Дзынь

Ингарноеминг II Проснувшись утром, потянулся, чувствуя, что кругом столько драгоценной для моего народа чистой и живой воды, что настроение сразу же стало отличным и на весь день. Я так думал. Потому что, оглядевшись, увидел, что Араанг, свернувшись калачиком, спит подле меня. А супруга его не видно. Может, отошел куда? — Араанг, просыпайся, — потряс я сына за плечо. — Где твой муж? Сына просыпаться не хотел, но мой вопрос разбудил его очень быстро. Резко сев, Араанг, потирая глаза, вертел головой, выглядывая арахнида. Но его как не было, так и нет. — М? А где же Лаки? — удивился Араанг и поднялся на ноги, от чего стал выше меня в разы. И почему я женился на его высоченной матери? Хотя рост преимущество, хм, но не в отношении арахнида, для него он словно ребенок. — Я тебя о том же спрашивал, — усмехнулся я и поднял сумку, в которой лежали шкатулки зятя... Так, не понял! Почему его сумка тут лежит, рядышком с сыном моим, а его самого не наблюдается? — Араанг, ты вчера не просил зятя тебе шкатулки дать? — нахмурившись и поняв, что отличного настроения как не бывало, спросил я все еще ничего не понимающего Араанга. — Нет, я уснул рядом с ним. Но у него рука болела, может быть, решил прогуляться? — с надеждой спросил парень, явно забеспокоившись за молодого паука. Мне это тоже не очень нравилось. Мало того что парня ранили, хотя Первого императора не так легко ранить, вообще бытует легенда, что императоров невозможно проткнуть даже иглой. А вчера?! Парню все же каким-то образом проткнули руку, но при этом обряд признал в нем императора. Может, все же ошибка вышла? Или, быть может, сейчас императоры меньше способностей имеют? А тут еще и пропал не понятно куда. И ладно б просто ушел, мало ли чего ему с утра понадобилось. Но он ведь шкатулки оставил. А это уже заставляет задуматься, например, о том, что он, возможно, знал, что не вернется. Странно все это. Так, нет, я сейчас додумаюсь до ужасов. Надо взять себя в руки и узнать, что происходит. — Ладно, сына, давай позавтракаем и поищем твоего мужа, а может, и сам сейчас явится, — повесив на себя сумку со шкатулками, я подошел к сыну и порылся в его сумке, хватая фрукты и вытаскивая их во мрак раннего утра, хотя в храме скорее все еще царила ночь. Араанг явно сгрустнул с утра пораньше и без особого энтузиазма стал жевать грушу. Я же любитель хорошей еды, поэтому накинулся на все, что было, съев практически до последней крошки. А это нам было дано на два дня. Но ничего, там, в сумке, еще и пища для Лаки лежит, если что, на мясо перейду, от голода забыв, что вегетарианец. Ели мы молча, прислушиваясь к каждому шороху в храме, но пока нам не удавалось определить и услышать что-то кроме капель, падающих в воду, и легких всплесков воды. Ну и где он потерялся?! — Ладно, — откладывая остатки еды на потом, пробасил я и поднялся, настраиваясь на поиски зятя. Все же могло что угодно произойти. Это мы с Араангом считали, что гигантская рыба одна в наших водах, но нет, теперь их стало больше, и виды разные. Но откуда им тут появиться, одного-то Гелиос создал для защиты храма. Одного. И вот как ни крути, а рыб стало больше, насколько? На одну, две головы? Или сразу на сотню, что б уж наверняка. Возможно ли, что зятя съела одна из таких рыб? Или, быть может, он просто решил нас кинуть? Нет, это я сейчас до кощунства додумаюсь. Не мог он нас бросить. Но куда же тогда он делся? — Давай поищем паука, — предложил я, глядя снизу вверх и заметив в глазах отпрыска беспокойство и страх. — Не переживай так. В конце концов, где-нибудь всплывет. Я хотел пошутить, хотя шутка и неуместна, но сына так на меня глянул, что я поперхнулся воздухом. — Извини, — повинился. — Ничего. Пойдем, — шагнул вперед Араанг, а я последовал за ним. — Араанг, ты же понимаешь, что если мы его не найдем, нам придется одним идти к алтарю? — спросил я сына, идя за ним и глядя в его напряженную спину. — Да, понимаю, — коротко ответил парень и ускорил шаг. — Но мы должны попытаться. — Согласен. Давай разделимся, больше пользы будет, — предложил я. Времени оставалось все меньше, сегодня мы должны либо снять проклятие, либо на веки вечные остаться такими. Пока только рассвет, но времени на самом деле до заката не так уж и много. А тут еще и на поиски зятя время тратить.

