Элигос

Я готов был смириться с исследовательской группой, со смешанной группой, где будет столько же Темных, сколько и Светлых. Но, видимо, это дело суккуба окажется моей немезидой. Утром, став самой худшей побудкой всей моей жизни, пришло извещение от шефа: до дела Кудрявцевой добрались Инквизиторы. А это означало повышенную секретность, минимальный доступ к объекту и максимальный градус занудства, на корню срубающий все стоящие идеи. Единственное, что безусловно радовало, – от Светлых в состав «бригады» вошла Ольга. Гесеру явно был необходим полный доступ к информации, который он не рассчитывал получить от меня (если Серые не доведут дело до Карающего Огня), а мне было просто приятно видеть рядом с собой хотя бы одно адекватное лицо. Пусть и подноготная его появления – это косвенный харчок в мой чистый и светлый профиль. Со стороны Темных явились два мага: Гарик и Таддеуш. Обоих я видел впервые, но эти двое сразу же завладели моим вниманием. Они были так похожи друг на друга, что, не знай я данных статистики, решил бы, что Темные – братья. Оба одного возраста – лет двести–двести двадцать, не больше, оба второго уровня силы. Завулон сделал ставку на соперничество. Эти двое непременно захотят выслужиться, а соперничество (пусть и не совсем здоровое), что бы я ни говорил, для научной работы всегда было полезно. Инквизиторов тоже было двое. Одной из них была женщина по имени Тамара. Ее темные волосы были стянуты в тугой узел, но она вовсе не напоминала школьную учительницу. Даже бесформенный серый балахон не мог спрятать ее красоты. Как и второй Инквизитор, она тоже являлась бывшей Темной. Значит, соотношение сил было не в пользу Светлых. Разозлиться по этому поводу я не успел. Второй Инквизитор Хена открыл портал и попросил всех нас последовать за ним. Именно попросил. Такому, как он, не было нужды приказывать. Все равно никто не смел ослушаться. Слишком древний Иной. Слишком безразличный для всего того, что он видел. И слишком безразличный к некоторым текущим вопросам. Вшестером мы оказались в просторном помещении, напоминающем зал для конференций. За огромными окнами виднелся фальшивый наколдованный пейзаж, чтобы мы не определили свое местонахождение. Естественно, комната была окружена щитами в лучших традициях больного с манией преследования. Хена указал нам на стулья, придвинутые к длинному столу из черного дерева. Было совершенно предсказуемо, что Темные маги заняли места как можно дальше от нас с Олей. Тамара приступила к зачитыванию инквизиторских формальностей, голос у нее был приятный, но не настолько, чтобы чтение подобных вещей меня хоть как-то заинтересовало. Я по очереди рассматривал Иных и вздрогнул, когда встретился взглядом с Хеной. Было чего испугаться. Когда Старший оборотень, которому Тьма знает сколько веков, разглядывает тебя так, впору залезть под стол и не вылезать до следующего Пришествия. Хена часто-часто моргал. То ли при виде меня у него развился нервный тик, то ли таким образом он пытался побороть в себе излишние эмоции. Судя по его ауре, его распирало от неуместного желания рассмеяться или, по крайней мере, расфыркаться. Он же кошка, как ни как. Что он нашел во мне смешного? Ну, то есть, я, конечно, шутка на все времена, но в других кругах. Не ожидал я такого от Серого. Оля склонила голову в мою сторону, вежливо призывая вернуться в реальность. – Итак, – эстафету вещания взял Старший, – все мы знаем, что произошло на глубинных слоях сумрака двадцать девятого числа прошлого месяца. Вероятностный выброс – стихийное проявление силового дисбаланса… – Хена почесал нос, выдержал небольшую паузу. – Или диверсия. Инквизиция прорабатывает обе версии. Но с этого момента зафиксировано пять случаев появления диких Темных Высшей категории: два в России, один в