Элигос

Зачарованный огонь немногим уступает настоящему. Смотреть на него можно также бесконечно. Но смотреть и видеть, как известно, разные вещи. Говорят, зачарованное пламя не рождает такие замысловатые видения, говорят, глаза смотрящего не отдыхают, а ум не проясняется. Врут. Я смотрел на огонь, жевал приготовленные Дмитрием бутерброды, и мне было хорошо. Звучало фортепиано. Шопен, вроде. Некоторые клавиши были расстроены, но это совершенно не портило дыханье вечера, даже наоборот, добавляло своеобразный шик. Хотя куда уж больше. Вслушиваясь в мелодию, я не сразу заметил, что звонит мой мобильный. Глянул на дисплей – Света. – Слушаю тебя. – Где ты находишься? Уже стемнело. Ты представляешь, что провидение показывает на твой счет? Мне даже страшно стало. И кто это у тебя там на пианино играет? Свойственный всем женщинам поток вопросительных восклицаний. – Я у Турлянского. Играет он же. Все в порядке, не волнуйся, пожалуйста. Я как приеду, все объясню, хорошо? – Ну ладно. Я тебе еще позвоню. – Не надо, – брякнул я. Засопев в трубку, Света отключилась. Теперь я ее обидел. Молодец, Городецкий, делаешь успехи. Морок огня потрескивал поленьями, я попытался расслабиться и хорошенько пораскинуть мозгами. Из кухни, конечно, не доносилось ни звука. Заглушек Завулон со Шведовым понаставили, будь здоров. О чем они говорили, я не знал. Но потому и остался – вдруг повезет, и хоть что-то прояснится. Тем более, что выгонять меня никто не спешил. В соседней комнате последний раз жалобно застонали клавиши – Озхар закончил проецировать свои переживания. Пламя успокаивает. Я не заметил, как подошел Турлянский. – Расслабляешься? – ровным голосом поинтересовался он. – Коротаю время. Аристарх кивнул и устроился рядом, по-турецки. Отсветы зачарованного огня танцевали на его худощавом лице. Вдвоем мы смотрели на пламя, вдвоем ловили едва теплое движение воздуха. И молчали. Я все боялся, что он начнет спрашивать, почему, да отчего, но Аристарх не спрашивал, только дышал немного шумновато, судорожно как-то. Скоро я понял, что Озхар не станет нарушать мой покой, тогда я расслабил спину и склонил голову. Протянув руку, Озхар коснулся языков пламени. Они не обжигали, только дарили тепло. Этот жест получился каким-то по-детски приятным. Искорки потянулись за пальцами мага, и еще несколько мгновений светились в воздухе, оторванные от костра. Меня будто тоже что-то дернуло, я взмахнул ладонью, сложенной ковшиком, и потянул свет огня за собой. Дорожка из блик замерла и медленно потухла. Ребячество. Озхар, хмыкнув, повторил мой маневр, только дорожка у него получилась с петлей. Интересно, если быстро-быстро зачерпнуть зачарованного огня, получится написать свое имя? Хотя бы сумеречное? Пока я размышлял, Озхар полностью погрузил правую руку в пламя и щелкнул пальцами. Фейерверк, искры во все стороны, прямо в волосы, на одежду, не прожигая, не причиняя вреда. Так красиво, особенно если учесть, что кроме колдовского костра комнату ничто не освещало. Шторы были задернуты. Обязательно покажу этот фокус Надюшке. Еще щелчок – еще фейерверк. На сей раз, я заморозил искры, и они не погасли через пару секунд, как обычно, а остались висеть в воздухе. И тут в комнату вошли двое Темных. Мы с Турлянским даже не сразу их заметили, а как заметили, застыли – все же, наше занятие было не слишком солидным. Искры все еще летали по комнате. Странно, но Шведов и Всетемнейший смотрели на нас с одинаковыми выражениями на лицах. – Озхар. – Дмитрий первым сорвался с места и прикоснулся к плечу друга. Жест «я здесь, не беспокойся». Хм, он вроде не беспокоился сильно. Я же не страшный, умею находить друзей. Вот только они долго не живут, так что… Озхар вырвался из рук друга и шагнул к Всетемнейшему. – Она была с тобой? Поклянись Тьмой, что не была. – Нет необходимости. Завулон развел руками. – Но я не хотел ее смерти. Это был несчастный… Озхар сделал то, о чем мечтают все Светлые Иные Москвы – Он ударил Завулона в лицо. Послышался характерный хруст. Дежа вю. Черт. Я едва удержал нервный вздох. «Свидетели долго не