Легенды Наэдара. Яйцо ледяного дракона

             — ...и токмо господин часодей полыхнёт вогнищем, как Лешак энтот топнет ножищей!.. – с воодушевлением сказывал Гавел Дворжак, потягивая тяжёлую кружку эля и найдя себе слушателя в лице морщившейся от нестерпимого перегара Леславы. Сам выпивоха и забыть-то забыл, что ещё утром с этим самым мальчишкой сидел в одной телеге, а значит ничего нового Гавел Дворжак ему не сообщит. — Земля ходуном ходила!..       Рядом с Леславой потешался Илбрин над байками бывшего охотника, добавляя подробностей на ухо девчонке, и клевал носом Пшемисл с перевязанной рукой. И тут по столешнице угрожающе хлопнул кулак. Гавел Дворжак икнул, со страху вцепившись в кружку, а ребятня вытянулась по струнке. Пшемисл проснулся, едва не слетел со скамьи и круглыми глазами посмотрел на злого как чёрт сапожника.       — Илбрин! Мать уже извелась тебя искамши, охламон! – рявкнул отец на мальчишку, схватив за оттопыренное ухо. – А ну живо домой!       — Ай-яй-яй! — взвизгнул сын, потянувшись всем телом вслед за ухом. — Да, сейчас, отец!.. Ой, больно!       Рыкнув, отец выпустил покрасневший ушной пельмень, махнул рукой и, чуть поддатый, хлопнул трактирной дверью. В своё время, мальчишкой, и он пропадал ночами. Родитель Пшемисла, вызванный в трактир подлатать горе-вояк, ушёл час назад, лишь поправив очки и напомнив вернувшемуся с сеновала сыну, что было бы желательно ему больше не лезть на рожон и не засиживаться в «сгнивающих личность» местах.       Обиженно прикрыв ухо, Илбрин посмотрел вслед закрывшейся двери трактира, повернулся и с удвоенным интересом уставился на пьяницу Гавела Дворжака, вновь принявшегося за увлекательный, богато приукрашенный рассказ.       Желавшая сбежать куда угодно, лишь бы не сидеть здесь, Леслава тоже проводила глазами шатающегося раскрасневшегося сапожника и до этого скромного лекаря. Двери «Сивого мерина» толкали, пинали, они хлопали и скрипели. Бесшумно вошли в трактир два шоанийца, в мрачном молчании повернули к лестнице и поднялись на второй этаж. Один из них подозрительно сжимал рукоять топора, прикреплённого к поясу. Чуть погодя вошли довольный как откормленный кот Войтек и поддакивающий ему Валачех. Почувствовав что-то неладное, Леслава дёрнула уже вновь почти заснувшего Пшемисла за рукав. Встряхнувшись, друг посмотрел на девчонку, затем туда, куда был устремлён её взгляд. Илбрин заметил, как полный позвякивающий мешочек перекочевал от торговца к хозяину «Сивого мерина». По ушам мазнули заискивающие «господин чародей» и «дриада», но этого хватило, чтобы троица смекнула: купец что-то задумал.       Одних домыслов Илбрину было недостаточно: махнув рукой друзьям, он незаметно поднялся с лавки и, оглядываясь на Войтека и Валачеха, вместе с Пшемислом и Леславой шмыгнул за шоанийцами.       — Погуляли и по избам! — говорил уже больше с собой, чем с покинувшей его молодёжью, Гавел Дворжак. Сильно шатаясь и собирая глаза в кучу, бывший охотник поднялся на нетвёрдые ноги. – Эх, ежели бы моя Морошка живая была! Заела бы сейчас, ведьма…       И Гавел Дворжак вприпрыжку побежал во двор, чтобы отлить в ближайших кустах.       До рассвета оставалось несколько часов, когда дверь в покои Вальтера тихонечко приотворилась. Колдун спал на койке, завернувшись в холщовую ткань, у изголовья стоял меч. На столе в центре комнаты догорала свеча, откидывая на чародея кривые пляшущие тени; ставни на единственном окне были задвинуты неплотно, и в щель между ними проникал тусклый свет. На полу стелилась шкура зверя, в полумраке казавшаяся жуткой и отпугивающей. Драконьего яйца нигде не наблюдалось.       