***
— Твои сны — горькие вестники будущего. Пауки захлестнут весь мир и покроют плотным коконом паутины. Нам необходимо это остановить. — К нам надвигается демон-паук? — Можно и так сказать. Если тебе будет понятнее. Мы должны защитить Землю. Помоги мне это сделать. — Можешь пояснить конкретнее? И с какой это радости тебе радеть о Земле? — О! Не делай вид, что не помнишь. Терпеть не могу, когда ты так делаешь! Я — один из лордов-защитников Земли. Лорд Востока, если быть точнее. Если ты помнишь, хоть я в этом и сомневаюсь, то пророческие сны мне тоже не чужды. Именно поэтому здесь я, а не наш надменный звездочет Нефрит. — Вы выжили?! — Ох, сколько возмущения в голосе. Не в том смысле, в каком хотелось бы. Нас спас Элизион. Когда мы были убиты, нас призвали в него. Сложнее всего обстояло дело со мной — Берилл ведь заморозила меня. Поэтому я присоединился последним, когда вы очистили мир от неё и её говорящего облачка. Металлии то есть. — Элизион? Вас Гелиос спас, что ли? — Нет, не Гелиос. Гелиос является хранителем этого места, но все же есть у него если не властитель, то хранитель рангом повыше. Наш принц. — Эндимион? Но как он связан с Элизионом? — Элизион — сердце Земли, легендарное золотое королевство. Давным-давно им правил отец Эндимиона — Эол*, но когда он умер, Берилл захватила власть и повела тьму на поверхность Земли. Она захватила нас, четырёх вассалов сиятельного Принца, которым было поручено править на поверхности в четырёх частях света. Мы были околдованы и встали во главе её войска. Но несмотря на то, что мы стали орудиями её ярости и ненависти, после нашей смерти Элизион по воле Эндимиона призвал нас обратно. — По воле Эндимиона? Ты шутишь! — Нет. Подсознательно он всё ещё верил нам, поэтому не оставил умирать в безвременье. Так мы оказались в Элизионе. — Так. Как ты думаешь, с чего бы мне тебе верить? — С того, что я прошу не для себя. Ты понимаешь, что значат эти пауки. Я хочу предотвратить беду, и взамен мне ничего не нужно. Только защитить Принца и Принцессу. Для этого найди камни. — Какие такие камни? — Наши камни. Умирая, мы оставили камни, сосредоточение нашей силы. Они где-то растеряны. Их необходимо собрать. — Отлично! Ваши камни! Как теперь ты мне докажешь, что не имеешь личной выгоды? — Милая моя! Если бы камни могли вернуть нас, мы бы вернулись. Но нет. Камни несут только остаточный запас нашей силы. Его хватит, чтобы спеленать тьму, когда она хлынет, вынести зло в измерение Элизиона и спасти простых людей. Это ваш шанс. — Какую тьму? — «Грядет властитель пауков, сразиться с ним ты будь готов» — вот что выщелкивают из ночи в ночь твои нежданные попутчики. — А нанести упреждающий удар? — Не выйдет. Пока его нет. — Но он же грядет! — Да, грядет. Но его пока нет. Не существует, если тебе так яснее. — Стоп! Как так не существует? Откуда же он возьмется? — Не могу пояснить. Сам толком не знаю. Но знаю, что сейчас его нет. То, что ты видишь — будущее. Может быть, возможное будущее. — Так как нам его предотвратить это твоё дурацкое возможное будущее? — Тогда уж наше дурацкое возможное будущее. Найди камни и следи за Принцем и Принцессой. Им лучше держаться друг за дружку покрепче. Только слияние Серебряного и Золотого кристалла смогут остановить это чудовище.***
Вот и всё, чем пришлось удовлетвориться. Что понимала Рей? Что генералы Темного королевства ушли в подполье в глубины Земли. Что ожидается нашествие пауков, которое почему-то нельзя предотвратить, хотя в силу каких-то причин оно может и не случиться. Что всё-таки принц Эндимион носитель Золотого кристалла. И что нужны камни. Да, и пора действовать. Оправив форму, Рей шустро выпорхнула из дома, сетуя на слишком легкий завтрак — за своими размышлениями она, кажется, съела всего один тост и йогурт. А впереди долгий день. Утренний рейс до Тайбэя, наверное, был не самой лучшей идеей дяди, на которую не стоило соглашаться. Так хмуро размышлял Мамору, сидевший в зале ожидания. До начала регистрации оставалось всего десять