Легенды Наэдара. Яйцо ледяного дракона

Слэш
NC-17
Завершён
252
автор
Eovin соавтор
Касанди бета
Azurita бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
118 страниц, 15 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
252 Нравится 121 Отзывы 178 В сборник Скачать

Глава 2. В трактире «Сивый мерин»

Настройки текста
             Шум и смех в трактире «Сивый мерин» обыкновенно не стихали ни днём, ни ночью. В тяжёлом удушливом воздухе стояла гарь засаленных свечей, расставленных хозяином на каждый стол, да вонь и смрад немытых пройдох. Деревянный пол поскрипывал в такт сапогам. Горящий камин отбрасывал тени, рядом на стене висела шкура медведя. Разумеется, не трофейная — зверь сам умер, от старости:       — А человек и пригрёб — хорошему человеку всё пригодится, — поговаривал, бывало, хозяин трактира, усмехаясь и поглаживая пышные бакенбарды. Местные прозывали его Валáчех.       Кособокий трактир в Вёселке славился на много миль в округе. Рядом пролегали два основных тракта — от северной столицы Аракам к южным портовым гаваням Чакского залива, куда и откуда направлялись тяжело груженные караваны с шелками, драгоценными камнями и какао; а другой вёл от восточных болот и топей, вдоль Дремучего леса, которыми старухи пугают провинившихся детей, к западным мелким княжествам Шоáнии, то и дело воюющим между собой. Недалеко располагалась Гильдия, в паре дней пути на лошади, и её выходцы – всякий сброд, головорезы и наёмники, называющие себя «охотниками», — часто захаживали сюда в поисках информации, наживы или чтобы заночевать.       — Или девку найти. А ежели сребреника нет, то дай девке только соболя или диковинку какую, она ляжки тут же раздвинет, — хохотал Валачех, подмигивая охотникам и намекая на своих четырёх дочерей. Дородные, крестьянской породы, они ходили незамужние, хотя кавалеров в посёлке хватало — самых разномастных. Видать, отец выискивал женихов побогаче.       Дело у Валачеха спорилось. Он не подсовывал кислый эль или тёплое пиво, покуда народ сидел ещё трезвый; никогда он не подавал непрожаренное мясо, а простыни всегда велел стелить чистые. В его трактире порой останавливались и чиновники, и торговцы; и не случалось ни разу, чтобы какой-то постоялец на хозяина жаловался.       Этим вечером толпа собралась немалая.       Рядом с просевшей, а оттого приоткрытой дверью на кухню, от которой шли пряные ароматы мяса, на лавках спали изрядно набравшиеся местные сельчане, а рядом играли в карты наивные дровосеки; с напряжёнными взглядами они следили, как тасует колоду улыбчивый шулер. Пара краплёных тузов упала из его рукава, но он предусмотрительно наступил на них сапогом. Чуть дальше в тёмном углу сидел местный торговец Вóйтек, пересчитывающий злато и ожидающий встречи.       Другие, более весёлые ребята, беззастенчиво хватали дочерей хозяина, разносивших эль, мёд и закусь, за пышные места. Под столами пронырливо шныряли карманники да мелкие воришки, явно отсчитывающие немалую долю вездесущему Валачеху. Но никого это не смущало, пока рука не очищала его собственный карман.       В левом дальнем углу, за каменной стойкой со столешницей из цельного дуба, сидела компания темнолицых шоанийцев — выходцев с Запада. Не иначе как держали путь к заливу, чтобы предложить свои топоры и секиры торговцам-южанам. Шоанийцы не признавали мечей и считали, что они служат лишь для красоты высоким господам и трусливым выскочкам. На них настороженно поглядывали завсегдатаи трактира — четверка охотников у закопченного окна. Свои мечи в ножнах они выложили напоказ на крепко сбитые столы; шоанийцы держались за рукояти своих топоров. Видать, готовились к сваре, где-нибудь в одном из переулков.       