Для некоторых их мысли — спасение, факт того, что они еще не сошли с ума, что они еще способны изменить свою жизнь. Мои же мысли меня убивали. Они, словно тысяча маленьких пчел, жалили мой мозг, протыкая его своими маленькими ядовитыми жалами. Они меня разрушат. Столько мыслей и все ни о чем, не могу сосредоточиться на чем-то одном. И самое ужасное, что все это были вопросы, вопросы, которые в своем потоке смешались в один водоворот, утягивая и мое сознание. У меня не было ни одного ответа. Кажется, это убивало еще больше, а водород становился еще мощнее.
Я сойду с ума. Теперь эта перспектива была такой реальной.
Хотя, я уже сошел. Сошел окончательно. Ведь, по сути, ничего страшного не произошло, точнее, вообще ничего не произошло. Я хотел узнать, что за опасность нам грозит, и я узнал. Так где же спокойствие, где это терпкое и легкое чувство безмятежности, которое я так жаждал? Узнав ответ на один вопрос, я обрушил на себя лавину еще больших загадок. Что это за существа? Откуда они взялись? Зачем им мы? Много ли их здесь? Поток был нескончаемым.
Убивало еще и то, что я должен молчать, не могу просто взять и высказать все свои предположения, догадки ребятам. Нельзя. Слишком рано. Это слишком опасно для них. Я должен защищать их от любой опасности, это — мой долг.
Опять я стал актером. Все происходящее — один большой театр и мы его актеры. Если раньше я должен был играть сильного защитника, то что теперь? В кого мне надо перевоплотиться сейчас? Да и сколько масок я уже примерил — не счесть. И каждая, все больше скрывала мою истинную сущность, все больше прятала настоящего Джерарда.
Сколько яда фальши, лжи я вылил на свою сущность, душу, все сознание. Теперь все мое нутро состоит из чистого яда, лжи и сплошного притворства.
Я убил настоящего Джерарда.
Убил собственноручно. Уничтожил его, разорвал на куски и сжег, развеяв пепел по ветру.
И что же теперь? Я пуст. Не осталось ничего, и все-таки я ясно видел свой долг. Защищать моих родных. Они и правда единственное, что может хоть немного возродить крупицы моей сущности. Мое лекарство, мой антидот. Жаль, что они не понимают, насколько они важны для меня.
Казалось, уже прошла Вечность. Хотя смешно говорить это тому, кто стал ее пленником.
Сегодня я сбежал. Помните я говорил о месте на Параде, которое хоть отдалено напоминает настоящий живой мир? Сейчас ребята окутаны сном, поэтому настолько смело я убежал сюда. Раньше меня здесь почти не было, я боялся этого уголка нашего кладбища. Слишком реально оно было, слишком здесь все напоминало о живом мире. По идее, это должно было сдавить остатки нас как людей под многотонным прессом.
Но удивительно — мне было так спокойно здесь, так легко. Искать здесь меня никто не будет, если я не успею вернуться до того момента, как Морфей выпустит из своих объятий ребят. Поэтому сейчас я полностью отдался своим мыслям. Пытался хоть немного разложить все по полочкам, и, может, это поможет найти мне хоть немного ответа?
Туман бережно окутал под своим дымчатым покрывалом аккуратные, цвета угля, домики, даже я был в этом тумане. Сквозь него я видел, как легко трепещут кустики всяких растений. Я видел лишь их силуэты. Они тоже было чернильно-черными. Здесь все было во власти этого цвета. Удивительно, что еще туман был молочно-белым.
Мне хотелось раствориться с этой дымкой, стать с ней одним целым и наконец забыться. Почему-то все ядовитые мысли моего сознания сейчас выпустили меня из своих оков. Сейчас мне казалось, что я потихоньку растворяюсь, настолько легко я себя чувствовал. Все было таким нереальным, таким простым. А может, это просто мой кошмар? Вот сейчас я проснусь от того, что мать будет легко трясти меня за плечи и в ноздри ударит такой приятный аромат утренних блинчиков, где-то в стороне, может даже на другом этаже, я услышу родной голос Майки. И буду улыбаться, улыбаться всегда, всю свою жизнь, потому что это был всего лишь кошмар.