***

Прошло часа два, но зятя мы так и не нашли. Так же как и не нашли следов вчерашнего сражения с рыбами. Этих тварей просто не оказалось там, где мы их видели в последний раз. Это настораживало еще больше. Получается, что рыбы либо очнулись, хотя я думал, сома Лаки убил ядом, либо их кто-то забрал. Если честно, то первый вариант мне бы больше пришелся по душе. Так как второй означает, что здесь, кроме нас и рыб, есть еще кто-то. А этот кто-то вполне мог забрать Лаки. Для чего же ему арахнид? Как мы с Араангом и договорились, через два часа встретились у осколка скалы, где провели ночь. По нахмуренным бровям парня я понял, что и его поиски не увенчались успехом. И если я скажу ему про исчезнувших рыб, это лишь добавит беспокойства. И вообще не хотел бы я, чтобы мой сын сейчас был тут. Беспокоясь за него, я и отправился с молодоженами. И думал, что буду просто как лишний балласт для парней, но, как оказалось, не зря я пошел с ними, потому что гхыров арахнид пропал без вести. А я не хочу вновь терять дорогое мне существо в стенах этого проклятого храма. Десять лет назад моя супруга, Урсулайя, являясь членом исследовательского комитета нашей страны, усердно изучала этот храм, его историю. Наверное, она хотела найти ответы на вопросы о проклятии, а может, просто была очарована этим местом. Я не знаю точно, чего именно она хотела, я слишком был занят делами почти разрушенной страны. А королева имела полное право находиться где угодно, правда со стражей. Урсулайя практически сутками пропадала в стенах этого огромного сооружения. Зная точно, где моя королева находится, я не переживал, и, как оказалось, зря. Однажды охрана вернулась без моей супруги, все потрепанные и израненные, они-то и рассказали, как огромная рыба проглотила Урсулайю и уплыла. Позже я неоднократно пытался найти супругу, я скучал по ней, потому что люблю. Я проклинал себя, потому что я виноват, что дозволил ей слишком много. Но сколько бы ни я, ни мой народ, не приложили сил — королеву мы так и не нашли. И дабы не потерять еще одного любимого члена семьи, я сам лично должен за всем проследить. — Араанг, у нас мало времени, а нам еще алтарь найти нужно. Надо поторапливаться. Надеюсь, с Лаки ничего серьезного не случилось, — проговорил я, вставая на край камня и заглядывая в пробитую им дыру в стене. — Я знаю, пойдем, — скрипнув зубами, кивнул сын и, не медля, нырнул в воду. Ему очень тяжело без паука и это отлично видно. И я не хотел бы подвергать его подобным страданиям, но выбора нет. Нам остается лишь молиться, чтобы с молодым арахнидом не случилось ничего серьезного. Последовав за сыном, я нырнул в воду, устремляясь на поиски алтаря. Примерно я догадывался, где он, после падения храма, вопрос еще тот — как эта громадина могла упасть; алтарь могло снести лишь в два места. Их первым делом и проверим. Араанг плыл настолько быстро, что я практически терял его из виду, эх, молодость, и каждый раз удивлялся, как он умудрялся вовремя и, главное, ловко огибать колонны, камни, стаи рыб, и прочего. Плыть было, по сути, недалеко, и уже через несколько минут мы достигли места, где должен был находиться алтарь. Но, как говорится, должен, но не обязан. Большая перевернутая комната была пуста, стены и пол заросли водорослями, сюда даже луч солнца не проникал, и я стал беспокоиться, а сможет ли на такой глубине закат окрасить шкатулку в цвет смерти? Потому как упал алтарь еще глубже, туда, куда солнце вообще не может проникнуть, как бы ни палило. Араанг резко остановился посреди зала, там, где должен был быть алтарь, я же в силу возраста и маленького размера не успел увернуться и впечатался в спину сына. На это парень медленно повернул ко мне голову и глянул из-за плеча. Чур меня! Его глаза горели яростным серебряно-алым с отливом черного огнем, и я не понял, почему они вообще в темноте светятся. Что-то тут точно не так. Слишком сильно изменился мой сын, став императором, даже не представляю, чего теперь