Швейцарии, один в Японии и еще один в Мексике. Никто из них не знаком с Договором. Двоих из этой пятерки выследить до сих пор не удалось. Трое сейчас находятся под наблюдением Инквизиции. Мы фиксируем аномалии, но безрезультатно. Закономерности не обнаружены. Баланс сил пока не нарушен. Вот что рассказал нам один из них, Никита Махрушев… Я закрыл глаза и принял чужие воспоминания. «Почему я это сделал? – услышал я звонкий голос студента – Не знаю, я не думал, что все случится по-настоящему. Я сорвался, знаете, как обычный человек. Все имеют право на вспышку гнева, разве нет? Сейчас, конечно я так не поступил бы, люди погибли просто так, это ужасно глупо. Теперь я сижу здесь, взаперти, с людьми вроде вас, которые не понимают и сотой доли того, что узнал я, обретя свои силы. Нет, я не поступил бы так снова – у меня другая цель, а это было бы глупой тратой энергии. Какая? Та же, что и у всех остальных, таких же как я. Это исправление вашей ошибки. Нет, это не крестовый поход, и не чья-то безумная компания. Какое смешное предположение. Кстати, мне нравится запах вашего одеколона». Воспоминание растаяло, и Хена мелким кивком дал нам понять, что мы можем задавать вопросы. Начали, естественно, Темные: – Вы ожидаете появления других Великих? – Мы не исключаем такой возможности, – ответила Тамара. – Нельзя ли предоставить график появления этой пятерки? Хена взмахнул рукой, и перед каждым из нас возникло по папке. Я открыл свою, но не спешил приступить к чтению: – А что если все они – Зеркала? Иные как по команде уставились на меня. – Я понимаю вашу заинтересованность в прояснении именно этой стороны вопроса, – кашлянул Хена. – Инквизиция первым делом рассмотрела такой вариант. Зеркало – порождение сумрака, а сумраку на данный момент явно не до баланса. К тому же поведение Диких не соответствует поведению Зеркал. Они не прыгают по уровням – они сразу инициируются как Великие. Без знаний, без опыта. – Разве суккуб не набирала силу у жертв? – спросила Ольга. – Да, – признал Хена. – Набирала, на то она и принадлежит к «низшей касте», но остальные четверо – маги. Маги. Не могу представить себе такую уродливую картину мира, где даже сумрак выступает против нас. Словно дотошный игрок в подкидного, который добрался, наконец, до королей и тузов и скидывает их нам. Топит нас. А двое Диких, разгуливающих на свободе, обладающих немереной силой, могут наворотить дел похлеще Последнего Дозора. Потому что сумрак – их колыбель, их альма-матер, а не просто среда обитания, он может и давать, и отбирать. Протуберанцы. Я отключился от всеобщего обсуждения, и Ольге пришлось выступать за нас двоих. Протуберанцы – последствия вспышек на солнце. Продукт производства. Зря Хена говорит, что сумраку не до того. Так-то это, конечно, так, но неконтролируемый выброс энергии – это не тонкий расчет. При определенном стечении обстоятельств сумрак может давать информацию. Так дикий суккуб узнает, как питаться. И так двое Высших Темных могут узнать, как избежать поимки. Я потер глаза. Это по Инквизиторским меркам сейчас самое время для аналитической работы. А по общечеловеческим меркам – рань жуткая. – С Темной поговорить нужно, – заметил я. Судя по наступившей тишине, я опять своей репликой прервал их диспут, но никакого раскаяния я не испытал. Негоже таким чернорабочим, как я, терять время в чистеньком кабинете. – Светлый прав, – кивнул Хена. – Пойдемте. Только предупреждаю: зрелище не очень приятное, – и усмехнулся «в усы». Ни дать ни взять – чеширский кот. Ну да. Как оказалось, от такого зрелища немного мутило. Елена Кудрявцева менялась. Процесс был похож на быстрое переключение каналов. Словно кто-то жал и жал на кнопки пульта. То она блондинка в клетчатой рубашке с родинкой на скуле, то качок с волевым подбородком, то