А интересно, каким я был в том, настоящем мире?
Ведь этот мир был, я точно знаю. И я был живым, я чувствовал тепло солнечных лучей на коже, видел звезды, когда-то давно я радовался любой мелочи.
А ведь, получается, что каждый из нас имел другую жизнь. И сестрички Страх и Сожаление, и Элизабет, я с Майки, получается, что даже Фрэнк имел свою жизнь. Интересно, а каким он был там, в другом мире? Почему-то я почти уверен, что он был совершенно другим, хотелось бы мне посмотреть на того, настоящего Фрэнка.
А ведь... Если так подумать, то он актер получше меня. Притворяется жестоким, властным, пытается вселить страх к себе в нас. Но в тот день я видел его глаза. Когда он так смотрел... боялся за меня? Он ведь спас меня от окончательной гибели, в тот момент он выглядел даже более напуганным, чем я.
Как крепко он сжимал мое запястье пару минут, когда уже оттащил меня в сторону. Парень не хотел меня отпускать, не хотел этого до последнего, но ему пришлось это сделать.
А та ночь? Он сказал, что не выполняет своего обещания, но что это за обещание и почему Фрэнки говорил его именно мне, а не Майки, к примеру? Получается, он давал его лично мне? Но когда, почему я этого не знаю?
Или знаю?
В моей голове сформировалась из тысячи крупиц мысль, хотя нет, скорее догадка, от которой по всему моего телу прошел холод.
Мы же были с ним знакомы еще тогда, когда были живы.
С каждым мгновением эта догадка казалась мне все более реальной. Но почему я не мог его вспомнить столько времени, не видел его ни в одном своем видении или сне? Даже голоса его я не слышал.
Хотя, стоп.
Или же слышал?
— И что ты тут забыл, м?
Не знаю, от чего я испугался больше: от длинных пальцев, которые находились на моей талии или от этого тихого шепота, который раздался мне на ухо.
На мгновение все мои органы сжались и превратились в один большой комок, легкие сжались до размера частицы, поэтому автоматически я стал жадно глотать воздух ртом. Но даже когда испуг отступил, я чувствовал, насколько сильно похолодели мои пальцы.
— Ох, как же ты любишь подкрадываться из ниоткуда.
Фрэнки усмехнулся и отпустил меня, уселся со мной рядом, но его глаза были тупо устремлены в землю. И он улыбался, я заметил, как его губы были растянуты в легкой и какой-то грустной улыбке .
— Часто ты здесь?
— Впервые пришел. Раньше это место меня пугало.
Фрэнк тяжело вздохнул и начал болтать ногами, рассеивая дымку тумана.
— А я часто здесь сижу. Здесь так спокойно, можно обо всем подумать, не правда ли, Джи?
Только сейчас он мимолетом посмотрел на меня и снова отвернулся.
— Почему ты меня так называешь?
Гениально. Элементарным правилам вежливости — отвечать на вопросы, меня, по видимому, не учили.
— Это сокращение приятно звучит, да я как-то при... — тут он запнулся и, закашлявшись, продолжил: — Я как-то услышал, что Майки так тебя называет. Вот и все. А ты против?
— Нет, вовсе нет, это даже приятно немного.
Кажется, разговор зашел в тупик, ох, о скольком мне хотелось спросить, узнать. Но спросить напрямую я не мог. Просто не мог, не знаю почему.
Но Фрэнку это и не мешало, он словно погрузился в свой мир, смотрел в одну точку, опустив голову немного, и болтал ногами.
— Хочешь я покажу здесь одно очень необычное, но красивое место?
Вот это было правда неожиданно. Почему-то неизвестность меня и пугала, но природное любопытство все-таки одержало победу в этой нелегкой борьбе.