живут», – подумалось мне. Я сделал шаг назад. Рубиновые капли, минуя пальцы Завулона, полетели на пол. – Она погибла из-за тебя, – ровным механическим голосом сказал Озхар. Ну и выдержка у человека. У Иного. Завулон поднял голову, пережимая кровоточащий нос, и скупо кивнул. – Если бы ты не спутался с ней, она была бы жива. – Снова этот механический голос. Значит, я был прав, все-таки она не одна была в машине. – Была бы, – согласился Завулон. Он не издевался, не сожалел, он просто констатировал. – Я пришел сказать, что этого не было в моих планах, и я сожалею. – Ты не умеешь. – Как это случилось? – спросил Шведов, вставая между Озхаром и Завулоном. Он бросил на меня быстрый взгляд – не был уверен, что Всетемнейший ответит при мне. Я не знал, куда себя деть. Пришлось напомнить себе, что я уже не тот программист с четвертым уровнем, чтобы бояться. Происходящее походило на разговор бездушных роботов, а не покинутых кавалеров, и от того все выглядело в десять раз страшнее. – Я не знаю. Завулон лгал. Это чувствовал даже я. Но похоже, Озхар мог еще мириться с неизвестностью. Он стал дожидаться правды. Завулон отпустил свой нос и сложил пальцы в знаке Авиценны. По-видимому, ему надоело строить односложные фразы. – Не смей лечить себя в моем доме, – выплюнул Озхар и замолчал. Все, кончился запал. Маг устало опустился на потрепанный диванчик и закрыл глаза. Вот теперь – хоть потоп. Неловко как-то. Завулон достал из кармана платок. Искорки на его пиджаке все еще светились желтоватым светом. Если понадобится, то я встану на сторону Озхара, решил я. Уверен, что никто еще не выходил сухим из воды, ударив Завулона. Кроме меня. – Вам пора уходить, – сказал Дмитрий, глядя только на меня. Я кивнул и поспешил выйти на лестничную клетку. В лифте Темный отнял от лица платок: – И как это выглядит? Очень страшно? Я повернул его голову к свету. – Могу подлечить. Завулон покорно привалился к стенке лифта, задирая голову кверху. Я пожалел о предложении, но все же залечил трещину, остановил кровотечение. Когда приступил к уменьшению гематомы, Завулон вдруг сменил отрешенность старого колдуна на мальчишескую улыбку: – Не думал, что ты останешься до конца представления. – А мне стало интересно. – И никто не выпроваживал, а? Может быть ты вовсе и не стремился уйти? Может тебе не хотелось домой? Или так понравилось среди Темных? Спешу сообщить, что я не причастен к смерти Тамары. По крайней мере – сознательно. Возможно это было покушение, и планировалось оно как раз на мою скромную перс… Ой! – Помолчи, – огрызнулся я. – Не то будет три ноздри вместо двух. Нелегко чинить колдуна с таким набором щитов и защитных чар. Их… слишком много. Даже по сравнению с Гесером. Закончив, я бегло оценил свою работу. Кожа мага приобрела свой нормальный оттенок, исчезли следы крови. Вроде все. Отпустив лицо Завулона, я отстранился. Что-то долго мы спускаемся. Мы не спускаемся. Мы вообще не движемся – лифт встал. – Что за шутки? – рассердился я. – Никаких шуток, Антош. Просто подумал, что движение тебе помешает, – вздохнул Темный, и лифт плавно поехал вниз. – А ты никак испугался, м? Застрять со мной в лифте. Как только створки приоткрылись на достаточное расстояние – я сразу же выскользнул в проем. – Вообще-то да, – ответил я, почувствовав себя на свободе более уверенно, – думаю, это был бы первый прецедент в истории. У меня не было информации и чужого опыта, который позволил бы мне достойно выйти из этой ситуации. – Да, – мечтательно протянул Завулон. – Мы бы вышли из нее не совсем достойно. Я только покачал головой. Он предложил: – Могу подбросить. – Обойдусь. – Тогда зачем ждал? – Любовницы Всетемнейшего просто так не тонут и не попадают в аварии. Вот думал спросить, какие есть предположения на этот счет. – У меня сотня предположений, Антон. Ты знаешь, что водитель грузовика умер, не дождавшись скорой? Я покачал головой и стал оглядываться в поисках машины правительственной марки, не менее. Я сам все еще не верил, что согласился на этот чертов эксперимент: подыграть Завулону с целью прояснить некоторые моменты дела