Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      Когда она в первый раз побывала на Луне, то запомнила только наваленные друг на друга колонны и рассыпанную по ним пыль прошлых веков, к которой её нос при неудачном перемещении от великодушного Кунсайта проявил особое внимание. И ещё миниатюрную фею — отражение её мамы, королевы Селены, которая спустилась к ним откуда-то сверху золотистым лучом, сообщив, что это она пробудила ото сна Луну и Артемиса и всё время наблюдала за ними. Наблюдает ли сейчас?       В последний раз свою мать принцесса Серенити видела, когда приобрела новую брошь — Кристальную звезду*(1). Луна после событий в Темном королевстве рассказала ей, что Селена, прежде чем раствориться в глубинах мироздания, создала на резервном компьютере Серебряного Тысячелетия свою своеобразную копию. Можно ли считать, что она, как настойчивый и расчетливый гроссмейстер, следит за разыгрываемой ей партией, выжидая какого-то определенного момента?       Что-то хрустнуло под ногами. Сейлор Мун увидела под сапогом кусок стекла точно такого же насыщенного цвета морской волны, какой был у жуткого демона Хрустальной туфельки, с подачи Каоринайт поднесенной ничего не ведающим Мамору*(2).       — Это останки стражей, — тихо сказала Луна в ответ на её невысказанный вопрос. — Королева создавала из хрусталя защитников стен.       Они подошли к обрушенному зданию основного дворца и вступили под останки свода.       — Так, что тебя интересует? — в голосе кошки слышался тревожный интерес.       — Думаю, что, в первую очередь, моя мать… Луна, где здесь резервный компьютер?       — Мгм, раз Селена ещё не явилась нам, то боюсь энергии у неё осталось очень мало. Ты уверена, что хочешь попытаться увидеться с ней? Вдруг она безвозвратно исчезнет во время разговора?       — Ты предлагаешь дождаться, пока она исчезнет и без того, чтобы я попыталась увидеть её? — Усаги не хотела этого, но вопрос прозвучал резко.       — А ты уверена, что сейчас именно тот момент, когда ты бы хотела с ней увидеться? — продолжала упорствовать её наперсница.       — Да, Луна, и более того…       Кошка остановилась, уловив эти особые интонации в голосе Усаги.       — Когда мы увидимся, я бы хотела поговорить с ней наедине. Пожалуйста.       Луна озадаченно почесала лапой за ухом, но кивнула — у неё была пара мест в Лунном дворце, где она могла занять себя во время разговора Серенити и Селены. Конечно, она находила это странным: ей не нравилось то, что у Усаги вдруг появились секреты, особенно сейчас, когда есть знаки прихода нового врага, но каждый имеет право на секреты… Ведь не собирается она сейчас рассказывать Усаги, что генералы Темного королевства были когда-то сужеными и возлюбленными её подруг? Луна тяжко вздохнула, показывая своей хозяйке очередной проем в покореженной стене, чем вызывала её заинтересованный взгляд, но больше она ничего не сказала.       Найти печать, открывавшую путь на цокольный этаж дворца, где дремал резервный компьютер, было нелегко. Память Луны петляла по воспоминаниям, выдавая груду совершенно ненужной информации. Она даже начала своеобразную экскурсию, упомянув на волне эмоций Великого Хонсу*(3), по чьим планам и был спроектирован Лунный дворец.       — Хонсу? Кто это такой? И почему «Великий»? — заинтересовалась Усаги.       Луна замялась, не зная, что и ответить, но затем решилась:       — Это твой отец. Правитель Луны, повелитель нитей Системы. Правдолюбивый Хонсу. Долгая эпоха была его правлением.       — Мой отец? Но почему я никогда о нем ранее не слышала?       — Он ушел, когда ты была ещё ребенком. Тебе не было и десяти лет. Хаос поднял голову, и случилась страшная битва в Звездном Котле Галактики*(4). Великий Хонсу сразил Хаос, но его звездное семя осталось в том же котле навеки. Он утратил свой воплощенный облик и фактически растворился в Котле. Твоя мать горько оплакивала эту утрату, но вынуждена была принять бремя защиты Луны и Земли на себя.       — Звёздный Котел Галактики… — тихо повторила Усаги. — Где это?       — Очень-очень далеко отсюда. Это место, где рождаются звезды, — столь же тихо отозвалась Луна.       — То есть мой отец умер?       — Я бы не сказала так. Смерть в Котле для подобного Хонсу почти невозможна. Но вероятней всего он пребудет там вечно.       Какое-то время они молчали, но когда впереди мелькнула чудом уцелевшая дверь Молитвенного Зала, Усаги вдруг сказала:       — Знаешь, Луна, мне порой так дивно и страшно… Ведь моя прошлая жизнь — это столько деталей и мгновений. Она напоминает мне огромный айсберг, при столкновении с которым корабль — моя текущая личность — может пойти ко дну.       — Тогда странно, что ты решаешь так рискнуть, идя фактически на прямое столкновение, — хмыкнула Луна, подходя к расписанной древними письменами двери в Молитвенный Зал. — И ты, к слову, зря беспокоилась. Проход к резервному компьютеру находится здесь, а это место может посещать только Королева Луны или её наследница в зените своих сил. Так что я буду ждать тебя здесь. Будь осторожна. Лунная техника, к счастью, крепка, так что надеюсь, что даже с твоими удивительными способностями она не сломается.       Усаги возмущенно фыркнула, а затем робко замерла у самой двери, не решаясь прикоснуться.       — Не бойся. Здесь ничего не может навредить тебе. Прислушайся к своим эмоциям, — подбодрила её Луна. Девушка осторожно взялась за резную ручку, ожидая, что дверь будет закрыта. Однако та с легкостью распахнулась, буквально завлекая её внутрь. Сейлор Мун испуганно охнула, но проход уже захлопнулся и пути назад не было.       — А обратно как? Луна! Луна! Как я попаду назад? — она настойчиво застучала по двери, надеясь, что кошка слышит её. Ответом была тишина. Усаги глубоко вдохнула и постаралась успокоиться — действительно, она на Луне, что может причинить ей вред?       Девушка оглянулась, рассматривая помещение где оказалась. Зала была бы просторной, если бы в центре неё не возвышался широкий хрустальный ствол башни, уходящей вверх и втекающей в потолок, где она имела уже облицованное камнем продолжение.       Усаги какое-то время ошарашено хлопала глазами, пытаясь осознать всю эту конструкцию. По всей видимости это было основание одной из главных башен дворца. Как они видели с Луной издали, верхняя часть башни была разрушена, а вот нижняя сохранилась, удержав и часть магии, создавшей её когда-то. В двадцати шагах впереди был странный круг, похожий на тот, на который в первый визит перерожденных воинов на Луну спустилась снаружи проекция Селены. Усаги, цокая каблуками по мраморным плитам, решительно направилась прямо к этому кругу. Символы прочитать не удалось, но это не сильно её волновало:       — Ничто не причинит мне здесь вреда.       Звонко сказав это, она шагнула в круг, касаясь по наитию хрустального столпа башни прямо перед ней. Пол задрожал, и круг, оказавшийся платформой, стал медленно опускаться вниз. Холод накатил спонтанной волной, вызывая дрожь по всему телу, хотя по идее должен был быть ощутим ещё в момент прибытия… Сумрачная, подземная зала, куда опустила Сейлор Мун платформа, оказалась огромной, как если бы была рассчитана на пребывание в ней великанов.       «Возможно, — вспоминая мифы, подумала Усаги, — так и было».       Стены залы были серо-голубые, покрытые светящимися бледно-зеленым светом вензелями. Посередине стояло скопление огромных параллелепипедов и цилиндров, пытавшихся выглядеть как единое целое. Наследница Луны вышла из круга и направилась к этим странным предметам, предполагая, что это и есть резервный компьютер.       При более близком рассмотрении выяснилось, что на нескольких горизонтально поставленных параллелепипедах находились большие отшлифованные пластины хрусталя, выполнявшие, видимо, роль экранов. Усаги прикоснулась к ним, смахивая вековую пыль, и конструкция завибрировала, наполняясь вдруг жизнью. Хрусталь осветился серебристым светом, и на экранах, которых вдруг оказалось куда больше, чем привиделось девушке в первые минуты, появилось удивленное лицо Селены.       — Серинити-нити-нити? — эхом разнеслось по зале. — Ты пришла-шла-шла?       Затем экраны, начиная с крайних, стали стремительно гаснуть по направлению к центру, пока весь механизм опять не погрузился во тьму, и когда Усаги разочарованно вздохнула, думая, что это всё, из-за механизма вышла миниатюрная Селена. Она приветственно склонила голову, и её золотые сережки капельки, украшенные бусинками, качнулись, а светло-фиолетовые глаза с теплом и нежностью рассматривали Серенити, заставив её смутиться от такого пристального внимания.       — Я ждала тебя, дочь моя. Знала, что ты придешь, но с чем и когда не ведала, — певуче произнесла женщина, протягивая навстречу Сейлор Мун руки.       — Здравствуйте, королева Селена, — щеки Усаги зарделись. — Простите за вторжение.       — Какие глупости! Здесь твой родной дом! Конечно, сейчас это руины, и предлагать тебе это, как наследие… Но всё же. Я рада, что ты пришла. И зови меня «мама». Церемониал излишен. Тем более, что мы вдвоем.       