Дикие дети, сукины дети

— Пустил козла в огород… — ошарашенно просипел Рыжий, сжимая в руке швабру. Гибрид повел глазами, уставился в сторону и принялся старательно отмывать край подоконника. На самом подоконнике красовался ряд покореженных растений — фиалка, алоэ, три кактуса — и все надкусанные. — Это что? — Рыжий тыкнул в глиняный горшок с менее пострадавшим кактусом — от него эта бестолочь оттяпала лишь цветок и, судя по следам от зубов, попыталась откусить еще кусок, но встретила преграду в виде внушительных колючек. — Я спрашиваю, это кто сделал? Крысятник застыл в благоговейном страхе — Белобрюх во все глаза рассматривал остатки растений, Мертвец откровенно ржал на пару с Викингом где-то в углу, прикрываясь кашлем от пыли, облаками слетавшей со шкафа. Падаль с отсутствующим видом тер стену, Дикобраз и Зебра заткнули себе уши наушниками и заливали мутной водой стол, которая с отвратительным чавканьем падала на влажный пол, по которому — швабрами гоняли слякоть Крошка и Зелень. Остальная стая — Логи, Фитиль и Дон с Копуном на горбу поспешно ретировались, оставив состайников на растерзание по-тихому звереющему Вожаку. У Рыжего не было сомнений насчет виновного — были сомнения насчет вида казни и необходимости советоваться по этому поводу со Стервятником — все растения, невинно украшающие подоконник и скромно выделяющие кислород среди всех видов запахов Крысятника, были подарены именно Вожаком Третьей. — Сгною, паскуда! — взревел Рыжий, замахиваясь шваброй на довольно резво отскочившего Гибрида. Викинг дернулся, Мертвец заржал уже в голос, прислоняясь к стене и в бессилии стуча по ней ладонью. Белобрюх, придушенно икнув, попятился задом в сторону двери и, наткнувшись на замершего Крошку и отдавив ногу Зелени, выбежал из комнаты. Зелень завопил и стал прыгать по комнате, снося на своем зигзагообразном пути все, что приходится. На столь громкие крики обратил внимание Дикобраз, чья музыка орала чуть менее громко. За ним на происходящее обратил внимание Зебра; Падаль ссутулился сильнее и продолжил оттирать пятно на стене. Орущий Зелень прыгал как заведенный, а от того грохнулся на Дикобраза — тот заверещал так, что вздрогнул даже Падаль. Крошке ситуация показалась забавной, а потому он, отбросив швабру, чье древко пришлось как раз по голове Падали, рухнул сверху на барахтающегося Зелень и завизжал вместе с ним. Викинг хохотал поставленным басом, Мертвец, оценив ситуацию и то, как побагровели у Рыжего скулы, отлип от стены и, отдавливая лежащим на его пути конечности и привнося в их визги особо высокие ноты, пошел спасать Вожака от неминуемого нервного срыва. Выдернув из трясущихся рук швабру, Мертвец откинул ее в сторону — в сторону Падали, потирающего теперь уже и шишку, и стену. Прилетело вновь по голове, отчего он, разозлившись, швырнул тряпку на пол и, подхватив одну из ударивших его швабр, принялся колотить ею Викинга. В ворох на полу добавилось еще два человека — отчаянно мутузящие друг друга Падаль и Викинг налетели на кое-как расцепившихся Дикобраза, Крошку и Зелень и ввязали их в новую потасовку, более крупную, учитывая габариты Викинга и запал неуравновешенного Падали. Тем временем Мертвец, поручивший Зебре успокоить Рыжего, ловил по комнате Гибрида — мелкий и изворотливый, он ускользал от него, прыгая по спальникам, сдвигая их ногами, падая и тут же поднимаясь, врезаясь в стол и путаясь ногами в катающихся по полу состайниках. Мертвец, пытающийся действовать чуть менее разрушительно, сначала пытался догнать его, но решив, что хуже в Крысятнике уже не будет, занял оборонную позицию за единственной кроватью Рыжего, отодвинув ее от стены и принялся обстреливать Гибрида тем, что попадется под руку. Под кроватью Рыжего валялось довольно много всего, а учитывая интересы Вожака Второй, Гибриду приходилось очень несладко — в него летели бутылки, которые, в основном, феерично разбивались о противоположную стену. Полупустой банкой из-под пива Мертвец попал ему в голову, отчего Гибрид пошатнулся и рухнул на Викинга, который по непонятным причинам пытался перегрызть глотку Крошке, который яростно от него отбивался — уже не только затупленной бритвой, но и