Двое шоанийцев скользнули внутрь, переглядываясь и обмениваясь жестами. Один нёс гарроту¹ — верёвку с рукоятками на концах, второй сжимал древко топора, смазанного ядом из хвостовых шипов мантикоры. Такой яд убивал мгновенно, едва попав в кровь врага. Двигались бесшумно. Шоанийцы обучались этому смолоду, в извечных феодальных войнах родных земель. Их народ прославился как лучшие наёмники во всём мире.       Времени у них было немного, поэтому действовали спешно. К кровати подошли так, чтобы второй мог перехватить колдуна и утихомирить удавкой, а если повезёт, то и придушить сразу. Топор при замахе уже блеснул было изголодавшимся по крови лезвием, но тут оба отвлеклись на шаркнувший под кроватью и едва показавшийся круглый бок, обтянутый драконьей кожей. Наёмники перекинулись взглядами, и тот, что сжимал удавку, нагнулся и потянулся к внезапной находке. Не успел даже дотронуться, лишь пальцы зависли параллельно начерченной на полу мелом охранной руне, как шоанийцев ослепила вспышка, а кровать описал огненный полукруг.       Один из темнолицых махнул-таки топором, по инстинкту попытавшись отрубить голову, но лезвие распороло льняную ткань и во все стороны полетели гусиные перья и пух. Вальтер скатился с кровати, вскочил на ноги мгновенно, будто и не спал вовсе. Схватил меч в изголовье и скрестил с топором, поднатужился, пробормотал проклятье и отступил в сторону. Сталь клинка загудела от удара с тяжеловесной секирой.       Чародей хоть и наёмник, но полжизни корпел над старинными книжками в башнях Академии, а не размахивал мечом на конюшнях. Вальтера спасали лишь его предосторожность и недоверие к жадности Войтека. В крохотной комнатушке негде было развернуться, колдовать огнём. Шоанийцы понимали это, переглянулись, один замахнулся топором на чародея, и тот с трудом ушёл в сторону, не принимая удар, который не выдержит. Сзади подкрался другой противник, накинул петлю на шею, затянул. Вальтер захрипел, выронил бесполезный меч и вцепился в удавку.       Между пальцев чародея вспыхнул магический огонь, двинулся по верёвке. Шоаниец терпел ожоги, шипел, лишь крепче затягивал петлю, пока пламя не кинулось в глаза. Запахло палёной кожей, сожжёнными волосами. Яростно взревев, наёмник ослабил удавку и схватился за лицо. Вальтер, опаливший огнём и самого себя, часть шеи и ухо, повалился на пол, нашаривая брошенный им меч — пока ослеплённый шоаниец спасал глаза, другой стоял наготове с топором. Темнолицый поднял секиру, резко дёрнулся, насадившись на остриё, и обернулся на мальчишку, вонзившего в туловище кинжал. Илбрин отшатнулся, топор завис над ним, но тут Вальтер добил наёмника наконец найденным мечом, погрузив сталь в мягкую плоть. Брызнула кровь, секира выпала из рук шоанийца, с глухим звуком впившись в деревянный настил, и мужчина завалился поперёк кровати.       Вытащив клинок, Вальтер повернулся к другому убийце, схватил за ворот, приставил неповоротливое окровавленное лезвие к вздрогнувшему кадыку и одним движением перерезал глотку. Трясясь от боли и усталости, уселся, прижавшись к изголовью, оглянулся на кровать. Круглый бок яйца выглядывал целый и невредимый. Хорошо, что Вальтер поставил на него охранное заклинание.       У двери жался давешний мальчишка, спасший ему жизнь, за дверью — словно возились крысы. Илбрин был бледен, как полотно, и не произносил ни звука, руки оцепенели, словно он по-прежнему крепко сжимал рукоять кинжала, и лишь расширенные глаза выдавали в нём шок. Даже не дрожал, что непременно оценил колдун. В мальчишке жила похвальная мужественность.       — Парень, ты молодец! — сказал Вальтер.       Мальчишка отмер, недоверчиво, со страхом на него посмотрел. Видать, в первый раз убивал человека. Но вряд ли в последний.       — Запомни, — поднимаясь на ноги, продолжил чародей. — Ничего личного. У них работа, а у тебя жизнь. В данном случае, моя. Ты молодец. Я этого не забуду.       