Парень тут же оживился и спрыгнул с забора, на которым мы и сидели. Хотя, может, это был и не забор, но это было что-то высокое, твердое и с довольно широкой поверхностью, на которой было удобно сидеть.
Я последовал за ним. Когда я уже оказался близко к нему, то разглядел на его лице довольно счастливую и такую детскую улыбку, а искры, которые плясали в его глазах, я видел даже сквозь туман.
Не медля, он схватил меня за запястье, сильно сжав руку. Это было неожиданно, что я даже немного подпрыгнул. Может, даже немного больно, но мой взгляд был устремлен на Фрэнки. Он, смущаясь, что ли, опустил глаза.
— Ну так что. Пойдем?
Он лепетал это неуверенно, но я смог только кивнуть ему и выдавить подобие улыбки.
Снова этот блеск в глазах, и вот он уже тянет меня с неимоверной силой куда-то, не знаю куда.
Но скажу одно: он мог сломать мне кости руки, настолько сильно он сжимал.
Черт, как он вообще что-то видит? Тут же туман кругом, причем очень густой. Вот будет весело, если мы наткнемся на монстра сейчас.
— Фрэ... Фрэнк!
Он остановился, да так резко, что я буквально упал на него, чуть не повалив на землю.
— Может... — я пытался отдышаться, — мы будем идти чуть медленнее? Тут туман кругом, наткнемся на чудище еще.
Проговорив на одном дыхании, я снова принялся хватать ртов воздух — нельзя так резко напрягать организм.
— Не бойся, я знаю здесь все наизусть.
Фрэнки (когда я стал его так называть?) усмехнулся и снова схватил меня за руку.
Ну вот откуда в нем столько силы. Теперь он тащил меня за собой, а я себя чувствовал, как какой-то груз или мешок с картошкой.
Но одновременно какой-то колокольчик в моей голове все время звенел: "Ты же помнишь, что он сделал с тем духом? А вспомни, как он грубил тебе все время? Помнишь? Помнишь?" И тут же перед глазами в быстрой съемке пролетали картины всего того, что он сделал.
Я всегда его боялся.
А прошло лишь несколько дней и сколько успело поменяться. Я увидел его таким... Настоящим? Неужели для меня он снял эту маску сейчас.
Но, кажется, этот туман вездесущ, он пробрался и в мою голову, путая все мысли.
Единственное, что я сейчас осознавал, так это то, что мне нужно как можно быстрее перебирать ногами или я правда буду волочиться по земле.
Прошла лишь секунда и я врезался во Фрэнка, который так резко остановился.
Теперь я отбил себе все, что можно было.
Мы с ним кубарем катились куда-то вниз, кажется, с какого-то, как я понял, пригорка.
Ай, как же больно, черт!
Фрэнки своими острыми локтями то и дело попадал мне в живот или удар приходился по грудной клетке, промолчу еще про то, что моя пятая точка все время соприкасалась с землей и это было ну очень не приятно.
Казалось, это падение было вечным. Но как я люблю говорить: ничего не вечно, и в этот раз эти слова были положительными. Но такое положение событий мне тоже ой как не нравится. Я лежал на земле, распластавшись в форме морской звезды. И все бы ничего... Но! На мне лежал Фрэнк собственной персоной. Упираясь локтями в землю, он в самом буквальном смысле лежал на мне.
Поэтому первое, что я увидел, когда открыл глаза было его лицо.
От такого "приключения" его волосы растрепались, а челка была непонятно где: то ли на левом боку, то ли на правом, то ли вообще между глаз. Когда он наконец открыл свои глаза, я приметил еще кое-что. Особенно хорошо это было заметно на его такой бледной коже. Его щеки пылали ярким огнем. Глаза были огромными, но он то и дело опускал их, пряча взгляд. Он то и дело закусывал нижнюю губу, явно нервничая.
Ну же, Джерард, сделай хоть что-то.
И я сделал. Мне представилось, как мы сейчас выглядим со стороны, и тут уже меня пробило на громкий смех. Фрэнки смотрел на меня в недоумение пару секунд и сам рассмеялся.
