puzzle

занятия заканчивались в десять, чимин одевался, прощался со всеми и уходил на улицу. он не торопился: он никогда не успевал на автобус в 22:04, а следующий был только в 22:19. на улице было тепло и безветренно, чимин понемногу остывал после тренировки. небо сегодня было не чёрное, а синее — красивого глубокого оттенка, у чимина когда-то была куртка такого цвета, он её обожал. он добрёл до автобусной остановки и упал на скамейку — было пусто, только где-то во дворе совсем глухо слышался чей-то голос. напротив остановки была церковь, и чимин последние полгода разглядывал её после занятий. в такое время в церкви почти никогда никого не было, но крест горел, широкий и ярко-красный. чимин знал, что входная дверь была украшена мозаикой из стекла, какая-то женщина из святых — чимин в этом никогда не разбирался. его родители больше интересовались ростом цен, чем дорогой к богу, а чимину нравились танцы и обедать с друзьями после универа. на самом деле с танцами в последнее время не ладилось — с тех пор, как чимин поранил колено, он так и не восстановился до конца. большую часть времени старая травма никак ему не мешала, но в прошлую пятницу он сделал сальто и, приземлившись, просто взвыл. его так ослепило от боли, что он просто завалился на бок и лежал так, поджав колени к груди, пока в ушах не перестало греметь. когда он открыл глаза, над ним стоял испуганный чонгук, он наклонился ближе, и его отросшая чёлка почти касалась лба чимина. "хён, ты как?" всё повторял он, а чимин ничего не мог ответить: горло болело, глаза жгло и лицо всё было мокрое от слёз. чонгук гладил его по плечу, ерошил волосы на затылке, и чимину хотелось лежать так и дальше, раненым и обессиленным. чимину хотелось, чтобы чонгук его обнял, но они были не в таких отношениях, поэтому чимин просто полежал ещё немного и поднялся. чонгук пытался поддержать его, но чимин, как бы ни жгло его изнутри, ушёл от прикосновения — чонгук смотрел с непониманием и какой-то детской обидой. хосок сказал: "видеть тебя не хочу во вторник", и это вроде как было шуткой, но чимин не сомневался, что хосок выставит его из зала, если он явится. чимин и правда решил, что никуда во вторник не поедет, посидит лучше в кафешке за уроками — вот только по привычке сел в автобус и два часа проторчал в соседнем переулке. окна студии были открыты, и он слышал музыку, и команды хосока, и дурацкий искренний смех чонгука. он тогда тоже смотрел на церковь, из неё как раз выходили последние посетители. чимин, наверное, даже завидовал — им было, во что верить, а чимин в последнее время ничего не понимал, особенно себя самого. хотелось найти какой-то внутренний ориентир, но его упорно не было. раньше чимин думал, что вся его жизнь — это танцы, что он станет про и, может, засветится на ютубе 1миллион студио. раньше было проще — чимин казался себе цельным, а сейчас его мучили неуверенность в своих силах и своих чувствах. хосок его сегодня не прогонял, только глянул озабоченно. сказал, что чимин не маленький, поэтому сам всё решит. и всё равно попросил быть поосторожней. чонгук улыбался чимину весь вечер — мягкой застенчивой улыбкой, и чимину хотелось подойти и поцеловать его. желание было простым и чётким — чимин почувствовал такое впервые за долгое время и едва сдержал этот порыв. может быть, на секунду он и был бы счастлив, только потом его ждут последствия. а их, наверное, чимин боялся больше всего на свете. крест над церковью горел ровным красным светом, и чимин, как завороженный, смотрел на него. что-то было в этом — не зловещее, а просто напряжённое, и чимину почему-то не хотелось, чтобы автобус приезжал, подхватывал его и вёз домой, где мама с каждым днём всё меньше любила отца и схожесть чимина с ним. чимин обнял себя за плечи. захотелось, чтобы на остановке появился хоть кто-нибудь, но почти все ребята ездили домой на метро. вдалеке загорелись фары очередной машины, чимин проверил время — 22:18 — скорее всего это его автобус. он встал со скамейки, поправил рюкзак на плечах и, когда автобус подъехал к остановке, запрыгнул в распахнувшиеся двери. он сел в самом конце и, повернувшись на сиденье, разглядывал оставшуюся вдали церковь. было странно и пусто, крест уменьшался, но не тускнел, и чимину на секунду показалось, что какая-то его часть осталась привязанной к этой остановке. завибрировал телефон: чонгук писал, что забыл кофту в раздевалке и заедет завтра после трёх. чимин открыл его профиль, пролистнул тамошние фото, где чонгук улыбался, показывал пис и был совсем как живой. закололо сердце. чимину подумалось, что если бы они оказались на той остановке вместе и смотрели бы на потухшие окна церкви через дорогу, чимин бы точно решился и рассказал бы чонгуку всё как есть. или хотя бы попросил, чтобы чонгук обнял его.