Все шесть комнат на втором этаже занимали приезжие: по одной на двух торговцев с помощниками; три крайние занимал некий князь, везущий свою дочь к жениху — по слухам, девица не желала выходить замуж, и её охранял отряд из двадцати воинов. В оставшейся комнате селился путник лет тридцати пяти, и ввечеру он спустился вниз и теперь сидел у камина — с трёхдневной щетиной, одетый в тёмный плащ, весь увешанный, словно шрамами, кожаными ремнями; в руке, обтянутой в чёрную перчатку, он сжимал кружку мёда. Зализанные назад светлые волосы отличали его от присутствующих, а презрительный взгляд то и дело обращался на соседа, толкавшего его локтем, — деревенского выпивоху, бахвалившегося двум мальчишкам о славных днях былой молодости. Когда незадачливый рассказчик, на мгновение подавившийся собственным смехом, отвернулся, больше не тревожа постояльца, тот вновь прислушался к его байкам.       — ...так вот, сталбыть, в горах тамошних, Кóрсах, что под Ярпеня́ми, где ещё дед мой, Кáваль, рубил головы энтим, как их... Вот, змиям, гадам прожорливым; там до сих пор поговаривают, что у царька их, Наримéна, где-то глазище златое хранится! А энтот Наримен, ещё тот знатный чернокнижник, собрал у себя в сте́нах рати стотысящные...       — Да ладно, старик, брешешь! Что ж он, этот, как его, Нурамéн, такой могущественный, в своих стенах до сих пор сидит? – пронырливо отозвался Илбрин, поблёскивая азартным огоньком в глазах. Мальчишке было шестнадцать, ростом был высок, под старой, латанной-перелатанной одеждой скрывалось худощавое, однако благодаря пахотным работам довольно крепкое телосложение. Только никто не дал бы ему больше четырнадцати. Он и его друг, приземистый и крепкий Пшемисл, присели у очага, чтобы обогреться, но выпивоха-рассказчик посчитал, что они хотели послушать его байки.       — Брешу я? Я, Гáвел Двóржак?! Да нихто в жизни не обвинял Гавела Дворжака в брехне! – вращая окосевшими от выпитого эля глазами, возмутился старик. – Дык вот, слухай, о чём я тебе внемлю. Он, глазок энтот… — мигом забыв о былой обиде, продолжил с охотой Гавел Дворжак.       Договорить ему не дала громко хлопнувшая о стену входная балочная дверь. В трактире повеяло летним запахом сена и горной свежестью вперемешку с лесной хвоей. Ввалившиеся в помещение охотники тотчас привлекли внимание постояльцев, приезжих и завсегдатаев — растрёпанные, в разорванной местами одежде и кровоточащих ссадинах, с перепуганными глазами. Один сжимал пальцами меч со сломанным клинком. В трактире наступила гробовая тишина; Гавел Дворжак икнул — звук, больше напоминающий хрюк, грохотом разнёсся в зале, — и свалился с лавки.       — Эля! — прозвучавший голос одного из охотников ударил по ушам; со своих мест тут же сорвалась четвёрка из Гильдии, усаживая потрёпанных товарищей за свой столик у окна. Один из них крикнул, чтобы эль несли поскорее, и сам Валачех выбежал с подносом, желая узнать произошедшее с охотниками. Все остальные тоже затаили дыхание, ожидая, когда нежданные посетители трактира промочат горло и начнут говорить. Войтек ссыпал золотые и серебряные монеты в кошель и с прищуром уставился на столик у окна; светловолосый постоялец пнул Гавела Дворжака в спину ботинком, и тот вновь повалился, расплескав эль.       Сидящие у камина мальчишки, Илбрин и его друг Пшеми́сл, тоже оглянулись, прислушиваясь. С ранних лет они интересовались будоражащими воображение историями про охотников, а затем и вовсе захотели поступить в Гильдию. Только если Пшемисл, сын честного лекаря и слуга добродетели, мечтал стать героем и избавить мир от чудовищ и нечисти, то Илбрин жаждал славы и денег. Мальчишку не прельщала судьба его отца — успешного в Вёселке и её округе сапожника.       — Мы охотились, — напившись и ударив донышком деревянной кружки о столешницу, начал один. Его сломанный меч лежал перед ним. – Зашли восточнее Дремучего леса, туда, где ведёт тропа к горе Бáльма. Напали на след дракона… — Все в трактире ахнули, а охотник, смочив горло, продолжил: — Да, да! Чёрт его подери! Дракон, самый настоящий! Белый, как снег — не сразу и поняли, что за чёрт! Ну мы, как заведено, окружили эту тварь. А сражалась она на славу, видать, гнездо где-то неподалёку свила, гадина. Мы на неё сеть стальную — она разорвала; я её мечом по шее — вон, сломался как соломинка. По глазам ядом траванули, ослепили — а она ещё злее. Сивохе ноги переломала. А Прошка, умный, её обошёл и под брюхом копьем, незащищённое у неё там... Так она его когтями достала, тут же помер...       