Боже, а ведь я впервые засмеялся за все это время.
Парень торопливо слез с меня и уже протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Помощь я тут же принял. И только сейчас смог оглядеться.
Это место напоминало кратер вулкана. Тумана здесь не было, но, если поднять глаза в небо, можно было увидеть, как белая дымка густым облаком медленно плывет по воздуху. Даже черноту неба было сложно разглядеть.
Хотя почему это место только напоминало кратер? Оно им и было, причем гигантских размеров.
Гигантское озеро располагалось посередине. Я даже не удивился, что вода в нем была черной. Больше мое внимание привлекло, то, что было вокруг.
Здесь была жизнь.
Вокруг озера цвели всякие всевозможные растения. Думаю, они были похожи на васильки, только размеры намного меньше, а цветки яркие и темно-синее. И они были везде, их было несметное количество. Да здесь был просто райский сад!
Многообразие всякой растительности меня просто поражало. И гигантские, похожие на лилии, только с серебреными цветами, более скоромные по виду кустики, отдаленно напоминающий азалию, только цветы их больше и даже ярче. А еще здесь, у самой воды, были какие то маленькие цветки, похожи на фиалки, только у них был нежно-лиловый цвет. Я даже стоял на изумрудно-зеленой траве, ну, или что это.
Но, черт, все было просто завораживающе. Черная вода и столько зелени вокруг, никогда не видел чего-то более прекрасного...
Я готов был стоять здесь еще, пожалуй, вечность с челюстью, которая отвисла почти до подбородка.
У меня даже слепило глаза. Ведь столько времени я видел лишь потускневшие краски и цвета , а еще вечную мглу, которая была везде.
Но из ступора меня вывел Фрэнк, который подошел и положил свою ладонь мне на плечо.
— Правда красиво?
Я обернулся и увидел, насколько широкая улыбка была на его губах, по цепной реакции я заулыбался сам.
— Нет, здесь не красиво... Здесь просто великолепно!
Фрэнки тихо и по-доброму рассмеялся.
Кажется, я всегда был таким медленным. Доходит до меня как до улитки, потому что только сейчас в моей голове появилась мысль, что я вижу сейчас.
Жизнь.
Это была жизнь. Настоящая, в этом кладбище. Просто нереально.
— Фрэнки... — я запнулся и с опасной глянул на него, выжидая реакции на такое произношение, но он только заинтересовано поднял на меня глаза и я продолжил: — получается, все, что мы сейчас с тобой видим — живое?
Он лишь кивнул и довольно улыбнулся.
— Но ведь на Параде все давно умерло.
— Не его сердце. Насколько я понял, это и есть его сердце. Точнее, не все вокруг, а именно озеро. — Он махнул рукой в сторону источника. — Оно дарит жизнь всему этому месту, тому, что нас окружает сейчас. Оно заряжено какой-то невиданной энергией. Я тебе кое-что покажу.
Он встал и жестом показал мне идти за ним. Я повиновался и подошел прямо к кромке воды. Фрэнки взял небольшой камушек с земли и кинул его в воду, рассекая зеркально-чистую гладь.
Второй раз за день мое сердце хотело биться быстрее, а душа, точнее ее остатки, превратиться в бабочек и парить, настолько прекрасно было то, что я видел.
По черной глади озера, начиная с места, где камушек столкнулся с водой, пошли серебристые причудливые узоры. И чем дальше они заходили, тем больше и прекраснее был узор. Казалась, все озеро начало светиться.
И, черт, это было завораживающе, настолько, что множество мурашек галопом пробежало по моему телу. Это волшебство, просто какое-то невиданное волшебство.
Все это время Фрэнк смотрел на меня, не отрываясь ни на секунду, улыбка не сходила с его лица, а живой блеск в этих глазах я видел даже отсюда.
Он поманил меня рукой, призывая присесть.
