Между 25-м и 138-м километром

Вот, значит, как ты решил? Отлично. Руки дрожали от напряжения, когда я, навьючив на себя оба рюкзака, подхватил канистры с водой и сделал первый неуверенный шаг вперед, остро ощущая, что теперь я – один. Да уж… Расстались не по фен-шую (его до безумия любила Маа) и не по правилам Бойцовского клуба (о нем частенько упоминал отец). Ничего. В этом месте никто не пропадает. Ему в ад положено? Так небось за углом (я даже боялся представить, за каким именно) его встретят с хлебом-солью и сопроводят туда, поддерживая аплодисментами – ну все, избавился от обузы в моем лице! Это мне еще тащиться до вожделенной надписи, по-прежнему мерцающей в небе… Ушел налегке, как будто так и должно быть. Идет, небось, и радуется. Избавился. Господи, что я несу??? Рюкзаки за моей спиной ощутимо оттягивали плечи. И это потому, что в одном из них съестных припасов было в два раза больше, чем в другом. Экономил, хомяк хренов!!! Вспомнились загорелые дочерна пальцы, пихающие мне в рот остатки шоколада. Да он всегда знает, что делает! И если оставил мне свои продукты и воду – значит, у него есть план!!! Да-да, Хансен, уговаривай себя. Иди вперед и рассказывай самому себе сказки о том, что Герреро просто пошел прогуляться за ближайший бархан. Там его ждут гурии, фонтан воды и скатерть-самобранка. Непрекращающийся рокот над головой нервировал, мешая сосредоточиться на дороге. Обрывки воспоминаний нескончаемой каруселью вращались в голове, пытаясь сложиться в одно целое. Целое не получалось, хоть ты тресни. Каждый день Маа готовила оладушки. Видел ли я хоть раз на протяжении этих пяти лет укор в ее взгляде? Считала ли она, что ее сыну, будущему капитану сборной по регби, нравятся мальчики? Нет. Мой отец ни единым словом не обмолвился о семье Герреро с того момента, как я.. Как я – что? Интересно. Складывается впечатление, что мою жизнь поделили на «до» и «после похода». Маленький мальчик в белой футболке и взрослый парень в голубых «ливайсах» были одним и тем же человеком, тогда почему? Непрошенным в памяти всплыло… Горячие губы, сантиметр за сантиметром покрывающие кожу. Наверное, тогда на теле не осталось ни одного места, не тронутого им. Стоп. Дэн, если ты вспомнил ЭТО – почему никак не можешь связать поход и то, что после него вы прекратили общение? И эта чертова покачивающаяся цепочка. «- Пять. Твое тело расслаблено. Ты стремишься к лидерству. В круг твоих друзей входят только те, кто поможет тебе достичь своей цели.» Ну вот. Снова-здорово. Голоса из прошлого. «- Расскажи мне об этом мальчике, Дэниэль. - А если не буду?» Подросток тринадцати лет сидит на краешке огромного кресла, выпрямившись, словно натянутая струна, боясь пошевелиться и провалиться в мягкие, обволакивающие тело подушки. Напротив него, оперев подбородок о скрещенные пальцы рук, удобно расположился за небольшим письменным столом человек. Мужчина. Его взгляд спокоен и холоден. Усилием воли подросток отводит глаза. *** Оставить его там, одного, пусть и с запасом еды и питья, было… Муторно. Я точно знал, что произойдет. Либо станция «ад» наступит не на 128-м километре, а гораздо раньше, либо я окажусь в числе тех, кто пошел против правил и остался падшим без вести в этом выжженном зноем маревном поле камней и барханов. Почему? Да потому что надпись на горизонте явственно говорила о том, что нам придется разделиться. Кто из нас был более слаб? Я не мог рисковать. Если правда на его стороне – ему хватит сил и продовольствия дойти до вожделенной Анжелики, получить пропуск и сделать первые шаги по направлению к вечному блаженству. Если вопрос в том, что мы должны выполнить ВСЕ пункты из инструкции – я не могу терять время на бессмысленные уговоры упертого и уставшего осла по имени Дэн, мне нужно найти валун и чертову мазь. Если и то, и другое ошибочно – я попросту потеряюсь в бескрайних песках. И когда придет время… Эй, ковбой! Я смалодушничал. Я не хочу видеть, как ты в очередной раз умрешь у меня на глазах. Словно в ответ на эти мысли небо над головой приобрело ярко-оранжевый оттенок, а термостат врубили на все 40 по Цельсию. Окей, Бог… Я понял. Ищем валун и мазь. Сверху глухо рокотнуло, словно подтверждая – верной дорогой идешь, товарищ! Ни вправо… Ни влево… В обозримом глазу пространстве не наблюдалось ничего, хотя бы отдаленно похожего на валун, на утес, на огромный булыжник, в конце концов! *** - Мигель! Ты дома? - Ну и на кукуй ты спрашиваешь меня об этом, если уже ввалился? Настроения не было. Совсем. Я оттолкнул Санчеса, бесцеремонно топчущегося на кухне и оставляющего грязные следы на потертом линолеуме. - Да я так… Для профилактики. Порой, глядя на Санчеса, я задумывался. Что нашел в нем Рауль? Было сложно представить их вместе. Не думаю, что кому-то, кроме меня, была известна их тайна. Если бы Рауль остался в живых – занял бы сейчас почетное место «правой руки» дяди Санчеса, а вот его дружок… Лучше всего у него получалось крутить гайки в автомастерской и трепать нервы своим назойливым желанием помочь. Как будто я не справлюсь один! - Ло тоже обещала