Охотник замолчал, поминая товарищей; второй уставился в свою кружку и так замер. Слушатели ожидали, хотя каждому не терпелось знать, что дальше.       — Улетела она, гадина! — со злостью бросил охотник. Одна из дочерей Валачеха краем смоченного полотенца обтирала ему рану на виске, остальные вместе с матерью стояли в дверях на кухню и испуганно ахали каждому слову. — На вершину Бальмы полетела. Нас двое осталось, не стали догонять. Сивоху и Прошку камнями закидали, чтобы звери не добрались, и домой повернули, — закончил он.       В трактире повисло молчание. Переглядывались шоанийцы, хватаясь за топоры; задумчиво смотрел на охотников Войтек. Лишь шулер втихомолку собрал выигрыш и, пока дровосеки обдумывали конец истории, выскочил через заднюю дверь.       — Нам нужны люди, мы пойдём добивать дракона! — наконец произнёс охотник.       — Да надо с вилами идти, братцы! – поднял вопль один из проснувшихся деревенских мужиков. – Надобно! А ежели живучая гадина… а коли приживётся тут? А коли гнездо свила? Дак она тут со своими выродками всю скотину, девок всех наших потаскает! Нам самим спасу не даст!       Мужики, даром что под градусом, идею дружно поддержали громогласными вскриками и вскинув к потолку кулаки. Вёселка от того и была Вёселкой, что всякой твари тут отродясь не водилось — лишь за чертой Дремучего леса. А то что на путеводном указателе изначально было написано «Вёсенка», а потом кто-то особо досужий букву «н» перечеркнул и сверху «л» приписал, так о том уже все давно забыли.       — На смерть народ поведёшь, мужиче, — заметил Войтек, поднимая со стула массивное тело с выдающимся брюшком. Он выступил из своего угла на свет, в тяжёлом парчовом платье, его тёмная густая борода была заткнута за пояс. В «Сивом мерине» его уважали, в Вёселках и на всех землях окрест. — Не ваше это дело, на чудищ ходить, да ещё и с вилами. Вам бы своих баб в узде держать!       Видно, по больному месту Войтек попал — большинство деревенских сбежало в трактир от своих жён, матерей, тёщ да дочерей. Мужики сердито переглянулись, кто затянул пояс потуже, кто сильнее сжал кружку с напитком и посмотрел укоряюще, но торговец доброжелательно усмехнулся:       — Не в обиду же сказал, — и потом Войтек обратился к Валачеху, позвенев набитым кошелем. Хозяин трактира сновал у стола гильдийцев, рассчитывая ещё что-либо разведать. — Всем по кружке эля за мой счёт, добрый хозяин! Выпьем за смерть храбрых и на погибель дракону!       Валачех обрадовался и мигом приказал своим женщинам разнести эль. Торговец в местах был известен, в его платежеспособности хозяин не сомневался. Шоанийцы молча приняли по кружке, Гавел Дворжак громогласно благодарил за угощение, селяне успокоились и тихо переговаривались.       Войтек подошёл к притихшему столу у окна; охотник с поломанным мечом насторожённо смотрел на него, прищурив глаз, над которым виднелась неглубокая борозда раны.       — Устали вы, небось, с дороги, — негромко сказал Войтек. — Валачех, есть ли у тебя место поспокойнее да потише?       — Есть! Как же не быть! — с воодушевлением отозвался хозяин и повёл Войтека с охотниками мимо кухни, мимо лестницы, в дальние комнаты, которые занимал он со своей семьёй. Зажёг свечу, приоткрыл скрипнувшую дверь и осветил небольшую комнату со столом, окружённым шестью грубо сколоченными стульями, и двумя шкафами у стены, набитыми, как ни странно, книгами с толстым слоем пыли на них.       — Жена, неси свету! — прокричал Валачех в коридор, и вскоре прибежала крупная женщина в перепачканном мукой переднике. Она расставила по углам и на столе лампадки, которые зажёг хозяин от своей свечи. Стало светлее и уютнее.       — Неси нам эля, да получше, я знаю, что у тебя есть, — приговаривал Войтек, устраиваясь на одном из стульев. — И барашка неси, и гуся, и ухи, видишь, господа охотники голодны, не бабы, мясо хотят! Да пошустрее, Валачех!       — Сейчас всё будет сделано! — пообещал хозяин. И правда, несколько минут спустя его дочери принесли четыре кувшина эля, чистые пивные кружки, баранью ногу, истекающую жиром, от умопомрачительного аромата которой скручивало желудок и которую охотники могли себе позволить разве что провернув очень удачное дельце. Фаршированный картошкой с луком и оформленный запечёнными яблоками с ягодами, прожаренный до аппетитной золотистой корочки гусь занял своё не менее почётное место на дубовом столе. Дымящаяся уха с крупно порубленными овощами и кусками окуня, приготовленная в котелке, уже сама по себе вызывала у мужчин обильное слюновыделение и являлась излюбленным лакомством любого уважающего себя охотника или рыбака. А в Вёселке и вовсе при слухе о ней любой мужик, даже мальчишка, уже в предвкушении поглаживал себе живот.       Вытолкнув своё семейство в коридор, Валачех раскланялся, желая угодить, справился, изволят ли ещё что-либо господа, и наконец закрыл за собой дверь. Охотники уселись, все потянулись к угощениям, лишь хмурился один — тот, который рассказывал о драконе.       — Что за дело у вас, господин Войтек? — напрямую спросил он. — Не будете вы тратить серебро по доброте душевной. Выкладывайте, может, и сойдёмся.       — Умный ты, охотник, умный, — похвалил его торговец, по-барски присаживаясь за стол и откидываясь на спинку стула. — Как звать-то тебя?       — Йоханом звать.       — Послушай, Йохан... — Войтек посмотрел на его напарника, так и не проронившего ни слова. По выражению лица нельзя было прочесть его чувств, спутанные светлые волосы падали на спину, в короткой бороде застряли кусочки мяса, а половину лица расчертили четыре длинные полосы, словно от когтей, уходящие далеко на затылок. Войтек приметил, что охотник потерял часть уха. — А что он молчит?       — Не может он говорить, — махнул рукой собеседник. — Он с южных морей, плавал с пиратами, а потом попался. Торговцы отрезали ему язык и продали в рабство. Потом он бежал да остался тут. В Гильдию подался. Говорите, господин Войтек. Вас же интересует чёртов дракон?       — Да, интересует, — не стал ходить вокруг да около Войтек и улыбнулся нетерпеливости охотника. — Если вы верно говорите и дракон полетел к горам, да ещё и на вершину Бальмы, то вы одни не справитесь...       — Вы так думаете? — подал голос другой охотник. По виду он казался старше всех, на щеке заживал свежий шрам от чьих-то когтей, а нос не единожды ломали в драках и сражениях. Ото лба шла блестящая залысина, седые длинные волосы спускались за спиной.       — Не справившись вчетвером, вы думаете, одолеете эту рептилию осьмером? Господа охотники, не горячитесь, — добродушно осадил наёмников купец. — Подумайте, ведь тварь-то живучая, мечи сломаете о чешую, многие погибнут, а оставшиеся не донесут добычу. До Бальмы тропа ведёт по топям и трясинам, а там обитает Леший, он не даст вам так легко пройти. Тут нужны телеги, нужны крепкие доспехи и оружие, нужны воины, в конце концов — чародей!       — И что вы, господин Войтек, можете нам предложить? — поинтересовался Йохан. — Вы умеете кудесничать?       — Я — нет, — расхохотался Войтек. — Однако я могу найти и нанять чародея. Могу купить телеги, лошадей, провиант, мечи, булавы, щиты и доспехи, сети и цепи, нанять шоанийцев и воинов. И за всё это я скромно прошу лишь половинную долю — внутренности дракона. Сердце, печень, почки, селезёнку. Глаза. Кости. А вы можете оставить себе мясо, шкуру, клыки и когти — на доспехи, на оружие. А ежели мы найдём гнездо, то яйца — мои.       — Многовато, — фыркнул старший охотник, и все гурьбой поддержали его. — Две пятых.       — Я вкладываю целое состояние!       — А мы вкладываем собственные жизни, — огрызнулся другой охотник, смачно рыгнув. — Ты-то, Войтек, будешь стоять за нашими спинами, а мы — гнобить тварюку.       — Без меня вы не одолеете и полпути, застрянете в болотах. Я настаиваю на половинной доле. — Торговец встал из-за стола, сложив руки за спиной. — Вы угощайтесь, милгоспода, угощайтесь. И подумайте над моим предложением.       