Без госпитализации обойтись не удалось. Икуко Цукино увезли на скорой спустя три дня после страшных событий в Киото. Женщина полностью отказалась от пищи и находилась в состоянии близком к умопомешательству.
К вечеру того рокового дня Кенджи раздобыл подтверждения того, что Усаги со всеми своими друзьями была в исчезнувшем храме, хотя это было понятно уже по ответу молодого спасателя. Подробности истории муж отказывался ей рассказывать, но Икуко вытянула их клещами у своих соседок по палате, которым разрешали смотреть телевизор в общей гостиной. Выяснилось, что взрывов было несколько. Первый — небольшой силы — был словно предупреждающий сигнал. Он раздался позади основного святилища и встревожил округу. Второй прогремел приблизительно спустя четверть часа. Кто-то успел убежать из храма. Кто-то нет. Сто пятьдесят человек не успели эвакуироваться с территории храма. Около сотни были просто отрезаны взрывом в дальней восходящей к горе части. Около пятидесяти находились на основной территории. В основном это были служители и работники храма. Из всего этого числа, одиннадцать человек — это группа её дочери: Ами, Макото, Минако, Рей, четверо молодых людей, среди которых Мамору, две более старшие подруги и сама Усаги. Эту информацию она успела разузнать у Джун Айно, которая нашла в себе силы перезвонить позднее вечера рокового дня и сообщить то, что выяснил её муж от чудом спасшихся двух моделей из группы SunShine, которые общались с её дочерью.
Совсем уж дикие истории, не лишенные, правда, определенного смысла, рассказывала женщина из соседней палаты, смотревшая по своему личному телеприемнику шоу про сверхъестественное.
— Говорят, что там монстр был! Генетически выведенный нашим правительством. Там парень рыжий такой давал интервью — сам то ли швед, то ли ирландец. Заикался — жуть! Говорит, что девчонки в матросках их спасли. Выбежали такие, с виду обычные, но как эта тварь спрыгнула с крыши, так и обратились! — рассказывала Аяка (так звали женщину), театрально заламывая руки.
— Сейлор-воины, что ли? — о воительницах в матросках за последние четыре года часто всплывала информация. Защитницы Токио от сил зла. Икуко вспомнила, как сама часто читала заметки в газетах про отважных Сейлор Ви и Сейлор Мун, мечтая, чтобы её неуклюжая дочка была похожа на них… Воспоминания вновь заставили её затрястись в приступе рыданий, кусая подушку. Так и получалось, что почти все разговоры своих соседок с Аякой она слушала в таком положении.
— Они самые! Златовласая которая, Венера то есть, дала команду проводить эвакуацию обычных жителей. Дескать, никто пострадать не должен! Ну чудовище и разозлилось. Пригрозило, что сейчас убивать начнет, да не тут то было! Ещё две девицы сиганули невесть откуда, да как ударят! Парень сказывал, что до небес полыхнуло оранжевым да морской волной. Чудище и в обморок, а трех девчонок направили их препроводить. Одна, шатенка, тылы прикрывала, другая бросилась охранников спасать. А третья с синими волосами да в синей матроске…
— Сейлор Меркурий, да?
— Ага, она самая! В общем, их сопроводила до выхода с территории основного святилища! Наказала начать эвакуацию и повернула к месту битвы, где гремело уже вовсю! Они уж припустили, голося на ходу «Спасайся, кто может!», да едва первых внешних тории достигли, как сзади полыхнуло! Пламя до небес взвилось, да и куполом накрыло весь комплекс! Сгинули, получается, воительницы… Нет их больше, коль там были.
— Погоди! Я ж ещё слышала, что там ещё одну воительницу видели — Марс которая. Мчалась со всей одури от входа в комплекс. Они с Меркурием разминулись. Первая кричала, что беда в храме, чтобы люди выходили наружу. Не она б, не успели! Больше было бы погибших.
Слово «погибшие» терзало слух Икуко больнее ножа в сердце…
— О, ты тоже что ли, Каори, смотришь «Очевидное невероятное»? Я просто часть передачи прослушала. Там вроде как раз какая-то старушка выступала.
— Да, смотрю! А слышала, что до появления монстра там двое парней из-за девушки подрались? Один хвостатый такой, на одного из Трех звезд похожий. А второй брюнет короткостриженный. На них народ и сбежался. Там девушка потом такая примчалась — угловатая блондинка с одангами.