подросток с чистым взглядом. Все образы желаний, что она считала за время своей охоты. Всех этих людей кто-то хотел. Перед каждой новой маской девушка сжималась, и у влажного виска дергалась голубоватая жилка. Комната-камера, в которой держали Елену, не была предназначена для появления еще шестерых. Мы напоминали кильки в банке. Расширять пространство не позволяли защитные сферы, пришлось потерпеть. – Она когда-нибудь останавливается? – спросила Тамара. – Нет. – Даже когда остается одна? Старший кивнул: – Только паузы длятся дольше. – Устает, – заметил Гарик. – Как такое вообще возможно? Как она трансформируется со всеми вашими инквизиторскими штучками? – я выразительно глянул на амулеты, сковывающие силу суккуба. Для полного комплекта Кудрявцевой не хватало только Кота Шредингера на шею. Но его сняли с производства после того случая с Эдгаром. Хена развел руками: – Наши штучки и не таких Иных брали. Не в силе дело. А в чем – выяснять надо. – Выясним, – Тамара склонилась над суккубом, заглянула ей в глаза. Ничего. Никакой реакции. Казалось, Лена даже и не заметила нашего появления. Я присел на корточки и тоже начал всматриваться суккубу в лицо. В лица. И если Тамаре хватило минуты, то я так просто не сдался. Смотрел. Пока я пытался определить, что меня настораживало в этих обликах, мои коллеги приступили к допросу. Сначала контрольные человеческие вопросы, потом контрольные Иные. С последними вышла заминка, терминологии Елена не знала, а некоторые процессы и явления понимала на уровне чистой силы. Все ответы она давала голосами разных людей. Но одинаково безжизненно. Пусто. – До встречи со Светлым Дозорным ты встречала других Иных? – Нет. – В течение первых двух дней после инициации ты понимала, что совершаешь действия, влекущие за собой смерти невинных людей? – Да. – Тогда назови причину своих действий. – Она меня извинит? – Была она бы Светлой – извинила бы, – прошептал Таддеуш, его напарник хмыкнул. Шутники. – Отвечай на поставленный вопрос, – спокойно попросил Хена. – Мне было нужно. – Молодой парень с конопатым носом бесцветно пожал плечами. – Для каких целей? Елена промолчала. – Для каких целей, – повторил Старший. – Я это умела. Другое не умела. Вы делаете то, что вам положено. А я не знала, что положено мне. Но каждый должен что-то делать. – «Если ты не в состоянии стать героем – стань хотя бы злодеем», – тихо процитировала Ольга. Я смерил волшебницу взглядом и покачал головой. Боже, какая риторика. – Что-то нашли, Элигос? – Хена выжидательно посмотрел на меня. – Да. Лица ее… это люди, обычные люди с улиц, и парочка низших Темных – образы из ночного клуба, – ответил я. – И держу пари, нет никого, считанного с Инквизиторов или с нас шестерых. Вы ведь сами смотрели, и никого не узнали. Иные покачали головами, и я продолжил: – На данный момент суккуб не активна… Она вспоминает. Так что амулеты-то ваши работают, Хена. Только с оговоркой. А какой – я не представляю. – Хороша оговорка, – протянул Гарик. Тамара брезгливо отвернулась, когда суккуб приняла облик одной из танцовщиц клуба «Мастер и Фагот» – чулки в нарочитых дырках – единственная деталь одежды. – Заставьте ее прекратить, – Тамара требовала на правах женщины. Но судя по кислому виду Ольги, она ее не поддерживала. Ей было все равно. Сова эмансипэ. Суккуб скривила чужие пухлые губы и строптиво помотала головой. – Доминанта ее остановит, – Таддеуш решительно поднял руку. – Никакой самодеятельности, Темный, – предупредил Старший оборотень. – Придется потерпеть, Томочка. Думаю, ей до «Томочки» далековато. Инквизиторша поджала губы, щедро намазанные розовым блеском. Как в рекламе. Такой был и у Светы, только не очень-то шел ей к лицу. – Закругляемся, господа Иные. На сегодня достаточно. Нас выпроводили из комнаты. Я уходил