Педагог

После похорон Эбису прошло два месяца, за это время мы успели многое. Чарльз помог найти несколько продающихся вилл, из которых мы с Курамоти выбрали одну. Наверное, самую шикарную и дорогую. Но на более простой вариант моя правая рука не согласилась. А на все мои фи, что мне и так хорошо, уперто угрожала забрать меня в Японию, если я, здесь цитирую: «Не смогу вам обеспечить должный уровень жизни, как единственного преемника столь огромной и богатой империи!». После покупки часть виллы тут же стали перестраивать под японский классический стиль, причем даже рабочих Курамоти привез для этого из Японии. Что для меня, честно говоря, было слишком. Но только, видно, не для понятий Курамоти. Что мне импонировало в моем новом доме, так это вокруг был огромный лесной массив с живописными лужайками и теперь уже новенькими японскими беседками и разбитым на скорую руку восточным садом. Вернее, два садовника с армией помощников до сих пор приводили все живые насаждения, несмотря на осенне-зимний период в «восточные-японские» стандарты, что-то досаживая, что-то выкорчевывая. Кроме этого к моему поместью прилагался свой пляж с пристанью, к которой кроме «Черной птицы» было пришвартовано еще несколько быстроходных катеров и еще одна яхта моего деда - «Огненный феникс», а так же моя любимая коса, где меня нашел мой старший братишка. Имелась и вертолетная площадка, на которой все время дежурило несколько вертушек, одна из которых была вообще военного образца. «Тесть» подогнал с подачи того же вездесущего Курамоти. Конечно, без оружия, но все равно впечатляла. Гараж с кучей машин. Сколько их там стояло и каких, меня волновало меньше всего. Но что меня больше всего впечатлило, так это подводная мини-лодка, подаренная мне на новоселье отцом моего любовника, то бишь все тем же «тестем». И которую мы с Михаэлем и Володей уже успели обкатать. Вообще, у меня сложилось такое впечатление, что Курамоти и Чарльз неплохо спелись в последнее время. Тем более, что моя «правая рука» всегда заменяла мне родного отца. Михаэль и Владимир, естественно, переселились тут же ко мне под предлогом большой и счастливой семьи. Посему «дом», больше похожий на замок в виде буквы П, мы поделили следующим образом: в правом крыле расположились мы с Эриком, в левом - Михаэль, а посередине вселился Вовка. Михаэль выбрал спальню подальше от нашей и, естественно, с умыслом: после такого переезда меньше любовниц у него не стало, а даже еще больше. К его очередным оргиям очень часто присоединялся и Вовка, когда число пришедших дам переваливало за четыре. Тогда сам латинос молил его о помощи с прекрасными созданиями, которые от недоеба превращались влегкую в самых настоящих фурий и гарпий. А Вовке что? Он был хоть и более спокойным в этом плане, но потрахаться на халяву с девицами никогда не отказывался. Тем более на Михаэля дурнушки не западали. Жизнь хоть и изменилась, но постепенно влилась в русло обратно, только у меня, кроме вала научной работы, на шею свалилась ответственность за огромную империю деда. И, честно, если бы не старания Курамоти, то я бы уже через месяц пал смертью храбрых от такого передоза ответственности и всего рабочего процесса в целом. Как этот мужчина успевал все и вся, оставалось для меня загадкой. Но именно он выбрал мне слуг, повара и даже нескольких «банщиц» в только отстроенные японские бани на моей территории. Банщиц он выбирал исключительно по вкусу Михаэля и Вовки, а вот все слуги в доме были молодыми мужчинами: как и повара, и садовники. Оставалось выбрать только парочку секретарей, но с этим я пока тянул, и привезти из Японии своего усыновленного мальчика. Декабрь вовсю холодил наш сад, хотя снега пока и не наблюдалось. Приближалось Рождество, и мы с Эриком устанавливали елку в центральной зале. Здесь я настоял, чтобы остался европейский стиль. Вообще, я бы оставил все как и