Икуко резко подняла голову и обернулась к говорившим, обостряя все свои чувства:
— Вы сказали девушка-блондинка с одангами?
— Да, госпожа Икуко, — соседки заметно оживились: дотошно пытавшая их женщина сама всегда оставалась крайне неразговорчива на свой счет. — Девушка с одангами. На вид лет семнадцать-восемнадцать. Как выбежит, да закричит, чтобы прекратили. Но тут и монстр явился…
Икуко вновь упала на подушку, погружаясь в тоскливое безнадежное молчание — нет никаких шансов. Её дочь оказалась в самом эпицентре взрыва. Пока соседки продолжали трещать про то, кто и что сказал в ток-шоу, женщина сдерживалась, кусая подушку, но когда они отправились на обед, зарыдала, давая выход скопившейся боли. Она тоненько подвывала, как раненная волчица, скулила, мир цвел перед глазами расплывчатыми пятнами. Через какое-то время вернулись соседки, загомонили, позвали врача. Тот сделал Икуко укол, от которого она провалилась в тоскливую, как теперь её жизнь, тьму.
…Мрак давил, жал, мешая дышать. Икуко чувствовала, что в этой тьме она — меньше песчинки и может с легкостью растаять.
Внезапно теплый свет озарил так пугающую её темноту — к ней кто-то шел. Силуэт приближался шаг за шагом, и вскоре она увидела женщину ужасно похожую на Усаги. Только значительно старше и с серебряными волосами. Она что-то певуче сказала и опустилась рядом с Икуко на колени. Выражение лица у неё было печальное…
«Это Усаги… Из будущего, которого у неё больше нет…»
Женщина ещё что-то сказала, но Икуко никак не могла её понять. Тут она осознала, что глаза пришедшей сиреневые, но никак не ярко-синие, как у её дочери. Миссис Цукино запаниковала, пытаясь встать с колен:
— Кто ты?! — вопрошала она у незнакомки. — Кто ты?!
Но та только печально улыбалась… Затем погладила Икуко по лицу, успокаивая, и показала пальцем вверх. Икуко запрокинула голову и увидела обширное звездное небо — вышитый мириадами нитей сверкающий ковер, посреди которого извивалась бриллиантовая полоса Млечного Пути. Незнакомка вытянула руку вверх и что-то певуче сказала.
— Что? — переспросила Икуко.
— Усаги, — отчетливо сказала серебряноволосая. — Усаги.
— Хотите сказать, что моя дочь теперь звезда в небе? — Икуко всхлипнула, но женщина помотала головой, ещё раз ткнула в небо пальцем и повторила:
— Усаги.
Она что-то добавила на своем певучем языке и вновь улыбнулась. Икуко снова посмотрела на небо, куда указывала пальцем её необычная гостья.
— Усаги? — повторила она. Женщина в ответ опять что-то сказала, что Икуко не поняла, а затем поцеловала её в щеку. Поцелуй был мягкий и успокаивающий. Повеяло лавром…
Незнакомка взяла Икуко за запястья и потянула вверх. Та позволила ей поставить себя на ноги и снова вперилась в небосвод взглядом в том направлении, которое ей указала гостья.
— Усаги…
А небо рассмеялось ей в ответ переливами сотен отзвуков голоса Усаги:
— Мама! Мамочка! Мама!
— Усаги…
Она вновь заплакала, но эти слезы не повисали на ней гирями, тянущими на дно. Они, словно маленькие пузырьки, наполненные воздухом, взлетали в небо, устремляясь к звездам.
— Усаги…
Икуко протянула руки к небесам вслед за своими слезами, но незнакомка твердо положила ей руку на плечо. Миссис Цукино вопросительно посмотрела на неё, но та только покачала головой, снова поцеловала её в висок, а затем запела.
Певучий голос обволакивал, словно самая первая колыбельная, которую слушаешь ещё в утробе матери, и Икуко чувствовала, что проваливается в сон во сне.
«Что ж, — подумалось ей. — Пусть будет так… Усаги, моя маленькая девочка… Мама будет рядом. Пусть не сейчас, но обязательно будет… Подожди меня, Усаги…»
Ей снилось, что она бежит по Млечному Пути высоко-высоко… Только Млечный Путь замыкается в кольцо… Звезды других галактик мерцают над головой, и она шепчет:
— Усаги, где ты? Девочка моя. Где ты?
