Дикие дети, сукины дети

Его приводят холодным весенним утром — снег грязно-белой каемкой окружает клочки сырой земли в поросли жухлой прошлогодней травы, солнце стыдливо выглядывает из-за туч, льет мелкий дождь. На календаре — начало апреля. Столкнуться с новичком вот так, в коридоре, для Черного в новинку. Новичок крутит головой, щурит чуть раскосые глаза, кривит красиво вырезанный рот. Судя по поломанному носу и вызывающей одежде — не Наружный, просто из другого пристанища. — Ты новенький? — задает Черный наитупейший из возможных вопрос. Ясное дело, что новенький. Нигде не примелькался, взгляд пока еще поверхностный. Да и вид потерянный — никакой уверенности на чужой территории. — Да, — кивает парень, подтягивая широкую лямку обтрепанной спортивной сумки. — Мне сказали тут ждать, — крупная ладонь проводит перед собой, показывая. — Вот и жду. Черный мнется, стаскивает с плеч полотенце — он с тренировки, вымотанный и грязный, и сейчас ему больше всего хочется залезть под душ, а не пытаться завязать разговор с новичком. Но в этом вся их прелесть - тех, кто приходит издалека. От них веет Наружностью, как любил говорить Волк. И Шакал. И Сфинкс. И вся их пришибленная братия. Черный тоже чувствует что-то подобное —, но его эта инородность не пугает, как прочих нелюдей, а напротив — притягивает, интересует. Поэтому он продолжает стоять рядом, неловко поджав ногу и лихорадочно пытаясь придумать тему для разговора. — Тут что, спортзал есть? — новенький поворачивает к нему свое сухое, жесткое лицо и приподнимает редкие светлые брови. Не верит. — Есть, — кивает Черный, расправив плечи. — Даже бассейн строится, — о том, что бассейн строится лет десять, не меньше, он не говорит. — Кру-у-уто, — глаза новичка загораются шальным блеском, ему явно впервые доводится иметь дело с таким Домом — именно, что с большой буквы. — А как у вас тут к новым людям относятся? — вдруг выпаливает он, толкая руки в широкие карманы куртки. — Везде по-разному, — Черный отходит к стене и брезгливо опирается локтем. — В какую комнату тебя отправляют? — В шестую, кажется, — парень морщит нос, глаза становятся еще уже. - Да, туда. — Самый адекватный вариант, — уверяет его Черный. Мысленно он даже рад за новичка — ему и впрямь повезло, особенно если учитывать, что места в остальных комнатах достаточно. Однако, есть среди дирекции и толковые люди. За столько лет научились отличать будущего Пса от Крысы или Птицы. — Как зовут? — негромко спрашивает Черный, после короткого молчания. Парень называет имя. Черный вздыхает и морщится: — Забудь. Тут табу на обычные имена. Такие вот заморочки, — кивает он на чужое изумление. — Привыкнешь потом, — неуверенно добавляет он. — И как вы друг друга называете? — заранее расплывается в тонкой улыбке новичок, чуя какую-то очередную ерунду. Опять не верит. И почему он не прошел мимо? … — По кличкам. Я — Черный. Главный здесь — Слепой. И Сфинкс. Вечно рядом ходят — первый тощий, грязный и патлатый. Второй лысый и безрукий. И вредный до чертиков, — Черный начинает злиться на себя самого. Новичок же слушает внимательнее, чем сначала. Похоже, до него начинает доходить. — Слепой — потому что… слепой? — Да. — И он главный? — улыбка становится шире. Судя по реакции, новенький явно становится уверенней в том, что попал он в абсолютно дурное место. И хочет навести свои порядки. — Да. Я с ним дрался, — зачем-то добавляет Черный, поджимая губы. — Не тот противник. Новичок счастливо щерится крупным частоколом зубов. Не понимает. — Ну-ну, — кивает он, глядя поверх Черного. Сзади широкими шагами идет сухопарый Ящер — тощий и хищнолицый воспитатель Шестой. Встает рядом с ними, называет фамилию новенького, тот ее подтверждает. — Пойдем, — длинная ладонь ложится на крепкое плечо и твердо уводит в глубь коридора. Черный кивает новичку и, полный противоречивых ощущений, плетется к себе. Новичок успевает нашуметь к тому моменту, когда снег окончательно мутирует в дождь — настоящий и сильный. Близится май, близится свобода. Следующим апрелем об этом пока еще безымянном новичке узнает весь Дом. А потом навсегда забудет.