было, если бы не въедливость Курамоти. Но, во всяком случае, центральную часть дома мы с Эриком отстояли. И она осталась практически нетронутой японцами. Что не скажешь о правом и левом крыле. Посему приятно потрескивал камин неизвестно какого века, украшенный изразцами плитки и лепниной. Тяжелые темно-синие бархатные портьеры не пускали холод просочиться из огромных окон, а светлая резная мебель с золотым шелком стен создавали уют, напоминая мне любимое сочетание желтого и синего, которым так щедро был наделен от природы мой возлюбленный Эрик. Слуги молодые и по мнению моего любовника слишком смазливые и вечно пялящиеся на меня японские юноши помогли внести пушистую красавицу в горшке и теперь подавали нам мишуру и игрушки. — Вот скажи, и зачем с корнями? — начал Эрик. — Я вообще думал украсить одну из тех, что растет рядом с домом. Но Михаэль с Владимиром настояли на елке в гостиной. А я не люблю водить хороводы вокруг издыхающего трупа, посему после праздника ее можно будет высадить где-нибудь на территории в согласии с «великим планом озеленения» Курамоти. — По-моему твой «папа» перегибает палку. Ты не находишь? — Эрик забрался на стремянку и стал вешать подаваемые ему золотистые шарики, украшенные белыми шелковыми бантиками. Успевая при этом злобно зыркать на слуг, которые подходили ко мне ближе, чем нужно по его стандартам. — Ну, иногда Курамоти, и правда, слишком педантичен, но он очень правильный и исполнительный человек, без которого я теперь просто не смогу существовать. — Нет, я понимаю: Курамоти — кладезь, без которого ты просто сдохнешь через неделю под совместным валом работы и проблем. Но зачем тебе два секретаря? Причем мужчины! И три охранника? — Охранники положены по статусу, и потом, они же не будут вечно втроем шарахаться вокруг меня, они будут меняться, — я забрал украшенного жемчугом ангела у одного из слуг, который от моих прикосновений покраснел, как маков цвет, и подал его злющему Эрику. — А секретари-мужчины по большей части из-за Михаэля. Он совратит любую бабу в моем доме! — Но есть же уже четыре! — охнул Эрик и, вытянувшись в струну, водрузил ангелочка на самую макушку пушистой елки. — И что? Кстати, их услугами пользуется чаще Владимир. Он менее избалован в этом плане, и ему всегда нравились японки. А вот Михаэлю, кажется, уже мои банщицы надоели. Думаю, придется двоих отправить домой и выписать двух или трех блондинок, причем русских — у него на них фетиш. Да и Володька оживет! А ты что думаешь? — Ой! — пошатнулись на стремянке, и я еле успел поймать летящего на меня блондина. — Ух! Спасибо... Меня обняли за шею и убийственно посмотрели в сторону слуг-юношей, которые, тут же скумекав, оставили нас одних, рассосавшись умело в пространстве. — Мне, честно, все равно, главное, чтобы на тебя не вешались. Мне твоих слуг по горло хватает. Они такие услужливые и покорные, и каждый мечтает оказаться в твоей постели с широко раздвинутыми ногами. Я рассмеялся, а потом уселся, не выпуская блондина из рук, на диван. — Ох, уж каждый? Ревнуешь? — я стал уцеловывать слабо сопротивляющегося юношу, расстегивая ворот его рубашки. — Конечно! Еще неизвестно, что будут за секретари и охрана. И потом, еще твой сын. — Боже, Эрик, — я ссадил своего блондина с колен и взлохматил свои вновь отросшие волосы. — Если ты так будешь думать, то сдохнешь от ненужных волнений раньше времени. И если тебе так плохо со мной, то я не удерживаю тебя силой. — Но я же люблю тебя! — начал заводиться Эрик. — Я тебя тоже люблю. Но не хочу приносить тебе проблемы и боль. — Даже сейчас ты такой безэмоциональный, — прохныкали жалостливо под боком, и мне пришлось напомнить себе, что как не крути — Эрик еще совсем юн и практически вдвое младше меня. Посему я притянул его к себе и поцеловал нежно в его сладкие пухловатые губки. — Ладно, не дуйся. И прости, я такой какой есть. А теперь