Королева взмахнула своими прозрачными крыльями, взлетела и сделала круг вокруг Усаги, чтобы рассмотреть её со всех сторон. Девушка неловко переступала с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Ей казалось, что Селена найдёт её всё же не самым грациозным воплощением принцессы Серенити и обязательно это озвучит. Но королева только ободряюще улыбнулась ей и села на один из горизонтальных блоков, который располагался достаточно высоко, чтобы их глаза оказались на одном уровне.       — Мама, я… — у Серенити пересохло во рту, а слова подбирались с трудом. — Пришла увидеться с тобой, чтобы узнать о прошлом подробнее.       — О прошлом? Что ты хочешь узнать, родная? — ласково спросила женщина, пропуская между пальцами пряди сиреневых волос.       — Скажи, что бы я не спросила тебя, ты ответишь мне честно? Это будет истиной?       Селена растерялась, склонив голову на бок, сережки зазвенели, как будто бы рассмеялись…       — Милая, ты же знаешь, что я не совсем Селена? Только то, что от неё осталось. Хрупкая тень. Резервная копия. Я здесь, чтобы давать тебе любые знания о прошлом и твоих способностях в полном затребованном объеме. Так что ты можешь верить всему, что я тебе сообщу. Это будет полностью идентично знаниям живой меня о том, что тебя интересует. Будем надеяться, что я не заблуждалась, а знала, если не всё, то почти всё.       — Что связывало тебя с Эолом? — Усаги побоялась идти в лобовую. Решила, что стоит начать издалека, но то, как помрачнела Селена подсказало ей, что путь был выбран не самый изящный.       — Значит ты уже знаешь… Что ж, я всегда осознавала, что настанет день, когда ты придешь ко мне с этим вопросом. Разговор будет не из легких… Доченька, я хочу, чтобы ты всегда помнила — я любила тебя и люблю. То, что произошло, стало роком для нашего королевства.       Серенити опустила голову, чувствуя, как оживают и бурлят её страхи и сомнения. Начало ответа ей совсем не понравилось. Между тем Селена продолжала:       — Когда-то тысячи тысяч лет назад наши Звёздные семена набрались достаточной мощи в Галактическом Котле, вышли из него и отправились сюда. Семена облеклись в плоть, став мною и твоим отцом, которого ты, увы, не помнишь — Хонсу. Мы нашли Луну достаточно благодатной почвой для наших сил и основали Королевство. Только Свет всегда отбрасывает Тень. Напитавшись нашей силой, в час Солнечного Затмения Луна закрыла для Земли солнце и опустила чёрную тень, в складках которой затерялось Зло. Невольно мы «подарили» планете, на спутнике которой обрели приют, страшное чудовище — Металлию, настойчиво вмешивающееся во внутренние дела планеты, пробудившее и других тёмных созданий, издавна дремавших в недрах Земли. Эол вступил в активную борьбу с этими монстрами, одолевая одного за другим, не зная, что послужило причиной их пробуждения. Время текло. Хонсу неоднократно пытался найти «сбежавшую тень Луны», совершая вылазку за вылазкой на Землю. Он был очень силен, твой отец. Могучий воин. Но однажды он попал в ловушку Властелина Пауков — хитрой и крайне коварной твари.       — Властелина Пауков? — растерянно выпалила Усаги, совершенно не ожидавшая получить в этой истории ответ о природе грядущего врага.       — Иначе называемого Скрут. Это ужасное создание… Зияющая рана бытия, сплошная боль и мука. И самое страшное, что сила Серебряного Кристалла бессильна против него, поскольку он создание Земли. Порождение родной для неё тьмы. Но и Золотой Кристалл не способен с ним справиться. Единственный способ борьбы с ним, который практиковали на Земле — рукопашный бой, дикая схватка, вероятность гибели в которой очень высока. Конечно, силовые атаки наших воинов также действенны — молнии Юпитера, огонь Марса, воды Меркурия, цепи Венеры, но твои бы чары, доченька, были полностью бессильны. Хонсу не знал о том, поэтому, попытавшись зажечь свет Неферхотепа*(5), потерял несколько мгновений и попал под удар Скрута, подкравшегося к нему в этой вспышке и вонзившего жало в зазор между пластинами доспехов, под его ребра.       На лице Селены не отобразилось никаких эмоций, она была всё так же спокойна и сосредоточена:       — Скрут по своему обыкновению не стал убивать его сразу, а лишь обездвижил. Он опутал его тело паутиной, намереваясь позднее обескровить и осушить. Но по счастливому стечению обстоятельств Эол предпринял в этот день вылазку с тем, чтобы уничтожить чудовище, которое уже несколько лет терроризировало округу. Он отбил у Скрута его добычу и прогнал вглубь леса.       — Ты сказала несколько лет… То есть Скрут пришел в эти земли откуда-то?       — С натяжкой можно сказать и так. Как я уже говорила, Скрут — рана. Он возникает из-за чудовищной боли, причиненной миру и людям. Мы с Хонсу пытались разведать природу этого чудовища, но даже Эол не мог нам рассказать, откуда он появился.       