А звезды смеются ей радостно и тепло, будто привечая давнего друга…
Кенджи тихо вошел в палату. Две соседки его жены ушли смотреть вечерние новости, и у него была возможность побыть с Икуко наедине. Она крепко спала, накачанная лекарствами… Мужчина неловко взгромоздился в кресло в изголовье её кровати, взяв исхудавшую сухую руку жены в свою ладонь.
— Бедная моя… — шепнул он. — Как ты здесь? Прости, что я допустил все это… Шинго по тебе скучает… Милая моя. Мне так горько. Да и седых волос прибавилось. Знаешь,
они не все пропали. Две её подруги в реанимации. Очень сильно пострадали, но, может быть, они скоро придут в себя и что-нибудь расскажут об Усаги… Никогда бы прежде не подумал, что у Усаги могут быть такие необычные подруги — одна автогонщица, участвующая в соревнованиях по стране, а другая скрипачка с мировым именем… Пока к ним не пускают. Сильно пострадали.
Мужчина вздохнул:
— Я виделся с дядей Мамору. Он подтвердил, что его племянник там тоже был. На нем лица нет… Потерял единственного родного человека при непонятных обстоятельствах… На работе ещё три дня отгула дали, чтобы все уладить…
Кенджи закашлялся и совершенно случайно бросил взгляд на дверь. Бросил и обомлел… Там стояла высокая девушка со смуглой кожей и темно-зелеными волосами. Её вишневые глаза смотрели на мужчину с нерешительностью, будто бы она хотела что-то сказать. Увидев его озадаченность, она смутилась:
— Простите, пожалуйста. Я ошиблась палатой.
Девушка скрылась, а Кенджи ещё долго смотрел в растерянности на дверной проем.
Сецуна спешно удалялась от палаты, где лежала мама Усаги Цукино, когда налетела на Соичи Томоэ.
— Ах, — этот мужчина одним своим возникновением на её пути мог лишить её всяческих ориентиров…
— Спокойно, — Соичи придержал её за плечо. — Ты сказала им?
Девушка опустила глаза и покачала головой:
— Я не знаю, как им это сообщить… Сами представьте, профессор: «Уважаемые мистер и миссис Цукино, Ваша дочь на самом деле борец за добро и справедливость Сейлор Мун и она вовсе не погибла там, а улетела в другую звёздную систему?» Они решат, что я издеваюсь над ними…
— Но ты же можешь подтвердить свои действия силой. Доказать им, что то, о чем ты говоришь, действительно существует! Тем более, что о сейлор-воинах все слышали. Что такого, что одним из них окажется их дочь?
— В принципе ничего… Но. Я не могу… Каково им будет знать, что их дочь где-то не то что на другой планете, а в другой части галактики?! И я не знаю, вернется ли она?! И что будет с Землей тоже не знаю! Одна вероятность хуже другой! А из-за того, что ослаблено сцепление с Созидателем, над будущим клубится туман! Я вижу только фрагменты!
— Тихо-тихо, — Соичи успокаивающе сжал плечи взбудораженной Сецуны. После того, как он нашел её на полу мансарды и едва привел в чувства, девушку будто подменили. Она заводилась с пол-оборота и впадала в легкие истерики. Хотя понять её можно — две соратницы с тяжкими травмами в больнице, остальные невесть где…
— Хорошо. Давай тогда просто будем присматривать за ними, — предложил он. — Чтобы, когда Усаги вернулась, её родители были бы в добром здравии…
— Когда? «Если», — глухо хмыкнула Сецуна, утыкаясь лбом в его плечо. — И не забывайте, пожалуйста, что у Земли теперь нет защитника…
— Такое забудешь… — вздохнул мужчина. О гибели Эндимиона он услышал в первую очередь, когда Сецуна пришла в себя, в сопровождении целого букета причитаний и искренних слез, которые он даже не знал, как утихомирить…
— Вы заглянете к ней потом? Боюсь, что здешние врачи слегка бездушны…
— Их можно понять. В этом крыле это не единственный случай, связанный с драмой, развернувшейся в Киото… Не единственная мать, потерявшая свое дитя… Хорошо, раз уж ты так хочешь, то я притворюсь здешним врачом, — Соичи мысленно понадеялся, что не всем встречным вздумается рассматривать пристально его бейджик. — Кроме того, я могу попробовать похлопотать у своего знакомого здесь о частной палате. Со стороны её мужа несколько бесчувственно оставлять её вместе с женщинами, грешащими повышенным любопытством и болтовней.