еще хуже — женатый на огромной компании деда! И уж извини, но без секретарей ты останешься без своего возлюбленного. — Тогда! Я тоже буду на их кастинге. Когда вернется Курамоти? — повеселел Эрик и нагло оседлал мои бедра, жадно потеревшись промежностью о мой член. — Завтра. Он прилетит вместе с Эбису и претендентами на охранников и секретарей. Если с охранниками мне все понятно как отбирать, то вот по поводу секретарей я в откровенном шоке. — И как, интересно, ты будешь отбирать охрану? — меня поцеловали жарко взасос. — Как-как? Просто сражусь с ними или заставлю махаться с Володькой — чего проще? — попытался я притормозить распалившегося любовника. — Эй! Чего ты там лопочешь? Акира-сама занят? Но только не для нас! — Михаэль внаглую снес слугу, который сторожил наше уединение, и ворвался с двумя девами в нашу гостиную, сзади него топал, бурча под нос, Вовка. — Зря ты так, а вдруг они там с Эриком. — Да Эрик еще... О-у! Кажется, ты прав, дружище... он уже не в школе, — замер на середине комнаты Михаэль, смотря, как мой распаленный любовник, пытается запахнуть рубашку и прикрыть свой стояк. Член у Эрика выпирал так, что закрыть его от заинтересованных девиц пришлось мне. Я просто притянул сильнее своего мальчика к себе и накрыл его от похотливых взоров проституток полами теплого халата, который я часто надевал поверх домашнего костюма. Дабы не окоченеть в этом огромном ледяном по моим меркам замке. Слава богу, девы были не из института. Плохо, что они являлись элитными проститутками и часто тусовались в «Черном пирате». И совсем кошмарно, что одна из них — Анжела как-то раз переспала и со мной. — Вот видишь! А ты против охраны и секретарей. А они просто необходимы в нашем ебнутом семействе, — усмехнулся я криво прижавшемуся ко мне Эрику. — Кажется, мы Вам помешали? — Вовка попытался исправить ситуацию и завернуть совершенно не комплексующего Михаэля с бабами наперевес обратно в коридор. — Да уж! Но ничего не сделаешь. Вы уже испортили нам прелюдию, которая вытекла из спора, — я поцеловал красного Эрика в висок и потянулся к бокалу вина, стоящего на небольшом столике рядом. — Хорош спор, особенно эффект у Румяной Попки, — усмехнулся Михаэль и расположился на большом диване, утаскивая к себе на колени обеих хихикающих женщин. — Может, не будем при женщинах? — Володя уселся в другое кресло и, налив себе вина, пригубил бокал. — Извините, что помешали, но Михаэля, если у него гон, уже ничем не остановить, ты же знаешь, Принцесса. Так о чем спор? — О выборе секретарей и охранников, — улыбнулся я Владимиру, чувствуя, что поддатой Анжеле неймется заговорить со мной. И, предупреждая ее нетерпение, я обратился к крутящейся на Михаэле проститутке. — Анжела, что-то хотела спросить? — О, Акира, ты как всегда такой сногсшибательный, неужели это твой мальчик? — Да, это мой мужчина, а что? — усмехнулся я даме. — Ну, я так скучала... — начала строить из себя целку проститутка, дуя губки. — О, так вы знакомы? Принцесса, ай-ай, ты так коварна! — Михаэль завладел губами Анжелы, дабы та не ляпнула при Эрике лишнего, а Володя перевел стрелки разговора обратно. — Ну охрану понятно как выбирать. Кто живым выстоит против меня или тебя, Акира, тот и останется. С секретарями другое дело. Если женщина, то обязательно должна быть достойная фигура! — Фигура? — тут же отлип латинос от ротика Анжелы. — О да, и сиськи размера так четвертого! — Секретари будут мужчинами, — отрезал я запросы Михаэля на корню и смял все его похотливые желания. — Фи! Это для тебя не имеет значения женщина или парень. А для меня секретарь с членом — нонсенс! — передернул плечами Михаэль. — Ой, Акира, так ты би? — снова вклинилась Анжела, ну что за глупая дура. — Нет, теперь я исключительно гей, — огрызнулся я на эту ненормальную, страдающую словесным поносом. — Как жаль, та ночь... — начала Анжела, но ее заткнул Михаэль