Дав краткое пояснение, королева встрепенулась:       — Прости, я веду столь длинный рассказ, а так и не предложила присесть.       Селена взмахнула рукой, и из пола поднялся небольшой цилиндр, изображавший подобие табурета. Усаги на плохо слушавшихся её ногах подошла к нему и села, а королева спросила:       — Что ты знаешь о Предназначении, доченька?       — О Предназначении? — Серенити растерянно повела плечами, размышляя над этим словом. — Кажется, что я вряд ли понимаю его значение до конца. Когда Мамору утратил память о том, что он мой возлюбленный, я повисла на нем якорем и не отступалась, пока он не вспомнил. Потому что нам было предначертано быть вместе… А я и помыслить не могла, что рядом с ним мог быть кто-то другой. Ведь он — Эндимион, а я — Серенити. Мне казалось, что для нас естественно быть вместе.       Селена грустно рассмеялась:       — Естественно. Вот что есть Предназначение — нечто предначертанное свыше и естественное настолько, что ты не можешь помыслить без этого мир. Мы — лунные жители — испокон веков верили в Предназначение. Верили, что есть предназначенные друг другу, предназначенные определенным мирам, предназначенные совершить нечто великое. И твой отец верил… Когда Эол освободил его, он выразил свою глубокую благодарность и признательность. Король Элизиона давно наблюдал за активностью Луны и искал встречи с её жителями. Он изъявил желание наладить дипломатические связи. Когда же Хонсу, по установленному обычаю старины, спросил, чем он может воздать своему спасителю, Эол попросил у него дара для своего сына — маленького зубастого земного волчонка. Король любил чудить, а потому попросил Хонсу отдать первого, кто в его присутствии заплачет о чужой беде в разгар веселого пира. «Мой сын — кремень внутри и снаружи. Ему нужен будет добрый друг из Вашего Серебряного Королевства, кто научит его видеть мир иначе. Если это будет парень — то станет ему другом и соратником, если девушка — станет его нареченной». Вернувшись, Хонсу рассказал мне всё, и мы стали ждать шумного пира, сомневаясь, что сможем найти награду для Эола.       Сердце Усаги забилось так быстро и сильно, будто хотело покинуть грудную клетку. Девушка прижала ладонь к нему, стараясь успокоить.       — Тебе в ту пору было уже два года. Мы праздновали твой день рождения, когда в разгар весёлого пира, играя с друзьями, ты вдруг примчалась к нам в слезах, протягивая сжатого в ладонях птенца птицы-серебрянки. Он выпал из гнезда и сломал лапку. Хонсу был потрясен. Предназначение неотвратимо звало его устами дочери. Он встретился с Эолом и сообщил, какова будет награда. Король Элизиона был потрясен и признался, что и не думал ничего подобного, а скорее даже пошутил. Смущенный, он попросил Хонсу забыть об этом и в знак благодарности просто оказать поддержку против активизировавшихся монстров. Хонсу сказал мне тогда, что мы не должны пренебрегать предназначением, а также спросил, что думаю я — должен ли он признаться Эолу в том, что виной напряженной обстановке на Земле стала упущенная тень Луны? Мы долго сомневались, и в конце концов, Хонсу решился на разговор. Эол был в ярости, но сдержался и предложил совместными усилиями одолеть врага. Между тем Металлия продолжала таиться в недрах Земли, выбрав себе убежище на Южном Полюсе.       Селена на несколько мгновений замолчала, будто припоминая что-то. На её лбу возникла болезненная складка, и она, будто через силу, продолжила:       — Прошло какое-то время, и твой отец покинул меня ради сражения с Хаосом. Оставшись одна, я была вынуждена полагаться на Эола в большей степени относительно сражений с силами тьмы. Однажды, когда я была в Молитвенном Зале, мне пришло видение о гибели Золотого и Серебряного королевства. И тогда шутка Земного короля с Предназначением открылась мне совсем в ином свете… Был только один шанс избежать всеобщей гибели — Хрустальное королевство, симбиоз Золотого и Серебряного. Я рассказала Эолу, что нам предначертано пасть, но мы можем обрести будущее в наших детях — в тебе, дочь моя, и в его сыне. Мы заключили договор, по которому Эндимиону, принцу Земли, был обещан свет Луны — Серенити. Серебряный Кристалл, пройдя сквозь призму сил Золотого, должен был способен вернуть тень Лунного Затмения туда, откуда она вышла.       Селена махнула рукой в сторону одного из экранов, на котором алым цветом вспыхнули буквы договора. На Усаги будто пламенем ада повеяло от этих букв. Она, нервно сглотнув, спросила:       — Мама, то, что ты сейчас мне рассказала, — это правда?       — Да, доченька, я говорю тебе всё как помню, — сережки вновь качнулись с тихим звоном. — Понимаю, что это несколько меняет твой взгляд на прошлое…       — Несколько? — глухо повторила девушка, вставая с цилиндра. — То есть ты определила мою судьбу за меня? Решила, что я должна быть связана с Эндимионом, чтобы уничтожить Металлию и создать Хрустальное королевство?       — Девочка моя, — Селена отчаянно замотала головой, сережки, как будто рыдали навзрыд. — Прости. Мне действительно очень жаль, что так случилось. Но иного выхода я не увидела! Тем более, что был перст Предназначения… Я думала, что он — твоя судьба! Более того, верила в это!       — Или просто убедила себя в этом? — в глазах защипало, и Лунная принцесса отчаянно заморгала. — Как я могу знать теперь, где истина, а где самовнушение?       Она глубоко вдохнула, выдохнула, а затем спросила:       — Скажи, ты заколдовывала меня?       — Что? — Селена явно не ожидала такого вопроса. — Заколдовывала?       — Сейя сказал, что моя помолвка с Эндимионом — это спланированная политическая партия. Неужели он прав?       — Сейя? — недоумевала Селена. — Кто такой Сейя? А, да… Я видела это имя в последнем загруженном Луной рапорте, но родная…       — Ты знаешь его, как Воина с Кинмоку, которому ты отказала в праве быть со мной, — распаленная своими подозрениями и горечью давнего предательства (иных слов девушка не могла подобрать сейчас для этого откровения) Серенити выпалила это на одном дыхании.       — Воин с Кинмоку? — Селена даже вспорхнула со своего места, стрелой бросаясь к Усаги и зависая буквально в паре шагов от неё. — Нет! Не смей даже…       Она вдруг вся вспыхнула, зарябила и погасла. Угас и монитор компьютера, отображавший договор с Эолом. Усаги растерянно смотрела на весь громоздкий механизм, поглотивший сейчас тень её матери. «Вдруг она безвозвратно исчезнет во время разговора?» — вспомнился ей вопрос Луны. Неужели обида высказанных слов повиснет между ними навсегда?       — Не волнуйся, — раздался внезапно голос из дальнего темного угла зала, сопровождаемый гулкими шагами, приближавшимися к девушке. — Это не навсегда.       — Ничто не причинит мне здесь вреда. Ничто не причинит мне здесь вреда, — сухими губами беззвучно произносила девушка, пока некто надвигался на неё из тьмы зала.       — Привет, — бархатно-низкий голос раздался почти над ухом. Усаги с трудом повернула голову на одеревеневшей шее, чтобы увидеть перед собой странного высокого бледного мужчину. У него было треугольное лицо с зелёными глазами с вертикальным зрачком, обрамленное длинными черными волосами, спускавшимися смоляными прядями на зелёное свободное одеяние, в которое он был облачен.       — Папа? — озадаченно спросила Серенити, растерянно глядя на сжатый в правой руке незнакомца перевитый змеями посох       Мужчина сухо рассмеялся:       — Нет, милая, не думаю. Вернее, нет, конечно, нет! Разве что в далеких несбыточных мечтах.       Сказал и расстроено добавил:       — Прости, ляпнул бестактность. Я — Асклепий, друг твоей матери.       — Асклепий из созвездия Змееносца? — спросила Усаги, вспоминая рассказ Сейи.       — Ты слышала обо мне раньше? — удивился мужчина, обходя девушку полукругом и останавливаясь перед механизмом резервного Лунного компьютера. — Селена сказала тебе?       — Нет, — помотала головой Усаги.       — Тогда откуда ты знаешь меня?       — Просто слышала, — уклончиво ответила Серенити, чувствуя запоздалую неловкость от осознания, что вероятней всего этот мужчина стал свидетелем её разговора с Селеной. — Что вы здесь делаете? Мне сказали, что сюда не может войти никто, кроме Королевы и её наследницы.       — Если только нет особого разрешения от Королевы, — мягко улыбнулся Асклепий. — Видишь ли, я, не побоюсь этого слова, — её лучший друг. И хочу отметить, что зря ты так Селене сказала…       — Вот уж не ваше дело! — вспылила Усаги, но затем стушевалась. — Я больше не увижу её? Луна говорила мне, что у резервной копии осталось мало сил.       — Вздор какой! Пара лунных циклов, и вы сможете продолжить беседу. Правда, компьютер сделал всего одно резервное сохранение — в момент демонстрации договора, так что придется немного повторить, если ты захочешь провести всё в том же ключе.       Усаги стало вдруг по-особому жутко, когда Асклепий подчеркнул неживую природу той Селены, с которой она только что вела беседу. Мужчина будто почувствовал её настроение и подарил очередную улыбку тонкими, почти бесцветными губами.       — Зачем она дала вам разрешение ходить здесь? — спросила девушка своего нежданного собеседника. — Чтобы вы писали протоколы нашим с ней беседам?       — Пф, упаси меня Великий Хонсу! Очень мне нужны все эти политические перипетии. Я по своей профессии целитель, поэтому меня Селена уполномочила следить за твоим здоровьем.       