зайти. - Зачем? Я подогрел молоко и залил хлопья, приготовив Пако традиционный немудреный завтрак. - Сколько еще ты собираешься пропускать школу? - Столько, сколько потребуется! - Мигель, ты здесь? О, черт. Такое ощущение, что мой дом за последние несколько дней превратился в проходной двор. Все, кому не лень, врываются без стука, смотрят невинными глазами и задают нелепый в своей очевидности вопрос. - Нет, Ло, меня здесь нет. На лице девочки мелькнуло выражение обиды, но затем будто ветер подул – все исчезло, сменившись дружелюбием и вечными флюидами кокетства. - Тебе помочь? Я могу приготовить нормальный завтрак вместо этого – небрежный кивок в сторону тарелки с начавшими раскисать хлопьями. - Пако нравится то, что готовлю Я. Кстати, раз уж вы здесь – а где Нина? Санчес переглянулся с Ло. - Скоро будет. Что-то не так. Я ощущал это всей кожей. Интуиция вопила «аларм!». *** Фак ю, чертов пастушок! И не то, чтобы идти было тяжело… Идти было – зашибись, багровое небо над головой, да острые камни под ногами, норовящие впиться в истертые подошвы кроссовок. Сверкающая надпись определенно намекала на то, что бюро пропусков все ближе… Я волочил свое тело, нагруженное рюкзаками и канистрами, уже несколько часов. И чем ближе была надпись, тем яснее я понимал. «Я люблю тебя». Он имел в виду именно это. Точка. Пот стекал по лицу тонкими струйками, организм отчаянно требовал – пить, желудок настойчиво предлагал проверить содержимое второго рюкзака. Впереди замаячила тень. Я преодолел очередной подъем и увидел… О, Господи! Аллилуйя! Широкий асфальтированный кусок дороги вел вперед, прямо к огромной арке, увенчанной надписью «Бюро пропусков», переливающейся всеми цветами радуги. До нее оставалось метров пятьсот… Ноги подкосились, и я опустился на землю. Черт!!! Он не поверил мне – и ушел. Он сейчас бредет в противоположном от бюро направлении. - Дэн, Дэн!!!! – бормотало сознание. – Он сам этого захотел! - Цыц. Мне нужно было успокоиться, прежде чем сделать последние шаги в направлении арки. Пальцы нащупали свернутую жилетку Герреро, засунутую за пояс джинсов. Я трогал мягкую кожу, слегка растянутую и потрескавшуюся, указывавшую на то, что хозяин этой вещи часто носил ее…. Я перебирал металлические язычки «молний» на застежках многочисленных карманов. Бездумно прижав ее к лицу и втянув запах, исходивший от вещи, принадлежавшей человеку, с которым меня связывала многолетняя вражда, я почувствовал странное чувство покоя. Указательный палец, скользивший по потрескавшейся коже, натолкнулся на легкую выпуклость – в самом низу наглухо застегнутого внутреннего кармана. «Молнию» заело – судя по всему, от воды, которую мы таскали в этом бурдюке. Что же он хранил там? Очередной бесполезный предмет, вроде зажигалки? Ничего, подождет Бюро. Я дергал пальцами застежку, все больше раздражаясь. Наконец, упрямый карман сдался, и со скрипучим «вжик» пустил меня в свои недра. На ладони у меня лежал маленький серебряный крестик. Он был слегка потертым – будто его сотни раз доставали и клали на место. Он был слегка грязным – будто его сотни раз доставали и клали на место… Он был моим. *** Кабинет, в дверь которого подтолкнул меня отец, от пола до потолка был заполнен солнечным светом, льющимся из широких панорамных окон. Надо же, понятия не имел, что в здании мэрии есть такие помещения. Навстречу мне поднялся и вышел из-за письменного стола высокий и крепкий мужчина лет сорока, одетый в строгий костюм. - Добрый день, Дэниэль. Рад, что ты согласился нам помочь. С каждой секундой, проведенной под взглядом этого человека, мне все больше становилось не по себе. - Твой отец рассказал, что мы готовим целую программу, направленную на подавление паники в случаях, аналогичных вашему? – мужчина уселся на свое место за столом и теперь внимательно разглядывал меня. - Сэр… Эээ… Вы не представились. - Ох, простите, молодой человек. – Губы мужчины тронула улыбка. – Я – штатный психолог города Миддлтон, меня зовут Джеймс Келлер, и мне хотелось бы поговорить с тобой о том, что произошло, когда вы потерялись. - Мистер Келлер, нельзя сказать, что мы потерялись. – Странно было рассказывать о происшедшем с точки зрения обычного школьника. – Я не заметил ни особой паники, ни тревоги. Учителя – особенно миссис Норрис – четко и ясно объяснили нам, что в течение суток нас найдут, да и все мы знали, что находимся на территории национального заповедника, а не в центре пустыни Сахары. - Тем не менее, возник инцидент. Я обратил внимание, что глаза у мистера Келлера серого цвета, холодные и цепкие, отмечающие малейшие паузу или заминку в моем рассказе. - Мы и без того были готовы к тому, что придется заночевать в лесу. – Чего хочет от меня этот человек? Его пальцы перебирают стопки бумаг, лежащие на столе, но даже отсюда я вижу, что листы либо наполовину заполнены, либо пусты. – Поэтому каждый из нас взял с собой палатку, или спальный мешок. Еще у нас были фонарики, запас еды, мы… - Давай поговорим о тебе! – Перебил меня мистер Келлер, положив перед собой чистый лист бумаги. – Расскажи о