия новостей хотелось реветь белугой. Кенджи дал ей травяной настойки и попытался уложить спать, но Икуко лишь сделала вид, что заснула, и когда супруг погрузился в глубокий сон (он заснул только после полуночи, заставив Артемиса и Луну отвечать на всякие заковыристые вопросы по поводу существующей угрозы и перспектив возвращения дочери), сбежала в гостиную.       — Луна, — громко прошептала она в вязкий синий мрак.       — А? В чем дело? Я не спал! Я не спал! — громко вякнул Артемис, подскочив на диване.       — Все в порядке, Артемис. Ты же сам мне сдал пост и лег спать, — с подоконника спрыгнула Луна. — Что-то случилось, госпожа Икуко?       Икуко отогнала от себя мысль, что чувствует себя все более и более безумной, разговаривая с кошкой, и виновато развела руками:       — Я не могу заснуть. Понимаю, что Кенджи уже порядочно вас вымотал…       Луна запрыгнула на диван, успокаивающе ткнула мордочкой Артемиса в шею, намекая ему, что он может лечь обратно, и уставилась на Икуко своими теплыми глазами с красноватым отливом. Лысинка в виде луны таинственно блеснула.       — Я с удовольствием составлю вам компанию.       Икуко присела на диван, и Луна сразу забралась к ней на колени.       — Скажи, Усаги ведь вернется?       — Конечно, я не сомневаюсь в этом. Это уже не первая серьезная битва вашей дочери.       — Серьезная битва? То есть всегда, когда происходили странные вещи: темнело небо, возникали странные огненные вспышки, люди теряли сознание, моя дочь была в эпицентре?       — Да. Конечно, лучше бы было, чтобы вы и дальше пребывали в неведении… А то за последние два года чего только с Землей не происходило.       — Усаги же только семнадцать… Как можно?       — Шест… А, точно! — Луна хлопнула лапкой по колену женщины. — Мы же пропустили её день рождения…       — Почему моя дочь стала Сейлор Мун? Ты же не ходила по улице и не предлагала призму всем подряд? Почему Усаги?       — А почему вы назвали свою дочь Усаги? Её имя… Вы посвятили её луне. Почему, госпожа Икуко?       — Что за глупости… я не посвящала её луне. Так получилось. Мою бабушку звали Усаги. Это потом, когда она чуть подросла, мы с мужем поняли, что есть нечто общее в звучании имени с «лунным кроликом» из преданий*(6).       — Игра слов, — мурлыкнула Луна. — Понятно. В общем, ваша дочь воплощенная принцесса Серенити, дочь богини Луны Селены.       — Богини? — Икуко растерянно захлопала ресницами. — Какой ещё богини?       Луна задумчиво опустила голову на лапы, видимо размышляя, что сказать, а потом продолжила:       — Когда-то давным-давно на Луне жила прекрасная богиня, которая защищала Солнечную Систему от зла… Вы меня извините, но я вам расскажу однобокую короткую версию истории. Длиннее как-нибудь в следующий раз…       — Ну уж нет. Рассказывай последовательно и не однобокую. Я хочу лучше представлять, кем является моя дочь.       — Не лучшая это идея, — буркнул Артемис, приоткрыв глаз и неодобрительно покосившись на женщину и кошку. — Мало того, что вся история дремучий лес…       — Что ж… Я расскажу вам все по порядку, — проигнорировала Луна реплику Артемиса. — Только начало будет другим. Когда-то, ещё более давно, чем я пыталась начать свой рассказ, вокруг звезды, которую люди потом назвали Солнце, кружились десять ярких звёздочек, воплотившихся по мере своего сверкания в богов. И звали этих богов Меркурий, Венера, Земля, Марс, Фаэтон, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, и Плутон.       И низким певучим голосом кошка рассказывала Икуко запутанную загадочную сказку, наполненную ликами фантастичных богов, кознями воистину зловещего зла, скрывающегося под именем Хаоса, а также странными удивительными людьми, потомками этих богов, преисполненными огромных сил. Женщина не поняла, когда заснула, но вскоре увидела себя вновь на ленте Млечного Пути, откуда наблюдала за загадочной женщиной с серебряными волосами. Той самой, что в странном сне, приснившемся ей в больнице, говорила об Усаги. Женщина ступала по чернильной бездне и выпускала вверх новые звёзды с ладоней, и Икуко восторженно ахала, как маленький ребенок, любуясь красотой зарождающихся светил.       — Внимание! Сегодня ночью в Киото произошло ни что иное, как чудо! Храм Фусими Инари Тайся возник на прежнем месте в совершенном состоянии! — вторгся в сон бойкий голос диктора. Икуко поморщилась и начала тереть глаза, в которые уже светило утреннее мягкое солнце.       — Ой, мама, прости, пожалуйста, — раздался откуда-то поблизости голос Шинго. — Я случайно сел на пульт и зажал кнопку громкости. Просто мне так хотелось узнать подробнее!       — Что случилось? — Икуко оправила халат. Луна по-прежнему сидела у неё на коленях, но уже вытянулась столбиком и смотрела на экран телевизора, впитывая каждое слово.       — Сейчас, к семи утра, в постройках храма обнаружено уже более ста тридцати человек, числившихся последнее время пропавшими без вести и справедливо полагавшимися погибшими. Их состояние удовлетворительное. Они ослаблены, но в сознании и уже дают показания полиции. Местные жители активно обсуждают причастность сейлор-воинов к этому загадочному событию. Одна из свидетельниц заявляет, что видела яркую разноцветную вспышку, которая определяется как сигнал причастности этих загадочных личностей к событию.       Икуко моргнула, глядя на ошарашенное (иначе не скажешь) лицо диктора, который, казалось, был готов пуститься в пляс в прямом эфире, а затем перевела взгляд на Шинго, сидевшего взъерошенным воробьем на краю дивана и сжимавшего надкусанный бутерброд с сыром в руке.       — Мам, похоже Усаги это сделала! — сверкая глазами, заявил сын. — Это же их работа, да?!       — Видимо, да… — проронила Икуко, опуская ладонь на спину Луны. — Но где они сами?       На экране замерцали мигающие красным номера горячей линии и психологической помощи.       — Раз комплекс на месте, значит они побывали в Элизионе, — заговорил Артемис, устроившийся на подлокотнике дивана. — Но телепортация объектов такого масштаба, как храм, сжирает море энергии. Они, наверное, просто спят. И выбрали в качестве перевалочного пункта место, где никого не побеспокоят.       — Дом аутеров? — подхватила Луна. — А ведь ты прав… Это самый очевидный вариант. Может быть, чуть позднее воспользоваться передатчиком?       В этот момент завибрировал телефон Икуко, и она поспешила ответить на звонок, даже не глядя на экран:       — Алло!       — Икуко, я тебя не разбудила?! — громко воскликнула Джун Айно, и Икуко даже отвела телефон чуть в сторону. — Ты же видела новости?! Я не могу в это поверить! Уже все телефоны оборвала! Но они говорят, что наших девочек ещё не нашли…       — Да? — только и выдавила из себя миссис Цукино, жалея, что Джун не в курсе мистической стороны вопроса.       — Сумико уже поехала в Киото. Ей позвонили и сказали, что её дочь в госпитале… Они же были вместе там на съемках… Не может же быть, чтобы вернулись все, кроме наших с тобой дочерей?       — Не может, — мягко подтвердила Икуко. — Я уверена, что девочки найдутся. Раз уж небо расщедрилось и вернуло храм…       — Икуко… Я хочу поехать туда. Немедленно, не дожидаясь вызова. Вдруг наши девочки на допросе у правительственных агентов? А вдруг они пострадали, и власти просто не хотят на этой волне сообщать, что кто-то в реанимации?! Поедешь со мной?       Икуко с трудом подавила вздох. Ей нельзя покидать дом… Усаги скоро вернется. Она должна быть дома и обнять её в первый же момент. Её дочь спасла столько жизней… и наверняка перенесла такие страшные испытания. Но Джун…       — Джун, ты права. Туда надо ехать, но и не торопись. Сейчас в Киото все равно не достанешь билетов.       — Но твой муж… Он же может спросить по своим каналам?       — Может. Но… Джун, я тебя прошу прислушаться ко мне. Есть кое-что, что я не могу тебе объяснить, но это важно. Подожди ещё немного. До полудня хотя бы. И ты увидишь. Мы же столько ждали, столько надеялись… Пожалуйста, ещё несколько часов.       Джун долго молчала, но, видимо, интонации Икуко её тронули, и она не разозлилась.       — Хорошо, я подожду… Но потом мы с тобой поедем туда вместе, да?       — Конечно. После полудня мы снова созвонимся с тобой. Пока ещё чуть-чуть надо подождать.       — Договорились, — голос Джун угас в трубке, как закатное солнце, скрывающееся за горизонтом, и Икуко отложила телефон.       — Нам надо иметь терпение и дать им отдохнуть ещё хотя бы несколько часов, — тихо сказала Луна, тыкаясь носом в ладонь женщины.       — Да, — кивнула та в ответ, соглашаясь. — Пойдемте готовить завтрак. Кенджи разбудим чуть позже.       И вместе с растрепанным воодушевленным Шинго, Луной и Артемисом Икуко отправилась на кухню заниматься готовкой, в надежде что это поможет ей чуть-чуть ускорить ход времени до того момента, когда все станет ясным… когда Усаги снова переступит порог дома.