Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Мамору был вне себя от ярости, когда, обнаружив свой мобильный телефон, увидел там двадцать пропущенных вызовов от Усаги. Но часы, ненавистные поборники правды, показывали три часа ночи, что исключало возможность звонка. Он не мог разбудить Усако… Однако он мог высказать Кунсайту всё, что о нём думает:       — Ты сумасшедший! Зачем ты вселился в тело моего дяди?! Зачем опоил меня какой-то дрянью?! Зачем вытащил из Токио?       — Тихо-тихо. Твой дядя — очень сильная личность. Сохранять над ним контроль довольно-таки сложная задача. Из Токио он сам тебя и вытащил. Я бы напротив хотел ускорить твоё возвращение туда. Я искал с тобой встречи и был порядком встревожен, когда не обнаружил в Токио. К счастью, мне попались ориентиры, подсказавшие, что ты улетел в Тайвань. Тут я и вмешался в ход событий, подумав, что это хорошая возможность докричаться до тебя.       — А нормально поступить не мог? Просто поговорить, что ли… Расписать, что да как. Ведь люди так и делают!       — С каких пор ты ориентируешься на то, что делают люди? — Кунсайт в теле Кагеру насмешливо склонил голову. — А, вижу. Это твоё перерождение стремится соблюдать рамки приличий. Ничего, твоя истинная натура прорвется.       — Прямо сейчас и прорвется! Это я тебе гарантирую! — Мамору, сузив глаза, подобрался, готовый сорваться с места и устроить захватчику его дяди порядочную взбучку.       — Да ради Бога! Но ты же понимаешь, что другого варианта не было? Ты должен был увидеть всё, как есть. Как было. Чтобы иметь возможность просчитать, что будет.       — Ну увидел? И что?       — Что значит что? Возвращайся в Токио! Как ты мог оставить свою невесту в зоне досягаемости главного соперника? Забыл что ли? — глаза Кагеру эмоционально блеснули.       — Возвращайся? Ты уверен, что Кагеру даст мне уехать?       — Я уверен, что ты сможешь вынудить его обсудить все важные вопросы за один день и отпустить тебя с миром.       — Хорошо, — Мамору рухнул на подушки, прикрыв глаза. — Я понял. Мне нужно, как можно быстрее, вернуться к своему Лунному Кролику.       Кунсайт вдруг замялся и как-то даже несколько робко поинтересовался:       — Энди, почему ты так легко мне доверился? Ты не подумал, что меня подослала Берилл, что я здесь с тем, чтобы навредить тебе. Накричал за мои методы, но поверил тому, что я сказал. Почему?       — Тормоз ты замороженный, — Мамору почувствовал легкую досаду и желание задеть Кунсайта, отчего и вылезла такая забытая грубоватость речи. — Я помню всё и знаю, почему ты и остальные лорды оставили меня. Сейчас Берилл больше нет, Металлии тоже… Я верю в то, что вы со мной. Как и сотни лет назад. И не хочу расспрашивать, что и почему. Это совершенно лишнее.       — Вот как… Мой Принц, — кунсайтова улыбка на лице дяди болезненно кольнула сердце Эндимиона. — Я рад, что ты так думаешь.       — Вы можете вернуться? — тихо спросил Мамору, заранее зная ответ.       — К сожалению, нет. Не раньше, чем Элизион станет вновь сиятельным королевством, то есть не раньше того времени, как ты войдешь в зенит своей силы.       — Разве этого долго ждать? Моя невеста уже в самом рассвете своих сил, а я даже старше…       — Силы могут оказаться так велики, что ты случайным чихом перевернешь весь мир. Ты готов к перезапуску? Так называемому Приходу Короля? — насмешливо поинтересовался Кунсайт. — Думаю, что стоит тебе пояснить. Большие силы без должного контроля приведут к полной перезагрузке известного тебе мира — никаких существующих ныне государств, никаких конфликтов и войн. Именно поэтому, согласно рассказу пришельцев из будущего, Хрустальное Королевство царит в третьем тысячелетии после глобальной природной катастрофы, очистившей Землю беспощадным льдом. Ты готов объявить сейчас «зачистку», не зная толком механизма?       — Думаю, что нет, — Мамору попытался представить себе то, что рассказывал Кунсайт. Это было сложно, и на самом деле он был вынужден признаться, что действительно плохо представлял себе, как должно произойти воцарение Эндимиона и Серенити. — Значит ждать тысячу лет?       — Да, нам ждать тысячу лет, но не тоскуй напрасно. Если не напортачишь со своей Серенити, то время пролетит быстро. Ты даже не заметишь эти годы, и мы снова будем вместе, пока с небес опять не сверзится какая-то там Металлия и не устроит нам прочистку мозгов.       — Не смешно.       — А я и не смеюсь. Спи. Пойду отпускать твоего дядю, — тело Кагеру плавно поднялось из кресла, направившись к дверям. Мамору попытался встать, чтобы последовать за ним: ему совершенно не хотелось отпускать Кунсайта, пусть и не в своем обличии. Но если он сейчас уйдет, то когда они свидятся вновь?       Будто угадав его мысли, Кунсайт обернулся в дверях, тепло улыбнувшись:       — Я ещё навещу тебя. Главное помни, что твоя задача быть с Сейлор Мун. Джедайт сейчас пытается держать связь с Сейлор Марс и делится с ней видениями грядущего врага. Мы ещё не знаем, когда он появится, но вы с Лунной Принцессой не должны разлучаться, хотя бы пока мы не выясним, насколько всё это опасно.       — Что ж, хорошо. Я тебя послушаюсь, — Мамору серьезно кивнул, укладываясь обратно в кровать, хотя желания спать он не испытывал. — В добрый путь, Кунсайт.       — Спасибо, милорд. Берегите себя.       Дверь мягко закрылась, а Мамору полез за ноутбуком в сумку, стоявшую в изножье его кровати. Вне зависимости от исхода разговора с дядей он должен вернуться в Токио побыстрее.       Луна в кромешной тьме возвращалась домой. Конечно, кошкам положено гулять невесть где по ночам, но она испытывала чувство вины перед Усаги, потому что гуляла не невесть где и просто так, а вела конфиденциальный разговор с Артемисом.       Всё-таки, как её раздражало то, что почему-то именно Артемису были доверены все сведения и воспоминания о Лунном Королевстве и их миссии! Ей казалось несправедливым, что ему отвели первую скрипку, а она больше была исполнителем, который только и помнил, что надо пробудить воинов, найти Принцессу и Легендарный Серебряный Кристалл. С другой стороны он — кот предводительницы Королевской Гвардии. Венера была особой, что удивительного в том, что доступ Артемиса был куда выше, чем у придворной кошки? Конечно, она была личной кошкой королевы, но разве это означало, что ей вверяли тактические и стратегические планы?       Луна вздохнула — как и Серенити её не готовили к битвам. Селена никак ранее не планировала, что её иссиня-черная бархатная любимица будет носиться по улицам Токио, воодушевляя воинов, а иногда и набрасываясь на демонов с выпущенными когтями. Это сейчас положение дел другое: со своим заданием, не зная, кто и как поручил ей его, в силу свойств своего характера кошка изменилась, почувствовав, что не хуже Артемиса, а то и лучше может принимать во всем этом участие.       Их разговор с Артемисом был очень эмоциональным. Ещё бы! Больше двух лет в одной команде с одной целью, а тайны никуда не делись. Как можно было умолчать об Элизионе и его взаимосвязи с Эндимионом? Артемис, как выяснилось, помнил, что четыре лорда были преданными слугами Земного Принца, и более того — его добрыми друзьями. Кроме того, мимоходом её друг обмолвился, что эти четыре элемента чистого зла (так их воспринимала Луна) были нареченными принцесс Меркурия, Венеры, Марса и Юпитера. Вот эта новость была для кошки просто бомбой! Ведь она подводила их к тому, чтобы сражаться с ними и более того поддерживала их полное уничтожение. Эта мысль не давала Луне покоя, но разве можно было что-то изменить? А теперь Рей во снах приходит Джедайт, и она даже не помнит, что он был когда-то её возлюбленным…       Кошка в тяжких раздумьях вскарабкалась по стене на балкон, вошла в комнату и оторопела, когда увидела сидящую на краю кровати Усаги Сейлор Плутон. Та сначала не заметила её — она перебирала волосы спящей блондинки, погруженная в свои мысли, но после того, как Луна прошла вглубь комнаты, перевела взгляд на кошку.       — Доброй ночи! Что-то случилось, Хранительница Врат? Твои появления редки и обычно несут особое значение.       Сецуна грустно улыбнулась, вставая с кровати:       — Доброй ночи, Луна. Просто заходила на огонек. Уже ухожу.       — Вот как… — Луна растерялась. «Заходила на огонек» и Плутон плохо сочетались. С другой стороны, возможно, оставалось чувство ностальгии, которое та могла испытывать, желая увидеть прошлое своей королевы…       — До встречи, Луна, — без лишних слов Плутон выскользнула в балконную дверь и растворилась в ночи.       Кошка запрыгнула на кровать и тихо прошла по её краю к лицу Усаги. В неверном свете почти полной луны ей почудилась легкая припухлость у глаз Принцессы, будто бы она плакала… Конечно, Усаги плакса. Это знают все, но почему-то её это встревожило. Кошка повела носом вдоль щеки девушки, чувствуя слабый солено-горький запах слез. Луна вздохнула и тихонько свернулась клубком на свободном пространстве в верхней части кровати, погружаясь в сон.       «Утром. Всё обсудим и узнаем утром».       Ами и Макото встретились утром чуть-чуть пораньше, чтобы обсудить планы на время после занятий. Впрочем, не только поэтому: обеим девушкам нравилось спокойно направляться в школу по почти пустым улицам — это было волшебное, непередаваемое ощущение теплых солнечных лучей в сопровождении шелеста листвы и пения птиц.       — Значит сегодня идём за кристаллом Нефрита, — Макото по привычке закинула руки за голову. Она катала в голове имя одного из генералов Темного королевства, пытаясь создать ассоциативную цепочку, желательно не в минеральной среде. Ведь из всех генералов Сейлор Юпитер встречалась только с Зойсайтом и Кунсайтом. Про Нефрита она слышала обычно от Усаги в сочетании с именем её подруги Нару. Но и то тема не разворачивалась, а потому можно смело сказать, что Макото ничего не знала о втором генерале.       — Да, сегодня мы должны проверить парк, — Ами, как истинный ученый, не утверждала наличия или отсутствия кристалла, пока не проверена гипотеза. — Опасность вполне ощутима, и время терять нельзя. Тем более, что Минако сегодня уехала…       — Судя по времени, сейчас уезжает. Или только-только выбегает из дому. У них же там не садисты? — Макото заливисто рассмеялась, представляя себе Минако в виде «а-ля Усаги»: жующую на ходу тост, встрепанную и всклокоченную и обязательно с верным Артемисом, болтающимся на её руке, как белый флаг.       — Да-да, — рассеянно поддакнула Ами. — Как думаешь, Усаги опять придет сегодня рано?       — Кто знает. Возможно, что на ближайшее время нам выписан абонемент на чудеса. Хотя что-то мне подсказывает, что нужны особые причины, чтобы она опять пришла рано.       Они не удивились, когда Усаги не пришла до звонка, даже не заерзали, когда она не ворвалась в класс со звонком, преследуемая по пятам учителем. Но вот когда прошло пятнадцать минут от урока Ами нашла глазами Макото и послала ей безмолвный вопрос. Макото только руками развела. Довершением картины послужил визит секретаря директора, который подозвал учителя на минуту и что-то ему сообщил. Учитель в ответ кивнул, поблагодарил и вернулся вести урок. Усаги так и не объявилась.       Её разбудил солнечный свет, настойчиво бивший в глаза. Усаги заёрзала, пряча лицо в подушку, и случайно задела локтем что-то пушистое. Разбуженная столь неприятным образом Луна возмущенно мявкнула. Усаги лишь осоловело захлопала глазами, села на кровати и осмотрела комнату. Будильник стоял на тумбочке рядом с кроватью и показывал…       — Десять утра?! — её громкий голос сиреной разнесся по всему дому. Она отчетливо представила, что с ней сделает мама за такое опоздание, что ей выговорят в школе и какие последствия в более глобальном плане её могут ожидать. Усаги суетливо заметалась по комнате, на ходу ощупывая свою школьную форму, которая была смятой до безобразия, а Луна невозмутимо уселась на кровати, размеренно умывая мордочку.       — Усаги, ты проснулась? — дверь в комнату открылась. На пороге стояла Икуко, вытирая руки о фартук.       — Проснулась! Почему ты меня не разбудила?! — Усаги обратила к ней затуманенный слезами взор. — Ты жестокая, мама!       Икуко неожиданно фыркнула, но тут же погасила улыбку, нахмурившись:       — Ах, жестокая? Тебе стоило бы быть более благодарной! Я приняла во внимание твое вчерашнее состояние и решила дать тебе выспаться, поэтому с утра позвонила в школу и отпросила тебя с занятий.       — Вчерашнее состояние? — Усаги резко остановилась посреди комнаты. В памяти стали всплывать фрагментарные обрывки вчерашних событий, от которых день как-то сразу стал более тусклым. — Ой…       — Ты не помнишь? — Икуко пристально вгляделась в лицо дочери. — И ничего не хочешь нам рассказать?       Луна чутко повела ухом, старательно изображая, что больше всего на свете её все-таки интересует процесс умывания.       — Прости, мама, — Усаги опустила голову, избегая вопрошающих взглядов родительницы и кошки. — Кажется, я не очень хорошо всё помню.       — Ладно. Твой телефон здесь, — Икуко развернулась, махнув показательно небрежно рукой в сторону комода. — Кажется, ты очень хотела кому-то позвонить… Отдыхай. Завтра школа ждет тебя безо всяких отговорок.       Усаги едва дождалась, когда закроется дверь, и метнулась к комоду, лихорадочно нащупывая прохладный корпус телефона. Нащупав его, девушка прижала аппарат к груди и задумалась. Вчера она отчаянно пыталась дозвониться до Мамору, чтобы сообщить ему… что?       «Мамо-чан, Сейя рассказывает мне небылицы про Лунное королевство! Говорит, что я была влюблена в него, а не в тебя, и что моя мать меня заколдовала, чтобы мы были вместе».       Важно отметить, что звучало всё это как-то неубедительно. Сейя наверняка нарочно наболтал ей все эти сказки, чтобы сбить с толку, а она из-за всех предостережений о грядущей опасности, из-за отъезда Мамору, из-за усталости за день, из-за впечатлительности (чего греха таить), а ещё из-за необычного ощущения, которое у неё вызывал Воин, по всем законам жанра превратила тень в Тэнгу*(1). Какие у неё основания верить рассказу Сейи? Ни-ка-ких. Пустая болтовня. Только вот история про первый поцелуй никак не шла из головы… Может такое быть, что Сейя до того одержим ею, что проследил за ней и Мамору до самого её дома, а затем ещё и просидел в неведомом укрытии, пока они не завершили ужин с родителями? Усаги вдруг на мгновение стало по-настоящему страшно. Она раздвинула телефон и нажала единицу. Вполне может быть, что Мамору вчера был вынужден оставить телефон в номере из-за встречи с дядей… А значит сейчас…       — Усако?! Доброе утро!       Он взял трубку так стремительно, что девушка даже растерялась — слова сбежали с её языка, а щеки загорелись румянцем.       — Мамо-чан, доброе утро!.. эээ… я тебя отвлекаю?       — Что ты! — его голос был встревоженным, но таким теплым и родным. — Я очень ждал твоего звонка! Прости, что сам не позвонил и что не ответил вчера. На встрече с дядей телефон пришлось оставить в номере. Зато обстоятельства переменились — я возвращаюсь завтра.       — Завтра? — Усаги не верила своим ушам. Сердце будто с ума сошло — такие безумные ритмы выстукивало оно в груди. — Это правда?       — Да, Усако. Мы с дядей почти всё обсудили. Мое присутствие здесь больше не понадобится. Так что уже этой ночью я буду в Токио.       — Мамо-чан! Это чудесно! — все треволнения вдруг стали такими нелепыми и лишними, день вновь насытился красками, и Усаги ощутила, что мир прекрасен и удивителен, потому что где-то есть Мамо-чан. — Ты сделаешь меня самой счастливой на свете!       Мамору на том конце смущенно закашлялся и прошептал:       — А ты меня…       Этот шепот обжег ухо, руки задрожали, и Усаги едва не выронила телефон, чувствуя, что сердце сейчас покинет её грудь безо всяких там происков злобной ведьмы Каоринайт. Она заспешила затараторить:       — Знаешь, я забыла тебе вчера рассказать о нашем совете. Рей сказала, что ей снится Джедайт, который предупреждает об опасности… Наверное, это сложно объяснить. Я сама не очень понимаю, как он больше не может быть злым. Теперь мы ищем камни лордов. Они уверены, что эти камни помогут нам заточить монстра.       — Какого монстра? — голос Мамору в миг стал напряженным, как струна. Усаги прикусила язык, мгновенно приходя к мысли, что возможно об этом её возлюбленному стоило бы узнать по приезду, однако слов не вернешь.       — Его называют Властелин или Властитель Пауков. Мы понятия не имеем кто это…       — Властелин Пауков? Что за странное имя?       — Сами в недоумении. Мы решили собрать на всякий случай камни, так что сейчас мы их ищем.       — Осторожно, зайченыш. Подожди ещё день, и мы вместе со всем разберемся, — Мамору мягко, но вымученно рассмеялся. — Обещай, что не будешь без меня вмешиваться во всякие странности.       — Хорошо. Жду тебя, и будем влипать в неприятности вместе!       — Рад слышать, Усако. Береги себя.       — И ты себя береги, Мамо-чан. Я люблю тебя… — она почти прошептала эти слова, но почувствовала неуловимым образом, что он всё отчетливо услышал и теперь улыбался где-то там далеко… и так близко.       — И я тебя. Созвонимся вечером, Лунный Кролик.       В трубке звучали гудки отбоя, а Усаги растерянно слушала их, недоумевая, что за странное смущение с легкой толикой возмущения вломилось в её душу. «Лунный кролик. Он никогда ещё так не называл меня… Или называл?»       — Усаги, — Луна, нетерпеливо дожидавшаяся окончания разговора, быстро переключила её внимание. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?       — Эээээ… — Усаги зарделась, а затем нарочито рассмеялась. — Ну что ты, Луна? Какие у меня могут быть новости? Мы же все вместе вчера это обсудили.       — Но твоя мать… — начала Луна, подозрительно прищурившись.       — Ой! Луна, мне нужна твоя помощь, — спешно перебила её Усаги. — Ты единственная, к кому я могу обратиться!       Кошка опешила, сбитая с толку пылом Лунной Принцессы. Конечно, ей было приятно, когда только она могла быть полезной, но что конкретно понадобилось этому златовласому бедствию? Такой энтузиазм ещё никогда не был добрым знаком.       — Ты можешь помочь мне попасть на Луну?       — Что?! Зачем тебе это? — Луна окончательно запуталась. Просьба настолько её озадачила, что прошлые вопросы остались далеко позади. — Что ты там забыла?       — Я вспомнила наше первое и пока последнее путешествие на Луну, когда мы говорили с моей матерью Селеной. Там было много развалин от прежних зданий. Я всегда получала новое оружие своей душевной силой или с помощью Серебряного Кристалла, но сейчас перед лицом неизвестной опасности я думаю, что было бы здорово обратиться к знаниям прошлого. Возможно, там есть записи, где фигурирует Властелин Пауков, или древние артефакты, которые могли бы быть полезны.       Столь рассудительные слова из уст Усаги были для Луны последним сокрушительным ударом. Лапы у кошки разъехались, и она упала на живот:       — Эээээ… Усаги, я все понимаю. Хорошо. Мне надо подумать, как это лучше сделать…       Лучше уговорить Ами отправиться с ними. Луна больше доверяла ей в отношении сбора информации и анализа предметов. А подобные слова от Усаги звучали как ширма для каких-то личных её мотивов. Когда было необходимо (Луна неоднократно это замечала), Усаги могла придумать просто сверхумное оправдание какому-нибудь глупому порыву.       — Луна, это очень важно! Желательно, чтобы мы это сделали сегодня! Время не ждет! Завтра возвращается Мамору, и я хочу быть максимально полезной при анализе и обсуждении имеющейся информации! Ты же знаешь, что если у меня не будет во владении значимых фактов, то меня усадят в уголок и близко не подпустят к планированию! Буду пылиться в стороне, как сверхмощное оружие для довершающего удара противника! Луна, пожалуйста, помоги мне.       Вот это уже больше походило на правду. Луна подняла мордочку, вглядываясь в умоляющие синие озера глаз Усаги, почти вплотную приблизившуюся к ней. Ясно, значит ради покоя Принца и Принцессы придется помочь Усаги раскрыть портал. Хорошо, что сегодня первый день полнолуния — она приходит к пику силы, поэтому с большей легкостью освоит это дело. Наверное. Гарантий нет — это же Усаги. Ещё несколько минут на размышления Луна получила благодаря звонку мобильного.       — Алло, — Усаги сдвинула панель телефона, отвечая. — Макото?       — Усаги! Господи, что с тобой стряслось? Ты заболела? — громогласно начала Юпитер. На заднем фоне раздался голосок Ами, попытавшейся одернуть подругу.       — Ну как сказать… — Усаги всерьез задумалась, как объясниться с подругой, не сдавая при этом камней, ставших первыми в лавине. — Я вчера плохо себя чувствовала. Может несварение желудка. И мама отпросила меня со школы.       — Несварение желудка? — Макото была в глубоком недоумении. — Как это? От моей пиццы?! Быть не может…       — Ну, не думаю, что от твоей пиццы. Скорее всего это пирожки — я их переела.       — Вот как, — Юпитер облегченно выдохнула. — Сейчас ты в порядке?       — Да, почти в полном.       — Мы можем зайти к тебе после уроков!       — О, это было бы здорово, — Усаги бросила осторожный взгляд на Луну, уже придирчиво склеивающей фрагменты мозаики, полученные из наблюдений за Усаги и за её матерью. — Но только как ваша затея с кристаллом Нефрита?       — Не переживай. Если всё как надо, то мы найдем его быстро. Суперкомпьютер Ами ускорит поиски. Так что мы успеем к тебе заглянуть.       — Договорились, — хмыкнула Усаги, что-то прикидывая в уме.       — Тогда до связи! Не скучай!       — Постараюсь, — Усаги коротко улыбнулась и закрыла телефон. — Что ж, Луна. У нас с тобой есть четыре, максимум пять часов, чтобы слетать на Луну.       — Ты хочешь лететь туда прямо сейчас? — кошка в шоке вскочила, осознавая, что творится явно что-то несусветное.       — А что ты предлагаешь мне делать до прихода девочек? Если есть свободное время, я не должна просто сидеть на месте и валять дурака.       «Это точно наша Усаги?» — Луну начали терзать жуткие сомнения на предмет истинности личности девушки перед ней. Вдруг это хитро замаскировавшаяся йома с тайным заданием от какой-нибудь темной королевы, и Луна собственными лапами приведет врага в руины Лунного королевства, где действительно может оказаться какой-нибудь уникальный и сильный артефакт?       — Луна, давай мы поторопимся! Пожалуйста. Мне так хочется увидеть свой родной дом, где все началось! Пожалуйста!       — Ох, Усаги, ладно… — в конце концов всегда есть меры предосторожности: Луна запросто может предложить способ пригодный только для Лунной Принцессы. — Только что ты скажешь маме?       — Не волнуйся, — Усаги медленной вымученной походкой направилась к дверям и спустилась на пролет по лестнице, жалостливо причитая: — Мамочка, мамочка, я ещё не очень хорошо себя чувствую, я посплю?       Икуко рассеянно выглянула с кухни:       — А завтрак?       Усаги сглотнула, но мужественно продолжила:       — Оставь поднос у дверей, пожалуйста. Я поем, если мне станет лучше.       — Хорошо, — Икуко кивнула и вновь скрылась на кухне, откуда доносился аромат свежеиспеченных блинчиков. Усаги положила руку на ноющий живот, который подавал сигналы, что было бы здорово поесть. Кажется, в портфеле завалялся шоколадный батончик… Можно было бы и поесть, но для девушки оказалось вдруг жизненно важным как можно быстрее оказаться на Луне. Ей нужно удостовериться в мотивах Селены, как бы странно это не звучало. Она была уверена, что сможет обрести душевный покой, оказавшись на родных землях. Ей было страшно при мысли, что вчерашние волнения и переживания вновь обрушатся на неё и погребут под собой, сломав хрупкие плечи девушки.       Луна сидела в центре комнаты, дожидаясь её. Усаги закрыла дверь комнаты на задвижку и села перед кошкой на колени, всё-таки ныряя рукой за батончиком в стоящий у кровати портфель, заботливо принесенный Икуко из прихожей, где он был вчера брошен:       — Рассказывай. Я готова.       Луна тихо вздохнула, слушая шелест обертки и спешное чавканье. Да, это Усаги. Сомневаться нелепо.       — Итак, на Луну ты можешь попасть с помощью пяти духов. Как тебе известно, у Селены могло быть только одно дитя — и это ты. Однако, поскольку она является демиургом, то до твоего рождения ей довелось сотворить пятерых духов из лунной пыли — Немею, Пандею, Месомену, Мениска и Мену*(2). Каждый из них отвечает за определенную фазу Луны, наблюдаемой с Земли. Они помогали перемещению между «мирами». Для того, чтобы особа королевской крови могла воспользоваться их услугами достаточно позвать одного из них по имени в ту фазу Луны, которая ему соответствует. Сегодня наступает полнолуние, поэтому зови Мену.       — Просто звать? Мену? — Усаги облизывала пальцы, измазанные шоколадом. — И ничего?       — Нет, конечно. Обратись сначала. Иначе ничего не получится!       — Хорошо! — Усаги встала посреди комнаты в своей мятой школьной форме, поднеся руку к золотой броши: — Лунная Вечность, преобрази!       Несколько томительных секунд, заполненных светом — и Усаги стояла посреди комнаты в своем боевом обличии. За мирное время она успела отвыкнуть от своей яркой матроски, да и крылья заставили комнату казаться тесной. Пальцы затянутые в перчатки скользнули по складочкам трехцветной юбки — черный, красный, золотой. Луна запрыгнула ей на плечи, примяв нежно розовый рукав фонариком:       — А теперь зови Мену.       — Мена! Укажи мне путь на Луну!       Воздух завибрировал, свернулся плотными тугими кольцами вокруг девушки и кошки и внезапно хлынул вверх сплошным потоком. Мир опрокинулся, тая где-то далеко внизу, и через мгновение Сейлор Мун обожгло холодом. Она плавно опустилась на ледяную серую поверхность.       Луна одобрительно мяукнула и махнула лапой:       — Вот мы и на месте. Вперед, Усаги! Там дворец.       Девушка посмотрела в указанном кошкой направлении. Воздух будто замутнился… И на пару мгновений Усаги показалось, что в метрах пятисот она видит террасу и стоящий за ней прекрасный изящный дворец, похожий на изображения Тадж-Махала, который она часто разглядывала на фотографиях в разных журналах и книгах про путешествия. Кажется, теперь ей было понятно, почему облик «Слезы на лице вечности»*(3) так завораживал её с самого детства. Однако воздух уплотнился, а потом всколыхнулся, и видение умчалось, оставив уже знакомые руины. Сейлор Мун и её верная спутница направились к Лунному дворцу, чтобы встретиться с ликами минувшего и найти отголоски будущего.       Макото ничуть не удивилась, когда на перерыве уже, к счастью, после того, как они позвонили Усаги к ним подлетел Сейя и тревожным голосом вопросил:       — Где Оданго?       — И тебе доброго дня, — фыркнула Юпитер. — Я бы хотела у тебя спросить. Ты последний, кто виделся с ней.       Ами положила руку на плечо подруги, перехватывая ход разговора:       — Она сказала, что отравилась. Её мать отпросила её на сегодня.       — Отравилась? — задумчиво протянул, подходя, Таики. Ятен шла рядом с ним, привычно закинув руки за голову. Разговор, казалось, её совершенно не интересовал. Сейя сильно побледнел, как если бы это он скормил Усаги те злополучные (по её легенде, конечно) пирожки, отвернулся к окну, упираясь руками в подоконник.       Ами твердо и испытующе смотрела на него, отслеживая каждый жест. У Макото не осталось сомнений — Меркурий не поверила оправданию Усаги и тоже активно подозревала Сейю, если не во всех смертных грехах, то по крайней мере в отсутствии подруги точно.       Таики попытался переключить её внимание, чувствуя, что Мисс Гений сейчас плотно займется его товарищем:       — Может, нам стоит всем вместе навестить Усаги? Проведать, передать домашнее задание?       — У вас же репетиция. А мы пойдем не сразу после школы — выполняем пункт плана по предупреждению опасности, — четко ответила Ами, не отводя взгляда от напряженных плеч Сейи.       — Опасности. Да, Ами, именно об этом я очень хотел с тобой поговорить, — Таики принял самый озабоченный вид. — Мне очень важно узнать, что вчера вы решили на собрании.       Он решительно взял Меркурий за локоть и отвел её в сторону. Макото рассеянно посмотрела им вслед, а Ятен отвернулась к окну. Оправившись, Юпитер дернула Сейю за рукав, тихо окрикнув:       — Эй. Ты же не хочешь заставить меня думать, что тебе нельзя доверять Усаги?       Он резко повернулся к ней. В синих глазах вспыхнуло пламя обиды и ярости, однако брюнет справился с собой и процедил сквозь стиснутые зубы:       — Думай, что хочешь. Я тебе не отчитываюсь. И запомни, я никогда не причиню ей вреда!       Макото зло прищурилась, мигом перенимая манеру поведения Рей с этим парнем:       — Слушай, красавчик, тебе крупно повезло, что голос Усаги с утра был достаточно бодр и весел. Я не поднимаю бури до поры до времени, стараясь не вешать кольцо на кольцо. Но только оступись и дай мне увидеть её слезы из-за тебя… Мы сойдемся один на один, и ты узнаешь, что такое приход бури.       Сейя нервно передернул плечами, отстранившись от девушки, и, пробурчав что-то о взбеленившихся верзилах, направился обратно в класс. Ятен повернулась к Макото с улыбкой:       — Прости его. Он сам не свой, когда с Усаги что-то происходит. Увы, пределы его джентльменства для остальных девушек в таких случаях заканчиваются.       — Да, возможно, и я погорячилась, — Макото недоуменно мотнула головой, прогоняя яростное наваждение обуревавшее её пару мгновений назад. — Однако Сейе стоит действительно вести себя осмотрительней.       — Мы приглядим за ним. Таики — замечательная нянька, если его подопечный не снабжен пропеллером, — бросила Ятен и направилась следом за товарищем, оставив Макото размышлять над этой странной аналогией.       Подозрения Юпитера были для него очень болезненны. Боже, как он ненавидел сейчас воинов в матросках! Как он ненавидел себя! Его Гелика… своими словами он стал причиной её слез. Но не Воин же сделал это с ней! Не Воин посадил её в клетку! Можно сказать, что он просто сорвал платок, укрывавший её… Но имел ли он на это право? Сейлорвоины… Статные красивые девушки, оберегавшие его Посеребренную Гелику, безукоризненно сторожили прутья клетки, чтобы никто не мог подрубить их. В чем-то даже подсознательно. Макото всегда относилась к нему вполне дружелюбно, а сегодня сорвалась от одного намёка на его причастность. Вполне возможно, что это опять-таки колдовство Селены, заговорившей каждого воина на подсознательное сохранение союза Эндимиона и Серенити.       