твоей реакции на происходящее. Что ты почувствовал, когда узнал, что все вы заблудились? Было ли тебе страшно? И если было – кто помог тебе справиться со страхом? Вспомнив визжащих и плачущих девчонок и потерянно бродящих между деревьев мальчишек из своего же класса, я вздохнул. Как знать? Может, этот опрос действительно поможет кому-то, заблудившемуся в пустыне Аризоны? - Я не переживал и не боялся потому, что меня так научил отец. На лице психолога мелькнула загадочная улыбка. - Твой отец. Он авторитет для тебя? Задранная юбка Нины… Ее мерно движущаяся голова… Усилием воли сдержав вновь подступившую тошноту, я ограничился коротким кивком. Психолог нарисовал непонятную закорючку в верхней части листа, задумчиво постучал ручкой об стол. - Как повели себя в этой ситуации твои друзья? - По-разному, сэр. В основном, они делали то, что рекомендовали учителя. Ставили палатки. Доставали приготовленные запасы еды. - Был ли кто-то, кто отреагировал на происшедшее иначе? Паниковал? Плакал? Вел себя неадекватно? Оу, многоуважаемый, единственный, кто повел себя неадекватно – это я. - Ну разве что девчонки. - Расскажи, как прошла первая ночь в вашем импровизированном лагере? - Мы съели суп из кролика, перекусили крекерами и легли спать. - По имеющейся у меня информации, преподаватели забыли взять с собой спиртовые таблетки. Кто развел костер? Откуда взялся кролик? Вопросы звучали пулеметной очередью. Взгляд сверлил меня, не позволяя отводить глаза. - Мистер Келлер, я плохо помню… - Твой отец сказал, что в этом походе, закончившемся столь плачевно, ты познакомился с мальчиком… Чертов психолог, нравившийся мне все меньше и меньше, открыл ящик стола, извлек оттуда довольно пухлую папку и принялся листать ее. - Да. Вот. Мигель Герреро. - Так и есть. – В голове прозвучал тревожный звоночек. Какое ему дело до Мигеля? Похоже, дело отнюдь не в кролике. И не в детях, заблудившихся в лесу. Вот оно! Точно! Отец решил выведать во что бы то ни стало правду о том, что произошло. Прекрасно понимая, что теперь ничего от меня не добьется, он привел меня к психологу, рассчитывая получить нужную ему информацию. И это пока мы с мистером Келлером кружим вокруг интересующей его темы, но очень скоро он примется за меня всерьез. Выдохнув внутренне с облегчением, я слегка расслабился. Теперь, когда ясна причина, по которой я здесь… - Что послужило поводом для вашего знакомства? - Я испачкал футболку, а Мигель проводил меня к ручью. - Откуда он мог знать, что поблизости находится ручей? - Наверное, он нашел его, когда искал ветки для костра. - Следовательно, костер появился благодаря этому мальчику? - Да. - Дэниэль, ты только что утверждал, что не помнишь, кто развел костер. О, черт. Нужно быть осторожнее. Эти психологи… У них нет ни одного вопроса без подтекста. - Я и не помнил. А сейчас, когда вы спросили – оно само всплыло в памяти. Да, это Мигель предложил свою помощь. Точнее, его попросили об этом учителя. - Обычного тринадцатилетнего подростка? Взрослые люди, которые не первый год возят учеников на экскурсию в заповедник? Тебе не кажется это странным? - Нет, сэр. Возможно, они знали о том, что Мигель со своим отцом часто бывали на охоте, и он может помочь. - Ты разговаривал с ним про его отца? - Да. Я рассказал ему о моей семье, а он мне – о своей. - Хорошо. На листке бумаги появилась очередная закорючка. - Как вели себя остальные подростки? - Вы уже спрашивали, мистер Келлер. Я не особо обратил внимание, но мне показалось, что все ждали, что утром нас найдут. Ну, знаете, никто не бегал и не кричал о том, что умирает от страха. Миссис Норрис собрала девчо… девочек, разбила их по парам и предложила спать вдвоем, чтобы не было страшно. - А мальчики? - Что – мальчики? – Вопрос поставил меня в тупик. Я совершенно не помнил, как легли спать остальные. - Ты спал один, или тоже выбрал себе компаньона? Пауза. Конечно, соврать было проще всего, но кто знает – может, у этого чертова психолога есть отчет от учителей? Что в первое, что во второе утро все видели, как мы с Мигелем выходим из одной палатки. Да, теперь я вспомнил – еще несколько мальчишек из параллельного класса тоже сбились в кучку и ночевали вместе. Поэтому наше совместное нахождение не показалось никому странным. - Да, сэр, мы с Мигелем спали в моей палатке. Он взял с собой только спальный мешок, и я предложил ему перебраться ко мне. - Похвально. Мистер Келлер достал из верхнего ящика стола часы на длинной серебристой цепочке, взглянул на циферблат, покачал головой. Торопится, наверное. Ничего, сейчас он закончит свой опрос и расскажет моему отцу, что все в порядке. - Ты очень добрый мальчик, Дэниэль. И вам всем очень повезло, что в походе вместе с вами оказался человек, который знает, как вести себя в подобных случаях. Знает, как добыть огонь, знает, что нельзя поддаваться панике. Знает, что не нужно брать с собой лишний груз. - Да, сэр. - Ты собираешься продолжить дружбу с ним? Вот оно! Я расслабился раньше времени. - Ну… Наверное. После того, как мы вернулись из похода, я еще ни разу не увидел его. Он