Enjoy the dark

Мысли роем пчел носились в моей голове, то и дело жаля. Как он исчез? Зачем все это сделал? Ох, почему все так сложно?! Как же хочется забыть все, что произошло раньше. Нет, забыть вообще все. Раствориться в воздухе и перестать видеть весь этот ужас. Я устал. Просто устал. Пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, я шел, не разбирая дороги, шел специально медленно, рассчитывая каждый свой шаг, и смотрел в землю, надеясь, что ответ где-то совсем рядом. Я чувствовал, что он рядом, стоит только оглядеться. Один ответ, который станет ключом ко всем замкам моего сознания. Тем временем снежинки, которые изредка падали на землю, уже превратились в настоящую пургу и готовы были замести все на своем пути. Тяжело вздохнув, я поднял глаза на небо. Может, там я найду подсказку? Но ничего. Просто ночное небо. Только на нем не было звезд. Ни одной маленькой звездочки. Мое сознание смутно давало очертания ночи, и в ней были маленькие огоньки. Множество огоньков. Они были рассыпаны по глади ночного неба, складываясь в замысловатые узоры. Но у нас их не было. Здесь нет вообще ничего, что как-то может быть связано со светом и теплом. Что вполне логично. Свет – это надежда, путь к добру. Нет, это и есть добро. Тысячи маленьких солнечных нитей сплетаются и образуют собой луч, и таких лучей множество. Они способны добраться до всех закоулков души и зародить в ней надежду, веру во что-то хорошее. Под этими лучами мы чувствуем себя защищенными. Оно и верно. Нас защищает само солнце, дарит нам тепло, заставляя улыбаться. Те же звезды, они рассыпаны на черном полотне, заставляя верить, что, как бы ни было ужасно, какой бы мрак не окутал душу и сердце человека, всегда будут звезды. Они, словно маленькие частички света, пробиваются сквозь мрак, заставляя думать, что выход есть, он должен быть. Заставляя верить, что свет пробьется. Поэтому неудивительно, что в этом месте нет звезд. А я ведь помню, как они ярко сияли. Я помню, как лучики солнца приятно грели кожу, я помню, как выглядело солнце... Эти воспоминания были настолько смазанными, что трудно было восстановить полную и четкую картину, но даже они, такие меленькие и нечеткие, врезались в мое сознание, резали его, словно тысяча осколков. Я хочу увидеть солнце, ощутить его тепло в последний раз. Но это было невозможно. Из этого места не выберешься, мы все навеки застряли здесь, в месте, которое находится между Раем и Адом, и отсюда нет выхода. Слезы уже начали подступать к глазам, обжигая их. Я тут же отвернулся от неба. Слишком больно давались мне воспоминания из прошлой жизни. Но они хоть немного отвлекли от проблем жизни насущной. Метель становилась все сильнее, идти было тяжело, да и снежинки то и дело попадали в глаза, тем самым перекрывая весь обзор. Каждый шаг давался все труднее. К счастью, судьба хоть раз улыбнулась мне, потому что скоро я набрел на развалины какого-то огромного, на первый взгляд, здания. Быстро забежав под остатки крыльца, я уселся на ступеньки и стал просто смотреть на эту идеально белую стену снега предо мной. Где-то послышался грохот, будто что-то очень тяжелое упало на землю. Быстро обернувшись и оглядевшись вокруг себя, я все-таки нашел источник шума. Это здание рушилось буквально на глазах, не удивлюсь, что если на крыльцо, на котором я нахожусь, упадет снежинка, оно рухнет, не выдержав тяжести. Хотя я давно уже должен был привыкнуть к этому. Здесь все рушится, причем всегда. Пурга начала утихать, и уже на горизонте стали появляться силуэты заброшенных замков и прочих, могучих на вид, строений. Удивительно, как они еще не прогнили и не пропали. Хотя, даже если бы пропало что-то одно, то сразу появилось бы другое. Так здесь все устроено. Все это место – кладбище сломанных фантазий. Вы думаете, все человеческие мечты, которые люди лелеют и оберегают, пропадают? О нет, они все попадают сюда. Только в своем виде. Чаще всего это детские фантазии о замках, всевозможных каруселях и игрушках. Но они попадают сюда уже разбитыми. Стоит ребенку перенести сильное эмоциональное потрясение и разувериться в своей мечте, как она тут же рушится, создавая собой некий сгусток энергии, но никакая энергия не может просто пропасть и раствориться в воздухе, она обязана получить свою оболочку – иными словами, материализоваться. И, кажется, это место идеальное для этого. Каждая маленькая деталь напоминает, что это за место. Все, что может принести радость и какое-то счастье, здесь черное, разрушенное, прогнившее. Парад и правда больше напоминает кладбище, хотя здесь есть одно место, которое немного напоминает о том, как выглядел мир в человеческой жизни. Оно находится на самой окраине Парада. Мне страшно подумать, какая жизнь была у ребенка, если он так передано верил в эту мечту. Это место