— Они не снобы-богачи, а хорошая семья среднего достатка. И, к сожалению, Кенджи Цукино запоздало вспомнил о матери Ами. А вспомнил, так и устыдился, потому что ей сейчас нужна помощь не меньше.
— Намек понят, — Соичи грустно улыбнулся. — Я сделаю для них все, что в моих силах, как и для твоих друзей.
— Спасибо, Соичи, — она снова назвала его по имени, выдохнув ему это в самый воротник, и мужчина осторожно обнял её, словно хрупкую фарфоровую статуэтку. Это робкое мгновение тепла — краткий повод для радости, миниатюрный пир во время чумы, за который Соичи Томоэ вопреки всем доводам рассудка и морали совершенно не стыдно.
Она сидела в темной комнате на софе. Это не спальня… Гостиная? Рядом с софой горел торшер — единственное мутное пятно света во всей комнате. В её руках лежала книга в черной кожаной обложке. Совсем тонкая… Раздался стук.
— Войдите, — откликнулась Усаги, рассеянно вертя книжку в руках. Она никак не решалась её открыть.
— Усаги, — в комнату вошла Малышка, одетая в свою школьную форму. — Мне очень жаль, что я тебя отвлекаю… Ты только не ругайся.
— Что случилось, Чибиуса? — Усаги отложила книгу и протянула руки навстречу девочке. — Тебе опять приснился кошмар?
Ей почему-то очень хотелось, чтобы Чибиуса подошла ближе, чтобы села рядом и дала ей руку. Тогда все будет в порядке. Тогда ничего не страшно…
— Глупая Усаги, как мне может присниться кошмар, если я не ложилась? — на лице девочки мелькнула легкая тень насмешки, которую она обычно позволяла себе в обычной жизни. А затем добавила серьезнее: — Нет, Усаги. Я пришла попрощаться. Мы уходим…
— Ты возвращаешься в будущее? — тревога нарастала, как снежный ком.
Чибиуса только улыбнулась грустно-грустно и покачала головой из стороны в сторону, а затем сказала:
— Знаешь, я очень рада, что была не совсем примерной дочерью… Ведь я нарушила правила и сбежала в прошлое… И узнала тебя. Поверить не могла, что из тебя когда-нибудь получится моя мама… Но ведь это был определенный промежуток времени, да? Ты помнишь, как закрыла меня от Рубеуса? Ты принимала удар за ударом за меня, девочку, о которой даже не знала, что она твоя родная дочь… Пока нас не спас Мамору. Ты такая добрая, Усаги… Твое сердце — целый мир. И я рада, что мне в нем было место. Пожалуйста, не вини себя. Я очень прошу тебя… Я сначала так испугалась, но Рей сказала мне, что это совершенно не страшно. Просто как сесть на поезд и отправиться в далекое-далекое путешествие…
У девочки задрожали губы, и Усаги поняла, что больше не может. Она слетела с софы и бросилась к девочке, споткнувшись на ходу и пропахав коленками пол.
— Нет, Чибиуса, нет… — она положила руки ей на плечи. — Мы не расстанемся, слышишь меня? Я твоя мама, Чибиуса! Ты мой лунный лучик! Мне так сказали! Серенити сказала мне, что у лунного луча не иссякнет свет!
— Это не страшно, Усаги. Правда, — в теплых медовых глазах Чибиусы нежность. Она осторожно вытянулась на носочках и поцеловала златовласую в щеку, оставив влажный след своих слез на её лице. — Ведь они будут со мной…
— Кто они, Чибиуса? Кто? — отчаянно вопрошала Усаги.
— Ты нарисовала мне барашка? — Чибиуса склонила голову набок с детской непосредственностью. — Нет? Что ж, это не страшно…
В дверь опять постучали. Усаги испуганно вцепилась в плечи Чибиусы. Несколько ударов её встревоженного сердца и повторный стук.
— Нет, Чибиуса, нет! — девушка испуганно смотрела в карие глаза девочки, которые с каждым ударом наполнялись все большим смирением с судьбой и отрешенным спокойствием.
На третий стук дверь распахнулась. На пороге стояла Рей в своей матроске, разодранной на груди и залитой кровью. Свет не падал на неё, поэтому сквозного ранения не было видно…
— Чибиуса, пойдем. Усаги очень устала, — Рей широко и тепло улыбалась, и сердце Усаги от этого рвало на клочки. — Не волнуйся, Усаги. Я о ней позабочусь.
Её ладони крепко легли на сведенные судорогой руки Усаги и стали разжимать пальцы.