не ходит в школу. - Как ты думаешь, с чем это может быть связано? - Не знаю. Часы этот любопытствующий гад не убрал. Он навертел на указательный палец цепочку, и теперь они болтались почти перед носом, покачиваясь из стороны в сторону. Я старался сосредоточиться на их плавных движениях, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. - Вернемся к тому, что случилось в заповеднике. Что бы ты посоветовал людям, оказавшимся на твоем месте? Таким же подросткам? Что больше всего беспокоило тебя за все время нахождения там? - Отсутствие связи, наверное. – Я пожал плечами. Разговор начал утомлять своей однообразностью. – Я знал, что мама будет переживать. - Мигель не рассказывал тебе о том, что пару лет назад в их квартале жестоко убили молодого парня? Его звали Рауль. Словно ушат холодной воды на голову. - А при чем здесь поход? - Так. К слову пришлось. – Мистер Келлер улыбнулся, но его глаза смотрели в мои холодно и расчетливо. – Твой новый друг был… Влюблен в Рауля. Я подумал, тебе стоит об этом знать. Мерно покачивались часы. - Я дам тебе совет, Дэниэль. Не ищи встреч с Мигелем. Он – из другой среды обитания. У тебя впереди –собственное будущее, перспективы стать капитаном сборной по регби, отличным юристом, гордостью своих родителей. Ты будешь встречаться с девушками из порядочных семей. Герреро ничего этого не светит. В лучшем случае он станет обычным мексиканским бандитом, проводящим за решеткой за хулиганства и разбой больше дней, чем на свободе. В худшем случае его ждет судьба Рауля. На стол шлепнулась стопка фотографий. Не в силах удержаться, я вытянул шею. Вместе с полароидными снимками на меня обрушилась правда. Рауль был до неприличия красив. Мускулистый торс, охрененные бицепсы, загорелое тело, белозубая улыбка… Ровно до последнего фото, где полголовы этого красавчика было снесено выстрелом в упор. - Оставь ему его жизнь. У тебя есть своя. Слишком много правды за последнее время. Отец, которого я боготворил, трахает мексиканскую девчонку. Маа, которой я доверял свои секреты с того момента, как научился говорить, сдает меня – и даже не отцу, а какой-то миссис Тейлор! Мигель… Почему я решил, будто я – первый, с кем у него… так? Оттолкнув от себя снимки, я сжал голову руками. - Посмотри на меня. Голос мистера Келлера был успокаивающим и… убаюкивающим. - Твой новоявленный друг сейчас, скорее всего, занят другими делами. Мексиканские кварталы скрывают в своем нутре много тайн. Я поднял голову и взглянул на него. - Вы что-то знаете? - Абсолютно ничего. Чертовы часы маячили у меня перед глазами, мешая сосредоточиться на промелькнувшей в голове мысли. - Расскажи мне об этом мальчике, Дэниэль. - А если не буду? *** По моим подсчетам прошло не меньше, чем пару часов с того момента, как я… Давай будем называть вещи своими именами, Мигель? Ушел, оставив ковбоя Мальборо наедине с надписью, гласящей – счастье близко. В чем правда, брат? Внутреннее чутье, подводящее меня крайне редко, говорило о том, что валун с мазью – не просто нелепый пункт в инструкции. Ветер по-прежнему дул исключительно в лицо, будто мало было других направлений. Взобравшись на очередной бархан, я огляделся. Ни-че-го. Усталость давила на плечи неподъемным грузом. А давай… Давай отдохнем? Всего несколько минут. Спустимся вниз, присядем под нависающим гребнем спрессованного столетиями песка, раздобыв себе хотя бы несколько квадратных сантиметров тени, свернемся клубком… Помнишь, как отец Дэна приехал к вам домой второй раз? *** Нина появилась внезапно. Только что ее не было – и вот на тебе, уже орудует тряпкой, вытирая со стола потеки молока, оставшегося от завтрака, проглоченного Пако. Похоже, она – единственный человек, кому и в голову не пришло постучать в нашу дверь с вопросом, здесь ли я. Против своей воли, я залюбовался ее стройной фигурой, снующей между плитой, холодильником и мусорным пакетом, режущей, крошащей, помешивающей одновременно… - Эээ… Нина, а собственно говоря...? - Готовлю обед. Завтра ты идешь в школу, нужно позаботиться о том, чтобы у вас в холодильнике была нормальная еда для двух мальчишек. Вот так, безапелляционно. Завтра в школу, значит… И это решила ты. В миллионный раз все мысли из головы были выметены одной. Завтра я смогу увидеть его. Не знаю, на что я там рассчитывал, но первым подходить – не по мне. Если пряничный мальчик собрался делать вид, что мы с ним не знакомы – так тому и быть. Наверняка отец рассказал ему… И теперь он попросту презирает меня. И за мать-алкоголичку, и за отсутствующего отца. И… За то, что наши семьи никогда не станут на одну ступень социальной лестницы. Пако ворвался на кухню – будто голодный щенок на запах еды, получил от Ло и Нины поцелуй в макушку, от Санчеса – дружеский подзатыльник, схватил бутерброд, заботливо приготовленный кем-то из девчонок и унесся на улицу. - Там Рамон. Не переживай. Санчес дернул плечом в ответ на мое резкое движение – проверить, куда это рванул мой младший братишка? Шорох шин у подъездной дорожки заставил напрячься не только меня. - Мигель.. Это снова он. Нина побледнела. Но