разбросанными везде осколками. Происходящее переставало быть шуткой — почти каждая Крыса была порядком изранена, а закончить эту вакханалию не представлялось возможным. Зебра, собрав покусанные растения в кучу, залез с ногами на подоконник и с интересом наблюдал за происходящим; Мертвец избивал Гибрида с криками: «это тебе за фиалку!», «это — за алоэ!», «а это — за Вожака!» Дернув плечом, Рыжий, старательно огибая дерущихся, подошел к Мертвецу, чья рука зависла в воздухе над изрядно помятым Гибридом и, вмазав тому заместо Мертвеца, шепнул Скорпиону что-то на ухо. Одобряюще кивнув, Мертвец отпустил Гибрида, отчего тот шлепнулся на пол, сев прямо на осколок и пискляво завыв от боли. Скривившись, Рыжий потащил прихрамывающего Мертвеца к выходу — для того, чтобы угомонить Крыс, нужны были меры более радикальные, чем крики такого же жителя Крысятника, даром, что Вожака. Остановилась пара возле курящих на Перекрестке Слепого и Сфинкса. Оценив обоих взглядом, Рыжий решил, что Бледный, будучи хоть и главным в Доме, выглядит чуть менее внушительнее высокого и крепкого Сфинкса — учитывая же наличие протезов, Рыжий даже задумался — а уступил бы ему в бою Слепой, не будь они столь близкими друзьями? Вспомнив, что думать сейчас надо точно не об этом, а молчание затягивается, а Мертвец говорить не в состоянии, а терпение у Сфинкса не железное, Рыжий начал излагать ситуацию. -… и учитывая то, что против половины взбесившегося Крысятника мы с Мертвецом — что болонки против тигра, прошу тебя помочь мне повлиять на мою Стаю. — Пожалуйста, — Мертвец, улыбнувшись во все тридцать два, многозначительно глянул на полного скептицизма Сфинкса. Помолчав немного, он слегка задел доселе не участвовавшего в принятии информации Слепого. — Бледный, ты не мог бы? Слепой, освободив от сигареты руку, красноречиво показал Крысам средний палец, даже не повернувшись в их сторону. — Это самая идиотская просьба, которую я когда-либо слышал, — подытожил Сфинкс. — Крысятник нужно ставить на место. Пойдем, поможем, — в разрез с жестом заявил Слепой, стекая с подоконника. Сфинкс в недоумении пожал плечами и двинулся вслед за едва ли не подпрыгивающим Рыжим. Когда четверка зашла во Вторую, Крысы разом застыли и по позам стало видно, что драка прекращена, причем давно. Осколки мирно подметал перебинтованный в трех местах Гибрид, пришедшие Белобрюх и Мартышка обклеивали пластырем Викинга, на очереди к ним стояли Дикобраз, Зелень и Крошка; Зебра, заботливо приглядывая за сидящим у батареи и бьющим ладонями по лужам на полу Копуном, пытался привести в порядок покусанные растения, Микроб и Хохотун выжимали воду в ведра, Фитиль вытирал стол, Дон растаскивал по местам спальники, а обклеенный пластырем Падаль стерег в углу швабры — сразу все четыре. — Наша помощь не требуется? — в пустоту спросил Слепой. — Видимо, нет. Удачи, — Сфинкс толкнул Рыжего в плечо и, пропустив Слепого вперед, захлопнул дверь. — Вы когда успели, сволочи? — потрясенно спросил Мертвец. Белобрюх оторвался от оцарапанного Викинга и дрожащим голосом объяснил: — Нам Мартышка сказал, что вы там с Вожаком разговариваете. Ну, ты с Вожаком — с тем Вожаком. Мы подумали, со Стервятником, думали, он сейчас придет и всех здесь проклянет за свои кактусы. — И тростью отпиздит, — печально добавил Гибрид. — Или руганью с тобой на пару затрахает, — угрюмо продолжил Падаль. — Вот мы и решили, пока вы нас не порешили, прибрать тут все к чертям собачьим! — радостно заявил Мартышка, прилепляя Викингу последний пластырь. — Следующий! — Вот же сукины сыны… Даже отругать по-человечески не получается, — горестно завыл Мертвец, швыряя об пол тряпку, которую все это время неуместно сжимал в руке. — Кого ты там ругать собрался, тварина? Сам половину моих бутылей расхреначил, а еще жертву из себя корчит! — завопил Рыжий. — Вот-вот! — пискнул из своего угла Гибрид, но под тяжелым взглядом Мертвеца заткнулся и принялся с двойным усердием подметать стекло. — Я вообще-то за тебя их хреначил! От всего сердца! — оскорбленно заголосил Мертвец. — Пошел ты знаешь куда с таким заступничеством?! — Да иди ты! Оба расхохотались и вышли из Второй. День только-только начинался.