минут, но тянулось время ужасно медленно, а от этого мысли о вынужденной разлуке с Усаги становились всё болезненнее. Милая Усако хотела пропустить занятия, чтобы проводить его, но ему удалось уговорить её отказаться от этой идеи. Мамору очень хотел её видеть и чувствовать, как можно дольше, но расставание в аэропорту провело бы горькую аналогию с прошлым его отъездом в Америку, а им обоим стоило этого избегать. Поэтому он предложил возлюбленной представить, что он просто очень занят и не может видеться с ней из-за работы. Усаги просопела, что это будет очень нелегко, но обещала стараться. Физически это будет тяжело для обоих, но что поделаешь? Кагеру явно не просто так его позвал. У Мамору были подозрения, что приблизился «час приобщения» к семейному делу, но это означало дополнительные сложности. Вежливый голос диспетчера объявил начало регистрации на рейс до Тайбэя. Мамору встал, потянув за собой небольшой чемодан — пара смен одежды и белья, а также мелкие принадлежности. Качнулась сумка с ноутбуком, висевшая через плечо. Он сделает всё так, будто бы это простая обыденность, ничего необычного. Тогда он вовремя вернется и всё будет в порядке… Ведь правда, будет? Запиликал телефон. Мамору мельком глянул на экран и с улыбкой нажал прием: — Усако? Доброе утро. Как спалось? — Доброе утро, Мамо-чан! — едва не оглушил его в ответ бодрый любимый голос. — Вся извертелась! Сон совершенно не шёл! Луна даже оцарапала меня, когда я её в пятый раз пнула! Ты уже в самолете? — Ещё нет. Регистрация. Ты уже в школе? — Да! До уроков ещё пятнадцать минут, представляешь? — Ты просто чудо! Я поражен. — Я тоже! Так хотела услышать тебя до отъезда! — Милая, я очень рад твоему звонку. И уже скучаю. Грустный вздох в ответ: — Не говори так, а то я буду плакать. Давай постараемся сделать вид, что не разлучаемся? — Конечно. Как и договаривались, — Мамору нервно стиснул руку, кляня себя на чем свет стоит. Им нужно быть очень аккуратными, чтобы приступ не повторился. — Ладно, идут Макото и Ами. Позвони мне, когда приземлишься! Я буду ждать! — Обязательно. Люблю тебя, Усако, — ему ужасно захотелось сказать это, несмотря на свою сдержанность. Миновавшая беда побудила его быть более щедрым на слова. — А я тебя, Мамо-чан. Счастливого пути. — Спасибо. Короткий разговор заметно воодушевил Мамору, несмотря на его просчет. Всё в порядке. Это просто рутина. С таким настроем он направился к стойке регистрации. Усаги закрыла телефон и с улыбкой повернулась в сторону Ами и Макото. — Усаги, доброе утро! Что-то ты рано! — Макото привычно закинула руки за голову, внимательно оглядывая подругу. — Доброе утро, девочки! Мне не спалось, — златовласая постаралась как можно свободнее улыбнуться. Ами растерянно посмотрела на её руку: — Усаги, у тебя теперь есть телефон? — Да, — Уса смутилась. — Подарок. Она смущенно почесала затылок, надеясь, что с неё не попросят подробностей. И её надежды были оправданы — ни Юпитер, ни Меркурий не грешили излишним любопытством. Мако с интересом подошла поближе, пристально разглядывая телефон. — Какой миленький! Просто в духе Усаги! Давай обменяемся номерами? — Конечно. Ами мягко улыбнулась их ажиотажу и вынула из портфеля свой серебристый телефон, к которому был прикреплен жезл-кадуцей. У Мако телефон был типа смартфон с широкими кнопками в изумрудном чехле, на котором ещё болтался золотистый дубовый листок. Торжественный обмен номерами завершился аккурат за пять минут до звонка, и девушки с веселым смехом наперегонки направились к классу. Три Звезды уже сидели за партами. Таики перекладывал учебники, Ятен что-то рисовала в тетради, а Сейя тоскливо вертелся, расслабившись только тогда, когда в класс вошла Усаги. Почти со звонком в класс влетела Минако, опасно размахивая портфелем, и по её огромным глазам и дикой оживленности можно было понять, что на перемене предстоит очень бурный разговор — у Венеры определенно были новости. Первым уроком был английский, и Усаги, мало уделившей накануне внимания домашнему