тогда я списал все на то, что мэр города не так уж и часто приезжает в наши трущобы. *** Значит, говоришь, осталось всего ничего, и я – в раю? Ощущения – не из лучших. Сознание плыло, обрывки воспоминаний из прошлого перемежались нынешними. Вот он лежит за спиной, прижимаясь всем телом и поглаживая меня сквозь тонкую ткань «ливайсов». Вот он режет корни деревьев, сжимающих мое горло. Вот он бросается на химеру. Так смешно ревнует к Томасу. Вот он… Смачивает майку водой из своей канистры и обтирает мое тело, зная, что я все еще ничего не помню. И шансов на то, что вспомню, у него – полный ноль. Мигель… А помнишь, как я…? *** - Дэн!!! - Не…останавливайся… - Боюсь, что уже и не смогу. Вторая ночь под сводами вековых деревьев заповедника грозила обернуться настоящей катастрофой. Дэниэль Хансен, еще вчера застенчиво отворачивающийся, чтобы помочиться на сиротливый куст папоротника, сегодня первым сбросил с себя всю одежду, предвкушая новые ощущения. - Мигель… - Ммм? Вишневые губы оторвались от напрягшегося соска всего на мгновение, а затем продолжили такую сладкую игру… Пощипывания. Покусывания. Ленивые касания, сменяющиеся влажными дорожками поцелуев, устремленных туда, вниз. Туда, куда Дэн старался не смотреть. - Почему ты делаешь это… Со мной? - Потому что ты – мой пряничный мальчик. Я не видел никого, красивее тебя. - Ох… Не трогай… Там. - Почему? Ответ был очевиден. Ответ выплеснулся горячими потоками прямо в ладонь, крепко обхватившую небольшой, аккуратный член… Запрокинув голову, Дэн старался удержать в голове рассыпающиеся осколками мысли. Насколько ЭТО правильно? Насколько далеко он готов зайти с ним, так беззаботно смеющимся, так спокойно разжигающим костры и свежующим кроликов, так жадно касающимся его кожи? Насколько он готов плыть против течения – с ним, таким свободным? - Покажи мне… Голос охрип от сдерживаемых в себе стонов – не приведи Господь, миссис Норрис сунется в палатку, проверить, спят ли вверенные ей ученики? - И что же показать тебе, ниньо? Он смотрел на Дэна глазами, в которых отсветы разведенного вчера костра сменялись языками пламени сегодняшнего. - Ты ведь…тоже… Тебе…надо… - Надо кончить? Улыбка, сверкнувшая в кромешной темноте белизной зубов. - Ты такой… Когда смущаешься… Смуглые пальцы накрыли другие, судорожно комкающие толстый слой «канадских гусей», натягивающие одеяло на себя в попытках прикрыть наготу. Притянули к себе. Сжали, заставляя почувствовать крепкое, стоящее, бархатистое, увлажненное. - Подрочи его. Сделав пару неуверенных движений, Дэн ощутил очередной – который по счету? – прилив возбуждения. К черту все мысли. Дыхание Мигеля – с ароматом лимонных леденцов – оказалось последней соломинкой. С протяжным стоном, вырвавшимся сквозь закушенные губы, Дэниэль Хансен раздвинул ноги, позволяя опуститься на себя. Продолжая сжимать. Двигать рукой, гоняя кожицу вверх-вниз. Инстинктивно подаваясь бедрами навстречу этим движениям. - Дэн!!! - Не… Останавливайся… *** Он смог тогда. Я вспомнил каждое движение его напряженного члена о свою промежность. Он задевал колечко ануса, то едва касаясь, то напористо надавливая… Он облизывал каждый кусочек моего тела, словно уговаривая – поддайся. Он хотел меня – желанием взрослого мужчины, а не подростка тринадцати лет. Я дышал через раз, порой забывая, как это – глотать кислород легкими. - Достаточно. Перемазанный спермой – его, своей – я в удивлении приподнялся, стараясь разглядеть его лицо. - Почему?... - Не хочу, чтобы ты пожалел об этом, как только мы вернемся в Миддлтон. - С чего ты решил, что я пожалею? - Можешь дать мне слово? – Казалось, он весь сосредоточен на внутренних размышлениях. - Конечно! - Обещай, что мы с тобой дойдем до конца. Там, дома. Я не хочу – здесь, в этой палатке, ночью. Я хочу видеть твое лицо, когда… Казалось, он смутился. Пообещать ему то, что казалось самым очевидным на тот момент, было естественным. Дэниэль Хансен, что тебе еще нужно узнать о своем прошлом? В очередной раз вынырнув на поверхность после трансляции новой порции воспоминаний, я с тоской вздохнул. Ну что, Бог? Кажется, отменяется мое досрочное вхождение в рай. Невзирая на голод и жажду, стояк в трусах от воспоминаний пятилетней давности был отменнейший – как у живого. Надо идти. Пока не поздно. *** Мэр выглядел довольным и чем-то озабоченным одновременно. Он то и дело поглядывал на часы, но продолжал разговаривать со мной так, словно никуда не торопится. - Ты доволен, Мигель? - Да! Да, сэр! – Я не знал, как благодарить этого человека за то, что он сделал для моей семьи. До приезда отца оставалось еще немало времени, и представить себе, что Пако отправили в детский дом… Брр. - Надеюсь, что больше не возникнет таких… прецедентов. - Обещаю, мистер Хансен! Я буду следить за братом и мамой до тех пор, пока не приедет папа. - Ты – отличный брат и хороший сын. Я кое-что приготовил для тебя… - с этими словами мэр залез во внутренний карман пиджака и достал оттуда конверт. Сердце ухнуло в пропасть. Неужели Дэн передал мне записку? И если да… То что в ней? Он больше не