Потянув ещё с треть минуты, будто ожидая быстрой смены настроения охотников, торговец мерно окинул мужиков взглядом и, решив дать им больше времени, двинулся к выходу. Открыв дверь, он едва не зашиб по лбу Валачеха, устроившегося ухом у щели. Откатившись кубарем к стене, весельчак-хозяин улыбнулся и развёл руками:       — А вы тут девицу не видали? — неожиданно поинтересовался трактирщик, прежде чем его могли бы обвинить в недостойном его деле — подслушивании.       — Какую девицу? — удивился Войтек.       — А такую — невысокая, с белой кожей, глаза чёрные, коса светлая. Князь дочку проворонил, сбежала, вот оказия. Ищем везде, — охотно объяснил Валачех, приподнимаясь и отряхивая одежду.       — Не видал, Валачех, не видал,— качнул головой торговец.       — Ну, тодыть, пойду искать, — сказал хозяин и исчез с такой быстротой, которой бы позавидовали бывалые охотники. Войтек посмотрел ему вслед и пошёл в зал — ему ещё нужно с шоанийцами сторговаться, с кузнецами обговорить цену на товар, да и других делов полно.       Охотники совещались недолго, ровно столько, насколько хватило угощения и эля. Йохана выбрали вожаком, он знал, куда полетел дракон и как его выследить, он и передал Войтеку согласие охотников. Взгляд, который он кинул на торговца, мог бы заставить задуматься, однако Войтек лишь улыбался, потирая руки.       Пока охотники гуляли всю ночь в компании дочек Валачеха, торговец занимался делами. Он отправил Пшемисла к отцу, лекарю, и дал список необходимых трав и зелий, потом тот бегал к кузнецу и деревенскому старосте; Илбрину досталось поручение к местному коневоду — закупить волов и лошадей, ещё один мальчишка сновал по рынку, разнося письма мясникам, кожевникам и прочим ремесленникам. Они изо всех сил старались услужить, надеясь, что их возьмут с собой. Войтек не возражал: мальцы ещё и меч в руках не держали, делиться с ними не надо, а на дракона пожелали идти сами. А чистить сапоги, ставить палатки и мыть утварь кому-нибудь да нужно.       Сам Войтек сначала договорился с шоанийцами, потом пообещал проезжему князю отыскать его девицу на выданье, если тот выделит десять воинов в поход. Только после этого торговец отправился в купеческий дом, подсчитывать все затраты. Там его нашёл мрачный светловолосый постоялец. Оказалось, это был чародей Вальтер, и он хотел пойти на дракона. Войтек и с ним поторговался, определил цену и сказал готовиться выступать на рассвете следующего дня.       Итак, отряд собрался немалый: восемь охотников, включая Йохана, который собирался вести людей; четверо шоанийцев, вооружённых секирами и топорами, и десять отборных княжеских верховых воинов; Илбрин, Пшемисл и ещё один мальчишка их возраста, сидевший на кóзлах другой телеги вместе с Гавелом Дворжаком; чародей Вальтер, ехавший в хвосте отряда, молча и мрачно озирающийся по сторонам; и, наконец, сам Войтек, оседлавший крупного коня пегой расцветки. Двадцать восемь человек, но никто не знал, сколько их вернётся и с какими богатствами.       Лес возвышался неприступной стеной. Поговаривали, что Леший в нём водился своенравный, путал и держал долго в своих топях, бывало, и не отпускал вовсе. Потому без тайного страха туда ходили только бабы по грибы да по ягоды. Мужичьё поодиночке с ружьём ходило осторожно: на кабанов, на зайцев да на прочую дичь хозяин разрешал охотиться на окраинах, но чем дальше, тем неприветливее становились деревья, которые могли в любой момент ожить и напасть. Охотникам из Гильдии путь и вовсе был заказан, и немало блуждающих огоньков металось над болотами, не ведая покоя. Это Леший наказал души неугодных людей, которые посмели посягнуть на жизни лесных обитателей и их тайны.       На то Войтек и нанял стольких, потому как пройти к Бальме иначе, чем через Лес, нельзя. Ведь едва тяжёлый и перепачканный засохшей грязью сапог Йохана ступил на траву Дремучего леса, как взметнулись в небо вороны, метнулись прочь по веткам белки и куницы, в траве бросились врассыпную тетерева, перепела и зайцы, чтобы передать вглубь Леса весть. И услышав её, до путников долетел хриплый голос оглянувшегося на них хозяина:       — Пршли-и, незван-е...       