последним, и обернулся как раз в тот момент, когда Лена снова начала менять внешность. – До скорого свиданьица, – ответила она моими губами. Вздрогнув, я поспешил отвернуться. Когда Хена раздал нам домашнее задание, я вновь почувствовал, что могу язвить, хотя бы мысленно, что уже хорошо. Мне, как программисту, поручили составить алгоритм и просчитать вероятности появления других Диких. Это работенка не на одну ночь. – Я видела, какой облик она приняла напоследок. Думаешь, специально приберегла? – спросила Ольга, когда мы вернулись порталом в Москву. Ветер, пропахший бензином, пытался сдернуть с меня шарф. Я покосился на Темных, идущих позади нас через лужи к своим машинам, подумал немного и сказал: – Моим аналитическим мозгам нужна пауза. Если я еще хоть минуту поговорю о Кудрявцевой, сам психану, прикинусь Хеной и поеду на Тверскую – песни петь. – Почему песни? – А тебе наша музыка разве не нравится? Мы не доступны. Нас не достойны. Жизнь превращаем в тихие войны, – напел я, чувствуя, как отступает напряжение. – Злая у тебя музыка, Антон. Я с удовольствием ухватился за эту тему: хотел отвлечься, не слышать шагов Тамары за спиной: – Почему сразу злая? Правдивая. – Я протянул Ольге руку, помогая преодолеть очередную лужу. – Могу и позитивную спеть. Хочешь? – Хочу. Пой, Антон. – Я нашел где плюс, нашел где минус. Если я не полюблю, то вероятно я двинусь. Я открыл букварь, я читаю по слогам. Не верьте никому, любовь идет по проводам… – Это что за песня? – Это Сплин, – ответил я и порадовался, что волшебница не знает всего текста. – Не в тему твой Сплин. Смотри… Там Завулон. Голос у Оли стал ледяным. А у меня грудь словно кольцом сковало. Господи, что ж ему опять надо от меня? Великий Темный стоял у своей машины, засунув руки в карманы бесформенного пальто. Нас разделало каких-то сорок метров. – Стой здесь. Я сам разберусь.– Я твердым шагом направился в сторону завулоновского авто. С твердым шагом не очень-то получалось. Глава Дневного Дозора, склонив голову на бок, с интересом наблюдал, как я скачу по чертовым лужам. – Соскучился, Антон? – Я?.. Что на этот раз, Темный? Хочешь узнать подробности расследования из первых рук? – Чуть запыхавшись, я сразу приступил к делу. Волна ярости сменилась головной болью и желанием немедленно расставить все точки над «i». Я так торопился с этим, что перешел на неформальное обращение. – Не без этого. – Погрустнел Темный. – Гесер-то вон узнает. – А я-то тут при чем? Если я не захочу рассказывать, что, подкупать будешь? Завулон замер, прищурился и то ли понимающее кашлянул, то ли выдохнул, переведя взгляд мне за спину. Тамара не вписывалась в мою картину реальности – это точно. Она поприветствовала Темного легким кивком и полуулыбкой, смерила меня подозрительным взглядом и, следуя приглашению мага, села на переднее сидение. Завулон заботливо прикрыл за ней дверцу. – Ну бывай, Городецкий, – попрощался маг и укатил, увозя с собой «источник информации». Машина уже исчезла за поворотом, а я все еще смотрел ей в след и отчаянно желал провалиться под землю. Даже тень под ногами зашевелилась. Идиот. Привык, да? Привык, что ты – пуп земли? Видишь, Городецкий, и без тебя обошлись. Так опозориться! И перед кем? Когда подошла Ольга, я сражался с зажигалкой. Она щелкала вхолостую. – На метро поедешь? Щелчок – нет огня. – На метро. Щелчок – никакого результата. – Я порталом пойду. – Ольга протянула руку, где, крутившись вокруг своей оси, светился крошечный фаэрбол. – Ну а я как-то по-человечески лучше. Снова щелчок. Ольга опустила руку. *** Поставив громкость плеера на минимум, я осторожно отодвинулся от спящей Светы. Привычка слушать музыку ночью пришла вместе с бессонницей. Иные всего мира с легкостью могут избавить себя от мучений такого рода: простенькое заклятие – и