Причудливые игры богов. Жертвы паутины

      В этот раз перед ней развернулась золотая осень. Рей стояла на прохладном ветру в одежде жрицы, вороные волосы стелились крылом на потоке воздуха. Листья шелестели и скользили под ногами, поблескивая на холодном осеннем солнце. Девушка вытянула руку к негреющему солнечному свету, ежась от холода — она спит или просто шагнула в другой день своей жизни? Сзади раздался легкий шелест. Рей не обернулась, старательно сосредотачиваясь на кружащихся листьях.       — О кленовые листья! Крылья вы обжигаете пролетающим птицам*(1).       Голос Джедайта не был для неё неожиданностью. Почему-то было такое чувство, что именно здесь, посреди золотой осени, вне зависимости от того, что это — реальность или сон — это самое уместное для него место. Дыхание Джедайта коснулось её волос на затылке, и девушка постаралась сдержать рваный вздох, готовый слететь с губ.       — Тебе не холодно? — ладонь в перчатке скользнула на её руку, коротко сжимая запястье, а затем поднимаясь вверх, щекоча кожу. Его правая рука легла поперек её груди, прижимая к генералу. Сердце закололо, и Рей слегка дернулась, смущенная и обескураженная его прикосновениями. Однако хватка у Джедайта была крепкая. Его ладонь вновь скользнула к её ладони, сплетая пальцы, а губы коротко коснулись волос.       — Пусти меня, — голос отказался ей служить, и девушка почти прошептала это, чувствуя, как дрожат колени. — Что ты творишь?       Пораженный шепот терялся в листве, а нервная дрожь сотрясала тело.       — О, Фэнхуан*(2)… — пальцы юноши сжались, и девушка ощутила древнее истовое пламя страсти, которое исходило от него. — С самого первого мига нашей встречи я так хотел ощутить твое тепло…       — С ума сошел? — она вновь дернулась в его объятиях, чувствуя, что ей вовсе не хочется, чтобы его руки исчезали. Однако она бы ни за что в этом не призналась — ни действием, ни словом. Может это все всего лишь ненатуральный кошмар? Как там говорила Мина? Вся беда в настойчивой любви Юичиро? «Подсознательно ты признаешься себе, что даже заклятый враг более привлекателен для тебя, чем послушник храма»?       — Эй! Вот этого не надо! — возмутился Джедайт, когда в нескольких метрах от них из воздушного пространства возникла фигура понурого Юичиро, снаряженная метлой для уборки листьев. Рей с шоком наблюдала, как земля вместе с послушником храма Хикава раскромсанными лоскутами обрушивается вниз, обнажая холодную серую жаждущую пучину моря, тянущую свои языки-волны вверх, будто надеясь захватить неосторожную жертву. Рей отшатнулась, неосознанно прижимаясь теснее к Джедайту, а тот лишь довольно усмехнулся ей в волосы. Они стояли теперь на скалистом утесе, вгрызавшемся в море, как хищный зверь. Рей схватилась свободной рукой за его правую руку:       — Что ты творишь? Мы же должны…       — Мы слишком много всего должны, Фэн… Рей. Слишком много. Я устал. Скоро пепел будет сыпаться с небес, а я так и не узнал — изменился ли вкус твоих губ? Кунсайт сейчас латает Эндимиона, и ночь длинна. Мы успеем все. И поговорить, и просто постоять на утесе, и…       Он освободил её руку, переместив ладонь на щеку девушки и слегка повернув её голову к себе.       — Ты думаешь я тебя не укушу? — фиалковые глаза сощурились, наполняясь раздражением и гневом.       — Вот черт! — на тонких губах Джедайта заиграла добродушная улыбка. — Я совсем забыл, с каким риском для жизни сопряжено удовольствие припасть к твоим устам.       Его руки разжались, а сам он сделал шаг назад, и Рей почувствовала, что её положение очень шаткое. Она покачнулась, черпая воздух широкими рукавами, а затем с ужасом осознала, что утес под ногами тает.       — Нет!!! — хрупкое тело девушки полетело вниз прямо к алчущим водам. Джедайт секунду повисел в воздухе, а затем последовал за ней. Он достаточно быстро настиг девушку, склонившись в полете над ней и обнимая за талию:       — Все ещё горишь желанием поартачиться?       — Ты решил работу пауков закончить?! — заорала на него Рей, цепляясь за его плечи. Служительница огня была зла, как никогда. Какое дерево неосторожно уронили на голову генерала Востока, что он вел себя словно мартовский кот? Где обычная холодность и сдержанность? Где отстраненная язвительность? Нет, ему надо теребить её, хватать, смущать… Вращать. Джедайт перевернулся в воздухе, так чтобы Рей легла на него, а через несколько мгновений они упали на шелестящий зеленый луг, озаренный светом. Удар не был сильным, и Рей просто слегка подбросило на генерале. Она спешно откатилась, растягиваясь рядом с ним на спине.       — Вот это я сейчас вижу каждый день, — тихо сказал рядом Джедайт. Рей посмотрела вверх, разглядев, что это вовсе не земное небо — имитация небесного купола с разливающимся по нему золотым светом. Ни облаков, ни ярко выраженных цветов.       — Это Элизион? Ты привел меня в Элизион? — Рей растерялась, позабыв весь свой гнев.       — Нет, я просто показываю его тебе. Здесь мы живем.       Огненная воительница села и огляделась, охватывая взором обширные поля, уходящие за горизонт с тонкими колоннами построек в греческом стиле. Мелькали летучие силуэты нимф и мифических созданий вроде крылатых коней, единорогов и фей. Однако у всего был привкус иллюзии.       Джедайт сел рядом, устремляя взор за горизонт:       — Фэн, все плохо. Скрут набирает силы. Мы что-то делаем не так.       — Ты от чрезмерного расстройства ко мне так беспардонно полез? — Рей стала оправлять складки на своем одеянии, но оно внезапно превратилось в легкое сиреневое платье без рукавов и верхними завязками — широкими атласными лентами густо-фиолетового цвета — на шее. — Джедайт!!!       — Что? Тебе идет, — коротко ответил генерал. Только сейчас девушка отметила, что одет юноша в свою темно-серую форму с красной окантовкой. Ледяной ужас зашевелился в груди. Такой его облик тесно был связан в памяти с Темным королевством. Что если Луна с Артемисом были правы в своих подозрениях? А она — дура — расслабилась, пустила глубоко в свое сознание, позволила перекраивать сны… Ладони воительницы сжались в кулаки. Спокойно. Без паники. Форма ещё ничего не значит. Может ему так привычнее?       — Не будь так напряжена, — он обернулся к ней. — Разве могу я тебе причинить вред? Прислушайся к себе. Ты на самом деле чувствуешь от меня угрозу?       — Я чувствую от тебя навязчивые ухаживания и повышенную дерзость, которая ранее не была тебе присуща, — огрызнулась Рей, пунцовея щеками.       — Позволь мне хотя бы порадовать свой взор твоим видом. Нередко увидишь смущенную огненную воительницу, — выражение странной грусти и тоски на лице Джедайта бередило девушке душу. Ей казалось, что она вспоминает нечто важное, правда, это чувство не было столь болезненным, как в тот раз, когда она сжала камень. Тогда чувствовалось, что её текущее «я» растворится в исходной личности принцессы, но сейчас все вспоминалось ей, как обычные события из жизни, затерявшиеся под грузом дней.       Джедайт тихо вздохнул:       — Не вспоминай. Не надо… Я готов отказаться от твоей любви, чтобы ты не чувствовала боли… Прости мою пылкость.       — Что не вспоминать? — осторожно спросила Рей, с недоумением глядя на слезы, застилавшие глаза генерала Востока.       — То, что я твой самый страшный враг. Самый жестокий и кровавый, — он быстро провел тыльной стороной ладони по глазам, и непролитые слезы канули в небытие.       — Ты был им, когда мы сражались с Темным Королевством. Ошивался у моего храма, похищая детей и отнимая у них энергию, придумывая всякие аферы, чтобы напитать побольше вашу великую Металлию, пытаясь нас убить…       — Вряд ли за это ты можешь назвать меня самым страшным твоим врагом, даже принимая во внимание последний факт — слабо улыбнулся Джедайт. — Между нами все сложнее. Когда-нибудь ты вспомнишь об этом, и, возможно, никогда не пожелаешь меня видеть.       Рей промолчала, вглядываясь в лицо своего собеседника. Вопрошая саму себя, она пыталась понять, что происходит между нею и Джедайтом. Определенно, она его не ненавидела — кажется, искренне поверила, что лорды были сами не свои во времена Темного Королевства. А от их бесед и пикировок получала истинное удовольствие… Его прикосновения были ей приятны, хотя вслух она, естественно, в этом бы не призналась. И его появление в этом сне она предчувствовала, да и к тому же генерал недвусмысленно намекал, что она ему нравится.       Джедайт коротко коснулся её лица, скользнув пальцами по скуле и переместив их на подбородок, а затем прикрыл глаза:       — Давай поговорим о наших бедах. Ты, наверное, ещё не знаешь, что Эндимион сегодня был совершенно не в боеспособной форме?       — Да, — Рей остро чувствовала его прикосновение к коже и тоже прикрыла глаза. Под иллюзорным светом Элизиона было легко позволить себе такую малость. — Ты говорил, что Кунсайт латает его. Что случилось?       — Серенити. У Куна железные основания полагать, что ваша принцесса его отторгает, — пальцы генерала очертили подбородок девушки, а затем скользнули выше по щеке. Перчатки внезапно исчезли, и Рей теперь ощущала мягкое тепло его рук.       — С чего бы? Усаги очень переживает за Мамору. Особенно после того, как мы пришли к выводу, что он будет жертвой нападения врага.       — Переживает? Не подумай ничего такого, я искренне верю в чувства Принцессы к Принцу. Но Эндимион не смог присоединиться к сражению. Физическая слабость и боль. В чем же может быть причина? Кун считает, что у Серенити есть артефакт с Луны, который произвел видоизменения в ней. Но откуда он у неё? И что собой представляет?       — Она недавно была на Луне, — Рей судорожно вздохнула, когда почувствовала подушечку пальца Джедайта на нижней губе. Теперь у неё не было уверенности, что его глаза все так же закрыты. — Могла что-то принести оттуда. Но она не говорила…       — А может сама Луна её перезапустила? — Джедайт убрал ладонь, и Рей ощутила легкое разочарование, за которое тут же себя одернула. Она и так слишком много ему позволила… — Кунсайт, правда, говорит, что видел, как Воин отдавал ей какой-то конверт.       — Что? — Рей распахнула глаза, тут же отпрянув назад, потому что лицо Джедайта оказалось неожиданно близко. Льдистые глаза смотрели сосредоточено и насторожено, золотистые пряди мягко перебирал ветер, а одежда генерала переменилась на ту, в которой он явился спасать её от пауков, только рукава белой рубашки были закатаны до локтей.       — Фэн, нам надо выяснить, что конкретно отдал Воин Серенити. Возможно, что это какие-то романтические стихи, написанные вдали от неё. Или стопка писем, которую он настрочил за два месяца. Конечно, мы не сбрасываем со счетов ту версию, что Принцесса принесла нечто сильное с Луны. Ты можешь расспросить её об этом путешествии подробнее?       — Она сказала, что говорила со своей матерью. И услышала что-то про отца. Мне она сказала, что её отец — Хонсу — сражался со Скрутом.       — Но почему она отправилась на Луну? — настойчиво спросил Джедайт. — Что подтолкнуло её к этому? И только ли о Скруте она говорила с Селеной? Кроме того, мне кажется, тебе стоит это знать, — в прошлом у Эндимиона и Серенити не все было гладко. Их брак изначально был заключен по расчету.       — Что?! Как так по расчету? — Рей отпрянула, в шоке глядя на своего собеседника. — Этого не может быть! А как же запретная любовь? Как же тайные свидания и ужасная гибель?       Джедайт тяжело вздохнул:       — В определенном смысле все имело место быть. Но запрета на общение земных и лунных жителей не существовало как такового. Серенити была посватана за Эндимиона его отцом Эолом, и на её шестнадцатилетие был дан бал в честь помолвки Принца и Принцессы. Спустя пять месяцев Эол был предательски убит заговорщиками, думавшими привести к власти клан Титанидов, который возглавлял отец Берилл. Мы помешали им захватить Эндимиона благодаря её «верности» принцу и разбили Титанидов. Лидер восстания был казнен… Но настоящим лидером заговорщиков была Берилл, уже одержимая на тот момент Металлией. Никто, увы, тогда не знал, что такое Металлия и на что она способна. Малейшая щель в сердце — тщеславие, гордость, самоуверенность, страх утраты — это чудовище просачивается в сердце и искажает все, что ты видишь. Извращает — сдержанность и рассудительность в расчетливость и холодность, молодость и живость в самолюбование и кривляние, утонченность в женоподобность. Она пришла к каждому из нас, нашла наши слабости и заставила предать Принца. Переворот был осуществлен быстро, но Эндимион умудрился бежать и попытаться предупредить Луну. Однако Селена не смогла вовремя собрать силы — бал был в самом разгаре, и предупреждение получили буквально за несколько минут до нападения. Принц и Принцесса погибли, а Селена применила Серебряный Кристалл. Вот как обстояли дела…       — Твой рассказ похож на правду, но я все равно не могу понять — как так получилось, что они не любили друг друга? Почему брак был по расчету?! А как же наши урывочные воспоминания о побегах Принцессы на Землю?       — А я и не говорю, что они не любили друг друга, — Джедайт вдруг по-мальчишески усмехнулся. — От их любви стекла во дворце вылетали. Это был такой шквал эмоций, что даже ты временами оставалась не у дел. Каждая тайная вылазка Принцессы становилась очень-очень явной… После её визитов никто из нас, кроме, конечно, Кунсайта, не рисковал сунуться в покои Принца, где тот изображал разъяренного льва. О, кстати, как-то раз Нефрит решил провести для Его Величества мастер-класс по общению с девушками. Сунулся к Принцессе, чтобы личным примером показать принцип вежливого общения с прекрасным полом. Тут-то Серенити и активизировалась. Едва не прибила его насмерть. К чести Нефрита следует отметить, что он просто не ожидал. Так открылось, что мессир занимался её обучением ратному искусству. Кунсайт по этому поводу посетовал, что зря, ибо Серенити с таким рвением занимается, чтобы применить его против Принца. Эндимион тогда только отмахнулся, сказав, что нет ничего лучше, чем приручить дикую кошку… Мало верится, что это твоя нежная Серенити, да?       