Это дело надо отметить!

Они все встретились около входа в гостиную за две минуты до означенного срока. Словом, как и предполагалось, собралась толпа. Северус подумал, что объявление в «Ежедневном пророке» совершенно не нужно, поскольку сообщение новостей Поттеру и Уизли производило аналогичный эффект. Каждый член толпы старательно игнорировал друг друга, проявляя больший интерес к книгам, газетам, или, если не удалось схватить предмет эпистолярного жанра, ботинкам. Фред и Джордж пытались запустить тотализатор, но не смогли найти человека, готового держать пари против Гермионы. Молли была единственной, кто мог находиться в гостиной на законных основаниях, но даже она чистила стол с таким видом, словно это было самое важное в ее жизни. Он был удивлен, увидев, как Молли подмигнула ему. Вместо толпы линчевателей, которую он ожидал, здесь были люди, если не поддерживающие его, то, по крайней мере, признающие Гермиону взрослой женщиной с собственной головой на плечах. Северус вдруг почувствовал себя гораздо веселее перед предстоящим разговором. Альбуса не впечатлила конгрегация, загромоздившая гостиную, и даже самые резкие взгляды в его сторону не оказали никакого эффекта. Он сопроводил Гермиону и Северуса в комнату и закрыл за собой дверь. Дамблдор устроился позади внушительного стола и жестом пригласил пару присесть. Стулья были размещены в противоположных концах стола, на расстоянии примерно в три фута. Обменявшись удивленными взглядами, Северус и Гермиона намеренно подвинули ближе стулья друг к другу, прежде чем сесть. Альбус поджал губы. – Ну? – сказал он. Северус отчаянно хотел сказать, что просто отлично провел время, но решил не подливать масла в огонь. У Гермионы не было таких предубеждений. – Что – «ну»? – решительно сказала она. Альбус опешил на мгновение, но храбро продолжил. – Вы очень хорошо знаете, что. Я хочу услышать объяснение того, что вы делали в комнате профессора Снейпа этим утром. – Я не понимаю, почему вас это волнует, – сказала она. Северус подумал, что позволить Гермионе все взять в свои руки – благоразумное решение, ну хотя бы потому, что ей, в конце концов, не придется работать с Дамблдором. – Пока вы студентка Хогвартса, меня волнует, что вы делали в комнатах учителя, где, по-видимому, и провели ночь. – Действительно, пока я была студенткой Хогвартса, если быть точной. Однако хочу вам напомнить, что я потеряла данный статус в минувшую полночь. Поэтому вы не имеете никакого права знать то, что было между мной и профессором Снейпом, – Гермиона ловко парировала удар. Северус подумал, что на всю жизнь сохранит в памяти выражение лица Альбуса. Кто знал, что на лице могут одновременно быть и возмущение, и ярость, и замешательство. Самому сильному волшебнику в Англии (теперь, когда Волдеморт был мертв) очень вежливо предложили не лезть не в свое дело, и он не привык к такому бесцеремонному обращению. Особенно от дипломированной студентки. Дамблдор решил попробовать другую тактику. – Тем не менее, ваши ночные действия могут подорвать репутацию как школы, так и профессора Снейпа. Я действительно должен настаивать, чтобы вы сказали, что произошло прошлой ночью? – Я не вижу, как это влияет на репутацию Хогвартса, – тон Гермионы становился все резче. Альбус намек не понял. – Можно предположить, что вашей отличной успеваемости благоприятствовал взаимный интерес. Северус вздрогнул. Эти слова были как пощечина для Гермионы, ведь она очень гордилась своей успеваемостью. Он был удивлен, когда она просто рассмеялась. – Я готова принять veritaserum, чтобы подтвердить, что между мной и профессором Снейпом ничего не было до окончания школы. Я не Панси Паркинсон. Альбус бегло взглянул на Северуса, который быстро опроверг любую причастность к оценкам мисс Паркинсон. – Защита от темных искусств, – продолжила она. – Да ради бога, вы что, действительно не заметили, какая система оценок у профессора Квертика? Северус хмыкнул. Похоже, еще один учитель ЗОТИ не задержится дольше года. Гермиона перешла в наступление, едва переведя дыхание. Спустя пять минут даже Северус был убежден, что он лучший кандидат на недавно освобожденную вакансию учителя ЗОТИ, хотя он-то всегда это подозревал. Альбус же был более крепким орешком. Гермионе потребовалось пятнадцать минут интенсивного спора, прежде чем он сломался и предложил Северусу работу. С прибавкой. Очень большой прибавкой. И новые комнаты далеко от холодных и продуваемых насквозь подземелий. С камином, связанным с дымолетной сетью. И разрешение для гостей ночевать в его новых комнатах. И Орден Мерлина первой степени. Лицо Дамблдора было пепельным, когда она закончила. Он безвольно махнул рукой, призывая их покинуть помещение. – Послушай моего совета, Северус. Если ты не хочешь в конечном итоге жениться на ней, беги сейчас. Гермиона покраснела. Он впервые увидел ее взгляд, неуверенный, что мир перестроится для удовлетворения ее желаний. Он посмотрел ей в глаза и увидел свое будущее как на ладони. Она приучила бы его к правильному питанию и уходу за собой. Она заставила бы его зимой носить шарф, чтобы ему было тепло. Она вынудила бы его быть общительным, таская по всем важным на ее взгляд событиям со своими раздражающими друзьями-гриффиндорцами. Она, вероятно, уже знала число и имена их будущих детей. Он будет постоянно раздражен, раздражен и очарован одновременно, и с ней никогда не будет скучно. Подчиняясь импульсу, он поцеловал ее руку, и наблюдал, как глаза Гермионы смягчились. – С какой стати я хотел бы сбежать, Альбус? Она еще сильнее покраснела. Под этой крайне рассудительной внешностью билось сердце романтика, и ни у кого не хватило ума, чтобы понять это. Поттер был прав: о ней нужно было заботиться, и впервые он мог понять, что он мог предложить ей. Он знал, что не был красив, и даже не мог раскрыть пред ней хорошие черты характера, потому что и вправду был высокомерным, раздражительным и нетерпеливым. Но он видел ребят, окружающих ее. Она могла отклонить цветы и конфеты и залитые лунным светом прогулки как глупую и пустую трату времени, но лишь потому, что, бросив пристальный взгляд на мир, решила, что никто и никогда не предложит ей этого. Разве он не сделал то же самое? Он может вскружить ей голову, подарить безумную любовь – и она расцветет. И это не считая дикого необузданного секса: список ее фантазий был весьма впечатляющим. Приручение Гермионы Грейнджер может стать занятием целой жизни, но Снейп подумал, что время от времени он сможет быть «сверху». КОНЕЦ?