— Нет. Нет. Нет! Рей, не надо, прошу тебя! Не забирай её! Пожалуйста! Чибиуса, останься со мной! Чибиуса!
— Прости, Усаги. Это правда не больно, — Малышка улыбнулась, помогая Рей справиться с зажатыми пальцами Усаги. — Ничуть не больно. Прости.
Усаги подчинилась их двойному нажиму. Теперь она сидела на полу, понурив голову, как сломанная кукла. Рей отряхнула матроску и протянула руку Чибиусе. На перчатке запеклась кровь…
— Мамо-чан, — крикнула внезапно в глубину проема Чибиуса, — мы уже идем! Не волнуйся!
— Что? — Усаги подняла голову, глядя в черный проем, в котором клубилась тьма. — Мамо-чан там?
Рей только улыбнулась в ответ и потянула Малышку к дверям.
— Прощай, Усаги! — обернулась розовласая девчушка напоследок. — Я, правда, была счастлива тебя знать.
Тусклый золотой огонек зажегся где-то там во мраке… Усаги, разбитая и сломленная, смотрела, как Рей и Малышка шли сквозь тьму к этому огоньку. Они не таяли во мраке — она их отчетливо видела… А когда они достигли огонька, то она увидела и лицо Мамору — умиротворенное и спокойное. Он обернулся на неё в дверном проеме, широко улыбнулся и помахал рукой.
«Прощай, Усако»
Затем он взял Малышку за свободную руку, и огонек погас…
Дверь с гулким грохотом захлопнулась…
— Мамо-чан! Рей! Чибиуса! Мамо-чан! Рей! Чибиуса! Не уходите! Пожалуйста, не уходите! Не оставляйте меня!
В спальне, напитанной сладким запахом роз, на большой кровати светлого орехового дерева металась девушка, проливая во сне горькие слезы. Она выглядела ужасно измученной, хрупкой, словно вот-вот сломается, золотые волосы спутаны, разметаны по подушкам. На краю кровати сидел молодой человек — брюнет с длинными волосами, убранными в хвост, чьи синие глаза были наполнены глубокой скорбной печалью:
— Тихо, Гелика, тихо… Скоро рассвет… Взойдет солнце… Оно всегда восходит… И рассвет будет нежен и чудесен… Совсем немного до рассвета… Тихо, Гелика.
И бархатно-черное небо за окном постепенно светлело у края в подтверждение его слов.
Конец первой части.
Небольшое авторское послесловие:
Дорогие мои Читатели, сей истории исполнился год! Гип-гип, ура! Я довела до логического завершения определенный её фрагмент, но впереди ещё много и много работы :) Включая обещанные истории про Мамору/Усаги для ShadyCat, Ами/Зойсайт для Ивы 28, Харука/Сейя для BJ и долгожданный приквел, который я надеюсь начать публиковать в ближайшее время (не говоря уже о второй части сия шедевра).
Извините, что я не столь уж спешно пишу… Так получается, что муза существо своенравное ^^ Но, пожалуй, что приручаемое. Смешно, но, начиная эту работу, я думала, что она будет завершена в пределах 200 страниц (а не первая часть окажется под 300), что дарк будет не такой уж и дарк, а больше будет политических завихрений и комбинаций, и некоторые персонажи не потребуют от меня так много внимания, как попросили в процессе. В результате родились непредвиденные пары (вроде Соичи Томоэ и Сецуны), и появился дополнительный список персонажей (честное слово, я и не подозревала, что меня так привлечет фантазировать на тему Серебряной Луны).
Я очень благодарна Вам всем за то, что Вы со мной и поддерживаете меня своими душевными откликами.
Мой милый редактор, Та Которая, спасибо большое за то, что принимаешь на себя роль моего Первого Читателя. Я очень рада, что год назад решилась написать именно тебе! Благодаря твоему участию были преодолены все «кризисы», которые невольно, но закономерно меня настигали. Надеюсь, что не надоем тебе в процессе «достраивания» этой истории.
Ещё раз спасибо каждому из Вас, кто открывает страничку этой работы. Если по завершению первой части у Вас есть какие-то вопросы (по законам, которые я вздумала задействовать во Вселенной этого фика, персонажам, локациям и т.д.) или пожелания, то я с удовольствием их выслушаю и постараюсь ответить (только, пожалуйста, не в духе, «что это было, Автор» =DDDDD Поскольку в ответе на него я сама не очень уверенна).
До скорой встречи!
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша MidzukiDark.