Он придирчиво осмотрел девушку и отметил:       — Кстати, для визита на Луну у тебя очень уж коротковатое облачение. Легко себе отморозить что-нибудь. Долго ещё планируешь тут находиться?       Серенити покраснела до корней волос.       — Ты всерьез сражаешься в этом одеянии? Нет, честно, не понимаю. Почему Селена это допустила? Конечно, удобно двигать ногами — пинать, колотить противника, да и отвлекающий маневр однако…       — Вам и мое душевное здоровье поручили? — сердито спросила его Усаги, нервно одергивая юбку, длина которой вдруг действительно стала причинять ощутимый дискомфорт. — Специально сейчас мне все это говорите, чтобы я отвлеклась от темы разговора с матерью?       — Люблю умных девочек, — прищелкнул языком Асклепий. — Надеюсь, что могу со спокойной совестью дать тебе уйти и поверить, что ты не сотворишь того, о чем потом горько пожалеешь.       — Не лезете в политику, да? — хмыкнула Усаги, прикидывая расстояние до опустившего её вниз круга-платформы. Общество этого человека стало её тяготить. Хотелось оказаться наедине со своими мыслями и разложить все по полочкам, если представится такая возможность.       — Не лезу. Но прошу — не думай о Селене плохо. Долг — тяжкая ноша, а поступаться любовью ради него — вдвойне тяжкий груз.       Усаги с деланным равнодушием пожала плечами, разворачиваясь по направлению к платформе. Сделав несколько шагов, она не удержалась и спросила:       — Вы ведь любили мою мать?       Асклепий тихо рассмеялся:       — Ты не такая уж и наивная, как кажется. Да, я любил твою мать. Встретил её на каких-то пару мгновений вечности позже, чем твой отец, что не помешало мне полюбить её до безумия.       — Вот как. Она приняла вашу любовь?       — Не в том смысле, как ты думаешь, Серенити. Она была мне очень добрым другом, а я стал ей опорой, когда Хонсу был вынужден покинуть её.       Усаги едва сдержала дрожь, а затем вступила на круг.       — И ещё кое-что, — крикнул ей вслед Асклепий. — Не забывай, что ты почти не помнишь свою мать! А именно своей памяти о ней ты и можешь доверять более всего! Будь осторожна, слушая других!       Последние слова поглотил мрамор пола Молитвенного Зала. Серенити на плохо гнущихся ногах направилась к выходу из Залы, мягко толкнула дверь, которая мгновенно отворилась выпуская наружу. Луна сидела у самой двери, терпеливо ожидая её. Видимо, успела уже посетить свои тайные местечки в развалинах дворца. На шее кошки поблескивала тонкая цепочка медальона из лунного камня с монограммой «С». Усаги ощутила болезненный укол в сердце, но постаралась взять себя в руки — сейчас главное вернуться на Землю.       Не говоря ни слова, девушка взяла кошку на руки и направилась к выходу из развалин дворца. Только выйдя с территории дворца, она воскликнула:       — Мена, верни нас на Землю!       — Мамору, я не понимаю твоей спешки, — Кагеру Чиба нарочито медленно размешивал в чашке чая с молоком свои две ложки сахара. — В конце концов, мы давно с тобой не виделись. Да и ты мне так и не рассказал, где пропадал полгода… Все подозревали теракт. И если честно, то я боялся больше никогда не увидеть тебя. Мне поздно сообщили о том, что ты так и не появился в университете — только спустя две недели, и каков же был мой испуг, когда я выяснил, что ты вылетел в Америку как раз на том проклятом самолете, из-за которого поднялась такая шумиха по всем каналам!       Мамору тяжело вздохнул. К сожалению, он понятия не имел, как объяснить своё исчезновение дяде, кроме как обнаружение самого себя где-то на окраинах Токио с частичной амнезией (что он, собственно говоря, и сделал, когда оказался снова в человеческом облике, вспомнив о своем единственном родном человеке, который мог его искать). А дядя ведь даже экстрасенса с мировой известностью к его поискам подключил…       — Да-да, амнезия, — закивал Кагеру, будто угадав его мысли. — Но вдруг ты все-таки что-то вспомнил? Тебе не хотелось шумихи из-за своего возвращения, поэтому дело так и осталось закрытым. Но я бы дорого отдал за то, чтобы узнать, что же с тобой тогда приключилось.       — Ты вызвал меня ради этого? — Мамору тяжело вздохнул — с его точки зрения такой повод для разговора совершенно не оправдывал разлуки с Усаги.       — Ох, Мамору, как ты можешь так думать? — возмутился Кагеру, насколько мог оценить юноша, вполне искренне. — Просто представь мою тоску и грусть, когда я понял, что единственный родной мне человек исчез, и никто даже не думал задаться вопросом, что с ним случилось? Разве у тебя нет близких друзей, кто поддерживал бы с тобой связь и кому ты бы обязательно позвонил по прилету? Кто бы забеспокоился, как и я?       