Нетрудно было догадаться, что Войтек перешёл от угроз к действиям, и это злило колдуна. Сами шоанийцы не были сильны в экономике, и яйцо их мало интересовало. Злость раскалённой сталью растеклась по телу, как боль от ожогов по шее и плечу, колдун скрипнул зубами. Дриады жадному толстосуму не хватило, он решил забрать себе всё.       «Пора бы делать ноги», — подумал Вальтер. Хотя и наёмники, и он сам старались поменьше шуметь, однако постояльцы или хозяева могли заметить неладное. Поднимутся деревенские, гильдийцы и завсегдатаи, даже сам князь, — и Вальтера повесят на ближайшем дереве без суда и следствия. Задерживаться в «Сивом мерине» нельзя и нужно прямо сейчас запрячь вороного и отправиться в город.       Наскоро отерев клинок от крови, чародей перехватил меч поудобнее, перекинул сумку через плечо и вытащил из-под кровати мешок с яйцом дракона. Задумчиво глянул на мальчишку, перевернул тело шоанийца и вытянул из него застрявший кинжал. Пару раз провел краем простыни, очищая от крови, и подошёл к Илбрину.       — Держи, — отдал он оружие мальчишке. Тот нерешительно принял, и колдун ободряюще потрепал его по густым волосам, шагнул к выходу.       Потянув дверь на себя, Вальтер наткнулся на друзей Илбрина. Один из них, Леслав, с синяком на лице, охнул и отшатнулся. Другой прикрыл ему рот ладонью, чтобы не взвизгнул.       — Чего вы здесь? – грубо спросил Вальтер, выглянув в коридор. Никого не наблюдалось, но чародей занервничал.       — Мы шоанийцев увидели… — не слишком уверенно ответил Пшемисл, но слушать его Вальтеру было некогда. Колдун не сильно упёрся ладонью в его лоб и отодвинул с дороги. Мальчишки его только задерживали, а уйти хотелось так, чтобы Войтек не сразу его хватился. Перекинув мешок с яйцом через плечо, Вальтер сбежал по лестнице вниз. Илбрин, не раздумывая, последовал за ним. Переглянувшимся Пшемислу и Леславе ничего не оставалось, как не отставать от друга.       Ещё тогда, на терновой поляне, Вальтер Илбрину показался настоящим героем, примером для подражания. Именно таким охотником сын сапожника хотел бы стать в будущем: сильным, независимым, путешественником, которому любая тварь по плечу.       Спустившись, Вальтер вжался спиной в стену, спрятавшись за косяком и осторожно окидывая взглядом всех присутствующих в трактире. За столиками ничего не изменилось: мужики сидели и выпивали, шумели, хохотали; под столом шнырял мальчишка, обчищая карманы; жалостливыми глазами смотрели полудохлые собаки, развалившись в ногах господ для большего трагизму. Сидящий за ближайшим столом Гавел Дворжак икнул и, заметив колдуна, поднял в его честь кружку эля. Чародей смерил его презрительным взглядом и заглянул на кухню. За приоткрытой дверью Валачех, пошло похохатывая, вовсю блудил руками по формам своей жены, которая в ответ нежила его скалкой:       — Ах ты, пеньтюх блудяшный! — выкрикивала лестные эпитеты благоверному сварливая баба.       — Курочка моя, — лебезил перед любимой женой Валачех, не усмиряя пыла. — Загузастка!       — Курощуп! — огрела его хозяйка и залилась смехом, и правда смахивающим на кудахтанье.       Незаметно мимо парочки не пройти, да и ключ от погреба висел на поясе развеселившегося хозяина. Взламывать темницу дриады и шуметь не хотелось, и Вальтер поджал губы, глубоко задумавшись. Чародей решил и лесного духа забрать, ибо Войтек играл нечестно.       В темноте у основания лестницы неподвижно замерла неразлучная троица. Против мальчишек Вальтер ничего не имел, но ребятня ему явно мешалась: одному-то трудно пройти незаметным, а тут ещё орава на хвосте. Колдун присмотрелся к увесистому ключу – не обнаружив себя, не достать. Придётся добывать дриаду иным путём. Каким, Вальтер подумать не успел.       Илбрин выскочил на свет и, сделав страшные глаза, шмыгнул в кухню, бросился на икнувшего от неожиданности хозяина трактира. Схватил палку колбасы со стола прямо перед носом Валачеха и дал дёру со всех ног.       — Паршивец! – взвыл хозяин, мигом забыв про жену и, размахивая руками, пустился следом, насколько позволял ему собственный вес. — Шельмец!       — Гра-абят! – заверещала жена, присоединяясь и угрожая скалкой. – Вот я тебя оприходую!       Поняв замысел Илбрина, Леслава в стороне не осталась, юркнула в кухню и бросилась Валачеху под ноги, прежде чем Илбрин успел выскочить через задний ход, а трактирщик - изловить мальчишку за шиворот.       — Простите, — княжна мягко отлетела от живота практически не заметившего её хозяина и, вытянувшись в струнку, спрятала руки за спину. Жена ждать, когда муж разойдётся с неуклюжим пацанёнком, не стала, бросила его, погнавшись за воришкой, а следом за ней ринулся и оттолкнувший с дороги Леславу Валачех. Когда девчонка осталась в кухне одна, на свет осторожно вышел Вальтер, впереди него Пшемисл, не сводящий укоряющего взгляда с Леславы.       — Илбрин плохо на тебя влияет, — поделился своими мыслями друг. – Воровать нехорошо.       — Я этому научилась ещё под гнётом папочки, — шепнула, расплывшись в нежно-самодовольной улыбке Леслава, продемонстрировав сорванный с пояса трактирщика ключ.       — Молодцы, — скупо похвалил колдун, шагнув к девчонке, и протянул к ней ладонь. – Ключ и брысь по халупам, детям давно пора быть в своих койках.       Ключ Леслава отдать не спешила, нахмурившись и убрав его обратно за спину. Не для Вальтера она рисковала собой, а ради Илбрина, которому это было нужно. Щека всё ещё болела, напоминая об обидной незаслуженной оплеухе. Княжна отступила на шаг, не отводя враждебного взгляда от Вальтера.       — А... — хотела было задать вопрос Леслава, но тут со двора ворвался Илбрин. Руками он вцепился в надутую, отчаянно кудахтавшую курицу, клевавшую ему пальцы. Во все стороны полетел пух, а следом за мальчишкой вернулись хозяин с хозяйкой.       — А-а-а-а! Ишь оборзели, дармоеды! — орала, как истошная, жена Валачеха, увидав Леслава с Пшемислом. Ребята переглянулись и дали дёру. — Лови-и их!       — Бежим! — завопил Илбрин, оборачиваясь на задний вход. Не хозяйку он, оказывается, боялся. В кухню ввалились княжеские воины, бросившиеся помогать трактирщику. Сам Валачех, запыхавшись, прислонился к косяку и обмахивал себя полотенцем, жалуясь на здоровье и немолодые годы.       Илбрин бросил курицу в хозяйку. Хохлатка забила крыльями, зашумела, кудахтая, и баба прикрыла руками лицо и голову от когтистых лап. Пух и перья полетели во все стороны. Пользуясь форой, Илбрин пихнул в спины друзей, выталкивая из кухни в шумный зал трактира. Пшемисл мгновенно сориентировался, лавируя между столов, Леслава, с круглыми от страха глазами, взвизгнула и спряталась под стол Гавела Дворжака. Чуть позже туда присоединился и сам выпивоха, безудержно икая. Леслава закрыла ему рот рукой и подняла указательный палец к губам, призывая молчать.       — Держи во-о-ора-а! — подняла крик Валачехова жена, размахивая полупридушенной курицей. Завсегдатаи и прочие гости весёлого заведения приняли слова к действию. Вскочив и оголив оружие, мужики пытались понять, где воры. Один из ратников сбил с ног какого-то охотника, и друзья последнего бросились на княжеских воинов. Завязалась потасовка. Подошедший Валачех охал и призывал к порядку.       — Что за?.. — возмутился было Войтек, озираясь по сторонам, но его едва не сбил Илбрин, продираясь к выходу. Один из мужиков встал на пути мальчишки, и тот резко повернул и вскочил на деревянную столешницу, расплескав эль в кружках и едва не поскользнувшись на обглоданных объедках. Чертыхнувшись, Илбрин пнул тарелку, и голодные псы набросились на угощение, мешая пройти охочим до поимки вора воякам и пьянчугам.       Мальчишка едва не свалился вместе со столом, на который упали два дерущихся верзилы. Илбрин перепрыгнул на лавку, потом снова на столешницу и оказался рядом с Пшемислом, которого зажал плотный и загорелый детина.       — Пригнись! — предупредил Илбрин и набросился сверху на мужика, повалив между лавок. Мгновенно вскочил и бросился вместе с Пшемислом к дверям. Они вылетели во двор и побежали за угол, к заднему входу. Со второго этажа послышался отчаянный женский визг:       — Карау-у-ул! Трупы! Убийцы! Держи убийц!       Очевидно, одна из девиц нашла в комнате Вальтера тела шоанийцев. Мальчишки ускорили бег и как раз вовремя: с кухни выходили Вальтер и Леслава. Чародей тащил, закинув на плечо, ослабевшего лесного духа со связанными за спиной руками. Сзади за ними, сгорбившись, вжав голову в плечи, словно хотел стать меньше, чем есть, увязался Гавел Дворжак.       — Где вас носило?! — бросилась на мальчишек Леслава. Её глаза горели. — А мы там!..       — Потом! — прикрикнул на неё чародей, перекидывая дриаду через седло своего вороного, Пепла, фыркавшего и рывшего землю копытом. — Убираться нужно! Резче двигайтесь!       — Сзади! — Пшемисл первым заметил в тени трактира притаившегося с топором шоанийца, последнего из четвёрки. Чародей отскочил, едва не подставив шею под удар. Спас его, как ни странно, сам Гавел Дворжак. Икнув, он поднял свой кувшин и опустил на голову наёмника.       Леслава бросилась к коням, отвязывая поводья. Залихватски взобралась на пегого, а Илбрин с Пшемислом - на буланого.       — А меня? — испуганно подал голос Гавел Дворжак, и Леслава, пожалев выпивоху, подала ему руку. Старик взобрался позади неё и вцепился в седло. В дверях кухни появились Валачех с женой, со двора бежали посуровевшие мужики. Одно дело вор, а другое — убийца. Впереди шёл, оголив клинок, князь с охраной. Леслава, завидев отца, подняла коня на дыбы, лишь бы не столкнуться с ним лицом к лицу.       — За мной! — крикнул чародей, стукнув пятками по бокам вороного. Конь бросился на толпу, мужичьё отскочило, избегая копыт. Леслава и Илбрин последовали за ним. Едва позади остался двор «Сивого мерина», как вся честная компания послала лошадей в галоп.       Позади послышался полный гнева и отчаяния вопль ограбленного Войтека.       Путник появился на околице, едва забрезжил рассвет.       Высокий, темноволосый, не согнутый полевыми работами, с выбритым, покрытым лёгкой щетиной - словно у чужеземца - лицом. Кожу покрывал бронзовый загар, схваченный под жгучим южным солнцем, взгляд тёмных глаз пронзительно осматривал небольшую деревушку. Чуть вьющиеся волосы прюнелевого оттенка рассыпались по плечам. Одежда на нём была добротной: простая рубаха, поверх неё короткий свободного покроя кафтан, подпоясанный кушаком. На ногах сапоги с высоким голенищем — признак городского жителя, в сёлах только охотники да наёмники в сапогах ходили.       Только вот путник шёл налегке — с собой не было никакого скарба, не было лошади, не наблюдалось даже ножа, лишь кошель свисал на поясе. Не поймёшь, простолюдин, одевшийся в барские одежды, или барин, потерявший коня и пожитки. И лишь путник мог рассказать, что если пойти обратно по той дороге, что он шёл, и свернуть по едва виднеющейся тропе и сделать шагов тридцать-двадцать к топям и болотам Лешего, можно в колючих зарослях боярышника отыскать истинного владельца одежды и сапог. А конь, напуганный разъяренным демоном, сбежал в широкую степь, бросив своего халатного хозяина.       Трактир «Сивый мерин» оказался на пути как нельзя вовремя, и Алексис не раздумывая свернул туда - пропустить кружку медовухи и послушать последние сплетни. Спрашивать о драконьем яйце и дриаде было бы неразумно. Люди опасались всякой нечисти, но охотно рассказывали о ней сами. Заняв удобный для подслушивания столик, Алексис заказал себе выпить и незаметно, одними глазами, оглядел помещение. Между обескураженными последними событиями завсегдатаями сновали дочери Валачеха, стирая следы ночного беспорядка. За приоткрытой провисшей дверью на кухню хлопотала хозяйка, жалея о пропавшей колбасе и придушенном курёнке. Ещё трезвый, видно, недавно зашедший в трактир мужик сетовал на ворчливую жену, разбудившую его в самую рань и погнавшую в поля.       — А что, прямо и всех шоанийцев положили? – выловил слух из общего ропота, и Алексис, не оборачиваясь, прислушался.       — Всех трёх, ей-богу! – с энтузиазмом заверил собеседник. – Сам видел. И мальчишки те тут погром устроили, Валачеху одни убытки.       — С ними колдун был, — добавил третий, откусил знатный шмат мяса на косточке, прожевал и продолжил. – Ну тот, что с господином Войтеком всё якшался. Кажись, что-то они не поделили…       — Он и мальчишек заколдовал, — вынес свой вердикт энтузиаст. – А всё от ентой дури, магии. Искоренять её надо, не только нелюдей рубить, но и из человека искоренять, вот что скажу я вам, братцы!       Алексис с эмоциями не совладал, рыкнул едва слышно, но один из мужиков всё равно обернулся. Демон глотнул застоявшейся медовухи, чтобы не вызвать недоверия. Справиться с людишками он сумеет, но светиться было ни к чему. Наэдар слишком бережёт своё равновесие.       — Неспокойно у вас тут, — как можно небрежнее заметил Алексис, будто невзначай заметив пристальное к нему внимание выпивохи.       — Да давнёхоньку убийств не было, — в охотку поддержал беседу селянин, обнаружив в лице путника нового слушателя, которому можно и приукрасить для острастки. – Когда он, чаровник ентот, сюды приехал, я сразу почуял в нём неладное. Митрофана никакой чертовщиной не проведёшь. Я всю бестию за версту чую!       Алексис презрительно фыркнул в кружку, не вовремя решив сделать ещё глоток. С достоинством отставил, наполовину опустошённую. Его всегда забавляла эта наивная человеческая самоуверенность, вера в своё всемогущество. А у кого выдумки и вовсе не знали меры – те сопоставляли себя с богами.       — Так вот, он ентих чернявых и зарезал, душегубец! – подвёл твёрдый итог рассказчик, будто и не обратив на реакцию, а затем и на насмешливый взгляд Алексиса внимания. – И огольцов опоил, околдовал, как есть тебе говорю! Ну и упёр их, — энтузиаст описал рукой, каким образом колдун упёр мальчишек, — в жертву своей шише. Хорошие мальчонки были…       Иронично изогнув бровь и положив на стол серебряную монету, Алексис встал и покинул гостеприимный трактир. И в Вёселках не было следа ни дриады, ни яйца драконьего, ни охотников Гильдии. Пустой трезвон, в очередной раз показавший демону никчёмную, прогнившую сущность людей, убивающих даже самих себя. В уме демон прикидывал, в какую ещё сторону мог направиться отряд раненых искателей приключений. Стоит купить коня, чтобы быстрее объездить округу, только животные лучше людей чувствовали его истинную ипостась. Вспомнив похвальбу деревенского мужика Митрофана, Алексис усмехнулся и двинулся за поворот, на конюшни.       Чуть в стороне, ближе к стойлу, обнаружились сильно растерянный и понурившийся толстячок в закопчённом и засаленном фартуке, наверное, хозяин заведения, и ещё более крупный и бородатый купец. Согнувшись у стены чистил сёдла конюший, шмыгая носом, стараясь не привлекать внимания. В двух шагах от него стояли уже не нужные телега и клетка в ней. Торговец был сильно не в духе, раздосадованный ночными происшествиями, что самоотверженно и выплёскивал на собеседника.       — Две телеги, гружённые оружием и провиантом! Всё осталось у Лешего на болотах! — перечислял свои убытки купец. — Нет, этому отродью я своего не оставлю, найму охотников с Гильдии, пусть вытягивают, пусть выжгут лес, но вернут моё!..       Алексис остановился, впрочем, не подав виду, что из-за спорщиков. Обратившись в слух, демон смотрел на развилку, словно решал, куда он двинется дальше. Только глаза превратились в узкие щёлочки, и в зрачках проступил его настоящий облик. Но слишком увлёкшиеся, мужи, казалось, его не заметили.       