Сейя сел за парту и уронил голову на руки — любой ценой он должен сегодня увидеться с Усаги. Получается, что скорее всего вечером он проберется к её балкону, надеясь, что она почувствует его присутствие и выглянет… хотя бы на минуту. Большего не надо.       Сказать по правде, Минако повеселило место съемок — Фусими Инари Тайся*(4) — храм богини Инари, покровительницы лис, синтоистского божества риса, промышленности и изобилия*(5). Минако в чем-то чувствовала в душе родство с этой богиней. Лисица — это состояние души, — была уверена она, представляя себя золотым юрким зверьком.       Автобус выгрузил их у отеля Принцесса Никко, конечно, совершенно европейского по внешнему и внутреннему виду, лишенного атмосферы предстоящих съемок, но роскошного и красивого, что не могло не приводить Мину в восторг. Она давно мечтала о такой поездке, и выпавший шанс кружил голову больше, чем шампанское.       Облаченная в легкий белый сарафан, с закинутой на плечо сумкой с Артемисом и держащая за вытянутую ручку чемодан, Минако рассмеялась от удовольствия, придерживая рукой шляпу, и попала под резкий порыв западного ветра. Прикосновение ветра к разгоряченной в автобусе коже прервало смех. Венера отвела с лица пряди и, не обращая внимание на бурлящий вокруг поток людей из гримеров, менеджеров и других моделей, выгружающих свои вещи и снующих туда-сюда, тихо прошептала:       — Тебя давно не было. Что задержало тебя?       Ещё один порыв встрепавший её волосы и едва не сдернувший с головы шляпу, и Венера нежно улыбнулась, запрокинув в небо голову:       — Я скучала, мой лорд Кунсайт.       … Если прикрыть глаза, то можно почувствовать легчайший поцелуй на запястье. Обещание хрупкой вечности, справленное горечью давно прощенного прошлого…        Треугольный парк в виду достаточно жаркой погоды оказался относительно пустынен. Гуляли редкие парочки, да пожилые люди грелись на солнышке. Мамочки с детьми давно разошлись по домам готовить обед. Макото и Ами прогулочным шагом направлялись к интересовавшему их месту.       — Нефрит… Я толком не расспрашивала. Почему он погиб здесь? — нарушила их молчание Макото. — Это, конечно, версия того, чего «якобы не было», но ведь ты помнишь?       — К сожалению, я так и не узнала полной картины. Её знала подруга Усаги — Нару Осака, а откровенничать с воинами в матросках она не стала, — смущенно пожала плечами Ами.       — Нару Осака — это, которая встречалась с Юмино, смешным парнем в очках? Кажется, они оба уехали учиться в Англию в прошлом году. Что связывало её с Нефритом?       — Мгм. Она была влюблена в него. Не знаю, что происходило между ними, но Нефрит защищал её. Он умер, прикрыв её от атаки йомы.       — Вот как. Проявил жертвенность? Мало похоже на генерала Темного королевства.       — Все мы так подумали. Но Нефрит на самом деле спас Нару, когда Зойсайт похитил её, думая, что она важна… И тогда тоже не колебался — принял на себя смертельный удар и умер у неё на руках. Мы были поражены, — чистосердечно призналась Ами, выуживая из памяти воспоминания.       — Это было бы мило, если бы не было столь печально, — вздохнула Макото, чуткая к чужим страданиям из-за любви.       Петляя по аллеям, они наконец вышли к крепкому старому вязу с раздвоенным стволом. У обоих воинов будто кольнуло под сердцем, как если бы здесь они ощущали разорванную ткань миров — того, что «никогда не случался» и нового, перезапущенного Серебряным Кристаллом.       — Не может быть, — тихо протянула Ами, вытягивая вперед руку и указывая на чудной бант из разлохмаченной по краям полоски оранжевой ткани, висящий на одной из нижних веток. — Такого просто не может быть.       — Что это? — шепотом спросила её Макото, переводя недоуменный взгляд с банта на подругу.       — Нару. Это кусок материи её пижамы, в которой она была в ночь гибели Нефрита. Неужели он сохранился? Но как? Она же забрала его с собой…       Ами почти благоговейно прикоснулась к банту, нежно улыбаясь. А Макото почувствовала, что будто бы падает в сосущую пустоту. Сердце болезненно забилось в груди. Образ Нару вдруг резко возник перед её глазами, а затем оплыл, слегка видоизменяя черты. — Привет! Меня зовут Нару Осака. А ты Макото Кино? — Меня зовут Каллисто*(6), госпожа. Позвольте верно служить вам.       Ярко зеленый шелк скользит под пальцами. Она красивая? Кажется, платье в груди слишком свободное. Опять напутали с мерками… Тонкие пальцы мягко приподнимают пряди волос наверх, собирая их в узел и закалывая гребнем.       — Вы прекрасны, принцесса. Вы прекрасны, — разносится ободряющий голос Каллисто под сводами замка Ио*(7).       — Лорд Нефрит… Ты видела его? — застенчиво спрашивает она её.       — О да! Он прекрасен, — серо-голубые глаза Каллисто распахиваются в восхищении, а голос становится оживленным. — Он так галантен, принцесса! Весел и добр. Все фрейлины находят большое удовольствие в его обществе.       