А в это время Йохан вёл отряд, внимательно осматриваясь по сторонам, известным только ему и его напарнику, выискивая тропу к тому месту, где они напали на дракона. Следом волы неспешно тянули за собой гружённые оружием, Илбрином с Пшемислом и вальяжно устроившимся Войтеком, постукивающие колёсами телеги. Хвойные деревья уже сомкнулись за группой, и дохнуло сыростью и затхлостью, телеги принялись регулярно проседать во влажной от топей земле, что вызывало у охотников и шоанийцев приступы отборной матерной брани и плевков. Лес казался слишком тёмным, чем обыкновенно, словно его кроны хмуро сомкнулись над головами путников, а по сторонам обступили жуткие деревья и зеленоватая мгла тумана и испарений.       Гавел Дворжак наотмашь раздражённо хлестнул себя по щеке, оставив след под стать своему красному носу, но проворная и настырная мошкара нападала снова и снова.       — Да чтоб вас, гады кусючие… — бормотал выпивоха, стегая вожжами. Волы грустно замычали, сворачивая в сторону.       — Эй ты, тартыга¹, смотри, куда телегу правишь!.. — прикрикнул на него один из княжеских воинов. Колесо сползло в топь, грязь грузно обвисла на оси и спицах. Гавел Дворжак натянул вожжи, прикрикнул на волов, усердно волочащих телегу из утягивающих её болот. Наконец это им удалось, и они неспешно потрусили дальше, за ними проследовала телега Илбрина и Пшемисла, а затем — молчаливо замыкавшие темнолицые шоанийцы и Вальтер.       Мальчишки то и дело перешёптывались, озираясь по сторонам. Далеко в Дремучий лес их никогда не пускали, стращали байками и сказками о чудовищах и о злом Лешем. Впрочем, детвора тайком бегала на опушку, проверяла смелость друг друга, требуя, к примеру, достать шапку старика-боровика.       — Мы уже близко! — послышался впереди звучный голос Йохана. Войтек поднялся в стременах, сверкнув глазами, и пришпорил коня. Когда торговец поравнялся с ним во главе отряда, охотник указал рукой на поломанные деревья и опалённые камни. — Тут мы сражались с этой тварью, чтоб её черти драли. А там дальше — курган Сивохи и Прошки.       И правда, впереди показалась насыпь из крупных камней и валежника. На могиле охотников сидели чёрные вороны и внимательно наблюдали за людьми, они ни капли их не боялись, нагло перескакивая с места на место или неподвижно застыв. Йохан прищурился, поднял руку, останавливая отряд. Инстинкт охотника подсказывал, что здесь нечисто, и оказался прав. Из-за камней, среди уродливо выгнувшихся деревьев, выступила горбатая высокая фигура хозяина Леса.       — Пр-р-чь! — проревел он, стукнув своей скрюченной палкой. Один из воронов перелетел на его спину и устроился там, косо поглядывая на Йохана.       — Поди в свою берлогу, Леший! Не сегодня, сегодня мы пройдём! — крикнул Йохан и обернулся к отряду: кто-то из охотников уже натягивал тетиву лука, шоанийцы обнажили топоры, Войтек отъехал ближе к телегам, за спины воинов. — Огня, больше огня! Эти твари его боятся!       — В телегу, накройтесь брезентом, — крикнул мальчишкам и Гавелу Дворжаку один из охотников. Шоанийцы вырвались вперёд, Илбрин и Пшемисл быстро спрыгнули с козлов и высунули любопытные головы. Выпивоха Гавел Дворжак икнул и упал спиной в телегу, успев схватить за шиворот мальчишку по имени Леслáв, сидевшего рядом.       — Уступи дорогу, Леший, — выплюнул Йохан, его конь фыркал и гарцевал, чувствуя ярость хозяина Леса и своего всадника. — Я выжгу тебе глаза и твой лес. Мне нужно найти дракона, и я его отыщу!       Прищурив жёлто-зелёные глаза, Леший неодобрительно посматривал на вспыхнувшие огнём факелы и острия стрел. Никто не спускал тетиву, ожидая приказа Йохана.       Леший стукнул три раза своей палкой о землю, и удар ощутимой волной прокатился по лесу. Вороны взмыли с гневным криком в воздух, в зелёной дымке появились искажённые тени двигающихся деревьев и странных существ. Рядом с Лешим остановился единорог пегой масти, внушительно потряхивая рогом в шесть пядей² — Индрик-зверь, конь хозяина Леса; за ним зарычала химера, дёргая хвостом с ядовитым жалом. Над ними зашевелились ветки оживших великанов-деревьев — энтов, в кронах которых сидели почти человеческие существа.       — Дркон — чсть лса-а! — проревел Леший. — И остантся здсь!
Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.