снова своим языком. — А твой сын? — вновь переводя стрелки разговора, вклинился Володя. — Прилетит завтра, так что приготовьтесь. И запомните, каким бы он не был странным — он еще ребенок, — я посмотрел на надувшегося Эрика, от которого не укрылась вся подпольная игра моих друзей, старающихся прикрыть меня от прошлых ошибок. Посему я завладел его упирающимся ротиком и, когда он сдался, давая мне углубить поцелуй, я отпустил, а потом, влегкую подняв охнувшего своего мальчика на руки и улыбнувшись своим верным друзьям, предупредил: — Так что дел завтра много, и просьба! До утра нас с моим возлюбленным не беспокоить. Так что развлекайтесь сами. Я подмигнул хохотнувшему Михаэлю и торжественно унес красного, как рак, юношу в наше с ним крыло. — Она трахалась с тобой? — Эрик, очутившись подо мной на постели, попытался свести ноги, дабы пошантажировать меня, вот глупый. — Всего один раз, год назад, — усмехнулся я, сминая упертое сопротивление парнишки. — А все еще помнит... какой ты в постели! — задохнулся Эрик от острого возбуждения и полыхающей ревности в крови. — Может, хватит сопротивляться? И ты раскроешь свои ножки для меня сам? — я поцеловал оголенные яркие соски парня, сжавшиеся до предела от моих ласк. — Ты... Ох... Садист... — выгнулся Эрик, а потом, отодвинув через силу мою голову от себя, заглянул требовательно в глаза. — Почему после того единственного раза ты ни разу больше не дал себя взять сзади? — Потому что мне больше нравится брать тебя. И по-моему твоя задница от такого положения вещей получает только кайф и блаженство, — старался я отшутиться. — А мне кажется, что из-за того, что тебя туда трахал только Эбису. Что, я хуже, чем твой старший умерший братик? — спросили с нотками начинающейся истерики. — Эрик, не надо... Я тебя накажу, — я отпустил парня и скатился вбок с него. — Что, опять свяжешь и будешь доводить по сухому до изнеможения, заставляя сливать по кругу? — съязвил Эрик, натянув на себя одеяло и прикрывая налившийся свой член. — Нет... — я встал с постели и смерил распластанного, ехидно улыбающегося своего юного любовника. — Сегодня я сплю один. Можешь дальше наслаждаться ночью в полном одиночестве. Не беспокой меня. И вышел из нашей спальни вон. — Черт! — Эрик с силой долбанулся головой о спинку кровати. — Ну кто меня тянул за язык? Какой же я дурак-малолетка. Он скинул с себя растрепанную одежду и, напялив на голое тело женское кимоно, выскользнул в коридор на поиски меня. Первая попытка не увенчалась успехом: Эрик наткнулся на Михаэля и Вовку, которых во всю ублажали профессиональные проститутки. — Ой! — Анжела отлипла от сочащегося члена латиноса и заулыбалась. — Ты к нам, красавчик? Что, Акира уже не в состоянии даже тебя трахнуть в попку? Прежде чем вторая полуголая деваха повисла на покрасневшем Эрике, его за шкварник из гостевой комнаты выволок Вовка, оставляя обеих дам на горячего Михаэля. — Ты чего здесь в кимоно шаришься, и где Акира? — зашипел он, встряхивая моего любовника за шкирдяк. — Опять поссорились, что ли? — Нет... Это я виноват... — буркнул Эрик, цепляясь за Володю. — А ну пойдем, — Вовка перехватил паренька за тонкую талию и упер в столовую, где заставил слуг приготовить горячего чая с молоком и медом. — Я не маленький, чтобы пить такое! — Эрик надулся над чашкой, как мышь на крупу. — Тогда и веди себя как взрослый, ведь наверняка снова чего-то ляпнул, — с удовольствием отпивая сие безобразие из второй чашки. — Ляпнул, — покаялись рядом и отпили сладкий, душистый успокаивающий напиток. — И чего? — усмехнулись по-доброму, не издеваясь. — Спросил, почему я всегда снизу! — мило краснея, как девица на выданье. — Ну это вряд ли его вывело бы так из себя, наверняка еще что-то добавил? — проникновенно посмотрели в глаза. — Добавил про брата Эбису, — уронив несчастную моську на руки. — Ох, и дите же ты малое. Теперь ясно, почему