хочет видеть меня? Знать обо мне? В конверте оказались деньги. Пока я в изумлении смотрел на тоненькую стопку купюр, среди которых виделись и двадцатки, и десятки, и пятидесятидолларовые, мистер Хансен положил руку мне на плечо, будто предчувствуя мой порыв. - Мигель, не отказывайся. Я знаю, отец шлет вам деньги, но их получает ваша мать. Раз сейчас ты в доме за главного, тебе нужно иметь хоть что-то про запас. На черный день, так сказать. Здесь всего триста долларов, поэтому не думай, что ради тебя я опустошил городскую казну. Да он еще и шутить умеет? Я молча сунул конверт в задний карман джинсов. Потом… Потом будешь гордым, Мигель. А сейчас ты не должен отказываться от помощи. Мэр в очередной раз посмотрел на часы, и я понял, что он сейчас уйдет. Сядет в свой черный джип, покинет пределы нашего квартала, и… - Могу я узнать, как там Дэн? – слова давались мне с трудом, но и молчать я больше не мог. – Я почти две недели не был в школе из-за… всей этой истории. Как он? - Дэнни? – мистер Хансен уже шагал по дорожке к оставленному авто. – Он отлично. Я не говорил ему о ситуации в твоей семье, как ты и просил. Но мне кажется, что сейчас его голова занята не дружбой, а любовью. Скажу тебе по секрету – после вашего возвращения из Йеллоустона он стал более смелым, и наконец-то смог признаться в своих чувствах девочке, которая нравится ему еще с детского сада. Синтия Тэйлор, может, ты тоже с ней знаком? Внезапно во рту стало сухо. Полынный привкус обволок нёбо, обжигая горечью. У меня получилось всего лишь отрицательно помотать головой. На большее не было сил. - Мне кажется, это ты так на него повлиял! – Мэр остановился на долю секунды, лукаво подмигнул мне. – Он решил брать пример с тебя, решительного мальчика, знающего, как поступить в трудную минуту. Земля раскачивалась под ногами, норовя уплыть, уронить меня лицом в эту пыльную, потрескавшуюся от жары твердь. Пустыня. Я не позволю себе заплакать. За моей спиной едва видимая тень скользнула к калитке заднего двора. Нина. Я обернулся на долю секунды и успел заметить, как из рук мистера Хансена скользнул в ее руки еще один конверт. Затем мэр хлопнул дверью авто. Мелкие камни брызнули россыпью из-под колес. Опаздывает. Сознание фиксировало эти маленькие факты, не давая сосредоточиться на главном. Он дал Нине деньги… За что? Плевать, Герреро. Может, за то, что она присматривает за всеми нами, Божьими и еще чьими-то детьми в этом куске ада, по ошибке именуемом «отдаленным районом Миддлтона». Может, за то, что она не даст Пако умереть от голода, пока я буду биться головой о стену в своей комнате. Может, за то, что сейчас она подойдет ко мне, протянет руку и скажет… - Мигель, с тобой все в порядке? Ты какой-то бледный! - Это жара, Нина. Не бери в голову. Да, Нина, не стоит. Все в порядке. Мой пряничный мальчик не мог встречаться с какой-то там синтией/бэллой/анжеликой. Мистер Хансен не так понял. Решено. Завтра я пойду в школу. Там все станет ясно. За моей спиной Нина вздохнула. Горько. Так, будто знала, что впереди – очень долгий путь по серому коридору с единственной дверью. На следующий день дверь распахнулась – и пустыня поглотила меня. *** Одни чертовы холмы, чередующиеся с барханами! Где, я вас спрашиваю, хотя бы намек на то, в каком направлении двинулся этот идиот? Где валун с мазью, который ему приспичило найти? Дэниэль Хансен, 18 лет от роду, внешность европейская, амбиверт, гетеросексуал, с трудом переставляя ноги, волок по песку связанные веревкой рюкзаки и канистру с водой. Остатки влаги во второй канистре были выпиты еще несколько часов назад. Чистилищное солнце клонилось к закату. Шансы найти Мигеля равнялись нулю. *** Несколькими днями ранее… «- Чего ты хочешь, Ло? - Тебя.» Я позволил себе поддаться на очередную провокацию. Белая майка на моей подружке была смята и задрана почти до подбородка. Ее карамельное дыхание участилось. Склонившись к розовым губкам, призывно полуоткрытым в ожидании, я… Очнулся от наваждения. И только собрался в очередной раз пожать плечами в знак извинения, как Ло посмотрела на дорогу, скрытую кустами сирени. Будто увидев что-то, понятное лишь ей, решительно опустила маечку, отстранилась от меня и ушла в дом, оставив меня размышлять – что сейчас произошло? Гул мотора, раздавшийся за забором, говорил о том, что здесь только что останавливалась машина. Как бы то ни было, именно это спасло меня от очередной порции «любви» со стороны Долорес. *** - Нина, мистер Хансен передал тебе конверт… - Да! И что? – Я впервые видел ее смущенной и разозленной одновременно. - Что в нем? - Тебя не касается! - Скажи мне! – Прижав ее к входной двери, я чувствовал под пальцами неровные толчки сердца. – Что в этом конверте? - Благотворительный взнос в церковь! – Нина вырвалась, конверт выпал из-под заправленной в шорты футболки, я успел подхватить его первым… Да. Она не соврала. Деньги. Много. Гораздо больше, чем сумма, которую мэр передал мне. - Ло, пойдем! – Голос Нины звенел, словно натянутая струна. – Дальше он и сам справится! Я смотрел, как они уходят. Как спина