Зеленые глаза смотрят в зеркало, придирчиво осматривая платье. Почему ей кажется, что все-таки это не то? Почему это платье наводит её на мысль, что идёт оно ей, как коню балетный костюм? Пальцы ерзают по ткани, пытаясь изменить посадку платья, но руки Каллисто останавливают её:       — Не беспокойтесь, принцесса. Вы прекрасны.       Наглые синие глаза и буйная грива каштановых кудрей. Дьявольски красив и бессердечен, вот что проносится у неё в голове, когда она видит, как он шепчет что-то на ухо одной из её придворных дам, насмешливо посмотрев на неё. Некрасива. Она так и знала. Некрасивая великанша с широкими плечами, которая просто не имеет возможности кого-либо очаровать. Каллисто ободряюще сжимает её локоть, а глашатай объявляет:       — Принцесса Юпитера, Её высочество Несару*(8)!       Фрейлины присаживаются в реверансе, а Нефрит кланяется, лишь на мгновение опустив глаза, а потом опять беззастенчиво рассматривает её. В какой-то момент девушке кажется, что его взгляд смещается к ней за спину, где стоит Каллисто, и улыбка из насмешливой становится плотоядной.       — Зачем ты это делаешь? — они сидят в беседке. Расстояние почтительное. Она и не верит, что оно когда-нибудь сократится. — Неужели не можешь остановиться?       — Сказать честно? Мне нравится, как девушки теряют от меня голову и растворяют свои истинные личности в выдуманных специально для меня. Поддаются желанию «казаться, а не быть», — он сидит напротив неё, закинув руку на спинку резной скамеечки. За пределами беседки шумит и морщится вечно грозовое небо…       — Но это же жестоко! Не смей так поступать с моими фрейлинами! Ищи добычу себе на Земле, стервятник!       — Ох, за что ты так? Я же не падальщик. А насчет Земли… Юпитерянки очень милы. Я не могу перед ними устоять…       — Я не понимаю тебя, — она отворачивается, пытаясь сдержать клокочущую ярость.       — Я тоже не всегда себя понимаю. Не знаю, чего хочу. А иногда вдруг осознаю… И мне страшно, Несси. Знаешь, почему?       Его голос проникновенный, как будто он открывает ей свою сокровенную тайну, о которой до того молчал по всему миру. Сердце сбивается с ритма, отдаваясь в ушах, а по коже бегут мурашки.       — Почему? — хрипло шепчет она.       — Потому что боюсь потерять себя в глазах своей совершенной и единственной.       Мягкие подушечки пальцев скользят по её шее, забирая пряди и выбирая из них одну. Несколько томительных ударов сердца она не двигается, но когда ощущает на шее его дыхание, испуганной ланью срывается с места, прижимаясь к колонне беседки.       — Несару, — в его голосе слышится мягкий укор. Она оборачивается, и в его улыбке ей чудится грусть.       Изломанное и обожженное тело Каллисто упреком лежит между ними. Несару стискивает кулаки — такова цена преданности её подруги: влетела между ними, закрывая Нефрита от верного удара её молнии. Лицо Нефрита дикое, искаженное как у бешеного зверя. Это совершенно не тот человек, которого она помнит. Того насмешливого, искрящегося умом и жизнелюбием юношу смяла и перемолола черная сила Металлии, и только это сейчас дает девушке силу сражаться.       «Несару».       — Удар молниеносного дракона!       Ненависть из когда-то нежных синих глаз была последним осмысленным отблеском, который она видит в Нефрите.       Пальцы Макото уверенно зарылись в удивительно мягкую землю у корней вяза прямо под ветвью, отмеченной бантом, и нащупали продолговатый предмет. Девушка вытянула его на поверхность — на её ладони покоился бледно-зеленый кристалл Нефрита. Теория оказалась верна, по крайней мере, в этом Джедайт их не обманул. Ами с удивлением смотрела на свою подругу:       — Макото, все хорошо?       — Да, Ами. Просто я знала его. Он был похож на моего семпая, который разбил мне сердце, — тихо прошептала Юпитер, не сводя глаз с кристалла.       Спускаясь по трапу, Мичиру ладонью заслонила от солнца глаза. Солнечные очки она, к сожалению, сняла и убрала в сумку ещё в самолете. Что ж, достанет на паспортном контроле. Харука спускалась следом размашистым мужским шагом — того и гляди наступит на пятки. Мичиру рада была вновь очутиться в Токио. Среди прочих прибывших Air France в аэропорт Нарита было много европейцев-туристов, бурно обсуждавших, куда они направятся в первую очередь.       — Нас встречают, — это был не вопрос, а констатация факта. Харука фыркнула в ответ, поскольку находила нелепым сомневаться в способностях Сецуны.       — Могла бы быть и серьезнее, — Мичиру закатила глаза. — Море-то волнуется.       — Да-да, я тоже чувствую приближение урагана, — Харука залихватски улыбнулась и взяла её за руку. Сейчас в ней ощущалась чуть ли не мужская мощь, и Мичиру захотелось вдруг прижаться к её плечу и замереть здесь, посреди нагретого солнцем поля аэропорта, вдыхая аромат её парфюма.       — Вот именно с таким подходом с ней мы и справимся, — рассмеялась она в ответ, поддавшись искушению и прижавшись на мгновение лбом к плечу своей соратницы.       — А как иначе? Идем, Сецуна, конечно, умеет ждать, но вот я бы хотела ускорить встречу.