Акира с тобой так долго упирался. Я б тебя на его месте сразу после первого взбрыка послал бы прямиком домой, к твоему папаше, подгузники менять. И задницу подтирать от результата детской неожиданности! Акира и так на пределе из-за сына Эбису и ты туда же. И кроме того, он снизу никогда не любил, это даже его старший брат понял перед своей смертью. Поздно, но понял, а ты никак не можешь. Если тебе под ним плохо, просто уйди и не мучай его, — стал поучать пацана Вовка. — Да не плохо мне под ним, а как раз... очень даже хорошо. — Так чего тогда?! — подорвался Вовка. — Ты мне здесь мозги пудришь и Акиру дергаешь? — Потому что я придурок, — тяжело вздохнули, растирая помокревшие глаза. — Это точно! В следующий раз, если в горле или в жопе засвербит, лучше заткни свои текущие дырки Акировым членом. Ладно сырость разводить, он в библиотеке наверняка от тебя прячется или в банях, там всегда жарко натоплено. Идем! — и Вовка, встав, снова потянул уже не сопротивляющегося мальчишку за собой. — Спасибо Вам... — Эрик еще пару раз не то всхлипнул, не то вздохнул, но уже с большими интервалами. — Не за что, я это не для тебя делаю, а для Акиры. Ему сейчас намного хуже от твоих ляпов, салага. — Знаю, что не для меня, но все равно спасибо. Володя, а как же женщины, которые с вами пришли? — Те две проститутки? С ними и Михаэль справится, у меня на них сразу не стояло. Идем, горе луковое! — А как это понять — горе луковое? — попытался осмыслить непонятное словосочетание Эрик. — Так говорят на Руси про тех, которые плачут по любому поводу, как девки-неумехи, когда лук режут, — съязвил Вовка, утыкаясь в замершего слугу «на стреме» у входа в библиотеку. — Володя-сама, дальше я не могу вас пропустить. Приказ Акиры-сама! — начал по-японски лепетать смазливый юноша. — Ща как по тыковке вмажу, вмиг пропустишь! — сжимая кулак над замершим побелевшим слугой. — Выбирай: либо ты отойдешь в сторону, либо я перешагну через твой труп. Слуга-сама! — Чего ты орешь? — взорвался я, услышав переполох у своих дверей. — Юки, пропусти этого ненормального. — Во! Так-то лучше, — усмехнулся Вовка и, похлопав по плечу слуги, вжавшего от страха голову, протащил расстроенного Эрика в библиотеку за собой. — Забирай свою сопливую пропажу, а то его Мишкины проститутки изнасилуют. Мне с размаха пихнули красного, издерганного Эрика и злобно хлопнули, уходя, со всего размаха дверью. А я только улегся на мягком диване и даже укрылся пледом, рассчитывая на бессонную ночь в обнимку с ноутбуком. М-да, уж та еще ночка. — Ложись, — я отогнул плед и подвинулся, давая своей любви улечься под прохладный бок. Комп пришлось убрать на журнальный столик подальше. — Акира, прости, я больше не буду... — начал Эрик оправдываться, по-детски всхлипывая и прижимаясь ко мне горячим своим естеством. — Нет, не прощу. И наказание не забуду. Секса не будет неделю! А главное, таких себе амбалов подберу в секретари и в охрану, что даже Вовка в следующий раз тебе не поможет, — огрызнулся я, проваливаясь в сон тут же. Вот ведь, синеокая зараза, даже уснуть не могу без его тепла, а как только эта живая грелка оказывается рядом, тут же вырубаюсь. — Хорошо... только не гони меня... и не уходи, — прошептали послушно следом, засыпая у меня на груди. *** — Эрик-сама, вставайте, пожалуйста! Акира-сама просил Вас разбудить, иначе Вы опоздаете в школу, — проговорили на ломанном английском, вернее с сильным японским акцентом, и блондин, разлепив глаза, попытался вспомнить имя этого смазливого слуги. «Кеске, Тамия или Хару?»