ты уже спишь, как младенец. Однако я любил тишину и спокойствие ночного мира. Я разглядывал размытые очертания спальни, слушал дыхание жены или правильную настоящую музыку. И думал о совершенных мной ошибках. Сегодня с этим как-то не выходило. Костя был, пожалуй, самой страшной моей ошибкой. Мне не следовало даже говорить с ним, с самого его детства. Мне просто нужно было переехать из той квартиры, чтобы семья Саушкиных навсегда осталась в прошлом. Занять денег у друзей и съехать. Но я же Светлый, а значит храбрый. Значит, не бегу от проблем. Я создаю новые. Но этой ночью голос совести уступил другому. Стыд – липкое, отвратительное чувство. Мой сегодняшний промах с Завулоном. Несерьезно – да, но ничего уже не воротишь. И вот ты уже раз за разом прокручиваешь это в голове, и глаза щиплет от досады. Оно не должно было перекрыть совесть, но перекрыло же. Мое ночное «пережевывание интеллигентных соплей» уступило место растерянности. Оказывается, свет клином на Антоне Городецком не сошелся… вот как. И можно подключать дополнительные резервы. И двое Темных у него есть. Пусть. Разве это не хорошо, что на сей раз меня не трогают? Я перевернулся на правый бок, к Свете. Если по-честному, то никакой радости по поводу перевода стрелок на Инквизиторшу я не испытал. Тут остается только два варианта. Первый – консервативный и более спокойный для Света во мне: когда используют тебя, ты хотя бы знаешь, что происходит. Более или менее ты «в теме» и можешь крутиться, искать выход. Искать выход у меня всегда получалось отменно. Естественно, я мог расстроиться, глядя на то, как у меня отнимают доступ к информации. Второй – не такой либеральный. Я просто привык к вниманию этого Темного. И ключевое слово здесь – привык. Вообще-то люди быстрее всего привыкают к чему-то приятному. Тут моя логика уже не работает, и далее развивать тему как-то не хочется. В постели с любимой было тепло и уютно. Вероятностные линии переплетались в диковинный рисунок, и там, в узлах и петлях было что-то еще, точно было. Но этой ночью мне все равно, что там. Я тихо поднялся и вышел на балкон. Глядя через стекло на почти пустые улицы, я вертел в пальцах зажигалку. Холодно. Одет я был в белье и тапочки, ничего удивительного, что по телу пошли мурашки. – Не спится? – спросил я спустя пять минут. Света встала рядом со мной и поплотнее завернулась в простыню. – Почувствовала меня? Ну конечно. – Антон… – Обсуждать проблемы в супружеском ложе – дурной тон, Света. – Угу. Она прикрыла глаза, и на балконе заметно потеплело, по крайней мере, я почувствовал пальцы ног. – Может, я еще чаю принесу? Или чего покрепче? – спросила волшебница. – Или сразу на кухню пойдем? – Прости, хочу тут побыть. – А…ну ясно. Вежливо, но непреклонно дал мне понять, что мне пора, – вздохнула Света и взялась за ручку балконной двери. – Нет, подожди. Я сегодня Завулона встретил. – Я развел руками, будто это все объясняло. – Радуйся, что ты его не так часто видишь, как Борис Игнатьевич. – Что-то я еще ни разу не заметил, что Гесер огорчается по поводу этих встреч. Света немного подумала: – Знаешь, какая у всех Иных цель? Если отбросить всю шелуху Договоров и баталий? – Нет у Иных цели, кроме как выжить. Как у зверья, прости за грубость. – Выжить, да. Представь, как Гесера с Завулоном это доконало за столетия борьбы. Они ищут положительные стороны в своей работе, как все мы. Вот и радуются друг другу. Потому что, если один держится… – Будет держаться и другой. Из упрямства. – Вот и ты туда же, Антон. Ты тоже радуешься из упрямства. – Думаешь, им хреново? – Нет, думаю, им было хреново, а сейчас им уже все равно. Хреново только людям бывает, Антон. И нам, еще молодым. Я озадаченно пожевал губу. Ох, уж эти ночные разговоры. Вечно нас, Городецких, не туда заносит. – То