Нины, еще с утра гордо выпрямленная, согнулась – будто под тяжестью невидимого груза. Как кусает губы Ло, поглядывая на меня исподтишка. - Мигель…Суп и рагу на плите. Не забудь покормить Пако. Он вечно голоден. – Нина отводила взгляд, и это пугало. Пугало так же сильно, как и слова мэра о том, что Дэн признался в любви Синтии Тэйлор. - Не переживай, все будет в порядке. – Я коснулся ее руки и почувствовал, какая она холодная – в такую жару. - Оно того стоило. - Что? Что стоило, Нина?! - Возвращение Пакито. И только сейчас стало понятно, о чем она говорила. *** Я очнулся от того, что холод сковал тело и пробирался все глубже, внутрь, к самому сердцу. Выполз из укрытия. Чистилищное небо сегодня ночью было на удивление ясным. Вероятно, там, наверху, решили, что уйти в небытие я должен с романтичным пейзажем на горизонте и звездами над головой. Голова гудела так, будто перед сном я выхлебал не меньше пяти литров знаменитого самодельного виски дяди Санчеса. Язык шершаво ворочался во рту, пока я пытался издать хоть один звук в этой тишине, окружившей меня и запеленавшей в огромный кокон безмолвия. - Кх… Эййй… Мда, болонки миссис Мартинез лаяли мелодичнее, чем я сейчас. Впереди, буквально в нескольких десятках метров от меня, возвышался валун. Да нет, не валун. Глыбища, высотой с приличное двухэтажное здание. Растерев едва шевелящимися от усталости руками замерзшее тело, я помотал головой. Вроде не мираж… Словно мало мне было этого видения, на небе загорелась первая звезда и открытым текстом нарисовала светящуюся дорожку на песке. Давай, шевелись, Герреро. Может, у тебя еще есть шанс спасти своего пряничного мальчика? У подножья глыбы лежал небольшой мешочек. Распутав тесемки, я выудил из него бутыль с надписью «Мазь от ожогов». Маленькая порция вязкого месива из бутылька, нанесенная на обгоревший лоб, впиталась практически мгновенно. Спустя пару секунд, я осознал, что – не болит. Больше ничего не болит. Кожа на лбу на ощупь перестала походить на шкуру с задницы дракона. Она… Словно регенерировалась. То, что доктор прописал. Мы сделали это, детка. Осталось найти тебя… На всех этих тысячах километров песка и камней. *** Длинная серебряная цепочка покачивалась перед глазами, а мистер Келлер не отводил взгляда. - Дэниэль… - Да, сэр? – Внезапно мне стало ясно, что я зря опасаюсь этого человека. У него добрый взгляд и мягкий, приятный голос. Сейчас он скажет мне что-то очень важное, я должен выслушать его… Веки отяжелели. Я с трудом сфокусировал взгляд на мерно раскачивающихся часах. - Ты помнишь, зачем я позвал тебя? - Да, сэр… Вы хотели поговорить о… О заповеднике… О кроликах… Язык путался во рту, выписывая невнятные загогулины. Сквозь вату, окутавшую сознание, я тщетно силился произнести правильный ответ на вопрос. Мы ведь здесь для того, чтобы Вы могли узнать правду о том, что связывает меня и Мигеля… - О кроликах… - Дэниэль! – Властный голос проникал сквозь толстое одеяло из кенгуру… Кенгуру и канадские гуси… Должно быть, они дружат… Мигель говорил… Мигель… Остатками уплывающего сознания я старался удержать в памяти его лицо. - Когда я скажу «раз» - ты расслабишься и будешь слышать только мой голос. Череда сменяющихся лиц, образов, обрывков воспоминаний. Я ем лимонные леденцы. Никогда не любил их. Быть гонщиком – ничего нелепее не слышал… Смуглая рука, касающаяся моей кожи. Судорога отвращения прошла по моему телу. Задранная белая маечка… Чье-то жаркое дыхание… Пристальный взгляд глаз, похожих на вызревшие под полуденным солнцем маслины. Ненавижу. Я никогда не стану Раулем, запомни это, сукин ты сын! - У тебя впереди – замечательное будущее, Дэниэль…. Паа ждал меня за дверью кабинета. Вид у него был встревоженный. Странно. Что-то случилось? - Как прошел разговор с мистером Келлером? - Нормально. Я чувствовал себя вымотанным. - Он не задавал тебе странных вопросов? - Да нет, вроде бы… - В памяти словно черная дыра появилась. О чем меня вообще спрашивал этот гребанный психолог? Вроде бы про поход… Ах, да. Ему интересно было, как это мы все за двое суток не померли с перепугу! Голова закружилась внезапно и так сильно, что пришлось прислониться к холодной стене коридора. Странно. Когда я пришел сюда, на улице светило яркое солнце, а сейчас за окнами - сумерки. Сколько же прошло времени? - Дэнни, все в порядке? - Да, Паа. Оторвавшись от стены, я сделал первый шаг навстречу своему распрекрасному будущему. Тому, в котором я стал капитаном сборной по регби. Тому, в котором я был обречен на оладушки, вечную улыбку и белоснежные футболки с голубыми джинсами. Тому, в котором все особи женского пола буквально вешались на меня. Тому, в котором не было его. Того, кто дал мне шанс почувствовать вкус свободы. Клетка захлопнулась. *** Когда на небе зажглась первая звезда, я опустился на землю и завыл. Натурально, в голос. Ну что, пастушок, ты оказался прав? Нельзя попасть в это чертово бюро пропусков, не выполнив все пункты инструкции. Я не мог. Не смог сделать эти несколько десятков шагов, войти под своды арки, встретиться с Анжеликой, приветственно