... Он сел устало на пустом разворошенном ложе и чертыхнулся. Все эти «японские» мальчики-слуги были для него на одно смазливое личико с похожими прическами и в одинаковой униформе. — А... — протянул он, думая, какое имя ляпнуть, но предупредительный слуга понял его нерешительность и подсказал: — Я Юки. — Хорошо... — Эрик собрал конечности и попытался встать на пол ступнями. Он не выспался конкретно. Диван к хорошему сну не располагал, да и моя близость тоже, тем более без секса. — Юки-кун, а Акира где? — Акира-сама уже на ногах как час, он выпил свой утренний кофе, — при слове «кофе» было видно, как японца передернуло. Еще бы, кофе на данный момент я пил такими лошадиными порциями, потому как мой дух совы пал смертью храбрых и теперь переворачивался каждый раз в могиле, когда я пытался с утра разлепить очи. — Он отправился по делам с Володей-сама. Но в обед будет дома, приезжает молодой господин Эбису-сама и Курамоти-сама. — Я помню... — Эрик встал вальяжно и, забрав протянутый свежий халат от слуги, потянулся. — Михаэль-сама и его спутницы до сих пор находятся в постели. Желаете разбудить? — поклонился слуга Юки золотоволосой половине своего хозяина. — Нет, увольте, я в душ. — Где подать завтрак? — В спальню! — крикнул Эрик, уходя в наши апартаменты. Мои слуги тут же просекли всю иерархию подчинения в моем запутанном ебнутом семействе, разобравшись за неделю кто с кем, кого и почем. Мне и Курамоти они подчинялись беспрекословно, дальше шел Эрик, затем Володя и Михаэль. Более того, Володю почитали выше Михаэля, я думаю, за счет серьезности и силы. А Эрика, прекрасно понимая наши с ним отношения, немного сторонились, а иногда конкретно избегали, когда синеокий метал в их сторону ревнивые молнии. Но всегда были предупредительны, как с молодой ретивой хозяйкой или беременной взбалмошной женщиной. Золотоволосый зашел под теплые потоки воды и, закусив от желания губу, стал поддрачивать свой член. Близость со мной сегодня не светила, а если учитывать, что я решил наказать его на неделю за детские взбрыки, лишив паренька секса и близости со мной, то, стоя в воде и откровенно ругаясь, Эрик стал остервенело доводить себя руками до так нужной на данный момент ему разрядки. — Ах-ххх! Скотина... О-ххх! Протискивая два пальца себе в анус и неистово гоняя шкурку. — М-ммм! Блядь... Ух-ххх! Приближаясь к долгожданной разрядке. — А-ааа! Люблю... А-ааа! — и опускаясь на кафель измученным и опустошенным. — Люблю тебя... Такую сволочь, — пробормотал паренек, обмывая сперму со своего тела. Когда Эрик выполз из душа, то безрадостно хмыкнул. Стол был уже накрыт утренним перекусоном, а его форма гимназии приготовлена для одевания. Осознание, что слуги могли слышать, как он дрочит в душе, радости не приносило. Эрик полыхнул щеками и, подойдя к столу, встретился с не менее полыхающим лицом Юки, а, возможно, кого-то другого. Слуга предупредительно стоял за витой ширмой для переодевания в ритуальном поклоне. — Эрик-сама... Вам что-нибудь еще нужно? — покраснели ушами. — Не...т можешь идти... — запинаясь, пробормотал Эрик, готовый утопиться в утреннем чае с молоком. Стыдно было очень. Он посмотрел, как поклонился вновь японец, и подождал, когда тот выскользнет за дверь. Что ж, день начался паршиво и, судя по тому кто сегодня приедет, паршиво и закончится. *** Михаэль и Эрик стояли возле вертолетной площадки и ждали Курамоти с сопровождающими его лицами. Я позвонил с Володей по пути назад в поместье и попросил их встретить моего новоиспеченного сына, так как сам безбожно опаздывал. Вертушка показалась из-за прибрежной косы и, подлетая к площадке, зависла в воздухе, прежде чем мягко опуститься на землю. Из нее выпрыгнул сначала сам Курамоти, затем какие-то еще люди и последним выскользнул изящный юноша. Винты вертолета стали двигаться медленно, пока совсем не замерли, а моя «Правая Рука», придерживая за плечо парнишку, не двинулась в строну Михаэля и Эрика. — Эрик-кун, Михаэль-сама, — Курамоти поклонился им обоим, а потом поставил перед собой бледного пацана, чувствующего себя откровенно неважно из-за длительного перелета. — Это Эбису-кун. Прошу любить и жаловать. Эрик, столкнувшись с чернооким взглядом парня, резко