Рей захлопала ресницами. Из своего прошлого она вспоминала очень пасторальные картины, вроде плетения венков на венерианских лугах, воздушные прогулки в меркурианских просторах, девчачьи посиделки в лунных беседках, прятки в причудливых тенях садов. Изящная миловидная Серенити совершенно не вязалась с образом задиры и забияки, о которой косвенно поведал Джедайт. Разница восприятия? Может быть, принцессам Альянса планет казалось, что норма это то, что на Земле считали дикостью? Девушка помотала головой.       — Да, вижу, что для тебя это непостижимо, — Джедайт все это время с улыбкой наблюдал за ней. — Но это то, о чем помню я из тех времен.       — Знаешь, я все-таки хочу вспомнить. Это нечестно — мы оба с тобой из Серебряного тысячелетия, но ты знаешь о нем все, а я ничего, кроме зеркальной крошки.       — О… — только и произнес Джедайт. Улыбка на его губах угасла, и вид у него стал такой же серьезный, как когда он проводил расчеты для королевской казны или разбирался с делами восточных провинций.       — Это ведь возможно?       — А ты не боишься, что твое прошлое утопит тебя?       — Но с тобой же этого не случилось. Тем более, что наше прошлое таит в себе ту информацию, которая актуальна и для настоящего. Тот же договор о браке. Если этой информацией владеют старлайты, то они могут преподнести Усаги это так, что она сможет и усомниться при должной подаче в своих чувствах к Мамору…       — Если только они уже это не сделали. Но им не может быть известно про договор. Кинмоку была в то время очень отдаленной планетой и не участвовала в заседаниях Альянса.       — Ты в этом уверен? — Рей пытливо посмотрела на генерала. — То есть они даже не посещали планеты Альянса?       — Нет, конечно, посещали, но ещё не успели сформировать там длительные дипломатические представительства. Сама посуди — какая-то маленькая отдаленная цветочная планетка. Ей бы соседей поддержкой заручиться, — Джедайт тряхнул головой. — Хотя… Кажется, что кто-то из цветочников крутился по нашей системе. Надо уточнить у Кунсайта — он присутствовал на куда большей части межгалактических и межпланетных дипломатических встреч.       — Спасибо. Кажется, этот разговор один из самых продуктивных у нас, — Рей поправила волосы, зябко поведя плечами. Платье было слишком легким, а воздух почему-то похолодел.       — Если ты хочешь вспомнить, — неожиданно хрипло прошептал Джедайт, наклоняясь к ней и пропуская через пальцы длинную вороную прядь девушки, — то позволь мне прежде одну вещь.       В его шепоте слышалась горечь и вновь та странная непонятная жажда, от которой по нежной коже Принцессы Марса побежали мурашки. Она замерла, как мышка, надеющаяся не привлечь к себе внимание кошки. Джедайт коротко коснулся её губ своими. Очень осторожно и нежно, как будто целовал божество. Рей даже дыхание задержала от испытываемого им трепета перед ней. Её так давно никто не целовал… Кажется, что её ещё никто не целовал в этой новой жизни. Джедайт отстранился, будто ждал, что сейчас она даст ему пощечину. Но глаза Рей были закрыты, а сама она сидела как статуя, едва дыша. Генерал, тихо выдохнув в сторону, заключил её в свои объятья, расположив ладони на обнаженных лопатках девушки.       — Моя гордая нежная тигровая лилия.       Вот так… А теперь остаток сна просто скоротать в этих надежных руках. Ведь никто никогда не узнает (Джедайт вряд ли кому расскажет!), что Принцесса Марса приняла тепло и нежность от своего бывшего заклятого врага…       Квартира встретила старлайтов безликим холодом и тишиной. Ятен вошла первая, направившись сразу на кухню — ей ужасно хотелось пить и свежевыжатый апельсиновый сок был бы очень неплох. Сейя, имитируя естественность, направился в гостиную. Таики спокойно и размеренно прошел за ним, остановившись у фигурного столика с графином с водой и стаканом.       — Сейя, — окликнул он замершего посреди комнаты друга, тот обернулся и посмотрел на своего товарища, взявшего в руку стакан с водой. — Ты ничего не хочешь нам сообщить?       В ожидании ответа Таики поднес стакан к губам и сделал глоток. Вода была прохладной, наверное, из-за того, что они оставили открытую форточку, уходя.       — О чем ты? — Сейя вскинул брови, ослабляя узел галстука.       — О чем я? — тихо повторил Таики, отводя стакан от губ — в его голосе можно было различить мелодию нарастающей ярости. — Действительно, о чем я?       