puzzle

теперь всё хорошо, думает сыльги, а потом что-то ломается, беззвучно, но окончательно. она садится на кровать, коленка к коленке, руки вдоль тела, пальцы комкают одеяло. мягко. колко, больно, НЕВЫНОСИМО, сыльги раскачивается взад-вперёд и ревёт, в голос, в потолок, соседям наверняка слышно, может, даже на улице, но сыльги всё равно, даже если её будут слышать на другом конце вселенной. сыльги закрывает глаза, опускает голову, слёзы жгут щёки, падают на юбку, горячие и тяжёлые. джухён говорит: — увидимся. джухён говорит: — буду скучать. джухён говорит: — я люблю тебя. она обнимает сыльги на прощание, и от мысли, что между ними будут два года и две тысячи километров, сыльги тошнит. о том, что имеет в виду джухён под "я люблю тебя", сыльги думать просто не хочет. самолёт проглатывает джухён в одно мгновение, а потом поднимается в воздух, взмывает всё выше и выше — и превращается в далёкую точку. у сыльги болят глаза, а она всё смотрит — и ненавидит самолёты так сильно, что кажется, будь у неё хоть какая-нибудь сила, она бы уничтожила все, кроме того, который бы привёз джухён к ней обратно. сыльги плачет, хотя не знает толком почему и зачем ей это нужно, какого чёрта её сердце так кричит и разрывается. у джухён ведь всё хорошо, два года учёбы, америки, другой совсем жизни — пусть и без сыльги — это же так здорово. что же ты так, злая, эгоистичная плакса. сыльги закрывает лицо руками, бесполезные плакучие глаза, бесполезный перекошенный рот. что же ты говоришь: — обязательно. что же ты говоришь: — я тоже. что же ты говоришь: — я тоже тебя люблю, — но неправильно.