Дикие дети, сукины дети

Ко мне подошел взрослый. Это было страшно, ведь никто, кроме Лося, никогда ко мне не подходил. Взрослый был странным, от него веяло болью, но это не отталкивало, наоборот, притягивало. А еще у него не было рук. Как у меня. И это тоже притягивало. Он подошел ко мне и улыбнулся. Так нежно и печально, что мне захотелось плакать. И я бы заплакал, будь на его месте кто-то знакомый. Но этого взрослого я не знал, а потому не стал рыдать — те, кто меня знали, поняли бы. Незнакомец бы удивился. А этот взрослый прошептал: — Не реви, Сфинкс. Я не знаю, почему он меня так назвал. Еще я удивился, потому что непонятно было — как же этот странный взрослый узнал, что мне захотелось плакать. Но больше всего я поразился тому, что он заплакал сам. Слезы лились из его больших, так похожих на мои, зеленых глаз. Он шмыгнул носом и присел на корточки. Я незаметно скосил глаза к переносице, чтобы не видеть блеска его ярко-травяной радужки, которая пугала не меньше его поведения. Он шептал: — Прости меня, Кузнечик. Прости, пожалуйста. Я не могу его вернуть. Я не могу вернуть нам Слепого. Прости, пожалуйста, прости. Найди Лес, Кузнечик. Найди Лес и найди Слепого. А когда найдешь, скажи, как сильно я жалею. И как скучаю. Пообещай мне, Кузнечик. Обещаешь? Я понятия не имел, кто такой Слепой, какой Лес мне нужно найти и почему этот взрослый говорит настолько горько, что хочется рыдать, сжимая зубы и впиваясь ногтями в рыхлую землю. Дальше случилось что-то непонятное. Ногти, о которых я думал, отсутствовали в моем теле, но я точно запомнил, что пальцами утопал в зыбкой земле, а живот мой кололи какие-то травы. Я открыл глаза и увидел руки, но не удивился. Поднял голову вверх и увидел Слепого. Он выглядел зрячим, да и человека, что я нарек Слепым, я не знал, но в том, что это был именно он, я почему-то не сомневался. — Скажи ему, что я не обижался. Что я его прощаю и жду. Передай это Сфинксу, Кузнечик.  Его голос тихо звучал у меня в ушах. Очнулся я в том же коридоре, вместе с тем же взрослым. Он смотрел на меня с беспокойством. А затем спросил: — Что ты сделал? А я ответил, не думая, что говорю: — Кажется, я нашел Лес. И Слепой на вас не злится. Он вас очень ждет. А в душе пели соловьи — руки, у меня были руки!  Я посмотрел в глаза вновь плачущего взрослого и, сам удивляясь, прошептал: — Не реви, Сфинкс, — как он мне недавно. А затем смущенно добавил: — Это ведь вы подарили мне руки. Пожалуйста, найдите Слепого. Взрослый улыбнулся и прошептал, вставая на ноги: — Найду, Кузнечик. Но и тебе придется отыскать своего. Я кивнул и сказал: — Хорошо. Найду. Спасибо. Взрослый ушел, а я пропустил обед и оставил голодным Волка, рассказывая ему о руках, но умолчав при этом о том странном человеке. А утром я облысел. А в нашей комнате появился десятый Дохляк — странный незрячий мальчик с длинными волосами и огромным свитером. Как только ушел воспитатель, я подошел к нему и сказал:  — Привет, Слепой. Я тебя нашел. Он слабо улыбнулся и ответил: — Здравствуй, Сфинкс. Спасибо, что отыскал.  А ночью Слепой подошел ко мне и сказал: — У тебя очень красивые руки.  Уснул я счастливым. *** — Ты волшебник, Слепой, — прошептал я, утыкаясь Бледному в плечо, а руками сжимая его запястье.  Слепой усмехнулся мне в затылок. — Я просто поменял себя и его местами. Но есть ли разница в двух слепых? Я поднял голову и заглянул ему в глаза — он тоже меня видит, а еще он чуть выше, чем надо. Непроизвольно встаю на цыпочки и дышать стало легче. Бледный вновь усмехается. — Разница есть, — улыбаюсь я и снова наклоняюсь, выдыхая Слепому в губы ответ. — За твое совращение я не сяду в тюрьму. — Здесь нет тюрьмы, — отрешенно замечает Бледный и целует меня так, что кружится голова. Я определенно счастлив. На Изнанке у меня есть руки и Слепой.