Не знаю почему, но я чувствовал, как дрожат мои коленки. Было немного страшно и волнительно, но вот, я уже сижу на коленях и выжидающе смотрю на воду.
Из глубины идеально черной воды я заметил, как что-то начало всплывать и это что-то светилось.
Лилия. Теперь на поверхности воды медленно покачиваясь, плавала снежно-белая лилия, с точенными аккуратными лепестками.
Фрэнки осторожно взял ее в ладони и поднес мне. Честно, я не знал, что мне сейчас делать, поэтому дотронулся пальцем лепестка, уже было я хотел замирать от красоты в третий раз и даже затаил дыхание, но увы. Ничего не произошло. Фрэнк только рассмеялся и вернул это волшебное творение на зеркальную гладь воды.
— Теперь ты понял, как это все работает, ведь понял же?
Парень внимательно и выжидающе смотрел на меня. Получается, все-таки есть жизнь в этом проклятом месте. Все-таки есть надежда на выживание.
Новый ураган мыслей бушевал в моей голове, но на этот раз они не отравляли сознание. Они зарождали крупицы того чувства, про которое я уже, кажется, забыл. Они зарождали во мне надежду.
Непроизвольно на моих губах начала играть улыбка. Я чувствовал, что внутри меня все бурлило и кружилось. Но сейчас мне было правда легко. Значит, не все кончено. У всех нас есть еще шанс отсюда выбраться. Навсегда.
Наконец скинуть эти железные оковы, в которых столько времени нас держал Парад.
Видимо, Фрэнк увидел мой немного сумасшедший блеск в глазах, поэтому, легко толкнув меня в плечо, он протянул мне руку.
— Тебе пора возвращаться, иначе ребята будут волноваться.
Я оглянулся. И как же сделать это? Это же кратер, невозможно будет взобраться так быстро.
Заметив мое замешательство, Фрэнки только загадочно улыбнулся и пошел куда-то в сторону.
Почему этот парень так любит ходит быстро? Я кое-как поспевал за ним и вот, кажется, тупик. Здесь была лишь каменная стена.
— И... И что дальше?
Фрэнк лишь усмехнутся и своими длинными и, казалось, такими ловкими пальцами, подхватил некий "занавес" из каких-то незнакомых мне растений. Да, здесь даже на скалах была подобная "жизнь", но заключалась она в таких вот лианах и всех растений, которые могут виться.
Почему-то я был нисколько не удивлен, когда увидел, что за этим занавесом была пещера. Причем проем был довольно крупным, чтобы я мог спокойно в него пролезть.
— Когда я впервые попал сюда, то долго еще не мог найти выход, но и уходить мне не хотелось. Здесь есть на что посмотреть и множество тайн хранит этот оазис. — Он замолчал и опустил глаза в землю, будто что-то вспоминая. — Я пойду с тобой, так будет безопасней.
Я лишь кивнул и перехватил из его рук живой занавес, пуская его внутрь.
Проползти по этому тоннелю мы смогли безо всяких приключений. Хотя, теперь мне придется выдумать историю, где я смог порвать куртку. Это казалось правда проблемным.
А вот Фрэнку хоть бы хны, видать не в первый раз он проделал это путешествие.
На мое счастье, вылезли мы из этого тоннеля в месте, которое было не так далеко от нашего лагеря. Удивительно, как мы не смогли найти подземную пещеру за столько времени.
Только вернулся я один. В своих традициях, Фрэнки ушел куда-то "по своим делам", как он выразился. Но теперь мне стала известна хоть одна тайна Парада.
* * *
Прошло пару дней, а может, и больше. Я давно уже сбился со счета времени, но мой энтузиазм не пропал. Мне хотелось улыбаться, хотелось петь. Но даже сейчас этого делать нельзя.
Слишком рано им все знать.
Хотя я понимал, что поступаю с ними не честно. Они имеют право знать, они должны знать! Но ведь я обещал их защищать, и это была часть моей защиты.