напоминало улицу, там были маленькие, некогда аккуратные, дома и тротуар с небольшими клумбами. Только все это было ужасно на вид: черные окна домов и такая же плитка на земле, все уже покрытое трещинами и еще одна отличительная черта этого места – белый и густой туман. Видимо, ребенок мечтал о нормальной жизни, представляя, как будет гулять по улице, где не будет опасности, где будет все «нормально», но его мечту разорвали в клочья, раз она так явно сумела воскреснуть здесь. Пурга утихла, лишь несколько снежинок продолжали кружиться в своем замысловатом танце. Оторвав внимание от снежинок, я понял, что сидеть здесь нет смысла. В любом случае, у меня была работа, которую надо было выполнять. Я постарался полностью занять свои мысли тем, сколько дел мне предстоит сделать. Ох, еще и мой братец будет меня отчитывать за то, что я так долго пропадаю... Чувствую себя ребенком, который разбил вазу, и его будут отчитывать, ей-богу. Я шел уже достаточно долго, я думаю. По крайней мере, усталость в ногах становилась все сильнее, а дыхание потихоньку сбивалось. Стоило мне сделать еще пару шагов и обругать судьбу за мое везение, как что-то крепко сжало мое запястье и потянуло в сторону. От неожиданности я не удержал равновесие и грохнулся на землю, больно ударившись копчиком. Если бы это что-то меня не держало, я бы сильно ударился головой и растерял бы все остатки моего многострадального мозга. Копчик сильно ныл и я уже обернулся, чтобы как прожечь своего недоубийцу-недоспасителя взглядом и хорошенько выругать, но как только я обернулся, вся злость тут же превратилась в удивление, и я не смог даже слова вымолвить, только открывал и закрывал рот как рыба. Передо мной стояла женщина в старом платье викторианской эпохи, полы и рукава одеяния были изодраны, а некогда бежевая ткань истертой, выцветшей и грязной. Лица я не видел – на нем, плотно прилегая, был надет противогаз. Волосы женщины топорщились в стороны, и это придавало ей некий комический вид. Она дернула мою руку, тем самым приводя меня в чувства. Я тут же пришел в себя и стал медленно подниматься, потирая до сих пор болевший копчик. Женщина стояла передо мной, не двигаясь, ее тяжелые вздохи звучали глухо и хрипло из-за противогаза, и оттого особенно жутко. Я ждал ее следующих действий, но ничего не изменилось. Это могло продолжаться вечность, и в итоге я не выдержал. – Хватит этого маскарада, Элизабет. Меня этим уже не напугаешь. – Я скрестил руки на груди и стал выжидающе смотреть на нарушительницу моего покоя. Она, наконец, оживилась и быстрыми движениями своих длинных и, казалось, хрупких пальцев стянула с головы противогаз. Всегда удивлялся ее красоте... Темно-рыжие волосы торчали в разные стороны, но это не портило красоты ее лица. Кожа цвета фарфора, глубокие серые большие глаза, пушистые ресницы, которыми она так невинно хлопала передо мной, правильный разлет бровей, маленький, даже немного курносый, нос и тонкая полоска немного бледноватых губ. Она легко и непринужденно улыбнулась мне, отчего стало как-то теплее. – Прости, Джерард, за такое появление. – Она немного отвела взгляд и тяжело вздохнув, продолжила: – Нам надо поговорить. Срочно. – Она нахмурила свои бровки, и в сочетании с ее «прической» это выглядело очень по-детски, и я не смог сдержать своей улыбки. Заметив это, девушка тут же начала приглаживать свои непослушные волосы руками. – К чему такая срочность? Здесь все равно нет счета времени, да и о чем, собственно, ты хотела поговорить, милая? – Я усмехнулся и с легкой улыбкой неторопливо зашагал дальше, и Элизабет поспешила за мной. Обогнав меня, она крепко взяла меня за плечи своими длинными пальцами и, навалившись всем телом, прижала меня к стене какого-то здания, чем вызвала у меня недовольное шипение, но, не обратив на это никакого внимания, она лишь крепче прижала меня своим телом и направила свой взор прямо в мои глаза. От этого мне стало, мягко говоря, не по себе, а ее глаза... В них отражалось какое-то беспокойство и даже страх. Тут же ком подступил к моему горлу, мешая дышать нормально. – Это не шутки, Джерард, – ее голос звучал твердо и немного холодно. – Все заходит слишком далеко, мы и весь Парад в опасности. – Она замолкла и поджала свои и без того тонкие губы. Наш зрительный контакт не прерывался ни на одну секунду, на серые глаза стали наворачиваться слезы. Ком в горле стал только больше, а сердце застучало быстрее, так и норовя пробить грудную клетку. Но я понимал, что, если я поддамся этому чувству и брошусь в панику, окончательно сломаю эту девушку. Для нее я должен оставаться сильным. Тяжело вздохнув и постаравшись успокоиться, я сказал: – Я тебя слушаю, Элизабет. – Видно, мой голос прозвучал убедительно и твердо, отчего девушка немного успокоилась и, тяжело