Юноша растерялся, не зная, что он может сказать на это. Единственной, кому он обещал дать знать о своем приезде в Америку, была сверхделикатная Усаги, которая обещала проводить его с улыбкой и думала, что он просто занят и у него нет времени, чтобы написать ей. С одной стороны, его очень трогало, что Усаги так сильно ценила его интересы, но с другой стороны, ему было болезненно думать, что она могла вообразить, будто какая-то там учеба и обустройство в Америке оказались ему важнее, чем связь с ней.       — Ладно, вижу, что тебе эта тема не по душе, — выдохнул Кагеру. — Мамору, ты большой мальчик, и давно уже затребовал от меня предоставить тебе полную самостоятельность. Мы всегда связывались от времени ко времени, в твою жизнь я не вмешивался, агентов-наблюдателей на хвост не сажал… В общем, был идеальным дядей. Но то, что мы редко видимся, вовсе не означает, что мне безразлична твоя судьба.       — Я знаю это, дядя, и очень благодарен тебе, — Мамору ободряюще улыбнулся мужчине, на лбу которого заметил тревожные морщины. Самым большим страхом бездетного Кагеру Чиба было остаться в мире одному, сухой веткой, у которой никогда не будет зеленых листков. Сын его безвременно погибшего старшего брата был для него таким листком, который со временем чудесами природы должен был трансформироваться в очередную веточку, у которой будут листки…       — Так вот, я планирую в ближайшие два года выпестовать тебя на пост директора одного из филиалов нашей компании. У тебя в принципе есть выбор, где ты хочешь начать. Я бы посоветовал тебе Осаку. Там достаточно спокойно и объемы не такие большие. Чувствую, что Японию ты не очень хочешь покидать.       — Осака? — Мамору растерялся. Для него планы дяди никогда не были секретом — рано или поздно наследие Чиба должно было настичь его, хотя он надеялся улизнуть к тому времени в интерны и получить хотя бы немного врачебной практики. — Но дядя, дело в том, что у меня есть…       — Невеста? — с любопытной улыбкой продолжил за него Кагеру, приходя в сдержанный восторг от своего предположения и румянца, вспыхнувшего на щеках племянника.       — Да, невеста, — Мамору не смог этого отрицать. — И она очень ждет моего скорого возвращения. Я не могу покинуть её надолго. Особенно после этой страшной историей с моей попыткой уехать на учебу в Америку.       Кагеру кивнул:       — И когда вы планируете пожениться?       — Думаю, что после окончания ею школы. Она — старшеклассница.       — Наверное, очень мила, — Кагеру положил голову на сложенные замком руки. — Познакомишь нас?       — С удовольствием, — механически ответил Мамору, раздумывая про себя о предложении дяди. Сколько времени он себя помнил, ему всегда хотелось быть врачом, но перспективы, открываемые Кагеру, были очень заманчивы: Усаги ни в чем бы не нуждалась. У него не было оснований отказывать. Третье тысячелетие далеко, а жизнь во втором должна идти своим чередом… Но самое главное для него — избежать разлуки с Усаги. Остальное не волновало.       — Вот и славно, когда у тебя самолет? Я уже соскучился по Токио. Думаю, что сейчас у меня нет важных дел здесь.       Вот теперь Мамору не мог быть уверен, что его больше ничего, кроме Усаги, не волнует.       Усаги едва успела по прибытию развоплотиться и переодеться в бежевую кофточку с оранжевым сарафаном. Она натягивала носки, когда в дверь постучала Икуко, чтобы сообщить о приходе Макото и Ами. Подруги едва скрывали своё возбуждение по поводу первой находки. Усаги нашла в себе силы ободряюще улыбаться и имитировать к этому интерес. Сейчас внутри она чувствовала разрастающуюся пустыню, которую силилась стянуть по краям яркими нитями своей привязанности к девочкам.       По настороженным взглядам Ами и Макото, когда они аккуратно расспросили её о самочувствии, девушка поняла, что скорее всего они в курсе, что отравление было выдумкой, но рассказывать им правду она пока не собиралась. Ей самой ещё слишком малопонятно была происходящее, чтобы делиться этим с подругами.       Девочки посетовали на отсутствие Рей, которую не отпустил от храма дедушка, но в глубине души Усаги была этому очень рада. Прозорливость Рей была бы для неё сейчас равносильна кинжалу в недавно нанесенную рану. Договорившись выбраться после школы на поиски входа в Темное королевство, существование которого в этом мире Луна подвергала сомнениям, девушки расстались. Предварительно Ами не забыла вручить Усаги копии конспектов и домашнее задание. Так что остаток дня златовласая провела, погруженная в цифры, грамматику английского, основы генетики и историю Японии. Не особо, конечно, хотелось, да и мысли все время возвращались к лунной пыли, стелившейся на поверхности её далекой родины, просачивавшейся в самую душу и беспощадно крошащей её самосознание. Но, как грозно отметила Икуко после ухода девочек, школу на завтра никто не отменял.       