заданию, очень повезло, что учитель решил побаловать их просмотром фильма. Вероятно, такая форма урока была выбрана из-за «Трех Звёзд». Выбор фильма показался сначала малость занудным — выдумали тоже! — «Моя прекрасная Леди»**. Усаги мало что улавливала от сюжета фильма, плохо разбирая английскую речь, но главный герой ей не понравился с самого начала. Он не был брюнетом и обладал скверным нравом. Однако по ходу действия Уса пришла к выводу, что мужчина очень напоминает ей язвительного и вредного Мамору, которым был её возлюбленный в их первые встречи. А девушка — живая и яркая, шумная и говорливая — невольно заставляла Усаги сравнивать её с собой. Вот только отношений между ними она решительно не понимала. Где нежность? Где слова о любви? И причем здесь в конце туфли? Почему герой не срывается с места в восторге, чтобы заключить возлюбленную в объятья, а спрашивает про местоположение своих туфлей?! В смешанных чувствах Усаги вышла на перемену, пытаясь вытрясти из головы удивительное обилие английских слов, неожиданно засевших там, и забыть о сложных перипетиях сюжета фильма. Минако пулей вылетела из кабинета, сжимая в левой руке бенто, а правой крепко стискивая локоть Усаги: — Утро! Это безумно важно! Очень важно! Бегом! — Охххх… Доброе утро, Мина, — Уса с усталым вздохом покорилась воле подруги. Ами и Макото напротив достаточно спокойно вышли из кабинета, оживленно обсуждая фильм. Ами явно говорила об особенностях произношения и каких-то специфических словечках. «Три Звезды» вышли слишком уж неторопливо — они увидели только скрывающиеся за углом спины Юпитера и Меркурия. — Поторопимся? — коротко спросил Сейя. — Если тебе так хочется, — Ятен вовсе не собиралась ускоряться. За пару дней ей уже порядком надоела одержимость её товарища чужой принцессой. Таики сочувственно покосился на брюнета, и малость ускорился — всё же ему хотелось поучаствовать в обсуждении фильма с Ами. Сейя, сердито зыркнув на безмятежную Ятен, ломанулся во двор. Если честно, то вся эта ситуация сводила его с ума. Ему было невыносимо молчать после того, как Какю помогла ему вспомнить историю давнего прошлого в подробностях. Но ещё тяжелее было от осознания того, что озвучивание этой истории ничего не изменит. Ловушка. Чего он добивается? Конечно, Лунная Принцесса должна об этом знать… но что это изменит? Даст ему право наслаждаться её теплом? Позволит ему вымолить местечко у её ног и оправдать то, что он не может не любить её и отказаться от возможности видеться с ней? Ему так хотелось рассказать, но западня прошлого была очень страшна… — Итак, — Мина оживленно махала сэндвичем, как дирижерской палочкой. — У меня будут съемки! Я участвую в новом проекте журнала «SunShine», и они устраивают фотосессию в исторических костюмах в Киото. На мне будет такое кимоно! Вишневое! Очень красиво будет с моими волосами и цветом кожи! С завтрашнего дня начинаю. — Вот как? То есть ты уезжаешь? — растерянно проронила Макото. — И сколько это продлится? — Неделю. Я не думаю, что случится что-нибудь странное за это время. Но если что — у вас есть и мой номер телефона, и передатчик всегда при мне. Усаги слушала в пол-уха, теребя в руках телефон. Интересно, когда Мамору приземлится? В этот раз ведь некому похищать самолет? Минуты текут, складываясь в часы, наваливаясь непомерным грузом. Минуты безмолвия и его молчания. Мамо-чан… — Усаги, почему ты молчишь? — её потрясли за рукав. Она вяло повернула голову на источник звука, продолжая сжимать телефон. Надо держаться. Нельзя позволить этому страху взять над ней верх, когда она окружена девочками. Об этой слабости никто не должен знать. — Простите, задумалась, — Усаги подняла глаза и встретилась взглядом с Сейей, замершим буквально в паре шагов и пристально вглядывающимся в её лицо — будто навеки хотел запечатлеть в мельчайших деталях её в своей памяти. Отчаяние и едва контролируемая жажда в его глазах подстегнули Усаги переключиться. Несколько мгновений она выносила его взгляд, а затем отвернулась, обращая