от него ожидать. — Хой-хой, полегче, сынок, — примирительно поднимая руки, проговорил я, отчетливо видя, что сын просто в ярости. Но с чего бы? И вообще он таким никогда не был. Хотя если приглядеться, то он не столько зол, сколько отрешен. — Араанг? — позвал я ребенка своего и схватил его за руку. От этого моего действия парень вздрогнул, моргнул, и глаза его погасли, что насторожило меня еще больше. — Сына? — наблюдая, как отпрыск оседает на пол храма, позвал я, пытаясь, конечно, удержать парня, да только перевес на его стороне, и в итоге я тоже опустился на пол. Араанг пару секунд сидел с закрытыми глазами, потирая рукой лоб, но, вздохнув, поднял на меня взгляд. — Пап, тут пару часов назад Лаки проплывал, — проговорил Араанг и в голосе его слышались слезы. — Его рыба съела. Чего? Рыба паука? Почему? — Он же сома одной каплей яда убил, — попытался я утешить сына. — Так что не переживай, все с ним будет хорошо. Араанг мне не поверил, возможно, он видел что-то больше. И вообще, я бы не поверил этим его словам, если бы дракон, прилетевший с ними, не объяснил мне, что провидцы наоборот существуют и это в нашем случае очень даже полезно. — Араанг, ты сейчас не беспокойся о муже, он же самый ядовитый паук, да еще и император, все с ним будет отлично. Ты сейчас вот что сделай — попробуй узнать, куда мог упасть алтарь. — Хорошо, — кивнул сын, но при этом в его глазах не было и капли уверенности, потому как не контролирует он этот процесс, а проведенные несколько часов в тренировках с драконом вряд ли помогут ему сейчас. Обхватив себя за плечи, Араанг прикрыл глаза и дышал ровно и глубоко. Я же отошел от него на пару шагов, дабы не мешать, и просто наблюдал, как под водой образовался небольшой вихрь из той же воды, покружив пару секунд вокруг моего сына, все улеглось. И я уже подумал, что все, он побывал в трансе и сейчас скажет, где алтарь. Но Араанг меня удивил. Резко выпрямившись, парень открыл вновь горящие недобрым огнем глаза и посмотрел на меня, прожигая взглядом. Вздрогнув, я сжался, надеясь, что сынок меня не убьет. Мало ли что там сейчас в его голове. Но убивать меня сынок не планировал. Окинув меня пробирающим до костей взглядом, Араанг отвернулся, оглядывая уже зал, я же ждал его дальнейших действий. И вот сын направился в сторону, куда, по моим предположениям, мог упасть алтарь, и я последовал за ним на расстоянии, чувствуя, что сейчас он опасен даже для меня. Я не знал, что он может сделать сейчас, но проверять не собирался, потому, как остро ощущал его зловещую ауру. Замечу, что раньше, когда у него были приступы, подобного не чувствовалось. Но могло ли что-то измениться только от обряда пробуждения? Араанг уверенно поплыл к обросшей тиной стене зала, где не виднелось даже маленькой дыры, и я хотел было уже схватить его и остановить, еще лоб расшибет, но прежде чем я коснулся рукой Араанга, он уже исчез в гуще тины. Остановившись, я, недоумевая, оглядел стену и, подумав, что тина вполне могла закрыть проход, протянул руку. Коснувшись водорослей, понял, что был прав. Рука с легкостью прошла тину насквозь, и я уже уверенно шагнул в проход. Не хватало мне еще сына потерять из-за медлительности. За стеной оказалась небольшая комната, такая же темная, как и зал, заросшая водорослями и тиной. Араанг стоял в ее центре и, на мое появление, оглянулся, вновь прожигая блеском глаз. Вздрогнув, я последовал за возобновившим движение сыном. Таким вот образом мы путешествовали по храму долгих несколько часов, за которые я стал сомневаться, что алтарь могло унести так далеко, но Араанг шел и шел, поддерживая транс и ведя нас. По своим биологическим часам я чувствовал, что день скоро закончиться, но мы так и не приблизились к концу поисков, что сильно беспокоило. Мог ли Араанг вместо алтаря искать супруга? Ведь если того проглотила рыба, значит, он мог уплыть куда угодно. Сомневаюсь, что алтарь так далеко занесло бы. Что-то тут нечисто. Вплыв в еще одну комнату, что