А вот конюший, широко разинув глазищи, бросил щётку и седло и бочком пробрался в сарай, подперев дверь изнутри.       — Не дошли мы до Бальмы, но яйцо-то нашли! — продолжал возмущаться Войтек. — А яйцо чьё? Моё по праву, по уговору! Ух, найду я энтого чародея!..       — Дык я тут при чём? — уклончиво вопрошал Валачех, вытирая вспотевшие ладони о передник.       — Я же заплатил тебе! Наказал стеречь дриаду! – рявкнул на разводившего руками трактирщика купец. – А чародей мало что яйцо не отдал, так и дриаду с собой забрал!       Человеческие ногти Алексиса заострились, выгнулись когтями. Ясное дело, что он оказался на верном пути. Но опять не успел, снова яйцо выскользнуло из рук, хотя было так близко. Уже третий раз.       — Дык это… — неловко попытался оправдаться хозяин, никогда не бывавший в таком нелепом положении и, вкусив, вновь туда не стремившийся.       — Где я теперь его искать буду? – перебил Войтек, не собираясь выслушивать Валачеха. – На север он поехал или на юг?       — Дык на невольничий, значится… — вновь попытался вставить трактирщик.       — Столько золота впустую…       Был бы Валачех поменьше, купец непременно отвесил бы ему хотя бы пинка, но трактирщик был хоть и не знатен, но уважаем, потому торговец рукоприкладства поостерёгся.       — Господин Войтек, — вмешался в его сетования властный голос.       Алексис, свирепый и раздражённый, что важный разговор прерван, оглянулся. Он хотел услышать точнее, куда направился дриада. Достаточно прижать в тёмном углу одного из пузатых, словно бочка эля, трактирщика или торгаша, и те мигом выложат ему всё, что ещё не сказали.       Князь подошёл к торговцу и трактирщику. За державцем следовали два крепких, сурового вида латника и юноша-паж с нежным лицом.       — Вы куда-то собрались? — практически выплюнул рассвирепевший князь тоном, требующим немедленных объяснений. Мужчина грозной тучей навис над сжавшимся и как-то обмельчавшим купцом, натянувшим заискивающую улыбку. — А как же наш уговор? Я вам выделил в поход часть дружины, но в результате не получил ни дочери, ни добычи.       — Ваша светлость... — затянул Войтек, присмирев. — Ночью меня обворовал чародей и потому...       Со стороны сарая послышался громогласный вопль ужаса. Конюший, не так давно запершийся там, поспешно отворил двери и вылетел так, словно за ним гнались все демоны Преисподней.       Князь кивнул головой своей страже, и воины схватили мальчишку, грубо встряхнув.       — Что там? — опасливо поинтересовался князь.       — Там... там... — бормотал ошалевший мальчишка, тыкая грязным пальцем в сторону сарая. — Мертвец!..       Один из латников по приказу князя пошёл проверять сарай. Чуть погодя он вернулся, сжимая в кулаке какое-то мочало, которое при приближении оказалось длинными светлыми локонами. В другой руке он показал расшитое бисером девичье платье цвета морской волны.       — Это платье княжны, — заметил воин. Войтек и Валачех присмотрелись к платью, а потом трактирщик стукнул себя что было силы по лбу.       — Так этот мальчишка, видать, который с чародеем!.. — вспомнил Леслава хозяин.       Что сказать, Войтек не нашёлся. И без того готовый растерзать любого, кто попадётся под горячую руку, он до скрипа сжал зубы. Чёртов чародей забрал не только яйцо и дриаду, ещё и княжну захватил. А ему мало своих проблем, ещё и княжьи теперь расхлёбывай, пока головы не лишился. Ничего. Благо у Войтека связи везде есть, да связи не слабые. Пошлёт почту голубиную, вмиг пропажу отыщут. А там уж и свидятся.       Решив, что всё же слышал достаточно, Алексис отвернулся, потеряв интерес к человеческим разборкам, и выбрал дорогу к югу, туда, где зачастую можно было встретить невольничьи рынки.