помахать ей ручкой и предъявить документы, подтверждающие мое право на пропуск в рай. Или не хотел – без тебя. Мы пообещали друг другу. Еще тогда, пять лет назад. И будь я проклят, если и в этот раз не сдержу обещание. Крестик впился в ладонь, и я отчетливо услышал голос мамы: «Это – твой личный символ Веры. Доверия Богу.» Горло сковало спазмом, а потом хлынули слезы, смывая пыль, грязь, прокладывая соленые дорожки по лицу, щиплющие обожженную солнцем кожу, капая в равнодушный песок. Верую в Бога единого, Отца всемогущего, создателя неба и земли, всех видимых и невидимых. И в Господа единого Иисуса Христа, единородного Сына божьего, и от Отца рожденного перед всеми веками. Бог от Бога, Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного, рожденный, не сотворенный, единой плоти Отца, которым сотворено все. Который ради этих людей и для нашего спасения спустился с небес. Отче наш… Вверяю тебе свою душу. Ничего не изменилось, но дышать стало легче. Будто камень с души упал. Я задрал голову в небо, усеянное мириадами звезд, отстраненно отметив – все словно там, в реальной жизни. - Господи, помоги. Одинокая звезда покатилась по небосводу и упала. Несколько секунд я просто осмысливал, а затем.. Это же прямое указание на то, где находится Мигель! *** Эй, ковбой! Тебе придется самому… Дальше. Чесслово, я бы донес до тебя эту мазь, но, похоже, не сегодня. Не в этой жизни. И даже не в следующей. Ибо хрен его знает, что там будет – после того, как я закрою глаза. Больше, чем голод, жажда, усталость, меня мучила невозможность сдержать слово. Я не успел. *** - Мигееель! Ага, счаз. И откуда взялись силы бежать? Ноги вязли в песке. Сердце грохотало взбесившимися барабанами, так, будто я – все еще живой, будто от этого идиотского спурта в темноте, вновь опустившейся на пустыню, зависит мое – нет, наше! – будущее. Споткнувшись и растянувшись плашмя на верхушке очередного холма, я взмолился: - Господи… Ну хоть немножко света! Ты ведь тоже хочешь, чтобы я нашел его, так? Так, согласно моргнула звезда в самом центре небесной черноты. Думай, Хансен, думай! Голова у тебя не только для того, чтобы носить волосы и бейсболку. В бедро неприятно впилось что-то твердое. Я поднялся на ноги и сунул руку в карман джинсов. Ах да. Бесполезная зажигалка распрекрасного Томаса. Только вот что она делает в моих джинсах? В последний раз я видел ее у Мигеля. И совершенно точно уверен в том, что он не отдавал ее мне. «Ты ведь искал огонь?» Ни на что особо не надеясь, я откинул металлическую крышечку. Чиркнул колесиком по заклепке, рассчитывая, в лучшем случае, высечь искру – и выбросить, в конце концов, эту жалкую обманку. Ровное пламя. Отлично рассеивающее темноту в радиусе двух-трех метров. Запах бензина – словно ее только что заправили. Ох, каким же дураком ты был, Дэн… Мигель понял это раньше тебя… Не имеет значения, где ты, и кто ты есть. Неважно, какими регалиями ты обладаешь, сколько денег у тебя в кармане или на банковском счету. Абсолютно неважно, какое место ты занимаешь в этой жизни. Истинна только вера в твоем сердце. *** Ну вот. Ковбой снова куда-то тащит меня на руках. Похоже, для него это стало такой же нормой, как и для меня – чувствовать биение его сердца, прислонившись к его груди. А собственно говоря, что произошло? Вслух сформулировать этот вопрос не получалось, хоть ты тресни – губы отказывались шевелиться и складывать буквы в слова. - Ммм? - Случилось чудо – ты заткнулся. – Ковбой даже хода не сбавил. – Если тебе интересно, я нашел бюро пропусков. - Ххх..? - Ххх..де? А тут, недалеко. На севере. Естественно. Ты, кроме севера, других направлений и не знаешь. Как с самого начала пути потащился не понять, куда, так до сих пор и считаешь, что здесь кругом сплошной север. В следующий раз я очнулся от того, что в губы мне тоненькой струйкой вливается вода. И все бы ничего, но… Поил меня этот гризли из своих собственных губ. - Полегче? - Он еще и спрашивает… - Представь себе. Я вглядывался в его лицо. Ровно столько, сколько он позволил мне это делать, позволяя увидеть в голубизне глаз что-то, совершенно новое для меня. Нет. Хорошо забытое старое. А затем он легонько коснулся губами век, вынуждая их закрыться. - Отдохнем. Теперь я знаю, куда идти, так что пара-тройка часов ничего не изменит. Вода у нас еще есть. - Дэн? - Да? - Как ты нашел меня? - Просто знал, где искать. Приподнявшись на локтях, я обнаружил себя лежащим на его коленях. Обтрепанные до состояния лохмотьев джинсы. Никакого намека на футболку, или хотя бы ее остатки. Да что тут произошло?! - Эй, ковбой… - Тсс, керидо. - Хватит затыкать мне рот! Нет, спасибо, что вытащил, но… Стоп. Как ты назвал меня? - Керидо. Мигель, я отлично знаю значение этого слова. Очередное ПыСы от автора. "Смеркалось" :))) Я пришла в сознание и пишу. Аллилуйя :) И чую копчиком, что надо писать быстрее, пока в меня не полетели тапки всех, читающих этот затяжной опус.:) Вообще, это была самая тяжелая глава. Ну, и если по-прежнему нравится - напишите пару строк :) Сейчас, как никогда, нужны и тапки, и доброе слово.