казалась еще более заросшей, чем все предыдущие, Араанг остановился в ее центре и осел на пол, выключая функцию транса. — Араанг, — я подошел к парню и сжал его плечо, что содрогалось от усталости, да и дышал сын тяжело. Видимо, ему нелегко так долго поддерживать подобное состояние, вообще наши врачи и предки утверждают, что в трансе можно находиться без вреда для здоровья не более двенадцати часов, сын провел в нем не более шести, плюс он император. Поэтому я надеюсь, с Араангом все будет хорошо. — И куда ты нас привел? — оглядывая комнату, спросил я, дабы отвлечься от переживаний. — Мы столько комнат прошли, не думаю, что алтарь сюда занесло. Кое-как приведя дыхание в порядок, Араанг поднял голову и оглядел комнату. — Нет, он здесь, — твердо проговорил сын и, шатаясь, поднялся. — Уверен? — с сомнением спросил я, придерживая его за ногу, дабы дать хоть немного опоры. Но толку от этого не было совсем. — Да, — снова твердо кивнул Араанг. — Я вел тебя так, чтобы не пришлось ломать заросшие и заваленные проходы и дыры. Сам же алтарь упал сюда, и он тут. Единственное, что я мог сделать сейчас, — это положиться на провидца наоборот, хотя еще пару недель назад не верил ни единому его слову. Эх, как же наша жизнь изменилась с появлением арахнида. К лучшему ли? Пока от него одни проблемы были. Оглядев комнату еще раз, я не заметил ничего, что могло бы иметь хоть далекое сходство с алтарем, поэтому снова засомневался. — Араанг, раз он тут, покажи. Потому что я его не вижу, — пробубнил я, пребывая в плохом настроении. Не нравится мне все это, ой, как не нравится. — Сейчас, — кивнул Араанг и опустился на колени. — Подожди пару минут, я даже двинуться не могу. Все тело болит и в голове шумит. — Хорошо, — обеспокоенно присаживаясь рядом и встревоженно глядя на сына, кивнул я. Араангу и правда было плохо. Он и так уже сделал все, что мог. Пусть отдохнет пару минут, тем более что время пока еще есть. Араанг устало прислонил голову к моему плечу, при этом согнувшись в позу эмбриона, — я же маленького роста, — и прикрыл глаза. Дам ему полчаса отдохнуть, а сам пока подумаю, что делать. Накрыв рукой сумку со шкатулками, я сжал одну из них, молясь, чтобы все прошло как надо. У нас всего лишь одна попытка. Прошло не более десяти минут, когда Араанг поднял голову и огляделся, по его глазам я видел, что он уже в порядке. Видимо, из-за императорства силы возвращаются быстрее. — Как ты? — Все хорошо, я в порядке, — успокоил меня Араанг и поднялся на ноги, которые теперь не тряслись, как тонкое деревце на ветру. — Ну раз ты в норме, покажи алтарь, — тоже поднявшись на ноги, попросил я сына, который и без моей просьбы подошел к одной из стен и начал дергать водоросли ближе к полу, постепенно открывая мне обзор на что-то плоское, блестящее и светящееся. Подойдя ближе, я стал помогать ему бороться с водорослями, под которыми оказался жертвенный камень, самая важная часть алтаря. Руны на алтаре и его свет подтверждали, что передо мной не просто камень и не ступенька, как я подумал ранее. Хотя алтарь и был низким, — он мне-то по пояс был, — нас это не смущало. Наверное, сам алтарь развалился при падении, но жертвенный камень остался целым и невредимым, что нам на руку. Собственно говоря, эта часть алтаря нам и нужна. — Сына, а как солнце его окрасит, а? Оно сюда вообще не проникает, что уж говорить о закате, — высказал я свои сомнения по этому поводу. — Не переживай, когда два мира соединяются на закате в один, лучи достигают даже потаенных уголков мира, — успокоил меня Араанг, но при этом в его голосе все сильнее звучало беспокойство. Только ли о муже. И куда он делся! — Ладно, — пожал я плечами и, убрав водоросли, уселся рядом с камнем, что освещал теперь всю комнату синеватым светом. — Будем ждать. Араанг согласно кивнул, но спокойно ждать не собирался, наоборот, с беспокойством ходил по комнате, часто кидая взгляд на алтарь и сумку со шкатулками. В подобном настроении мы провели все