Резким движением руки он выплеснул содержимое стакана прямо в лицо брюнету. Ошарашенный Сейя стал отплевываться. Вода стекала путанными струйками по его лицу, мокрая челка облепила лоб, а на ресницах повисли капли. Также Таики умудрился запустить ему жидкости за воротник.       — С ума сошел?!       — Тебе повторить? — Таики не повышал голоса, но на крик Сейи из кухни высунулась Ятен, с любопытством воззрившаяся на них.       — Итак, Сейя, — продолжил шатен. — Будь любезен разъяснить нам, что за цирк ты устроил, что некоторые сейлоры уже не против выступить нашими соперниками на поле боя? Забыл, каковы были Нептун и Уранус в последней битве с Галаксией?       — Таики, — вздохнула Ятен. — Мне очень жаль, но не в курсе здесь только ты. Сейя твердо намерен увести любовь всей своей жизни у принца Земли. Но вот беда — Принц тоже в курсе. И не думаю, что он позволит сделать что-то.       Девушка прислонилась к косяку двери, потягивая апельсиновый сок, зеленые глаза были полуприкрыты, а выражение лица оставалось отрешенным. Сейя в шоке уставился на свою соратницу:       — Ятен, с чего это ты…       — Нет, Воин, — оборвала его та, опуская стакан. — Скажи лучше, с чего вдруг ты счел, что твои друзья настолько глупы, что можно не посвящать их в свои истинные цели?       Сейя отступил вглубь комнаты, опасаясь, как бы его ещё раз не полили:       — У меня вовсе не было никаких «истинных», — подчеркнул голосом он, — целей. Я просто хотел защитить Усаги от грозящих бед. А принцесса Какю сказала, что опасность в первую очередь будет грозить защитнику Земли. Хотя что за защитник… Теперь я понимаю, почему Земле был так важен союз с Луной.       — Так. Давай вернемся в позавчерашний день, когда, проводив Усаги, ты вернулся сам не свой в полном расстройстве, — рассудительно начал Таики. — Ты сказал, что она тебя отвергла, когда ты подкатил. На следующий день устроил сцену с Сейлор Юпитер, громыхание которой не могло не донестись до меня. Ятен так вообще свидетелем была. А сегодня утром, когда Усаги появляется в школе, ты просишь нас отвлечь девочек, и о чем-то с ней разговариваешь. Я уж молчу о том, что накануне ты куда-то отлучался, а ночью гремел чем-то в своей комнате. А теперь поясни, зачем тебе все это? Эти действия бесцельны?       — Таики, ты когда-нибудь любил? — глухо спросил Сейя, исподлобья глядя на шатена. — Хотя я очень в этом сомневаюсь. Кроме благоговения перед принцессой, ты в жизни не испытывал сильных чувств! Тебе не понять, что значит лелеять безответность! Считать мгновения доброты! Красть. Да, красть как вору минуты, которые не заняты её парнем! Надеяться на чудеса и понимать, что твоя возлюбленная в крепкой клетке. Ты видишь эту клетку, ощупываешь прутья, но не в силах её открыть! А она… Она счастлива в этой клетке! А правильней — даже не знает о её существовании. И ты смог бы смолчать о ней? Смог бы? О, да. Я совсем забыл. Ты ведь правильный и благородный — опора всея Кинмоку. Окажись ты на моем месте, ты бы оставил её там — радуйся, пташка. Золотом и бриллиантами украшена твоя клетка. А я не могу! Это не в моих силах! Я — слабый. И ничего не могу с этим поделать…       — Ого, — тихо сказала Ятен. — Вот такой поворот приобретают дела. Мы-то думали, что это спланированная акция, а наш друг просто совладать с собой не может. Это, конечно, меняет дело. Если руки твои мокрые, а в розетку пальцы сунуть очень-очень хочется, то суй, конечно! Мы тебя полностью поддерживаем. Ты же не в силах справиться со своей природой?       Таики молчал несколько мгновений, подбирая слова, а затем спросил:       — Что же такое эта твоя клетка?       — Вы не владеете памятью о своем прошлом, но в давние времена, когда Усаги была Серенити, а на Луне правила Селена, все было совсем не так, как сохранилось в памяти сейлоров. Серенити была моей нареченной — мы любили друг друга и хотели пожениться. Но у Селены был план династического брака. Нас разлучили, и Эндимион заполучил «лунный свет». А все из-за договора, который существовал между Селеной и Эолом. Серенити не любила земного принца…       — А! И это все ты вывалил на свою «Гелику», когда подвозил её до дома? — поинтересовалась Ятен. В её взгляде было ехидство и непонятный вызов.       Глаза Сейи расширились при этих словах, его губы повторили безмолвно по слогам «Ге-ли-ка».       — О, не переживай. Ты просто слишком часто бормотал себе это имя под нос, — поспешно успокоила его Ятен. — Так что там с Усаги?       — Да, — собрался с силами Сейя. — Я рассказал ей все в тот злополучный вечер. И, конечно, она не поверила.       — Но ты решил ей доказать? — мертвым голосом поинтересовался Таики. Если Ятен, кажется, забавлялась происходящим, то шатен наоборот был почти парализован случившимся.       — Да, — коротко кивнул Сейя.       — Зачем? Я не понимаю тебя. Зачем ты это делаешь? Чтобы не страдать в одиночку? — вспышка эмоций, и вот Таики оживился, но вел его праведный гнев. — Как ты можешь быть столь эгоистичным? Чтобы не было там в прошлом, сейчас она любит своего принца! И ни на кого его не променяет! У неё уже есть «Будущее»!       — Хватит! — яростно закричал брюнет. Его лицо болезненно исказилось. — Хватит мне говорить про это «Будущее»! Мы живем здесь и сейчас… Я знаю, что причинил ей боль. Но те, кто посадил её в клетку… Нельзя, чтобы они оставались безнаказанными! Нельзя, чтобы Мамору Чиба выигрывал у меня позиции только благодаря лжи, на которой зиждутся их отношения! Я готов проигрывать ему только честно.       Ятен поставила стакан на столик и подошла к Таики, аккуратно беря его под локоть и прижимаясь щекой к его плечу:       — Таики, не принимай все так близко к сердцу. Не надо. Сейя все равно уже натворил дел… К сожалению, последствия его дел плачевны, и нет возможности их исправить. Усаги уже все знает. Что мы можем с этим поделать?       Шатен посмотрел на неё, будто стремясь отреагировать на её присутствие, но не имея возможности увидеть девушку. А Сейя вдруг сказал тихо и зло:       — Да, Таики. Механизм запущен. И, возможно, мне могло быть жаль, но это не так. И вот почему бы тебе не освободить дремлющие в тебе желания? Я видел, как ты смотрел на Принца Земли. Бесстыже и жадно. На глазах у его невесты. Тебе не совестно? Разве имеешь право ты, хранящий столь постыдные желания, укорять меня?       Ятен удивленно посмотрела на Таики снизу вверх, а затем расстроено протянула:       — Я что здесь — единственный нормальный человек? Кажется, стоит написать рапорт Её Высочеству, чтобы больше не отправляла меня с больными на голову. Предлагаю следующее: мы выполняем то, зачем нас сюда послали — помогаем защитить Землю. Кстати, когда уже объявится это древнее зло? Ты, Таики, стараешься вести себя цивилизованно. Сейя, конечно, осёл, но он наш осёл. Родной, как никак. А ты, Сейя, больше не ходишь к Лунной Принцессе, предоставив ей возможность самостоятельно обрабатывать информацию. И не заставляй нас идти на столь же суровые меры, как то было в прошлый раз.       — Я не могу обещать вам этого, — отрывисто сказал Сейя, стискивая кулаки.       — Хорошо, нам не нужно твое обещание. Просто посадим на поводок. Утром вы поостынете и извинитесь друг перед другом за то, что сейчас нагородили. Аутеров не провоцируем, лишний раз им не являемся. Готовимся к концерту и страхуем, повторюсь разок, сейлоров. И помните, пожалуйста, мы не чужие друг другу, и нам важно заботиться друг о друге. Поэтому это первый и последний разговор в таком тоне. А сейчас давайте, наконец, дойдем до аптечки и обработаем ссадины.       Сейя и Таики посмотрели друг на друга. Во взгляде Воина был вызов, а во взгляде Творца обида и осуждение. Но несколько томительных мгновений спустя они молча последовали предложению Целителя.       «Желание… Как так можно было сказать?! Да, Принц хорош. Я бы побеседовал… побеседовала с ним побольше. Но лишь потому, что он интересный человек! Я смотрел с восхищением, но Сейя заприметил… Ему нужны лазейки для его любви. И он будет искать их любой ценой. Ятен права. Мы должны посадить его на поводок…»       «Вот… Почти все карты выложены. Теперь все решает воля случая… И Гелика»       Видения прошлого и будущего сплелись в клубок не только вокруг беспробудно спящей Усаги. Нахлынули они и на Мамору, организм которого вдобавок к слабости явно продемонстрировал нехватку сна. Отключился он ещё в такси, и Кунсайт просто чудом умудрился ввести его в квартиру, как неповоротливого бессознательного Голема, движущегося на рефлексах. Ещё до того, как голова юноши коснулась подушки, он успел поймать яркий и красочный сон.       — Ваше Высочество! Ваше Высочество! — по коридору, едва не стрижа воздух ушами, как породистый конь, мчался Зойсайт, расталкивающий всех на своем пути.       Принц был занят важным разговором с Джедайтом, стараясь решить проблему снабжения региона, которая возникла в результате оползня на торговом пути. Вошедшие в самый раж, озаренные светом гениальной идеи в конце мрака длительных рассуждений, они не сразу среагировали на рыжика, который едва не подпрыгивал по соседству.       — Ну что случилось? — сердито обернулся Эндимион, недовольный тем, что их перебили.       — Там срочная делегация с Меркурия! Они встревожены повышенной солнечной активностью и появлением черных пятен и предлагают…       На лице Принца отразилась досада:       — С чего вдруг такая срочность? Здесь же в любом случае необходим Союз Четырех. Что толку обсуждать это частями? И почему они не посетили в таком случае Венеру?       — Ну Вы же знаете, — малость смутился Зойсайт. — Про нашу планету ходят слухи, что мы наиболее сильно пострадали от негативной солнечной энергии. Меркурий очень печется о своих соседях.       — Все из-за её Высочества Арнемеции. Кстати, твоей обожаемой Арнемеции! Хотя она и слишком юна, её отец активно привлекает её к политическим вопросам, — тихо пояснил Джедайт. — Удивительно, но Меркурий просто небесно-легкая планета! «Сеем мир и процветание по всей системе».       — Слышу ехидство в твоем голосе, но разве это не задача всего Альянса? — поддел его Зойсайт.       — Так. Оставить пустые разговоры. Где твои послы? — отрезал Эндимион. — Кто в составе делегации?       — Во главе Катрей*(3). А так — несколько юных бутонов для атмосферы. В их числе Дафнис-смазливая мордашка.       — Зойсайт, вот кто бы говорил! Тебя от судьбы Дафниса*(4) спасает только врожденное ехидство. Если б не твой характер, то быть бы тебе бутоном розы юной, — хмыкнул Эндимион, направляясь к залу приема широким шагом. — И почему отец с Кунсайтом на севере…       Катрей, похожий на нахохлившуюся вещую птицу, повествовал о наблюдениях их планеты громко и выразительно, будто доклад на публику читал. Принц, приветствовавший краткость и конкретику, с трудом скрывал свое недовольство и зевки. Все в принципе было предельно ясно. Подобная солнечная активность могла послужить подпиткой Металлии, о которой было столь много разговоров в последнее время. Эол торжественно посвятил своего сына в тайну их планеты, когда тот проходил обряд принятия Золотого Кристалла. Зло, павшее на них из тени Луны в солнечном затмении. И уничтожить его можно только слиянием двух кристаллов, один из которых принадлежит его ледяной невесте. Губы обожгло, и Эндимион неосознанно провел пальцем по ним, вспоминая сладость Серенити. Воспоминания смутили Принца… Он уже не раз сетовал, что является полным болваном и мужланом в обращении с девушками. Когда Нефрит на правах друга узнал о произошедшем, то, к удивлению Принца, проявил деликатность и даже не смеялся над ним положенные полчаса, как изначально предполагалось. Так, пять минут в кулак пофыркал. А затем очень серьезно стал читать лекцию на тему хрупкости нежной женской души, поделившись опытом получения пощечин от фрейлин по меньшей мере двух принцесс. Но ничего практического, негодяй, не посоветовал! Кроме «будьте терпеливы, мессир».       — Ваше Высочество? — Катрей слегка смущенно обратился к Принцу. — Будет ли какое-то распоряжение Его Величества в виду произошедшего?       Юноша мгновение смотрел на него растерянно, словно забыл о существовании посла, а затем медленно сказал:       — Полагаю, что мой отец поддержал бы созыв Совета Четырех. Солнечная активность затрагивает наши планеты, и, к сожалению, сложно определить, для кого она несет больший вред. Ваши наблюдения запротоколированы, и будут переданы нашим ученым. Полагаю, что они уже анализируют степень воздействия этого излучения на Землю, а потому в ближайшее время передадут данные для более полного рассмотрения в Ваш аналитический центр.       — Весьма мудрое рассуждение, Ваше Высочество, — Катрей поклонился. — Мы уже сделали запрос на Венеру и Марс. Полагаю, что наблюдения Ваших аналитиков будут нам очень полезны.       И опять вежливые расшаркивания, церемонные поклоны, заверения. Заседание Совета можно было назначить волей Эола, поэтому пришлось идти в Слоновую башню, чтобы там наверху сочинить короткую весточку и отправить с алерионом*(5) в северные земли. Конечно, послать мыслеобраз куда проще и быстрее, но во-первых, их легко перехватить, а во-вторых, мало ли чем будет забита голова у Кунсайта, который занимается приемом корреспонденции. А алерионы сильны, выносливы и маневренны. Не прославилось ещё имя стрелка, способного подстрелить эту птицу.       Алерион огненным всполохом блеснул на солнце, и Эндимион уже собирался покинуть круглую залу, в которой обитало это прекрасное создание, как уловил шорох.       Меч сразу бесшумно выдвинулся на треть, и Эндимион постарался непринужденно развернуться, будто намереваясь покинуть башню. Полой плаща он предусмотрительно прикрывал меч.       