Турлянских. Да хоть что-нибудь прояснить. Но машины не было. Завулон заметил мою растерянность и довольно расправил плечи. – Не туда смотришь, Городецкий. Завулон сделал шаг в сторону, и я увидел рядом с ним мотоцикл. –Ну как? – кажется, Темному действительно было важно мое мнение. – Ты хочешь сказать, что после аварии, в которой погибла твоя… подруга, ты пересел на байк? Я сделал паузу. В темноте Завулон не мог в полной мере оценить весь скептицизм, написанный на моем лице. Маг невесело рассмеялся. – Это ребячество, – махнув рукой в сторону железного коня, сказал я. – Ты представляешь, сколько раз меня пытались убить? – Заслуженно? Нет. Маг подошел ближе, поморщился. – Может быть, мне надоело выживать? Я жить хочу, веришь? Можешь ты допустить такое? Я не мог. Честно. – Ты создал Око мага, чтобы привлечь к себе внимание. Ты мог бы просто сказать. – Кому сказать, Антон? Своим подчиненным? – Мне? – Я откашлялся. – Гесеру? – Я пообещал Гесеру, что не скажу тебе. Я сдержал клятву. Я не думал, что Тамара пострадает. Око было со мной на всякий случай. И раз уж случилось то, что случилось, я немного подкорректировал его и оставил там. – Чтобы я сам все понял. Завулон закурил. – Допустим, я понял. Хорошо. Это не простая авария. Это работа с вероятностями. Светлая магия. Проклятие, так? Гесер позволил тебе бродить по столице с проклятием, когда как ситуация с дикими все усложняется? Я вспомнил воронку над домом Светланы, меня передернуло. - Это будет сильный удар? Завулон молчал. Он ведь дал клятву. – Зачем Гесеру просить твоего молчания. И зачем тебе соглашаться, если я могу попытаться снять его? Хотя я не стану, конечно, - поспешно уточнил я, испугавшись своих слов. – Ты и не сможешь. Не тот уровень. – Я все равно не понимаю, при чем тут шеф. – Мы с ним дали достаточно клятв друг другу, – вдруг глумливо улыбнулся Завулон. – Ты знаешь, когда лжешь кому-то, лжи становится все больше и больше. Один слой, второй, третий. Я должен держаться от тебя подальше. Но Гесер оставил все как есть, и знаешь почему? Потому что я могу помочь тебе спасти дочь от диких. Поедешь? Завулон изящно запрыгнул на Харлей, и кивком позвал меня, Я уставился на протягиваемый шлем. – После того, что случилось с Тамарой? – Не трусь, Городецкий. Давай нарушать правила. Я колебался. Линии вероятности не сулили ничего плохого, но кто ж их теперь разберет? – Ты же не бросишь меня одного? Я забрал шлем и устроился позади Темного. Взревел двигатель – и мы полетели. Пять минут молчания, десять. Я почти не шевелился, сидел, прижавшись к худой спине мага, и как мог смотрел по сторонам. Снеговые тучи ушли на восток. «Антон Сергеевич?» – голос из сумрака был слишком громким. Я дернулся, и едва не слетел вниз. «Какого черта?» Я не давал Кудрявцевой доступа к каналу связи. Так почему же ее голос звучал в моей голове? «Сегодня вы спросили, от кого я взяла образ, – пояснила Лена. – Я вспомнила» Мы остановились на перекрестке. Завулон повернулся, поднимая забрало шлема. Я посмотрел на него, и понял, чье имя сейчас услышу. «Это Завулон. Антон Сергеевич?» Светофор загорелся зеленым, но мы все еще стояли. – Антон? – позвал меня Темный, а я, кажется, скривился. Со всех сторон надрывались клаксоны машин. На нас кричали, нас пытались объехать. – Не может быть, – сказал я. – Это какая-то многоходовка? Подчеркнуто медленно я слез с байка. – Сумасшедший план, чтобы убедить меня в том, что ты... – Язык не поворачивался сказать такое. Но память предательски подкидывала случайные образы: взгляды, обращения, подсказки, блок этот несчастный, злорадного Гесера. И еще обиженное, резкое: «А святой воды нет?» Я последний раз смерил Завулона злым взглядом, отвернулся и побрел к тротуару. Кто-то из водителей показал мне средний палец. Снег хрустел под подошвами кроссовок. Тошнило, нос перестал дышать, кружилась голова, повысилось давление. Сука ты, Завулон. Вдвойне сука, если это все правда. И если Света увидит меня таким, какой я сейчас, будет скандал. Я смел со спинки ближайшей скамьи чистый снег и погрузил в него лицо, пытаясь очнуться.