оставшееся время до заката. Но за несколько минут до него, Араанг вытащил из сумки шкатулки и, прочитав руны на камне, уложил их в предназначенное для них место. Вот бы не догадался, что их еще и класть надо каждую в свою выемку. Хм... Получается, что Гелиос изначально задумывал проклясть нас, раз алтарь идеально подошел к шкатулкам, да и не было бы выемок для них. Но храм ведь раньше был построен, может ли быть, что это не тот алтарь? — Араанг, — позвал я сына, сидящего рядом со мной и внимательно глядящего на шкатулки, которые вот-вот должны осветиться закатом. — А ты не считаешь подозрительным, что шкатулки так идеально подошли к выемкам? Храм ведь был раньше построен, чем мы прокляты. Не думаешь ли ты, что это не тот, что нам нужен? — Нет, — твердо отверг мое предположение сын, даже не глянув на меня. — Почему? Это же подозрительно, — насупился я. — Нет. Пап, ты у нас невнимательный, но я объясню, — обычно в такие моменты Араанг улыбался или смеялся, но сейчас в его голосе не было и намека на веселье. Переживает за мужа. — Это стандартный алтарь. По сути, я полагаю, что подошел бы любой, потому, что руны, выемки и сорт камня — все это стандарт для нашей страны. У нас даже шкатулки всегда делают одного размера. — Да-а-а?! — удивился я, отлично понимая, что моя невнимательность уже не первый раз приводит к подобным смущающим ситуациям. Так же как и на свадьбе Араанга и Лаки. Тогда я тоже был невнимателен. Но раз Араанг говорит, что все хорошо, что так и должно быть, значит, так и есть. Он пошел в мать, умный, преданный и внимательный. Не то что я и старший сынок. И кому я передам бразды правления? Хм, хотя теперь-то Араанг вечным фараоном будет. Но... он еще молодой, только замуж, наполовину, вышел, пусть еще погуляет, а пока старший будет править. Да, так будет правильно. В нашей стране все равно лишь избранным известно, что Араанг стал Первым императором. Так пусть остальные как можно дольше ничего не знают. Пока я раздумывал, что да как с сыном младшим делать, комната окрасилась в зеленый свет, который через миг весь сконцентрировался на алтаре, даже его родной синий померк под натиском зеленого. Араанг внимательно следил за тем, что творилось на алтаре, даже вперед подался, — и как глаза не слепнут? Я тоже попробовал посмотреть на алтарь, но по глазам ударил слишком яркий свет, и пришлось моргнуть, спасая зрение. — Вот оно! — воскликнул Араанг, и я открыл глаза, видя, как на алтаре зеленый свет кружит вокруг одной из шкатулок, постепенно становясь темнее, до тех пор, пока не стал черным. Еще миг, и он погас, хотя скорее втянулся в шкатулку и теперь ее окутывал черный туман, алтарь же снова стал светиться как прежде, но где была вторая шкатулка, не было ничего. Ни рядом, ни под ней не светились руны, совсем. — Вот она, нужная шкатулка, — усмехнулся Араанг, внимательно глядя на шкатулку в черном тумане, и поднялся на ноги, доставая из-за пазухи золотой кинжал. — Теперь осталось открыть, и пролить кровь. Как-то это зловеще звучало, и я, поднявшись, отошел на пару шагов назад. — А ты уверен? — на всякий случай спросил я, сомневаясь сейчас во всем и вся. — Нет, — усмехнулся сын и склонился над черной шкатулкой, протягивая к ней руку, другой рукой занося над протянутой кинжал. — Сейчас узнаем. Но прежде чем Араанг открыл шкатулку, прежде чем лезвие золотого кинжала коснулось его кожи, к алтарю скользнула тень и оттолкнула сына от алтаря. — Что?! — потрясенно выкрикнул сын, откинутый на приличное расстояние от алтаря. Я же, стоя в стороне, отчетливо видел, как молодой арахнид открывает шкатулку и выдергивает из раненой руки клык сома, проливая кровь на руну. И как только кровь коснулась руны, как только та в мгновение впитала в себя все, храм содрогнулся от невидимой силы, которая мощной волной разошлась от алтаря. А сам же паук со зловещей ухмылкой прикрыл глаза и начал оседать. Вот только открыл он не окутанную черным шкатулку, а ту, что не светилась вообще...