есть, теоретически я могу допустить некие положительные эмоции при виде Темного? – Не знаю. Не знаю, Антон. Пока у Арины крыша не поехала, и она цвет не сменила, я была ей рада. Она была равной мне, и я будто бы чувствовала эту связь, думала, что она понимает, каково мне… Светка замолчала, словно решила, что сболтнула лишнего. – Ну-ка, ну-ка, – протянул я. – Свет? Ты о чем? Что значит «каково тебе»? – Ничего. Ничего это не значит... все, я сказала. Пошли спать, Городецкий, ночь на дворе. Мы вернулись в спальню и забрались под одеяло. Поговорили, блин. *** Я закончил с каркасом программы для Хены, заверил и отправил Темным несколько документов, отчитался перед Гесером и наконец-то освободился. Точнее, как освободился – нашел время для обдумывания великих дум. Давно пора бросить все силы на дело Кудрявцевой. Полчаса я убил на то, чтобы найти Игната. Пробегал по этажам, проглядел карточки посещаемости, но найти инкуба (как в принципе и суккуба) – дело хлопотное и затратное. Фарид вспомнил, что Игнат полетел подчищать хвосты. Такая трактовка меня слегка озадачила. Последней работой нашего штатного героя-любовника был личный помощник кандидата в депутаты. О как. После того, как инкуб выполнил свою миссию, кандидата с предвыборной гонки сняли. Мобильник инкуб отключил, ну точно по второму кругу «свою специальность» обрабатывает. Чистильщик чертов. Видать, приглянулся ему бывший помощник. Когда я сел в служебную машину, было уже десять часов вечера. Завтра снова предстояла работа с Инквизиторами – мне кровь из носа нужна была консультация Игната. И после всего того времени, которое я потратил на его поиски, я был готов вытащить его даже из чужой постели, если это понадобится. У меня появилась идея, и она требовала подтверждения. Нашел я Игната благодаря поисковой магии. Из постели вытаскивать не понадобилась, но вот разбить ресторанную идиллию все-таки пришлось. Я накинул отвлекающий купол и прошел мимо охранников. Просто так они мою джинсово–потертую персону все равно не пропустили бы. В куполе не было посторонних звуков. Ни музыки, ни позвякивания столовых приборов, ни чужих голосов. Игнат со своим кавалером сидели за лучшим столиком: никакого излишнего внимания обычных пар, но замечательный обзор зала. На столе стояла бутылка коньяка и графин грейпфрутового сока со льдом, минералочка, немного фруктов, мясо, салатик какой-то. Я принял Игната под свой купол. – Ишь ты… зам босса пожаловал, – растерялся блондин, заметив мое приближение. – Стул мне организуй, – распорядился я. Игнат оглянулся на своего кавалера, которого я предусмотрительно шарахнул морфеем, и попробовал возмутиться: – Ну, ты чего, Антон? Я заботливо вытащил галстук мирно посапывающего кавалера из его бокала с коньяком. – Стул, говорю, давай. Поболтаем немного, и я уйду. Игнат притащил стул, а в благодарность я его еще и отрезвил. – Твою же мать, – огрызнулся блондин. – Прости, с меня должок, потом сочтемся. Сегодня очень нужна твоя консультация. Минут пятнадцать, не более. – Пить не будем, значит? – Консультация… – С Семеном-то на двоих соображаете, когда уходите в мозговой штурм, – ухмыльнулся парень, старательно сдерживая эмоции. Хорошо, что инкубы – народ отходчивый. – Потом без меня еще насоображаетесь, – утешил я, разглядывая спящего политика. Обычный мужик, интересная физиономия. Молодой, лет двадцати пяти, не больше, просто человек, судя по ауре слишком азартен, но это и не удивительно. И наш Игнат ему нравится. Ох, не понять мне этого. – Давай без осуждений, я ж чувствую все, – пробурчал Игнат. – Давай. Другое обсудить надо. – Я налил в пустой стакан водички. – Для начала считай с меня образ. – Доверяешь? – Как себе, – хмыкнул я и отпил водички. – Ладно. Сейчас мы и узнаем страшную тайну самого Городецкого… Кого