За колонной виднелся кусочек лазурно синей ткани — меркурианский шелк. Что за черт? С чего бы меркурианцам шпионить за ним? Да ещё и так непрофессионально. Ещё раз развернув корпус к окну, выставляя плечо вперед, Эндимион крепко сжал рукоять меча, а затем резко развернулся, ударив мечом по колонне. Брызнула мраморная крошка, и раздался пронзительный девичий крик. Удовлетворенно отметив, что ему кажется не о чем беспокоиться, принц с самой кровожадной улыбкой заглянул за колонну. Судя по костюму — синей с золотым поясом тунике и просторному шелковому палантину более темного цвета, она была из посольской делегации. Палантин старательно прятал лицо девушки, лишь в щелку смотрел испуганный синий глаз и виднелась прядь золотых волос.       — Ну и кто у нас тут? — спросил принц, не торопясь убирать хищный оскал. — Экскурсия по тайным уголкам? Не боитесь, дражайшая?       — Я так и знала! — закричала девушка, неожиданно распахивая палантин. — Так и знала! — обнаружила себя Лунная Принцесса. — Ты кровожадное чудовище, готовое рубить всех без разбору!       Она настолько переволновалась, что оставила в стороне церемонное «вы», что Эндимион тут же отметил и, несмотря на то, что был поражен, поспешил ответить:       — О, ты ошибаешься! Это ведь был всего лишь упреждающий удар. Будь я кровожаден, то удар был бы вовсе не по холодному камню, а… Хотя есть ли разница?       Девушка попятилась, выставляя перед собой руки, будто полагая, что Эндимион сейчас бросится на неё. Принц вздохнул и убрал меч в ножны:       — Может ты пояснишь мне, что здесь делаешь? Для начала мне странно, что ты здесь забыла. И удивительно, как ты умудрилась миновать стражу? Меня настолько плохо охраняют? Опять, небось, Малахит на дежурстве.       Серенити продолжала вжиматься в стену, сохраняя барьер из рук. Лазурь меркурианцев ей очень шла, рассеянно отметил Эндимион. Золотые волосы были закручены на затылке и убраны цветами, что было непривычно и чуждо. В глазах она старательно разогревала гнев, чтобы иметь возможность произвести один-другой залп по принцу.       — Возможно, мне стоит вызвать сюда своих людей, чтобы визит Её Высочества прошел в официальном порядке, — Эндимион демонстративно потер подбородок.       — Не смей! — в синие глаза вновь закрался ужас, а затем девушка зажала себе рот руками, справедливо полагая, что её могли услышать стражи.       Эндимион с насмешливой улыбкой поднес палец к губам, а затем сказал демонстративным шепотом:       — Ну что, теперь ты расскажешь мне, что делаешь здесь?       Серенити, кажется, только-только осознала, что они отступили от этикета в общении, но поворачивать было поздно. Сердито сопя, она начала свою исповедь:       — Я рассказала девочкам, какой ты из себя, а они добавили множество подробностей к твоему портрету и портретам твоих генералов. Истар сказала, что под плащом ты прячешь драконий хвост, а в полнолуние танцуешь на спинах четырех причудливых зверей. У тебя есть копье Смерти, которым ты сражаешь всех своих врагов, а на ночь ты пьешь из чаши кровь тех, кого успел убить за день. А ещё рвешь зубами куски их мяса…в полнолуние. И я подумала — если найду доказательство таких деяний, моя мать отменит свадьбу.       — То есть я рву мясо своих врагов в полнолуние, танцуя на спинах четырех хранителей Земли?       Эндимион зажмурился, пытаясь переварить услышанное. Судя по сказкам принцесс, у него наверняка должна быть акулья пасть вострых зубов, бледная кожа, вечное несварение желудка из-за сырого мяса и икота от литров крови, которые он в себя вливает. А у его генералов-хранителей должно редкостно ломить спины, так как хорошо сложенный принц отнюдь не пушинка. А диковинными зверями обозвать больше некого — это у Небесных Королей символы — дракон, феникс, черепаха и тигр.       — Это насколько же надо было на меня обозлиться, Ваше Высочество, чтобы уверовать в подобное? Я ведь уже просил прощение? Мне попросить ещё раз, чтобы вы не превращали меня в персонажа страшных сказок для детей?       Серенити сердито выдохнула и зашипела, как кошка:       — Я ненавижу тебя и буду ненавидеть. Во веки веков.       — Ненависть уже неплохо. Эта не та ледяная холодность, которой ты меня наградила. Знаешь, как говорят у нас на Земле: «От ненависти до…»       Девушка яростно вскрикнула, не дав ему договорить, и бросилась молотить своими хрупкими кулачками. Смеясь, Эндимион перехватил её за запястья. Он и понятия не имел, зачем так дразнит девушку, но видеть её живой, смешной, шумной было куда приятней, чем наблюдать её спину или считать слезинки.       — Ты как ребенок, право!       Меркурианский шелк шелестел, задевая его костюм, хрупкая и противоречивая принцесса крутилась юлой, стараясь освободиться от хватки крепких и теплых рук, а принц хохотал от души, чувствуя, как тает на душе ледяная глыба, которая рухнула туда после их первого поцелуя. Кажется, для него не все потерянно.