внимание на Макото, так и оставившую руку на её плече. — Ты с нами? — повторила вопрос подруга. — В смысле? — растерялась Усаги, осознавая, что пропустила она много больше, чем ожидалось. — На выходных мы собираемся навестить Минако. Выходные в Киото — кажется, звучит здорово! — терпеливо пояснила Макото. — А, хорошо. Да, думаю это прекрасная идея. — Да, и Мамору позовем с собой! У вас будет возможность побыть вдвоём, погулять, сделать много общих фотографий. Тревожная складка на лбу Усаги едва успела скрыться, прежде чем стала предметом размышления для всех. — Мамо-чан на этой неделе занят. Придется без него ехать… — Занят? У него стажировка? — поинтересовалась Ами. В будущем она надеялась пойти тем же путем, что и Мамору — путём врача, поэтому очень чутко реагировала на его действия в этой сфере. — Да, что-то вроде того, — ровным голосом ответила Усаги, чувствуя как в области сердца ширится пустота, а воздух становится холодным и колючим. — Он очень занят. Минако, чуткая покровительница любви, бросила на неё пронзительный взгляд, как будто что-то заподозрила. — А вы сегодня придете на нашу репетицию? — с деланным спокойствием спросил Сейя. Таики коротким взглядом уловил нервную дрожь рук своего товарища и подумал, что добром тут, увы, и не пахнет, но тему решил поддержать: — Да, мы были бы очень рады, если бы сегодня вечером вы нашли время прийти к нам в студию. Будем пробовать новые песни — процесс очень волнующий. Если вы нас поддержите… — Я бы с радостью, — вступила Ами. — Но у меня курсы после занятий. — А мы свободны! Полтора часа волейбола — и наши милые личики будут маячить перед вами весь вечер, — Минако жизнерадостно схватила за плечи Макото и Усаги. — Но разве тебе не надо собираться? — растерянно спросила Юпитер, и Венера тут же скисла. Действительно, масштабные планы на неделю относительно фотосессии многое меняли. — Значит только Усаги и Макото, и, может быть, Рей, — подвела итог Ятен. Тут раздалось странное пиликанье. — Передатчик? — встрепыхнулась Ами. — Усаги, это твой передатчик! Ой, и мой. — И мой, — хмыкнула Мако. — И, наверное, мой, но он остался в портфеле, — заключила Минако. Усаги выудила передатчик и нажала кнопку, то же самое сделали Макото и Ами. «Три Звезды» с интересом наблюдали за ними. — Девочки! — голос Рей раздался одновременно со всех трех устройств. — Это очень важно! У меня есть информация к сведению. Жду вас в храме Хикава после школы. Можете захватить с собой «Трех Звёзд», поскольку это может касаться опасности, о которой говорила Какю. — Кажется, придется подкорректировать наши планы, — вздохнула Макото. — И позвать Луну и Артемиса. — Мы вряд ли сможем пойти, — вздохнул Таики, бросая предостерегающий взгляд на Сейю. — Менеджер попросила нас быть сразу после школы в студии, чтобы проверить готовность оборудования. А потом распевка, репетиция — дел на весь день. Приходите на неё, когда освободитесь. Мы будем рады услышать хоть какую-то информацию. — Хорошо. Мы позвоним, — в легкой задумчивости отозвалась Усаги, крутя передатчик. — Она сама не своя. Что-то случилось. — Кажется, ты себя накручиваешь. Думаю, что она просто загрузилась просмотренным фильмом. — Нет. Ты видел, какой взгляд у неё был, когда упомянули Мамору. — Вряд ли они поссорились. Даже не надейся на это, — резко обрубил Таики. — Скорее всего, она просто переживает из-за его занятости. Лучше скажи мне, что с тобой происходит. Это уже плохо похоже на обычное ухаживание за чужой девушкой. В этом проскальзывает нечто большее. Какю? — Причем здесь наша принцесса? — Сейя старательно разыгрывал недоумение. — Я почти не понимаю тебя. — Воин, можешь передо мной не юлить. Я уже какой день ломаю голову, зачем Какю послала нас сюда, зачем пошла на поводу твоей безответной страсти. Чего вы оба пытаетесь добиться. И знаешь, что? — Что? — убитым голосом послушно спросил Сейя. — Ничего я не понимаю. Мы оставили свою планету восстанавливаться без защиты, вернулись сюда, чтобы зачем-то снова петь по всему