же он хочет видеть в своей постели?.. Я расслабился и раскрылся. Через мгновение щупальце чужой силы легко пробежалось по коже, сквозь щиты и к самому сердцу. Неуверенно покружило там и убралось восвояси. – Ну и? – Сигареткой угостишь? – Игнат, – предупреждающе позвал я, протягивая ему пачку Кента, – не тяни. – У тебя блок стоит. Чужой. Мощный. Как только раньше ты не заметил? – Блок? – Да…Такой снять только автор может, так что… Ты пойми, желания – это та же сила, и если кто-то прибегнул к блоку, то необходимость была нешуточной. Ты как воронка, в тебя льют, а на выходе никакого результата. И чем сильнее прилив энергии, тем желаннее отдача. А из-за блока ее нет. Ты силу не сливаешь. А мы же Светлые, нам делиться нужно. Делиться ты не можешь, отсюда и побочные эффекты. – Какая отдача? Какие эффекты? Погоди, что-то я не врубаюсь совсем, – нахмурился я. – Эффекты самые разные: перепады настроения, депрессия, бессонница. Представь себе человека, который сам не знает, чего хочет. Ну, не может оформить эфемерное желание в реальный образ. Нет ничего гаже отсутствия возможности сформулировать мысль. Да ты и сам это прекрасно знаешь – ты же аналитик, что я тебе объяснять должен, как маленькому. Слушай, может тебе с женой стоит поговорить. – Почему с женой? – опешил я, пытаясь проанализировать полученную информацию. – Такие блоки обычно ревнивые жены ставят, чтобы ты о любовницах не помышлял. – Ты мели-то языком поосторожнее, Игнат, – выплюнул я, сжимая кулаки. – Я не за этим сюда ехал, чтобы выслушивать чушь. Инкуб откинулся на спинку стула и самоуверенно задрал нос. Каждая его фраза вылетала, как камень из пращи: – Я вас не звал. Вы сами приперлись. Хотели послушать знающего, вы послушали. Что-нибудь еще, Великий? – Да. Скажи, у вас есть некий банк памяти для считанных образов? Ты можешь обернуться человеком, которого срисовал неделю назад? – Могу. Если будет дополнительный резерв силы, – язвительно ответил блондин. – Если всякие Иные не будут отвлекать от работы. Если подготовлюсь хорошо. Но и в этом случае это будет всего лишь маска без подлинных эмоций, такую фальшивку очень легко распознать. Все? – Нет. Игнатик, не кипятись, последний момент осталось прояснить. – Ага. Последний. Бывший помощник кандидата в депутаты забавно всхрапнул и потянулся головой к плечу моего Светлого коллеги. Игнат погладил его по русым волосам и вызывающе посмотрел мне в глаза. А мне-то что, пусть гладит, кого хочет, хоть девочек, хоть мальчиков, хоть мартышек. – Кхм, я о силе хотел спросить. – О силе. – Вот срисовываешь ты эротическую картинку, сохраняешь ее на своем жестком диске, уж прости за профессиональную метафору, картинка – та же информация, и она должна занимать память. Меня интересует, какой у нее объем. Сколько по силе весит образ, и сколько максимально может вместить жесткий диск? Игнат расхрюкался в салфетку: – Много, Городецкий, много. Мы же через «анус» работаем. – Через что? – ужаснулся я. – Через Janus, – снова хрюкнул окончательно повеселевший Игнат, – думал, ты один на компьютерные метафоры горазд? Кстати, согласись, моя круче твоей вышла. Позорище ты, Великий. Протокол Janus применялся для одновременного приема и передачи почты. Значит, что берем, то и отдаем. А что остается в банке памяти – лишь резервная копия. Много памяти не занимает. Но если ты набрал, а отдать не можешь? Вот то-то и оно. – Не повезло тебе с начальником, – согласился я. – Как знать. – Широко улыбнувшись, блондин пододвинул ко мне бутыль коньяка. – Может, останешься, я вас познакомлю. Я глянул на спящего и покачал головой. – Не в моем вкусе. – Да я не тройничек предлагаю, а интересную беседу. – Наговорился я уже, дозорный. Не хулигань тут. – Есть, босс, – с ноткой сожаления кивнул инкуб. Я поднялся, снял Морфея и ушел.