Луна тактично не расспрашивала девушку о разговоре с Селеной, но Усаги подмечала по её глазам, что она едва сдерживает любопытство и не на шутку беспокоится за неё.       Ближе к девяти после ужина, вкуса которого Усаги не ощутила, позвонил Мамору. Она какое-то время медлила, глядя на сверкающий экран телефона. Её раздирали противоречивые чувства: с одной стороны сердце рвалось к возлюбленному и жаждало его услышать, но с другой стороны, сейчас ей не хотелось слышать никого, потому что она нечто, что даже не знает самое себя… Вдруг мелькнул образ, что она стоит, босоногая, посреди снежного поля. И всё, что есть — это цепочка появляющихся от её шагов следов, а вот откуда она на этом поле…       — Добрый вечер, Мамо-чан, — Усаги, наконец, нашла в себе силы взять телефон.       — Добрый вечер, Усако, — его голос звучал нежно, мягко, обволакивающе, поэтому на какие-то мгновения девушка даже забыла обо всём, кроме обладателя этого голоса. — Готовишься ко сну?       — Ещё нет, — коротко вздохнула она. — Доделываю домашнее задание.       Мамору коротко рассмеялся:       — Есть затруднения?       — Нет. У меня есть конспекты Ами с её пояснениями, так что все в порядке. Ты уже в аэропорту?       — Да. Жду рейса. Через четыре часа буду в Токио. Чуть позднее, чем вечер получается, но всё же…       — Это так здорово, Мамо-чан! Я ужасно по тебе соскучилась, — тонкие пальцы стиснули материю сарафана. Он жив, с ним все в порядке, и скоро он снова будет в Токио.       — Я тоже соскучился по тебе, зайченыш. Как сегодняшнее ваше военное собрание?       — Не называй так наши с девочками встречи! Мне кажется, что ты над нами потешаешься!       — Хорошо, не буду, — Усаги почувствовала, как Мамору тепло улыбнулся на другом конце провода. — Так что у вас сегодня нового?       — Мако и Ами подтвердили историю Джедайта о камнях. Они нашли камень Нефрита. Теперь мы думаем о вылазке в Темное королевство.       — Вовремя я возвращаюсь — успею присоединиться.       — Да-да, как раз к самому веселью, — Усаги фыркнула, представляя себе энтузиазм Мамору от предстоящего приключения. — Мы же договорились влипать в неприятности вместе.       — Да, ты ведь не влипла без меня в историю? — Мамору сказал это в шутку, но сердце Усаги предательски ёкнуло.       — Мамо-чан…       «Ты знаешь, я ещё утром хотела тебе рассказать... Сейя вчера наболтал мне глупостей о нашем прошлом, сболтнул, что был моим истинным возлюбленным, что Селена отдала меня тебе по договору без всяких чувств с моей стороны… А днем я отправилась на Луну и собственными глазами видела этот договор. А ещё там был странный мужчина по имени Асклепий, который был влюблен в мою мать. И я совершенно запуталась. Не знаю, чему верить, и только ты даёшь мне чувство почвы под ногами, но и она какая-то зыбкая. Скажи, мы ведь действительно любим друг друга? Мы не придумали эту любовь под воздействием чар моей матери?»       Комок подкатился к горлу, и слова растаяли, так и не получив звучания.       — Усако? — Мамору не на шутку встревожился, как будто услышал, что его возлюбленная сейчас вот-вот разрыдается. — Ты в порядке?       — Да. Ты приедешь, и я буду в полном порядке. Осталось чуть-чуть, Мамо-чан.       — Чуть-чуть, — подтвердил он с некоторой рассеянностью. Сердце подавало ему болезненные сигналы, что с Усаги что-то не так. Однако не в его силах было сейчас сорваться с места и оказаться рядом с ней. Ведь даже Сейлор Воины могли телепортироваться боевыми звеньями от трех и более человек.       — Я… люблю тебя, Мамо-чан, — она бы многое отдала за то, чтобы не было этой заминки.       — И я тебя, Усако. Завтра увидимся. Доброй ночи, — голос возлюбленного снова согрел её нежностью и любовью.       — Доброй ночи, — Усаги медленно закрыла телефон и отложила его в сторону, а затем медленно оглядела комнату. Луны не было — она ушла проводить ритуальные двадцать минут на коленях Икуко, пока та чешет её за ушком, обмениваясь с Кенджи новостями дня. Девушка отодвинула от себя учебники и конспекты, взяла чистый лист бумаги и решила набросать схему под кодовым названием «Путь Серенити», пока её четвероногая наперсница занята внизу. Вдруг телефон зазвонил вновь. Усаги с недоумением взяла его в руки и посмотрела на экран — «Сейя Коу». И опять бедное сердце забыло, что значит спокойный размеренный ритм.