Все для их же блага. Я повторял эти дни, уверяя самого себя в то, что я сделал все правильно. Они еще узнают, но не сейчас.
Но все-таки одна мысль меня согревала: значит, даже у нашего кладбища есть сердце, которое обладает невиданной энергией.
Даже в черной мгле засияли звезды.
Но мой радостный блеск в глазах не был не замеченным. И Майки, и Элизабет смотрели на меня довольно странно и даже обеспокоено. Кажется, они почти уверены, что я потихоньку схожу с ума.
Но все-таки меня не могло не радовать то, что дни проходили тихо и размеренно. Даже Фрэнк обычно приходил к нам на ночлег, но на утро снова уходил.
Увы, но нам с Фрэнки приходилось играть во врагов, дабы не вызвать никак подозрений у ребят. Слишком много странного для них: моя радость, которая просто распирала все мое нутро, а тут еще бы было наше такое неожиданное перемирие. Возникло бы слишком много подозрений.
Но не знаю, могу ли я назвать это перемирием. Я не понимал, когда был этот переломный момент в наших взаимоотношениях. Но определено я начал узнавать его с другой стороны.
И меня пугало то, что он так просто и быстро стал мне доверять. Почему именно я? Он же меня терпеть не мог, а тут такое доверие, даже обеспокоенность моей персоной. Это правда немного пугало.
В любом случае, у меня не было возможности просто подойди и спросить его об этом. Так как я видел его только в конце дня и тогда было слишком рискованно говорить с ни об этом: слишком много свидетелей.
Все-таки безмятежность меня хоть немного, но окутала в своей свободной ауре. Поэтому сейчас я просто лениво потягивался, наслаждаясь таким потрясающим моментом.
Ох, я уже почти уверен, что все это скоро закончится, мало ли, вдруг мы сможем вернуться обратно в свои дома, к семьям? Какой ты наивный, Джерард. Ты даже не знаешь, что за место этот Парад, а уже грезишь о возвращении домой, даже не помня, как он выглядел. Еще и ведешь беседу сам с собой, ты точно сходишь с ума.
— Эй, Джи! Не хочешь на это посмотреть?
Это был голос Фрэнка, теперь я его узнал, но как же наша конспирация, что он опять задумал?
— Ну где же ты, Джера-а-ард.
Как он слащаво протянул мое имя, меня аж передернуло от этого. Но все же, с недовольным стоном, я посеменил в ту сторону, откуда доносился голос.
Картина, которую я перед собой увидел, заставила мои ноги крепко-накрепко приросли к земле.
Фрэнк стоял в довольно грозной, даже боевой позе, гордо выпятив грудь. Между его ног, насколько я мог увидеть, лежала девушка, но, увы, я не могу ее рассмотреть сейчас. Парень крепко держал ее за шиворот блузки, не давая ей упасть на землю. Поэтому скорее, она полулежала или полусидела.
Больше меня пугал Фрэнк. Его губы были растянуты в такой улыбке… Что скорее она была похожа на звериный оскал.
— Подойди поближе, ну же, не бойся, крошка Джи.
Стоп, как он назвал меня? Так, ладно, разберемся с этим потом. Он смотрел прямо в глаза несчастной девушке, не отрываясь ни на секунду, а свободной рукой поманил меня. На почти негнущихся ногах я подошел ближе. Только тогда Фрэнки повернул голову в мою сторону. Его глаза… Он убил бы меня сейчас взглядом, если бы умел. Улыбка стала еще шире.
Что-то внутри меня сжалось, и теперь я слышал каждый удар своего несчастного сердца.
— Ничего не вспоминаешь?
Тут же мой взгляд устремился на девушку. Она была более чем напугана, ее глаза не могли остановится на чем-то одном, поэтому они метались от меня к Фрэнку и обратно и сколько страха было в этих таких красивых серо-зеленых глазах. Но я где-то их уже видел...
— Что здесь происходит? Джерард, Фрэнк?
Майки подошел к нам ближе, опершись спиной о ближайший камень и сложив руки на груди.