побелел. Мальчик был слишком красив, как некое божество. И даже несмотря на его юный возраст, можно было с уверенностью сказать, что он является точной копией своего отца. — А где мой Акира? — задал вопрос, не здороваясь, ребенок на хорошо поставленном английском. — Ой! Эбису-кун, он задерживается и просил встретить тебя нас, — улыбнулся латинос этой строгой фарфоровой статуэтке. — Для вас... Эбису-сама! — черные миндалевидные очи пронзили насквозь Михаэля, а потом схлестнулись с аквамариновой синевой. — Ты подстилка Акиры-сама? — Что?! — хлопнул глазами Эрик. — Ты девка Акиры? — перефразировал вопрос тут же мелкий наглец. — Можешь не отвечать. Это будет недолго. Запомни, Акира-сама мой! И Эбису без дальнейших объяснений прошел мимо застывших в полном ауте замерших мужчин и направился в сторону усадьбы. — Курамоти, откуда он знает английский? — пробормотал вспотевший за несколько секунд Михаэль, смотря на готового взорваться от несправедливости жизни Эрика. — Сам в первый раз слышу. Ему никто английский не преподавал, но вот его отец знал этот язык практически в совершенстве, — ответил не менее бледный Курамоти. — Говорил я Акире-сама оставить юношу в Японии, но он уперся. — Акира прав, юноши вырастают. А с ними вырастают и проблемы, — вздохнул тяжко Михаэль, а потом обратился с издевкой к Эрику. — Эй, девка Акиры! Харэ ушами хлопать! А то этот утонченно-хрупкий противник вмиг захомутает твоего возлюбленного. — Пусть только попробует! — проскрежетал сквозь зубы блондин, сверкнув холодом глаз. *** На обед уселись вчетвером, я все еще с Володей был в дороге. — Может, ему вертолет послать? — Михаэль взял палочки для еды в свои руки и ловко стал подцеплять ими пищу. Опыт и житие в Японии сказывались однозначно. Эрик, смотря, что все пользуются палочками для еды, потянулся к ним же, хотя рядом лежал и европейский набор в виде вилок ножей и ложек. — Неуклюжая проститутка, — хмыкнул Эбису, видя, как кусочек рыбы соскальзывает с палочек Эрика и падает на стол. — Прекратите, Эбису-кун! — одернул наглого мальчишку Курамоти. — Иначе мне придется наказать вас за несдержанность и неуважению к старшему. — Какое может быть уважение к подстилке? — мелкий паршивец возвел свой наглый взор на Курамоти. — Я Вас предупредил. И хоть вы сейчас являетесь наследником и приемным сыном господина Акиры, это не значит, что вам будет позволено обижать и хамить любимым ему людям. Принесите извинения Эрику-сама, он является избранником вашего отца и заслуживает уважение! — вскипел Курамоти. — И не подумаю, — буркнул мальчик, а потом, встав из-за низенького стола, отправился в свою комнату. — Стоять! — рявкнул взведенный Курамоти, и как бы мальчик не хотел, но ему пришлось остановиться. — Вы наказаны на несколько дней. И будете сидеть в своей комнате один! — Не больно и хотелось видеть все эти рожи. Особенно синеглазой сучки! — Иди в свою комнату, паршивец! Юки, проводи молодого господина, — отдал приказ Курамоти, невольно сломав в руках палочки для еды. За столом воцарилось гробовое молчание. — Простите, Эрик. Это демон во плоти. Не принимайте на свой счет его жалкие укусы и грязный язык. Акира любит Вас! И вы его избранник, а этот ребенок просто бесится, — Курамоти, тяжко вздохнув, взялся за вилку и, кивнув блондину, как бы советуя повторить также. Михаэль отложил палочки в сторону и тоже взялся за европейский набор. — Простите за то, что не учли... Вы ведь не умеете пользоваться палочками для еды. Я попрошу Акиру научить вас ими пользоваться, — Курамоти подцепил вилкой кусочек зелени и отправил его в рот. — Давайте наслаждаться едой. Приятного аппетита! — Да и я могу поучить нашу Румяную Попку. Правда, Эрик! Как я тебе в роли учителя? — подмигнул игриво Эрику Михаэль. — Я лучше попрошу Акиру, — буркнул блондин и задумался всерьез. Воевать с приехавшим нахалом за мое расположение будет весьма непросто.