свету, но все наши передвижения — хоть и идёт всего третий день — уверен: будут вертеться вокруг Лунной Принцессы. Что за танцы? На что ты надеешься? Отбить её у Земного Принца? — Ты ничего не знаешь, Творец. Ты. Ничего. Не знаешь, — отрывисто и зло произнес Сейя. Юноша отвернулся от друга, и его спина красноречиво говорила о том, что разговор продолжать он не намерен. Таики вздохнул, потеребив аметистовую сережку. Ему очень не нравились все эти недомолвки. Возможно, стоит поговорить с принцессой Какю. Хотя он и не надеялся найти у неё ответов. Более того, ему просто хотелось на всё махнуть рукой и вернуться под нежно-розовое небо родной планеты. Единственное, что вызывало какие-то вялые желания — это перспектива пообщаться поближе с Эндимионом, да и осуществить какой-нибудь школьный совместный проект с Ами. Но, если бы ему сейчас предложили вернуться на Кинмоку, он бы с легкостью от всего этого отказался, чтобы преклонить колено перед резным троном своей любимой Принцессы. А здесь… почти ничего не клеится. Они любили петь, но их преподаватель по вокалу минут тридцать назад едва голос не сорвал, крича, что это не звездное трио, покорившее мир, а три ошалевших от весны кота, поющих кто лес, кто по дрова. Конечно, им нужно время, чтобы опять почувствовать общее звучание сердец, чтобы нащупать вновь путеводную нить. Но фокус был в том, что единства больше не было. Ятен четко обозначила свою позицию и не собиралась проявлять энтузиазм. Она пела технически чисто и верно, но безразлично — её душа носилась где-то далеко. Таики старался, но не мог точно определить, чего хочет, что тоже не придавало излишнего очарования его пению. А вот Сейя пел как одержимый, тяня на себя все музыкальное полотно. В конце концов, отчаявшийся преподаватель предложил отдать сольную партию Сейе, раз уж всё так грустно, а Таики и Ятен перейти на фоновое обрамление их самого большого энтузиаста. Это резануло по самолюбию, но вконец запутавшийся Таики согласился. Ятен лишь пожала плечами, демонстрируя безразличие. Эх, Сейя… тебе бы довериться своим друзьям. Раскрыть такую важную цель прибытия. И тогда всё может поменяться. Они вновь смогут загореться общим пламенем, достичь общих высот. А так… У Таики складывалось впечатление, что их притащили на Землю только в качестве привычного прикрытия. И это задевало. Всё же стоит связаться с Принцессой и всё прояснить… На подходе к храму Хикавы телефон Усаги заиграл. Пока она оставила стандартный певучий меланхоличный рингтон, который был установлен автоматически, но в ближайшем будущем надеялась при помощи девочек это исправить. Зато экран отобразил нежную улыбку её возлюбленного, запечатленную в лунном свете на её балконе миновавшей ночью. Сердце пропустило удар, а дрожащие пальцы сдвинули панель телефона. Неожиданно хрипловатым голосом Усаги ответила: — Да, Мамо-чан. — Усако, добрый день! Как ты? — Все хорошо. Мы идем к Рей, — она смущенно отстала от девочек, давая им уйти вперед, не желая, чтобы они стали свидетелями этого разговора. — А как ты…? «…долетел». — Все прекрасно. Я уже в гостинице. Дядя ждёт меня на обед через час. Вы идёте делать домашнее задание? — Нет. То есть возможно, хотя Ами всё равно потом уйдет. У Рей есть какие-то новости относительно угрозы, о которой говорили Сейя и ребята, когда прилетели. — Новости? Что-то конкретное? — в голосе Мамору послышалось что-то стальное, как будто он полководец, планирующий сражение. — Ещё не знаю. Но судя по её посланию информации будет много. Я обязательно тебе позвоню и все расскажу! — Хорошо. Буду ждать. Я позвоню тебе в восемь. — Договорились… — Будь осторожна, Усако. — И ты. До связи. Девушка с трудом опустила руку с телефоном. Она ещё не привыкла к мобильному, но возможность слышать Мамору вызывала такой восторг, что всё это становилось вторичным. На первый план выходила тоска от необходимости оборвать разговор… — Усаги! — донеслось с верхней площадки лестницы. — Где ты там застряла?! — Иду! — откликнулась она, продолжая подъем.