Тут же в этой несчастной что-то поменялось. Она смотрела на Майки… Так обеспокоено, в ее глазах я увидел неприкрытую нежность. И снова ее глаза устремились на меня. На ее губах заиграла легкая улыбка.
Она знает меня?
Фрэнк, увидев эту картину, лишь довольно улыбнулся.
А Майки выглядел испуганным. Его губы были сжаты в одну тонкую полоску, он судорожно хватал воздух ртом, а глаза были огромны по своим размерам.
— М-мама?..
Что? Что он сейчас сказал?
Девушка легко улыбалась ему, а после с такой же нежностью посмотрела прямо на меня.
Кровь била в висках, желая разорвать их на куски. Сердцебиение было просто нереальной скорости, казалось, что сердце вот-вот да выпрыгнет из моей груди.
Я резко посмотрел на Фрэнка, он лишь улыбался, а после притянул меня к себе за рукав так, что я почти утыкался носом в его волосы.
— Ты же понимаешь, что ты должен сделать?
Ледяной шепот на ухо и он тихо усмехнулся.
Он буквально откинул девушку, так что бедняжка упала на землю.
Я почувствовал, как соленой дорожкой по моей щеке стекает первая слеза и за ней еще и еще. Я готов был разреветься в любое мгновение. Глаза практически застелила пелена слез. Ноги стали ватными, я не удержался и упал на колени. Мама тут же поползла ко мне ближе и тыльной стороной ладони вытерла мою щеку от слез. Как же красиво сияли ее глаза, они были такими живыми, такими настоящими.… Это было поразительно.
Я перестал владеть своим телом, теперь им владели лишь чувства. Даже не осознавая, чего творю, обнял ее поперек тонкой талии и прижал к себе, утыкаясь лицом в ее русые волосы
А она обнимала меня, крепко-крепко. Я чувствовал ее тепло, такое живое и настоящее тепло. Мое сердце легкой пеленой окутало такое нежное и терпкое чувство. Такое волшебное ощущение, оно растекалось по всему моему телу, даже мои внутренности были им заполнены.
— Я всегда любила и буду любить тебя, мой мальчик. Мой милый Джерард.
Ее голос был таким красивым, таким бархатистым. Я готов слушать его вечность. И сколько тепла, сколько любви было в этих словах. Вот и мой срыв. Я рыдал, уткнувшись ей в плечо, а она лишь нежно гладила меня по волосам. Внутри что-то бушевало, а что-то готово было разорваться в любую секунду и разбиться на множество осколков.
Я ничего не мог видеть, но лишь почувствовал, как дрожащие пальцы моего брата сжимали мои плечи. Он тоже сейчас плачет, я знаю.
Я перестал всхлипывать, но слезы неутомимо текли по моим щекам и подбородку.
Она мягко меня отстранила от себя, смотря в мои глаза и так счастливо улыбаясь. Ее глаза горели, уверен, их сияние могло бы стать самой яркой звездой на ночном небосклоне.
Мама взяла мою руку и нежно положила ее на свою грудь, прямо там, где было сердце. Пожалуйста, нет. Не говорите, что она хочет, чтобы я это сделал. Прошу, нет. Я умоляю.
Но она разбила все мои беспокойства:
— Только ты должен сделать это, Джи. Только ты.
Истерика подступила снова, я чувствовал, как горький ком подступил к горлу, а слезы новым потоком полились из моих глаз.
— Давай же, это так просто.
Она мягко и нежно улыбалась, от чего мое сердце сжималось, превращаясь в маленькую пылинку. Но она сама надавила на мою ладонь. Вот я чувствую небольшой и такой теплый комочек. Вижу только часть ее лица, не могу, слезы закрыли все.
— Теперь я счастлива, мой Джи. Я знаю, что вы живы, знаю, что вы выжили.
Ее глаза сияли так волшебно, так прекрасно, а улыбка не сходила с ее лица. Стараясь причинить как можно меньше боли, медленно вывожу свою руку.