вздохнув, наконец, отпустила меня и отошла на несколько шагов. – Вчера я наткнулась на призрак мальчика и уже хотела забрать его Свет, но стоило мне проникнуть рукой в его грудь, как... – тут девушка запнулась и, опустив глаза, тихо шмыгнула носом. – Там было пусто. Там не было ничего, а потом... Я никогда не забуду этих глаз. Они были черными. И он начал смеяться. Ох, этот смех, сколько в нем было яда! – Она вздрогнула, было видно, что каждое слово ей дается с трудом, но тут же продолжила: – И тут мою руку просто засосало, он стал затягивать меня, не переставая смеяться. Если бы не Майки... я не знаю, что бы со мной было сейчас… – По ее щекам потекли слезы, но Лиза быстро стерла их тыльной стороной ладони и тут же подняла свои глаза на меня. – Сегодня я не нашла ни Страх, ни Сожаление, Майки тоже не смог их отыскать. Мы уже думали, что и ты пропал. Боже, как же ты нас напугал, Джи! – Она подбежала ко мне и крепко обняла, уткнувшись носом в грудь. Но, подождите... Как такое вообще возможно?! Кому надо убивать каких-то жалких недополтергейстов типа нас? Да и как можно убить то, что не имеет физической оболочки и даже не существует? И Свет... значит, это был не человек. Но что тогда, что может проникнуть на Парад? Эти мысли больно жалили и заполоняли все пространство моего сознания. Перед глазами плыло, мысли смешались и теперь просто давили на меня. В голове носились картины всего произошедшего за эти дни... Господи, как же все это появилось за столь короткое время. И тут же к вискам прильнула кровь, и я услышал крик, который стоял в ушах звонким эхом: «Джерард, Джерард!» Кто-то звал меня снова и снова, воздуха катастрофически не хватало, я почувствовал, как стал задыхаться. Воспоминания душили меня. Огонь, все полыхало, силуэты людей носятся вокруг, вопли режут слух. Кто-то постоянно звал меня, но я не мог идти на голос, будто ног не было, не мог даже сдвинуться с места. Обернувшись, я увидел, что что-то тяжелое придавило мои ноги. Хотелось кричать, но крик застрял комом в горле, и я не мог даже издать звука. Глаза резал черный дым, он был повсюду. Девушка протянула мне руку, и я пытался схватить ее, но тут же она исчезла, растворилась в дыме. Был слышен лишь ее вопль, такой отчаянный и звонкий. Звук бьющегося стекла где-то далеко. Боль пронзала все тело, но мне хватило сил обернуться. Вся моя одежда была в крови, а в ребро было воткнуто множество стеклянных осколков. «Джи, прости меня...» Голос, где-то я его уже слышал… «Прости…» – Джерард. Джерард! – Элизабет нависала надо мной и била по щекам, крича мое имя мне в лицо. Неужели я потерял сознание? Ничего не помню. Ох, голова просто раскалывается. Открыть глаза для меня было просто подвигом. Первое, что я увидел – это были большие серые, чуть покрасневшие от слез, глаза. Лиза тут же прекратила плакать и крепко сжала меня в своих объятиях. Я уже думал, что упаду, но не почувствовал почвы под ногами. Я понял, что и так на земле. Значит, точно отключился. Как же стыдно перед Элизабет, как же она, наверное, испугалась тогда. – Джи, как ты? – голос принадлежал не девушке, и только один человек меня так постоянно называл. Я поднял глаза и увидел своего брата, он стоял на коленях и выжидающе смотрел на меня, в его взгляде читалось неприкрытое беспокойство. Все слова потерялись где-то в горле, и единственное, что я смог сделать, так это слабо улыбнуться, показывая, что со мной все хорошо. Майки улыбнулся в ответ и потрепал меня по волосам. Лиза так и не перестала меня обнимать, но я нашел в себе силы приподняться на локтях и оглядеться. Центр Парада. Мы здесь всегда с Майки... Стоп! Но как я мог здесь оказаться? Элизабет слишком хрупкая для того, чтобы донести меня, да и Майки не смог бы нас так быстро найти. – Элизабет, а как я здесь оказался? Девушка тут же перестала меня обнимать и немного приподнялась. – Фрэнк... – Так, что?! От одного имени меня передернуло, и я уже не слушал ее. Как он там вообще оказался? Я стал быстро мотать головой и увидел Его. Стоит, упершись о камень, и смотрит куда-то вдаль, как будто он здесь и не причем. То ли удивление, то ли страх – непонятный водоворот поглотил меня. – Вот так ты оказался здесь. Девушка смотрела на меня, чуть улыбаясь. Знать бы мне, что она только что сказала... Но из вежливости я кивнул ей и улыбнулся в ответ. Она тут же слезла с меня и протянула руку, помогая подняться. Так, я уже устал, надо пойти к нему и разобраться, но как только я хотел сделать шаг в его сторону, ко мне подбежал мой братец и прижал к себе, крепко обнимая. Какой же он теплый, такой родной, мой Майки. Понимая, что освободиться из объятий у меня не получится, я посмотрел за плечо Майки, и, собственно, Фрэнка там уже не было. Что-то тяжелое и скользкое рухнуло вниз живота. Почему он всегда сбегает?