Почему свет не пропадает? Почему она до сих пор так счастлива?
Ее тело постепенно исчезает, забирая с собой остатки моей души.
— Вы сильнее всего этого мира… Я люблю вас, мои мальчики.
Я знаю, мамочка, тебе тяжело дались эти последние слова. Пожалуйста, останься еще на минуту, хоть на минуту. Ты так нам нужна.
Не пропадай, умоляю…
Не думая о своих поступках, обхватываю ее уже почти исчезнувший призрак и стараюсь притянуть к себе.
Но я уже обнимаю воздух.
Все закончилось.
Я ее убил, убил собственную мать.
Своими руками.
Истерика пробила все мое тело. Слезы казались водопадом. Внутри меня все трещало и разрывалось. Все такое ужасное, такое прогнившее теперь сжималось до размеров молекулы и разрывалось на части.
Притянув колени к груди, закрыл лицо ладонями. Пытаюсь сжаться до размеров пылинки и исчезнуть. Все мои мечты, надежды просто разбились, впиваясь острыми осколками в мое нутро. Крики и вечные всхлипывания разрывают мое горло. Кто-то оттаскивает меня к чему-то твердому, оставив в сидячем положении. Сжимаюсь в комочек и плачу, по-настоящему рыдаю. Пусть вся моя жизнь выйдет через слезы. Умоляю.
* * *
Была глубокая ночь. Я не знаю, сколько сижу здесь и плачу. Постоянно. Уже не чувствую ничего, но слезы все равно стекают по моему лицу, попадая даже за воротник. Притягиваю колени к животу и утыкаюсь в них лицом. Чувствую, как дрожит мое тело в немой истерике.
— Джи…
Нет, уходите все, не хочу даже смотреть, кто это. Убирайтесь, я пытаюсь исчезнуть.
— Давай же, посмотри на меня.
Ледяные пальцы берут меня за подборок и силой заставляет смотреть в лицо. Почему сейчас его глаза такие красивые? Почему они так красиво сияют на фоне неба? Такие теплые, но я убедился, что это всего лишь обман.
Лишь игра, и он со мной играет.
— Ты не понимаешь, это было для тебя же. — Он прервался и тяжело вздохнул. — Почему же ты ничего не можешь вспомнить, Джи?
Почему в его глаза столько страха и беспокойства. Не ври, я знаю — это лишь маска, одна из тысячи твоих ролей.
— Прости меня…
Я не мог вымолвить и слова, все внутри сжималось: это прозвучало так искренне и так тепло. Но разве я могу верить тебе еще? Воздуха в легких не хватало, мне пришлось ловить его ртом, теперь соленые слезы попадали мне в рот.
Фрэнк был так близко сейчас, я чувствовал его дыхание… Его ресницы дрожали, он в последний раз взглянул мне в глаза и, черт, сколько было неприкрытой нежности в них, прежде чем опустить веки.
Он коснулся своими губами моих, так нежно, так чувственно.
Чувства смешались в один большой водоворот. Мне было страшно, волнительно и так… спокойно одновременно. Парень чуть приоткрыл глаза, встречаясь с моим взглядом. Свет в них начал потихоньку угасать.
Плевать, плевать на все это.
Я закрыл глаза и поддался ему ближе, медленно тая от вкуса карамели. Нежно ласкаю его чувственные губы своим языком и он также нежно отвечает.
Каждая клеточка моего тела медленно взрывалась в этот момент, а все внутренности обволакивало тепло. Нет, оно было не как у мамы, оно было совсем другим.
Одним поцелуем можно объяснить, сказать многое: ненависть, любовь, извинения. Сейчас он пытался защитить меня им. Обещал защиту этим нежным прикосновением губ. Его глаза сияли миллионами звезд, когда он оторвался от поцелуя.
— Теперь тебе нужен отдых, крошка Джи. Спи.
Прикоснулся губами к моему виску и растворился в темноте.
А мое тело начало падать в пропасть — в объятия короля Морфея.
